ой  карточки  дело
не пошло. Мне кажется, им не очень понравилось, где я родилась, и  ко  всему
прочему у меня не было нужных данных. В Бостоне я жила в квартирке  с  двумя
официантками из "Траттория Фьорентина" на Ганновер-стрит. В этом  кафе  я  и
работала.
   - Официанткой! О господи! И, однако же, ты возвращала мне деньги, которые
я тебе посылал.
   - Только в первый раз, а потом - нет,  -  сказала  Тереза.  -  Во  всяком
случае время, прожитое в нищете, пошло мне на пользу. Мне надо было  немного
больше узнать, что такое жизнь. Эти официантки - сестры из Катании  -  очень
хорошие девушки. У них дома остались еще три сестры, и они копили сестрам  и
себе на приданое. Вот так-то. Вот чем надо было мне заниматься  в  Солсбери,
вместо того чтобы вести этот идиотский образ жизни.
   - Никто не узнал, кто ты и что делаешь в Бостоне?
   - Все узнала. Один репортер  выследил  меня,  и  моя  фотография  была  в
газетах.
   - Таких надо пристреливать.
   - Как потом оказалось, это не имело никакого значения.  Девочки  от  души
повеселились,  а  на  хозяина,  мистера   Аньелли,   это   произвело   такое
впечатление, что он предложил мне  более  выгодную  работу.  Точно  я  какая
кинозвезда.
   - Газеты писали такие мерзости, - заметил Марк.
   - В "Глобе" еще ничего, - сказала она. - Сравнительно, конечно. Не  знаю,
что напечатали в "Экземинере", потому что, когда я начала читать, мне  стало
нехорошо.
   - Ты, наверно, слышала, что Макклейрен обвинил меня в убийстве этой Линды
Уоттс.
   Тереза сжалась.
   - Да, слышала.
   - Писали, что я швырнул ее в жидкий цемент, а потом бросил в реку.
   - Я ни говорить, ни даже думать об этом не хотела, - сказала Тереза. -  Я
знала, что это - очередная выдумка Макклейрена.
   - А меня это просто взорвало.
   - Марк, я никогда не задавала тебе лишних вопросов и не собираюсь  сейчас
начинать, Только скажи мне, чтобы я была спокойна: что на самом деле  с  ней
произошло?
   - Она сошлась с  одним  человеком,  который  был  руководителем  какой-то
религиозной  секты.  Когда  разразился  этот  скандал  в  прессе,  он   стал
миссионером,  они  поженились  и  вместе  уехали.  Теперь  они  живут  среди
эскимосов не то на Аляске, не то еще где-то.
   - Ты клянешься?
   - Всем, чем хочешь.
   - Я не хочу, чтобы ты клялся, потому что я тебе верю. Она очень  красивая
девушка, правда? Вряд ли она вела такую жизнь, как писал Макклейрен.
   - Никакой такой жизни она не вела.  Люди  типа  Макклейрена  готовы  кого
угодно поливать грязью.  У  них  есть  писака  из  одного  порнографического
журнала, который стряпает эти материалы по  заказу.  Она  сделала  все,  что
могла, чтобы облегчить мое положение. - Не найдя в английском  языке  нужных
слов для выражения своей благодарности, Марк перешел на итальянский.  -  Era
una brava figluola <Она была славная девушка (итал.).>, - сказал он.
   -  Ты  был  влюблен  в  нее?  -  спросила  Тереза  неожиданно  угасшим  и
безразличным голосом. - Мне кажется, любой  мужчина  должен  был  бы  в  нее
влюбиться. Это искренне удивило его, я она сразу успокоилась.
   - Она ведь красивая, да? И ты сказал, что она хорошая.
   - Но она проститутка, - возразил Марк. - Может, не по своей воле, но  так
оно было. Только сумасшедший может влюбиться в проститутку.
   - Почему?
   Теперь он столкнулся не только с языковыми трудностями,  но  и  с  другим
образом мышления. Его жизнь, как и жизнь Терезы, была основана  на  догмате,
установленном раз и навсегда. Он  верил,  потому  что  верил,  и  чем  более
древними, атавистичными и иррациональными были его убеждения, тем крепче они
в нем держались. Тело  проститутки,  как  и  тело  любой  женщины,  которого
касался другой мужчина, считалось оскверненным, и любить такую женщину  было
преступлением против себя самого.
   - Почему? - снова спросила Тереза.
   -  L'onore  <Понятие  чести  (итал.).>,  -  сказал  он.  Это  был  ответ,
исключавший дальнейший спор. Она кивнула в знак  того,  что  принимает  этот
ответ, даже если и не согласна.
   - Viva L'onore <Да здравствует честь (итал.).>. Когда же мы  поедем?  Мне
ведь надо за несколько дней предупредить, что я ухожу.
   Марк почувствовал облегчение: она не может уехать сразу. Он  боялся,  что
она захочет вместе с ним возвратиться в Солсбери.
   - У меня тоже еще есть кое-какие дела, - сказал он, -  Неплохо,  если  ты
побудешь в Бостоне, пока мы не соберемся. Мы  можем  вообще  не  заезжать  в
Солсбери. Возьмем детей из школы и поедем во Флориду или куда-нибудь  еще  и
поживем там до отъезда. Пожалуй, ты  могла  бы  уйти  с  работы  дней  через
десять. К тому времени у меня уже все  будет  готово,  мы  прямо  на  машине
заедем в школу, заберем детей и двинемся дальше.
   - Представляешь их лица? Они только о тебе и говорят.
   - До школы ничего не дошло? - спросил он.
   - Нет, слава богу. Может, они что-то и слыхали, но  никто  им  ничего  не
говорил.
   - Я надеюсь, ты не лишишься сна, если еще раз не увидишь Солсбери?
   - Нет, - ответила она. - Этого можно не бояться. А куда  звонить  тебе  в
случае чего?
   Она увидела, как на какую-то долю секунды,  под  влиянием  промелькнувшей
мысли, вдруг изменилось его лицо, и ее снова охватили сомнения.
   - Я только сегодня утром  узнал,  что  мне  придется  на  несколько  дней
уехать. Со мной нельзя будет связаться, но я сам постараюсь тебе позвонить.
   - Пожалуйста, скажи мне, куда ты едешь, - попросила Тереза.
   - Не могу, потому что сам еще не знаю.
   - Значит, ты уезжаешь, но сам не знаешь  куда?  А  я  надеялась,  что  те
времена прошли и забыты.
   - Я оказываю услугу приятелю, - сказал Марк. - Объяснить тебе я ничего не
могу. - Его умоляющий взгляд просил ее не задавать больше вопросов. -  Через
неделю я  смогу  все  тебе  рассказать,  -  пообещал  он.  -  Я  снова  буду
принадлежать себе.
   Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез.
   - Ты обманываешь себя, но меня ты не обманешь, - сказала она. - Теперь  я
понимаю, что другим ты не будешь никогда.

Глава 16

   Спина встретил Марка в аэропорту Матамароса, и они поехали через  пустыню
на юг под косым дождем, хлеставшим из нависших над землею туч.
   - В Мемфисе мне удалось собрать Люпо, Ди Анжелиса и Чанфарани,  -  сказал
Марк. - Мы долго спорили, но в конце концов договорились.  Если  они  готовы
сотрудничать, то, наверное, не откажутся и другие.
   - Молодой Люпо... - проговорил Спина. - Я тысячу лет  его  не  видел.  Он
женат на моей племяннице. Конечно, он будет сотрудничать, обязан: я  в  свое
время ему здорово помог.
   - Подставное лицо найдено, - сказал Марк. - И на всякий случай  есть  еще
двое про запас.
   - Сумасшедший?
   - Нет, но  немного  чокнутый:  участвует  в  различных  движениях,  пишет
идиотские письма политическим деятелям и балуется оружием. Он  выполнял  для
Брэдли всякие мелкие поручения.
   - Он оставит дневник? - спросил Спина.
   - Нет. По-моему, тут надо придумать что-нибудь новое.  То,  как  поступил
Кардильо в Гватемале, годится  лишь  для  маленькой  страны,  а  этого  типа
убирать сразу не надо. Пусть люди посмотрят на его фотографии  в  газетах  и
убедятся, что он псих. Тогда все сразу станет менее таинственным.
   - Ты совершенно прав.
   В желтой жидкой грязи на боку лежал автобус,  и  Спина  сбавил  скорость,
чтобы не обрызгать застрявших пассажиров.
   - Это дело грандиозное, - продолжал он,  осторожно  объезжая  автобус.  -
Необходимо продумать все до мельчайших деталей. Наши друзья должны быть  вне
подозрений. В такой операции мы обязаны предусмотреть буквально каждый  ход.
Я не играю в шахматы, но мне говорили, что хороший игрок заранее  видит  всю
партию.
   - Здесь, в Мексике, несколько человек будут знать больше, чем положено, -
сказал Марк.
   - Угу, и это даже  хуже,  чем  ты  думаешь.  Оказывается,  твой  друг  из
тюремного ведомства поделился своим доходом с приятелем, а тот разнюхал, что
происходит. Это прибавит нам работы. Придется позаботиться также по  крайней
мере о парочке пациентов из  тюремной  психушки.  А  ты  подумал,  как  Леон
попадет сюда из Мехико-Сити? Его ведь кто-то должен доставить, а это создаст
дополнительные сложности. И как быть с парнем,  которого  Кардильо  посылает
сопровождать Моргана?
   - Если и его убрать, этому конца-края не будет,  и  к  тому  же  Кардильо
станет возражать. Парень - член Общества.
   - Чтобы сделать все как следует, надо заткнуть даже  щелочки.  Мне  здесь
работы хватят надолго.
   - Да, по-видимому, и друзьям в Штатах придется поработать не одну неделю.
   - И тебе, - сказал Спина. - Не забудь, и тебе тоже.
   - Это не входит в договор, - ответил Марк. - Меня освободили от чистки.
   - Я сейчас предпочел бы быть на твоем месте: там, куда ты летишь, все  на
нашей стороне. Даже полицейские. Брэдли говорит, полицейские буквально стоят
навытяжку, и я охотно этому верю.  Тебе  там  окажут  любую  помощь.  Но  ты
говоришь, что должен только все организовать и дать указания  по  проведению
операции?
   - И проследить, чтобы все шло в соответствии с планом. Таковы взятые мною
обязательства.
   - Почему это ты у них на положении великого консультанта? - сказал Спина.
- Что хочешь, то в вытворяешь. Должно быть,  из-за  твоей  аристократической
внешности, а?
   Сквозь  полосу  дождя   проглянула   саманная   постройка,   а   за   ней
взлетно-посадочная полоса. Еще год назад она служила для  посадки  самолетов
"ДС-3", принадлежавших мелкой  местной  авиакомпании,  но  после  катастрофы
последнего "ДС-3" здесь воцарилась тишина. В  пристройке  для  пассажиров  и
багажа еще развевались на ветру обрывки реклам кока-колы и богемского  пива.
Несколько  неприметных  мексиканцев  сидели  на  корточках   под   карнизом,
закутавшись в одеяла  и  пончо;  их  лица  выражали  полное  безразличие.  В
стороне, среди кактусов, стоял "бичкрофт" Моргана, с первого  взгляда  почти
неразличимый среди обломков, которые обычно валяются на таких аэродромах.
   - Как вы думаете, взлетит он при такой погоде? - спросил Марк.
   - Конечно. Видимость достаточная, а остальное не имеет значения.
   - Будем надеяться, - сказал Марк. - А что Морган знает об этом деле?
   - Он знает только, куда летит. И никаких вопросов не задает. Он не  будет
выходить из самолета.
   - Он так и остался четырнадцатилетним мальчишкой. Как  по-вашему,  думает
он о том, что с ним может случиться? Кардильо  говорил  вам,  что  не  хочет
брать его назад?
   - Да, говорил. Я еще должен подумать,  как  с  ним  поступить,  когда  ты
исчезнешь. - И  Спина  хрипло  рассмеялся.  Точь-в-точь  говорящий  попугай,
подумал Марк.

***

   Морган сидел  в  пустом  помещении  за  бывшей  билетной  кассой.  Слегка
улыбаясь, он поднял от  комикса  сосредоточенное  лицо,  но,  увидев  Марка,
вскочил и протянул ему руку.
   - Привет, Гарри, - сказал Марк. - Рад снова вас видеть.
   - Мне надо кое-что взять в машине, - сказал Спина. - Я сейчас вернусь.
   - Ну вот, Гарри, мы и отправляемся на небольшую прогулку, - сказал Марк.
   - Это для меня огромное удовольствие, мистер Ричардс. -  Гарри  стоял  по
стойке "смирно", подтянутый и полный нетерпения, в новой куртке на молнии  с
тремя матерчатыми скаутскими нашивками, говорившими  о  его  высоком  летном
мастерстве.
   - Не знаю, как мне и благодарить вас за то, что вы для  меня  сделали,  -
сказал он. - Просто не верится, что я наконец буду свободным человеком.
   - Не стоит благодарности, - ответил Марк. - Мне удалось помочь вам, а  вы
кое-что делаете для меня.
   - Скорее бы уж взлететь,  -  сказал  Морган.  -  Я  даже  как-то  немного
волнуюсь. Когда мы вылетаем?
   - Как только подойдут другие пассажиры.
   - Я никого из них случайно не знаю?
   - Представьте себе, знаете. Помните Боначеа Леона, с которым вы летали  в
Гватемалу?
   Молодое жизнерадостное лицо Моргана словно вдруг постарело.
   - Слишком хорошо помню.
   - Он вам не нравится?
   - Мне кажется, что это не тот человек, который  может  нравиться,  мистер
Ричардс. Я могу терпеть его, если это необходимо, но при  виде  его  у  меня
мурашки бегают по коже. Он напоминает мне одного  героя  из  фильма  ужасов.
Никому не охота находиться в обществе ненормального человека.
   - Придется вам, Гарри, на какое-то время примириться с его  присутствием.
Сколько будет продолжаться полет?
   - Пять часов, мистер Ричардс. Плюс-минус полчаса.  Сейчас  дует  попутный
юго-западный ветер силой в  три  балла,  потом  он  стихнет,  и  мы  немного
потеряем скорость. Но у нас стоят дополнительные баки с горючим, так  что  в
этом  смысле  никаких  осложнений  не  будет...  -  Он  говорил  быстро,  со
словоохотливостью  одинокого  человека.  -  Здесь  надо  ожидать   небольшой
турбулентности, но мы будем лететь ниже этих слоев. Нам все  равно  придется
лететь  как  можно  ниже,  чтобы  нас  не  запеленговали.  Хотелось  бы   по
возможности обеспечить вам приятный ровный полет. У нас отличная машина: она
справляется с турбулентностью лучше,  чем  "ДС-7".  Мы  можем  не  думать  о
погодных условиях. Сентябрь здесь  скверный  месяц,  но  как  только  минует
октябрь, можно не волноваться. Ноябрь - месяц неплохой, когда нет  дождя,  а
декабрь просто прелесть. Жаль, что вы  не  назначили  полет  на  декабрь.  Я
иногда летал  по  этой  трассе  с  грузом  из  джунглей,  о  котором  я  вам
рассказывал, и всегда любовался  ландшафтом.  Как  здорово  снова  сесть  за
штурвал. Сегодня мы вряд ли много увидим, но полет должен  быть  приятным  и
ровным...
   Снаружи  по  мокрому  гравию  зашуршали  шины,  и  минуту  спустя  Спина,
появившийся в дверях, махнул Марку рукой.
   - Извините, Гарри, я на минутку, - сказал Марк. Он прошел вслед за Спиной
в зал ожидания и увидел двух людей, стоявших к нему спиной. Один,  маленький
и худощавый, в армейских брюках  и  клетчатой  рубашке,  был  Боначеа  Леон.
Другой, коротконогий, в зеленой, плотно облегающей куртке  военного  покроя,
был постарше и покрупнее. Оба  стояли,  склонившись  над  каким-то  бумажным
свертком, перевязанным веревочкой,  которую  второй  неторопливо  распутывал
тонкими пальцами. Рядом со свертком на скамейке лежала винтовка в коричневом
чехле.
   - Это еще кто такой? - спросил Марк.
   - Его интимный  друг,  представь  себе,  -  ответил  Спина.  -  Я  сейчас
разговаривал с одним из тюремных  надзирателей.  Он  отказывается  куда-либо
ехать без него.
   - Я что-то не совсем понимаю.
   - Куда бы он ни направлялся, этот тип должен обязательно ехать  вместе  с
ним. Они, понимаешь, вроде как влюбленные, - сказал Спина с отвращением.
   - И этот тоже тронутый?
   - Конечно. Он идет в качестве нагрузки, без дополнительной оплаты.
   - Что будем делать? - спросил Марк.
   - А как ты договаривался со своим другом в Мехико-Сити?
   - Что он пришлет Леона, а я позабочусь о том, чтобы  он  вернулся  назад.
Насчет второго психа ни слова не было сказано.
   - Итак, у нас на руках трое тюремщиков и водитель, которые сейчас уедут и
будут рассказывать своим приятелям и соседям, что они сегодня здесь  видели,
да к тому же еще один псих - и всех их надо убирать, но когда и где? Разве у
Леона нет Жены и ребенка, к которым он очень привязан?
   - Их пришлось оставить на Кубе, - сказал Марк.
   - Угу, я что-то припоминаю. По-видимому, у него любвеобильное сердце.  Он
наотрез отказывается ехать без этого типа, так  что,  похоже,  придется  нам
брать на себя двойной риск. А если  эти  психи  решат,  что  им  не  хочется
возвращаться в Мексику?
   - Этого не случится. Во-первых, они  окажутся  одни  в  чужой  стране,  а
во-вторых, они знают, что их будут разыскивать.  В  Мексике  же  им  живется
неплохо, там их не обижают.
   - Придется рискнуть. А когда они вернутся, надо будет решить, что с  ними
делать дальше, - сказал Спина.
   - Сейчас все равно поздно что-либо предпринимать.
   - Послушай, - сказал Спина, - эти ребята, охранники, хотят уезжать, а мне
на всякий случай нужны их фотографии. Задержи-ка их  на  минутку,  я  сделаю
парочку снимков.
   Охранники, дрожа от холода в легкой форме цвета  хаки,  стояли  в  дверях
вместе с водителем фургона лицом к серой дождевой завесе.  Один  из  них,  с
огромными, как у Панчо  Вильи,  усами,  звенел  наручниками,  которыми  были
прикованы друг к другу Боначеа Леон и его  приятель.  Марк  отцепил  фляжку,
висевшую у него на поясе, и  пустил  ее  по  кругу.  Охранники  заулыбались,
показывая ровные зубы. Тем временем Спина, прикладывая к глазу  фотоаппарат,
незаметно ходил вокруг.
   - Так мы поехали? - спросил охранник, говоривший по-английски.  Остальные
приподняли шляпы и снова улыбнулись. - Ваш покорный слуга, -  добавил  он  и
вышел вместе с остальными под дождь, а водитель побежал запускать мотор.
   Спина убрал аппарат.
   - Я завтра переправлю пленку  Паскуале,  -  сказал  он.  -  Надеюсь,  все
получится как надо - правда, свет был слабоват.
   Они вернулись к Леону и его другу; тот уже развязал веревочку и развернул
сверток,  в  котором  оказались  два  огромных   мексиканских   сандвича   с
помидорами, мелко нарезанным перцем и мясом.  Он  деликатно  двумя  пальцами
взял один из них и передал Леону,  который  откусил  кусок  и  начал  быстро
жевать.
   Внезапно Леон почувствовал, что за ним  наблюдают.  Он  хитро  улыбнулся,
разломил сандвич пополам и протянул половину Марку. Было заметно, что он рад
встрече. Тоненькие волосики возле углов рта были у него вымазаны  помидорным
соком.
   - Хотите кусочек тако? - спросил он. Марк покачал головой.
   - Мой друг Эрнесто, - представил Леон. - Мой самый лучший друг.  Приятель
поклонился.
   - Encantado <Очень приятно (.исп.).>, - сказал он.
   - Я должен сфотографировать и этого, - сказал Спина. - Давай  подойдем  к
дверям, там посветлее.
   Марк кивнул головой в сторону двери, и все  четверо  направились  к  ней.
Спина сделал снимки, и тут, как будто кто-то повернул невидимый выключатель,
дождь мгновенно прекратился и появилось подернутое дымкой  солнце.  Краешком
глаза Марк увидел, как Морган, в накинутой на  голову  куртке,  перескакивая
через лужи, бежит к самолету.
   - Кажется, можно вылетать, - сказал Марк.
   - Да, наверное,  пора.  -  В  голосе  Спины  появились  какие-то  тягучие
просительные нотки:
   - Послушай, может, ты все-таки вернешься и поможешь мне? За эти несколько
дней никто в Солсбери по тебе не соскучится.
   - Не могу, к сожалению. Я должен заняться  семейными  делами,  -  ответил
Марк. - Хочу сразу же вылететь в Делано. Там живет наш друг, у которого есть
виноградник. Если мы еще  задержимся,  то  не  успеем  к  уборке  винограда.
Ребятам сбор винограда доставит огромное удовольствие.
   - Сбор винограда, - сказал Спина, - как я это когда-то любил. В последний
раз я был на сборе винограда лет сорок назад. - Он не стал настаивать. - Ну,
ладно, может, мы увидимся и раньше, чем  ты  предполагаешь.  Калифорния  мне
нравится. Сколько ты собираешься там пробыть? Если эта штука пройдет гладко,
я могу неожиданно нагрянуть к тебе с визитом. Запиши-ка мне свой адрес, мало
ли что бывает.
   Морган уже добежал до "бичкрофта" и уселся в  пилотское  кресло.  Он  был
счастлив и принялся насвистывать свою любимую песенку "Дьявол в небе".

Глава 17

   Лежа в кустах, Боначеа Леон четыре раза выстрелил в человека, сидевшего в
приближавшейся машине, подождал  секунду,  как  бы  осмысливая  происшедшее,
затем вскочил и помчался вверх по обложенной дерном  насыпи,  перемахнув  на
ходу через забор. Марк попытался было отнять у него винтовку, но Боначеа  не
выпустил ее из рук и, увернувшись, со злой обезьяньей гримасой побежал между
рядами машин к железнодорожной башне, где стоял их "форд". Эрнесто,  швырнув
чехол в кусты, побежал за ним, а Марк бросился вдогонку за Эрнесто.
   На стоянке находились сотни машин, плотно прижатых друг к другу,  и  Леон
пробирался между ними, словно обезьяна, проворно перескакивая через к