ту самую гимназию. Да  и
другие учителя были  подстать  ему.  Легкомысленная  с  виду  англичанка
Аллочка  имела,  между  прочим,  не  только   Кембриджский   диплом,   а
благодарственное письмо от самой британской королевы за книгу  переводов
современных английских поэтов. И даже преподаватель физкультуры  был  не
пареньком с улицы, а серебряным призером Олимпиады в Мельбурне,  к  тому
же отлично говорил  по-английски.  Гришу  заманивали  тренером  в  самые
престижные клубы, сулили несметные сокровища, но он выбрал их  гимназию,
потому что его позвал Леня.
   Такой у них совсем недавно был директор. И с ним любой  вопрос  Ольга
решала легко и весело. Но теперь в  кабинете,  куда  она  спускалась  по
пустынной лестнице, сидел назначенец РОНО, другой человек, которого  она
недавно из Бегемота переименовала в Носорога. И что  только  их  Аллочка
могла найти в нем?
   Вот уж в буквальном смысле:  любовь  зла,  полюбишь  и  козла.  Если,
конечно, то, что недавно рассказали Ольге, правда.
   - Если спонсоры окончательно отказали  в  поддержке,  я  просто  тихо
уйду!
   Двери в учительский гардероб  были  приоткрыты,  и  Ольга  Васильевна
остановилась  около  них  в  нерешительности.  Судя  по   всему   Гриша,
преподаватель физкультуры, отловил директора для решительного разговора,
и внедряться ей туда сейчас было некстати. С  другой  стороны,  ей  надо
было  немедленно  схватить  пальто,  чтобы   мчаться   в   институт   на
конференцию, где через сорок минут начинался доклад бывшего  советского,
а ныне знаменитого американского микробиолога Шварцмана.
   - Поймите меня правильно, я пришел в школу, чтобы  из  обычных  ребят
сделать нормальных мастеров спорта или хотя бы победителей на  юношеских
городских...
   - Дорогой мой, да кто ж  вам  мешает?!  -  Директор  явно  разыгрывал
святую наивность. Он прекрасно  знал,  кто,  а  точнее,  что  мешает  их
преподавателю физкультуры. - Мы все будем только рады вашим победам.  Но
вы опять проиграли.
   - Проиграли, потому что на этом хламе невозможно  тренироваться!  Его
даже в металлолом не возьмут! Нужны новые, современные снаряды!
   - Уж так прямо новые... Ну хорошо, хорошо, не переживайте так.  Будем
искать других спонсоров. Я вам обещаю.
   - Мне уже три года обещают... Больше я так не могу! Я  же  с  первого
дня сказал: будут новые снаряды, через год берем первенство. Я  здесь  у
вас сам элементарно теряю квалификацию. Вы поймите, вы  меня  загнали  в
тупик:  уйду  -  значит,  предам  ребят,  останусь  -  погибну  сам  как
спортсмен, как тренер!
   - Все-все-все! Мы поговорили, и я все понял!
   Директор появился в дверях, за ним вышел Гриша. Обычно, увидев  Ольгу
Васильевну, он изо  всех  сил  показывал  радость  встречи,  но  сейчас,
.увлеченный спором с директором, даже не заметил ее.
   Аркадий Петрович привстал из-за стола,  когда  она  вошла,  изобразил
дружественную носорожью улыбку и широким  жестом  протянул  для  пожатия
свою руку.
   Он со всеми учительницами, молодыми и старыми, так здоровался - да  и
то правда: не целовать же им ручки.
   - Так что же случилось у нас,  Ольга  Васильевна?  Что  же  вы  вчера
детей-то бросили? Мне вы сказали, что поведете их на экскурсию, а сами в
назначенное место не пришли и поручили детей постороннему человеку.
   Ольга стала рассказывать о лопнувшей батарее  и  сама  почувствовала,
как не правдоподобно звучит эта история.
   - Я  их  не  бросила,  -  наконец  нашлась  она.  -  Их  встретил  не
посторонний, а заведующий лабораторией моего института.
   - Вашего института, - повторил за ней с неодобрением Носорог.  Словно
прежде не знал, что она параллельно со школой продолжает работу в  своем
институте. - Все у вас, у совместителей, так. А Макаренко, например,  не
знаю, читали вы его или нет, отдавал детям свою жизнь до донышка!
   - Я читала не только Макаренко,  но  даже  и  Викниксора  изучила,  -
храбро ответила Ольга.
   - Это еще кто такой? - с прежним неодобрением переспросил директор. -
Я вам говорю о русских педагогах. А  вы  мне  своих  западников  желаете
протащить.
   Что еще за Викниксор?
   - Виктор Николаевич Сорока-Росинский,  знаменитый  педагог,  который,
как и Макаренко, воспитывал уличных воришек. Превращал их в  талантливых
творческих людей. "Республику Шкид" помните?
   - А-а, этого, - небрежно проговорил  Носорог.  -  Ну  и  что  он  там
пописывал?
   Хотя, подождите... Эту книгу вроде бы другой человек  написал...  Да,
вспомнил!
   Что вы меня путаете! Ее Ленька Пантелеев написал, а не этот ваш,  как
его...
   - Ленька Пантелеев был знаменитым  налетчиком  и  книг  не  писал,  -
решила блеснуть эрудицией Ольга и дальше, хотя понимала, что этим только
раздражает директора. Зря она  так  поступала:  расселась  перед  ним  и
бахвалилась своей памятью, но  раз  уж  ее  понесло,  остановиться  было
невозможно. - А "Республику Шкид" написали два автора: Григорий Белых  и
Леонид Пантелеев. Белых в тридцатые  годы  был  расстрелян.  И,  кстати,
вашего Макаренко с Викниксором тоже уничтожили... я имею  в  виду  -  не
физически, а в духовном плане. Обоих лишили работы. А "Шкида" отличалась
от макаренковской колонии тем, что если  Макаренко  стремился  воспитать
послушных винтиков социализма, то Викниксор превращал  беспризорников  в
творцов: в поэтов, художников, ученых. Он пробуждал в них талант.
   - Зря вы так со мной,  Ольга  Васильевна,  как  с  идиотом,  -  вдруг
смутился директор. - Не такой уж я монстр... А за лекцию про  Викниксора
- спасибо.
   Принесете его  труды,  прочту  с  благодарностью...  И,  это  не  для
разглашения,  а  так,  на  всякий  случай:  у  меня  родитель  тоже  был
репрессирован: в сорок Девятом стал самым  молодым  директором  школы  и
через полгода - ушел по "ленинградскому делу". После  сталинской  смерти
вернулся, но уже молодым  туберкулезником.  Очень  скоро  умер.  Правда,
меня, вот, произвести успел.
   Директор  снова  смущенно  улыбнулся,  и  Ольга  Васильевна   впервые
подумала, что, может быть, не такой уж он и носорог.
   - Дети были встречены у метро и препровождены в институт,  -  сказала
она уже мягче.
   - Позвонили бы мне, если у вас случилась такая авария, я бы сам их  и
встретил и проводил. А то все-таки посторонний человек...
   Ольга  хотела  было  продолжить  спор,  что  кому  Валентин  Игоревич
посторонний, а кому - верный товарищ, но заговорила о том, с чем пришла:
о деньгах и кабинете. И тут началось неожиданное. Чем дальше  слушал  ее
директор, тем испуганнее становилось его лицо,  словно  она  не  кабинет
собиралась оборудовать, а, наоборот, школу ограбить.
   - Не дело вы задумали!  -  наконец  перебил  он  ее.  -  Вы  даже  не
представляете, сколько будет мучений и вам, и мне,  и  бухгалтеру!  Вам,
например, придется много чего объяснять в налоговой инспекции и, кстати,
налог со  своего  пожертвования  тоже  придется  внести  немалый.  Ольга
Васильевна, - стал уговаривать директор, - оставьте вы это  дело!  Такую
мороку всем создадите!
   Давайте забудем ваш разговор, - предложил он великодушно. - Видите, я
даже не спросил, откуда у вас взялись эти доллары.
   - От мужа. Заработаны честным капиталистическим  трудом,  -  пошутила
она.
   - Да? И где он сейчас? Я не спрашиваю вас о  нем,  Ольга  Васильевна,
хотя для нас с вами, для детских работников, моральная сторона...
   - А если я договорюсь с фирмой или со своим институтом, и  это  будет
как спонсорская помощь? - перебила она его. И тут  он  сдался.  И  снова
улыбнулся:
   - Вы просто как таран. Хорошо, несите свои деньги  в  бухгалтерию,  я
скажу, чтобы их приняли под расписку и убрали в сейф.
   "Он и в самом деле не такой уж носорог.  И  не  крокодил",  -  думала
Ольга Васильевна о директоре, поднимаясь на третий этаж  по  лестнице  и
ловко уворачиваясь от несущихся навстречу учеников. Началась перемена, и
все куда-то по обыкновению мчались.
   Учительская, как и положено ей  в  перемену,  была  полна  педагогов.
Каждый  привычно  занимался  своим  делом,   не   смущаясь   присутствия
остальных, единственное, что было строго запрещено с  самого  начала,  -
это курение. Сумка Ольги Васильевны была переставлена на другой  стол  и
оказалась  раскрытой,  хотя  Ольга,  придя  в  школу,  вроде  бы  ее  не
раскрывала.
   Не глядя, она сунула руку за конвертом  с  долларами,  который  лежал
посередине, но рука его не нащупала.  Когда  же  она  заглянула  внутрь,
туда, куда точно она их клала вместе с блокнотом, то увидела  лишь  свой
тощий блокнот.
   "Главное - успокоиться", - сказала самой себе Ольга, поискала глазами
свободный стул и, поставив его удобнее, села к столу, чтобы как  следует
осмотреть содержимое сумки. Она  была  уверена,  что  деньги  никуда  не
исчезли, просто конверт с ними лежал  как-то  иначе.  Однако  уже  через
минуту поняла, что долларов в сумке нет.
   Еще оставалась надежда, что  кто-то  зачем-то  раскрыл  ее  сумку  и,
обнаружив большую сумму, решил убрать деньги в надежное место. И  сейчас
он увидит Ольгу, скажет ей об этом и  все  сразу  нормализуется.  Однако
люди продолжали разговаривать, кто-то заполнял классный  журнал,  кто-то
пил бульон из термоса.
   На нее внимания никто не обращал.
   Наконец Алла оторвалась от своих тетрадей и спросила:
   - Поговорили? Все нормально?
   - Нормально,  -  отозвалась  Ольга.  -  Слушай,  ты  не  видела,  кто
переставлял мою сумку?
   - Понятия не имею. А что? Я вообще-то в туалет выходила. Перед  самым
звонком, а то во время перемены неудобно:  идешь,  а  парни  тебе  вслед
смотрят.
   - Да так, ничего.  Ты  не  помнишь,  когда  вернулась,  кто-нибудь  в
учительской был? - Ольга старалась спрашивать как можно беззаботнее,  но
это у нее не получилась, потому Алла заметно встревожилась:
   - Никого не было. У тебя пропало что-нибудь?
   - Да нет, я просто так спрашиваю.
   - Понятно, не хочешь  говорить,  -  сообразила  Алла.  -  В  коридоре
встретила этого твоего, опять забыла фамилию, Степанянц, что ли?
   - Захарьянц Гоша.
   - Он еще меня спросил: пришла ты или нет.. Как раз у самого  туалета.
А я подумала: вот дурак невоспитанный! Так что у тебя пропало?
   - Деньги, -  неохотно  призналась  Ольга.  Алла  от  ужаса  даже  рот
прикрыла ладошкой.
   - Подожди!  Ты  не  торопись  поднимать  панику:  может  ты  их  дома
оставила?
   - Нет. - Ольга Васильевна покачала головой. - Они были в сумке, это я
знаю точно.
   И в это время зазвонил телефон.
   - Ольга Васильевна, вас. - Единственный  среди  предметников  пожилой
мужчина, преподаватель органической химии,  протянул  ей  трубку.  -  По
голосу - наш Аркадий Петрович.
   Это был и в самом деле директор.
   - Ольга Васильевна, бухгалтер сейчас  уходит,  поэтому,  если  вы  не
передумали и деньги при вас, несите ей прямо сейчас.  Она  задерживаться
не может.
   - Пусть уходит, Аркадий Петрович, у меня  их,  оказывается,  с  собой
нет.
   - Да? - удивился директор. - А мне показалось, что они  при  вас.  Вы
так настойчиво говорили.
   Прозвенел звонок. Педагоги, разобрав классные журналы, устремились  в
свои кабинеты, и Ольга тоже отправилась на урок.
   "Если деньги украли, принесу неприкосновенный  запас,  -  успокаивала
она себя по дороге к классу. - Только бы Аллочка не разболтала".
   Но Аллочка, естественно,  разболтала.  И  когда  Ольга  на  следующей
перемене вошла в учительскую, она поняла, что о пропаже знают все.  Мало
того,  посередине  учительской  стоял  директор,   лицо   его   выражало
одновременно и суровость и важность.
   -  Оповестите  всех:  никому  из  педагогов  школу  не  покидать.   В
семнадцать ноль-ноль я назначаю экстренное педагогическое собрание.
   Более глупого для себя  положения  Ольге  Васильевне  придумать  было
трудно.

БЕСЕДА С КОМИССАРОМ ПОЛИЦИИ

   После домашней встречи с парижскими соотечественниками Агнию подвез к
отелю Андрей Константинович. Он старался быть  таким  же  по-стариковски
любезным, но Агния чувствовала, с каким трудом это ему дается.
   -  Очень  прошу  вас,  Агния  Евгеньевна,  свяжитесь   немедленно   с
комиссаром полиции, - еще раз посоветовал он, прощаясь. - И, пожалуйста,
если зайдет разговор о нас, акцентируйте внимание на том, что мы понятия
не имели, приглашая вас в гости, об этом печальном событии.
   - Да-да, я обязательно скажу, - успокоила его Агния.
   И в самом деле, еще не хватало подвести этих милых "старых русских".
   Когда она брала у  портье  -  молодого  тонколицего  араба  ключ,  ей
показалось, что тот смотрит на нее с подозрением. На всякий случай, хотя
уже звонила вчера вечером, она спросила:
   - Я могу позвонить из номера в город?
   - Да, мадам. Достаточно набрать нужный вам номер. Если желаете, можно
позвонить отсюда. Я готов вам помочь.
   Он даже отступил на шаг, как бы приглашая ее за  конторку.  Ему  явно
хотелось услышать ее разговор с полицией.
   - Спасибо, я буду звонить из комнаты.
   Первым делом она набрала номер Бориса Лосева. Но услышала лишь  голос
автоответчика.
   И только она успела повесить трубку своего допотопного телефона,  как
аппарат зазвонил сам.
   "Неужели полиция!" - подумала она с ужасом.
   Но это был тот самый пожилой господин,  что  сидел  рядом  на  "Радио
Франс", а потом помогал ей при прыжке с  подоконника  мужского  туалета.
Визитку его Агния  нечаянно  выбросила  вместе  с  ненужными  лоскутками
бумажек еще днем и теперь была рада его звонку. Вроде бы его зовут  мсье
Анри Жерак...
   - Агния, нам с вами нужно кое-что  обсудить,  -  начал  он,  а  затем
сделал многозначительную паузу:
   - Вы согласны?
   - Да, я сама думала вам сейчас позвонить, чтобы посоветоваться...
   - Я заеду за вами через полчаса, и мы посидим  в  каком-нибудь  кафе.
Какое место вы предпочитаете?
   Представив, что ей снова придется спускаться  по  узкой  лестнице,  а
потом выходить на улицу, Агния ощутила страшную Усталость в  ногах.  Они
были тяжелыми и натруженными. А на вопрос, какое место она предпочитает,
ответ мог быть только один -  никакого.  Но  она  набралась  наглости  и
назвала знаменитую "Ротонду".
   - "Ротонда"? - изумленно переспросил мсье Анри, и  Агнии  показалась,
что он слегка поморщился. -Ах да, вы же русская! Все русские в первый же
день стремятся увидеть "Ротонду", я знаю. Только  не  надейтесь  ощутить
присутствие духов Великих. Это кафе давно стало  прибыльным  склепом,  и
только!
   Все же она вышла из отеля ровно через полчаса, уже в густых сумерках,
и в то же мгновение рядом затормозил  ярко-красный  "Ягуар".  Мсье  Анри
выскочил из машины и галантно распахнул перед нею дверцу.
   - Не удивляйтесь этому крокодилу. Я взял машину сына.  К  сегодняшним
неприятностям добавилось  легкое  столкновение  со  стеной  собственного
гаража. И механики обещают закончить ремонт часа через два. Так  едем  в
"Ротонду"?
   Агния молча кивнула, и минут через десять они уже сидели в знаменитом
историческом месте,  при  одном  упоминании  которого  Агния  много  лет
ощущала сладкое замирание сердца. Как же, в этом  месте  кто  только  ни
бывал - Эрнест Хемингуэй и Фрэнсис Скотт Фицджеральд,  Пабло  Пикассо  и
Амедео Модильяни. Но сейчас вместо  священного  трепета  она  испытывала
совсем другое: ей казалось, что и гарсон, и немногочисленные  посетители
уже узнали в ней ту, кто, убегая от полиции после  убийства  знаменитого
художника, грузно плюхнулась из окна мужского туалета "Радио Франс".
   Мсье Анри, несмотря на ее вялые протесты, заказал  что-то  рыбное,  а
также по бокалу безумно дорогого белого  вина,  кофе.  Затем  он  вручил
видеокассету, на которой были запечатлены печальные события,  в  которых
они участвовали. В России этой записи быть не могло, и таким вот образом
Агния стала своего рода специалистом по смерти художника.
   Но это потом. А пока ее ждало объяснение с комиссаром полиции.
   - Простите меня, но это я сам назвал в полиции ваше имя.  После  того
как мне показали кадры с нашим уходом с "Радио Франс",  запираться  было
бы глупо.
   - Да, я понимаю. Еще глупее  было  зачем-то  убегать,  не  дождавшись
полиции, - согласилась Агния. - Меня точно не арестуют?
   - И не посадят в Бастилию?  -  Мсье  Анри  даже  расхохотался  -  Это
обыкновенная простая формальность -.опрос  всех  присутствующих,  но  ее
необходимо исполнить. Эксперты обнаружили  в  крови  господина  Шолохова
нитрол, - сказал мсье Анри, печально улыбаясь. - Это  .сильнодействующее
сердечное лекарство, очень  опасное  при  передозировке.  Семейный  врач
ручается, что никогда не  выписывал  Антону  такое  лекарство,  хотя  бы
потому, что тот никогда не жаловался на сердце.
   Врач старался поддерживать его  печень,  но  беспокоиться  за  сердце
поводов не было.
   - И есть какие-нибудь  версии?  -  спросила  Агния,  вспомнив  своего
брата, у которого на каждое преступление было по несколько версий.
   - Естественно. - Ее собеседник снова печально улыбнулся. - Но  только
полиция вряд ли что сможет сделать. Преступления раскрывают в фильмах  и
детективных  романах.  В  жизни  злодеи   почти   всегда   остаются   не
разоблаченными.  А  пока  они  решили  взять  показания  у   всех,   кто
присутствовал в те страшные мгновения. Я сам позвонил, как  только  сдал
материал в газету, и рассказал то, что смог вспомнить и, как видите,  на
свободе. Кстати, я сказал комиссару Пернье, что вы сидели рядом со  мной
и  не  уходили  до  последнего  мгновения  жизни  несчастного  господина
Шолохова?
   - Спасибо.
   - Вот карточка комиссара, он просил вас ему позвонить, Агни. Вряд  ли
вам  нужны  проблемы  в  момент  вылета.  Надеюсь,   вы   простите   мою
назойливость, но я готов  помочь  вам  прямо  сейчас.  Комиссар  сегодня
вечером ждет вас.
   Они позвонили  в  полицию  прямо  из  "Ротонды",  и,  как  только  их
соединили с комиссаром, мсье Анри передал трубку ей.
   - Агни,  что  же  вы  прячетесь  от  своих  друзей!  -  услышала  она
неожиданно голос, который показался ей знакомым.
   И Агния наконец поняла, что фамилию Пернье она помнила  не  из  книг.
Это  была  фамилия  того  самого  французского  полицейского,   которого
приказали  принять  у  себя  дома  Дмитрию,  а  Агнии   досталась   роль
гостеприимной хлебосольной хозяйки.
   - Если бы я знала, что меня ждет встреча с вами, я бы ни  за  что  не
поддалась на уговоры этих двух  пожилых  господ,  господин  комиссар!  -
браво ответствовала Агния.
   И  очень  скоро  она  уже  в  присутствии  мсье  Анри  беседовала   с
комиссаром.
   Пернье по-прежнему был поразительно  похож  на  ее  брата.  Она  даже
набралась смелости и сказала ему об этом. Того это развеселило. И все же
он пожурил ее за побег.
   - Вот возьму и пожалуюсь вашему брату. Я  считал,  что  сестра  моего
коллеги просто не способна на подобные подвиги!
   Комиссар записал все, что она смогла  вспомнить,  а  также  ее  новый
российский адрес, и взял расписку  о  немедленной  явке  во  французское
консульство в случае, если это будет необходимо для следствия.
   - И успокойте своих русских родственников, тех, которых  вы  навещали
сегодня: полиция вас ни  в  чем  не  подозревает.  Эта  история  слишком
страшна и загадочна, и я  не  ошибусь,  если  предположу,  что  нити  ее
начинаются очень далеко от Франции...
   Комиссар Пернье проводил их с  мсье  Анри  до  дверей.  По  дороге  в
гостиницу они совершили небольшую ознакомительную поездку  по  вечернему
Парижу.
   В отеле за конторкой дежурил тот же тонколицый юноша-араб.
   - К вам заезжали, мадам. - И он протянул ей крохотную записку  Бориса
Лосева.
   "Умница! Мы с тобой разминулись, я посетил комиссара сразу  вслед  за
тобой.
   Бедный Антон! Кому-то понадобилась не только его жизнь, но и тело!  Я
же прямо сейчас уезжаю заканчивать очередную книгу  в  свой  деревенский
дом. Позвоню оттуда".
   Фразе о теле Антона Шолохова Агния не придала  никакого  значения.  И
если  бы  не  телевизор,  который   светился   за