- Мне говорили, что вы в Неаполе, Дон Сальваторе.
   Фраза была дипломатической. Приличие требовало не показывать Спине, что в
компании "Винсент Стивенс"  или  в  любой  другой  подобной  организации  на
территории Соединенных Штатов  мог  найтись  человек,  который  не  знает  о
переезде Спины на Кубу и о причинах этого переезда. Всем было известно,  что
Спина взял в свои руки контроль  над  международной  торговлей  наркотиками,
которая в дальнейшем будет осуществляться из  Гаваны.  А  несколько  человек
знали также и о том, что огромное  количество  героина  и  кокаина  привозят
теперь прямо из Средиземноморья на Кубу, где их доставляют на  берег,  минуя
таможенный досмотр, и по проверенным безопасным каналам вывозят в Штаты.
   - Я решил поселиться в Гаване полтора года назад,  -  объяснил  Спина.  -
Гавана - прекрасный город. Как жаль, что  ты  приехал  сейчас,  когда  кучка
студентов  устраивает  беспорядки.   Вчера   вечером   было   нападение   на
президентский дворец, ты, наверное, слышал. Мятежников всех перебили, может,
теперь они немного угомонятся. Здешний  президент  -  наш  близкий  друг,  а
сумеем ли  мы  договориться  с  новым,  одному  богу  известно.  Сколько  ты
собираешься здесь пробыть?
   - Сколько потребуется, Дон Сальваторе.
   - И не больше? В чем дело? Тебе не нравится Гавана?
   - У меня жена и двое детей в Штатах.
   - Знаю, знаю. Ты хороший семьянин, Ричардс. Что ж, не  будем  задерживать
тебя дольше; чем нужно. Могу сказать тебе прямо сейчас, что знаю,  зачем  ты
прибыл и что тебе предстоит сделать. Задание у тебя  сложное.  Этот  Кобболд
неглуп и дает немалые деньги тем, кому  требуется.  Ты,  наверное,  об  этом
слышал?
   - Дон Винченте объяснил мне ситуацию.
   - Кобболд - "ncarugnutu" <Негодяй (итал.).>,  как  мы  говорим.  Человек,
который нарушает клятву.  В  подобном  случае  есть  только  одно  средство,
Ричардс. Levarisi la petra di la scarpa  -  вытряхнуть  камень  из  башмака.
Слышал такое выражение? Понимаешь, что я хочу сказать?
   - Разумеется, Дон Сальваторе. Другого выхода нет.
   - Сколько ты уже здесь?
   - Два дня.
   - То есть у тебя еще не было времени изучить как следует обстановку?
   - Кобболд, по-видимому, чувствует, что его ждет. За ним повсюду ходят два
полицейских-кубинца.
   - Мне донесли, что ты прибыл  сюда  с  женщиной.  Она  в  этом  принимает
участие?
   - Нам стало известно, что Кобболд интересуется женщинами. Мы решили,  что
ему может понравиться эта девица, и тогда она сможет следить за ним.
   - Понравилась?
   - Кажется, да, Дон Сальваторе. Он встречается  с  ней  сегодня  дважды  и
завтра как будто тоже.
   - Вся штука в том, что при нем не должно быть полицейских, Ричардс.
   - Через несколько часов обстановка прояснится, Дон Сальваторе.
   - Я плохо представляю себе, что можно сделать  в  их  присутствии.  Чтобы
ликвидировать Кобболда, нам придется нанять кубинца, но пока мы не уберем  с
дороги полицейских, ни одного желающего  не  найдется.  Как  же  решить  эту
проблему? Ты ведь специалист, Ричардс.
   - Если увести его от этих горилл, то любой снайпер сумеет его  снять.  Но
найдем ли мы снайпера?
   - Конечно найдем. Заполучить такого  умельца  нетрудно.  Но  только  надо
гарантировать ему безопасность. Это можно сделать через одного моего  друга.
Он не откажет мне лично, но если выйдет накладка,  меня  возьмут  за  горло.
Поэтому тут я не могу рисковать. Прежде чем  обратиться  к  моему  другу,  я
должен знать, как мы уведем Кобболда от телохранителей.
   - Он собирается завтра устроить для этой женщины пикник на побережье.
   - А нам какой от этого прок? Насколько я понимаю, ты на здешних пляжах не
бывал. Если они поедут  на  пляж,  это  будет  либо  Хайманитас,  либо  пляж
яхт-клуба. Пляж яхт-клуба огорожен десятифутовой изгородью,  чтобы  туда  не
пролезали разные подонки. А на Хайманитас через каждые десять  ярдов  торчит
охранник да бегают официанты в плавках, чтобы посетители, если им  захочется
выпить, могли не вылезать из воды. На этих пляжах убрать нашего приятеля  не
легче, чем войти во дворец и шлепнуть президента.
   - По-моему, это будет не очень людный пляж, Дон Сальваторе.  Насколько  я
знаю Кобболда, он захочет побыть с этой женщиной наедине, то есть поедет  на
такой пляж, где мало народу.
   - Да, в этом есть резон. Кто устраивает пикник  для  бабы,  тому  незачем
тащиться на Хайманитас или в яхт-клуб.
   - Есть ли такой снайпер, который сумеет уложить его,  когда  он  будет  с
женщиной?
   На живом лице Спины выразилось крайнее удивление.
   - Смотря что ты под этим подразумеваешь. Хочешь сказать: когда они  будут
в обнимку?
   Хотя Спина и отсидел несколько лет в Даннеморской тюрьме  за  организацию
проституции в Нью-Йорке, он испытывал нежные чувства  к  женщинам  вообще  и
даже слышать не желал, что кому-то из них могут причинить боль.
   - Нет, когда они будут просто рядом.
   - Понятно. Знаешь, есть один малый, который,  говорят,  с  двухсот  ярдов
может в толпе убрать человека выстрелом в голову.
   - Он здесь, на Кубе, Дон Сальваторе?
   - По правде говоря, он отбывает на острове Пинос  пожизненное  заключение
за убийство. Но я мог бы на день одолжить его.
   - Вы хотите сказать, его выпустят из тюрьмы, чтобы он выполнил то, о  чем
мы с ним условимся?
   - Когда знаешь нужных людей и платишь не скупясь, сделать можно все. Этот
парень - псих, полоумный. Когда у него в голове раздается звон колоколов или
что-то в этом роде, он  должен  кого-нибудь  убить.  Мне  рассказывали,  что
промаха он не знает. Говорят,  в  последний  раз  его  выпускали  прикончить
какого-то мексиканского деятеля в Ногалесе, который собирался поживиться  за
счет казино. Ребята из Финикса узнали, что мексиканец без ума от  лошадей  и
родео, отправились в Ногалес и устроили там родео в его честь. Самое сложное
было оторвать его от приятелей, поэтому его накачали спиртным, посадили  "на
лошадь и вывезли на арену. И тут  этот  псих  первым  же  выстрелом  со  ста
пятидесяти ярдов пробил ему башку. Лошадь еще даже  не  успела  успокоиться.
Что скажешь, а?
   - Прямо не верится.
   - Чему не верится? Что он  сумел  прикончить  мексиканца  на  брыкающейся
лошади со ста пятидесяти ярдов?
   - Не столько этому, сколько тому, что в  цивилизованной  стране  человека
могут по договоренности выпустить для такого дела из тюрьмы.
   - Кто сказал, что это "цивилизованная страна"? Добыть этого парня,  чтобы
прикончить мексиканца, стоило двадцать тысяч. Я думаю, мы сумеем  заполучить
его дешевле. Во всяком случае, это не твоя забота. Плачу я.
   - Если вы считаете,  что  такое  можно  устроить,  наша  задача,  похоже,
решена.
   - Я поговорю со своим другом из  правительства  и  дам  тебе  знать,  как
только что-нибудь прояснится. Где тебя искать?
   - К вечеру я вернусь в "Севилью". А сейчас мне нужно  повидаться  с  этой
женщиной. Вдруг есть что-нибудь новое.

***

   - Тебе, вероятно, небезынтересно  узнать,  что  истинная  его  страсть  -
фотография, - сказала Линда. - Мы едем на пляж, потому что он хочет  снимать
меня.
   - В каком виде?
   - Наверное, голой. - Она скорчила гримасу.
   Десять минут назад Марк незаметно проскользнул в "Линкольн", и они,  сидя
в холле, пили фруктовую воду с привкусом клубники и сливок, от которой потом
было противно во рту. Марк,  как  всякий  сицилиец,  высоко  ценил  в  людях
чувство собственного достоинства, и теперь  он  невольно  восхитился  умению
Линды приспосабливаться к окружающей обстановке.  Она  держалась  необычайно
грациозно. Трудно было поверить, что эта холодная,  светлокудрая  Прозерпина
способна стоять перед  слабоумной  публикой  и  под  звуки  музыки  медленно
снимать с себя одежду. Нечего удивляться, что Кобболд явно увлекся ею, а это
им весьма на руку.
   - Интересно, почему он не остался на ночь? - спросил он.
   - Наверное, из-за того, что при нем эти люди.
   - Значит, наличие телохранителей мешает любви.
   - Все идет так, как ты надеялся? - спросила она.
   - Будем держать этот курс и дальше, - сказал он - Как прошел обед?
   - Хорошо. Мы были в ресторане возле доков. Там обедают не только туристы,
но и настоящие рыбаки, - А телохранители сидели за соседним столиком?
   - Да. На этот раз в блестящих костюмах кремового цвета.
   - О чем вы беседовали?
   - О разном. Он занимательный собеседник, умеет слушать,  с  ним  легко  и
приятно.
   - Не забывай, что ты работаешь на меня, - заметил Марк.
   - Не забуду. Я об этом все время помню.
   - Это то же самое,  что  продавать  недвижимость  или  страховать  жизнь.
Личное отношение к клиенту не должно мешать делу.
   - Понимаю. Быть может, следует добавить к сказанному вот еще что: ты  мне
по-прежнему нравишься больше его.
   - Спасибо на добром слове, - сказал он. - Надеюсь, это правда.
   - Конечно, правда. А ты не забыл подумать, о чем я просила? Чтобы  побыть
здесь вместе день-другой после того, как все кончится.
   - Я еще не думал об этом, но подумаю. Эти телохранители...
   - Ты пришел сейчас только по делу? Тогда продолжай.
   - Они были в машине, когда он заехал за тобой?
   - Да. Один сидел вместе с ним на переднем  сиденье,  а  второй  рядом  со
мной.
   - Ты случайно не знаешь, это его собственная машина?
   - Нет. Он взял ее напрокат в "Херце". "Кадиллак". С шофером.
   - Он сказал тебе, чем будет занят во второй половине дня?
   - Он говорил про встречу с каким-то политическим  деятелем.  Сказал,  что
заедет за мной в восемь часов. Мы ужинаем в "Сан суси",  а  завтра  едем  на
пляж и будем фотографироваться.
   - Не знаешь где?
   - Нет. Мы возьмем в собой еду, вот и все, что он сказал,  и,  если  ветер
утихнет, будем купаться.
   - Я, наверное, позвоню тебе утром, - пообещал Марк.

***

   Из телефона-автомата он позвонил Спине.
   - Можно говорить?
   - Откуда ты звонишь?
   - Из автомата возле "Линкольна".
   - Там вообще-то не подслушивают, - сказал Спина, - но полной  уверенности
нет. Думай, когда говоришь. Сначала я скажу, какие у меня новости. Человека,
в котором мы заинтересованы, получить можно.
   - Отлично. А теперь послушайте меня. Наш  приятель  во  время  завтрашней
поездки на пляж собирается ее фотографировать.
   - Нагишом?
   - По-моему, да.
   - Очень полезная информация. Значит, пляж действительно будет  безлюдным.
Что-нибудь вроде Санта-Фе или Баракоа.  Это  единственные  места  в  радиусе
пятидесяти миль от города, где можно устроить пикник,  не  боясь,  что  тебе
помешают. У тебя есть карта?
   - Могу достать.
   - Наверняка одно из этих двух мест, Тебе, пожалуй, стоит сейчас  съездить
туда и осмотреться на случай, если мы не ошиблись.
   - Хорошо, - согласился Марк.
   - И как только вернешься, приходи сюда.

***

   Ему помог звонок к Кобболду.
   - Я собираюсь уходить, - сказал Кобболд, - а то показал бы тебе на карте,
где места получше. Сейчас в воде полно медуз, они  обжигают  тело,  поэтому,
если хочешь просто  поплавать,  поезжай  в  какой-нибудь  клуб.  Тебя  могут
записать в члены клуба прямо здесь, в гостинице.
   - Хорошо бы сбежать от этой громкой музыки. И чтобы можно было раздеться.
   - Тогда поезжай мимо клуба "Мирамар". Скажи, чтобы тебя везли на запад от
города. К востоку ничего приличного нет. А Баракоа - неплохое место,  но  за
рифом водятся акулы и барракуды, поэтому далеко не заплывай.  Хочешь  нанять
машину?
   - Возьму, наверное, в "Херце".
   - От машины далеко не отходи. Не  то  через  пять  минут  останешься  без
колес.

***

   Марк  проехал  еще  пятьсот  ярдов  по  проселку  и  остановился  в  теня
разлохмаченной ветром пальмы, где следы от колес машин,  съехавших  вниз  на
берег, заносило песком. Он выключил мотор и с  минуту  сидел  неподвижно.  И
тотчас же со всех сторон из своих норок в песке  вылезли  маленькие  розовые
крабы. По шоссе каждые три-четыре минуты проходил грузовик. Над "Мирамаром",
таща за собой рекламу  пива  "Кристалл",  низко  кружил  самолет,  потом  он
улетел, и стук его моторов поглотили песок и вода. Неподалеку  была  хижина,
выстроенная из обломков рангоута и плавника и  крытая  пальмовыми  листьями.
Перед входом в нее лежала  куча  конусообразных  раковин.  Такие  хижины  на
берегу он видел и раньше: их сооружают, очевидно,  праздношатающиеся  негры,
которые ночуют где придется. Он вылез  из  машины  и  спустился  к  воде,  у
которой рядком лежали медузы, словно выложенные из формочек  для  бланманже.
Пролетавший мимо коричневый пеликан вдруг  нырнул  за  рыбой,  на  мгновение
исчез в темном гейзере из  пены,  потом  вновь  появился  на  поверхности  в
двадцати ярдах от этого места. Где-то на горизонте, держа курс на "Мирамар",
шел быстроходный катер. Марк помахал ему рукой, но  ответа  не  получил,  из
чего сделал заключение, что его не видно.
   Через полчаса из-за скалы вдруг появился негр с кучей раковин, которые он
отыскал на мелководье. Неподалеку от хижины он принялся вытаскивать  из  них
моллюсков. В любом другом месте он просто взял бы мачете и  срезал  верхушку
раковины,  но  здесь,  возле  прибрежных  клубов,  отполированные   раковины
раскупались в качестве сувениров. Чтобы вытащить  моллюсков,  негр  поднимал
раковину высоко над головой, а потом изо всех сил швырял  на  мокрый  песок.
После двадцати-тридцати подобных  бросков  оглушенный  и  умирающий  моллюск
наконец раскрывал створки своего панциря. Ловец раковин,  негр  с  длинными,
огромных размеров конечностями  и  порыжевшими  от  солнца  и  соленой  воды
волосами, устраивал из  этой  операции  целое  представление:  он  прыгал  и
танцевал на песке и, швыряя раковину, с громким призывным  криком  откидывал
назад голову. Он, казалось, не замечал Марка. Марк с  презрением  следил  за
его прыжками - какой-то получеловек, существо сумеречных глубин чуждого  ему
мира, почти обезумевшее от нищеты и одиночества.
   Он  подождал,  пока  пламенное  солнца  не  коснулось  горизонта  -  чуть
отпрыгнуло и скользнуло за него, - а потом поехал в Гавану в контору Спины у
стен кладбища.
   - Человека этого мы получили, - сказал Спина. - Все в порядке.  Мы  можем
взять его на тех же условиях, что и с мексиканцем: двадцать тысяч в день или
пятьдесят за неделю. Завтра утром он прилетит из Нуэва-Хероны.
   - Один?
   - Об этом ничего не было сказано.
   - Дон Сальваторе, почему они уверены, что он вернется в тюрьму?
   - По словам моего друга, у него есть сынишка, которого будут держать  как
заложника, пока он не явится.
   - Какой ужас!
   - Ужас, конечно. Кому это по душе? Тем не менее мы его получили.  Главное
теперь, сумеем ли мы его использовать? Есть какие-нибудь мысли?  Что  насчет
пляжа?
   - Скорее всего это произойдет в Баракоа.
   - Я так и думал.
   - Если ему нужно безлюдное место, то Баракоа, пожалуй, самое подходящее.
   - Никого там нет? Ты проверил?
   - Только рыбаки.
   - А движение на дороге?
   - Иногда идут грузовики. Редко. Вся местность выглядит так, будто по  ней
пронесся ураган.
   - Полиции нет?
   - Я никого не видел.
   - У них и тут дел хватает, куда им соваться за город.
   - Там совсем тихо. Всего двадцать миль от города, а словно попал в другой
мир.
   - Лучшего места не придумаешь, - сказал Спина. -  До  того  здорово,  что
даже не верится. - Он задумчиво улыбнулся, точно припомнив что-то личное.  -
А ведь такое дело никогда легким не бывает. Это самое  трудное  на  свете  -
убрать человека так, чтобы все прошло гладко. Всегда что-нибудь да стрясется
непредвиденное.
   - Они могут передумать и вообще не поехать на побережье, Дон  Сальваторе.
Или завтра налетит ураган.
   - Если в этом сезоне еще суждено быть урагану,  он  обязательно  случится
завтра. Тем не менее давай все обдумаем  на  тот  случай,  если  урагана  не
будет.

Глава 7

   Боначеа Леон оказался на редкость невзрачным субъектом. Около одиннадцати
утра Марк с Боначеа подъехали к Марианао,  поставили  машину  на  стоянку  у
ресторана, мимо которого обязательно должна проехать любая машина, идущая  в
западном направлении,  и  устроились  под  зонтом  с  эмблемой  кока-колы  в
пятидесяти  ярдах  от  синеватой  полосы   дороги,   аккуратно   окаймленной
отбрасывающими ровную тень пальмами. В ресторане никого не было. Под  жгучим
солнцем все вокруг словно вымерло, не проезжали даже машины.  Шофер,  бандит
из Канзас-Сити, прибывший от Спины вместе с машиной, потягивал лимонад, сидя
за рулем. Он был похож на гангстера из фильмов тридцатых  годов:  носил  не,
снимая шляпу и говорил сквозь зубы, У всех троих были официальные ordenes de
mission  <Служебные  удостоверения  (исп.).>,  которые   избавляли   их   от
вмешательства  полиции,  а  у  Боначеа  вдобавок   охранное   свидетельство,
подписанное секретарем министра внутренних дел.
   Боначеа ел рубленый шницель с такой сосредоточенностью, с  какой  слушают
классическую музыку. Он сидел сгорбившись и  задумчиво  жевал,  рубашка  его
обвисла,  открыв  впалую  грудь.  У  него  была   восковая   кожа,   как   у
туберкулезника - казалось, будто под ней не бежит кровь.
   Спина сумел весьма  немного  разузнать  о  Боначеа.  Он  был  пастухом  в
Альта-Грасиа,  провинция  Камагуэй,   в   шестнадцатилетнем   возрасте   его
завербовали в отряд, созданный кубинским диктатором  для  борьбы  со  своими
внутренними противниками. Возвращаясь в поезде домой после обычной  расправы
с населением, Боначеа  выстрелил  в  крестьянина,  ехавшего  на  запряженном
быками возу по тракту параллельно железной дороге, и убил его,  за  что  был
приговорен к пожизненному заключению. Он сказал психиатру,  что  причин  для
убийства крестьянина у нею не было, но  признался,  что  в  момент  убийства
находился в состоянии сексуального возбуждения. От внимания  некоторых  лиц,
наблюдавших  за  судебным  процессом,  не  ускользнула  характерная  деталь:
Боначеа сумел  прострелить  человеку  голову  из  окна  поезда,  шедшего  со
скоростью примерно сорок миль в час.
   Боначеа дернул Марка за рукав. Ему захотелось показать  фотографию  своей
семьи, на которой были запечатлены толстогубая мулатка-жена и  светлоглазый,
с мелко вьющимися волосами мальчик в  матроске.  Это  и  был  сын,  которого
держат в качестве заложника. Свадьбу Боначеа  сыграли  в  приходской  церкви
Нуэва-Хероны, и на ней  присутствовал  заместитель  начальника  тюрьмы.  "Он
живет как в "Уолдорф-Астории", - заметил  Спина.  -  Его  навещает  жена,  с
которой он спит, когда захочет. Он - большая ценность для администрации".
   Боначеа заказал еще  один  шницель,  понюхал  и  принялся  жевать.  Потом
судорожно глотнул, открыл рот, ловя воздух, и снова сделал знак официанту.
   Гангстер за рулем едва слышно просигналил, и Марк увидел, как из пористой
дали решительно вынырнул принадлежащий  "Херцу"  шоколадный  "кадиллак".  Он
встал и скользнул за бамбуковый занавес, сквозь  который  дорога  тоже  была
видна, а человек из  Канзас-Сити  лег  на  переднее  сиденье  и  притворился
спящим. "Кадиллак" подъехал и, шурша колесами по гравию,  круто  свернул  на
стоянку. Один телохранитель сидел рядом с шофером  на  переднем  сиденье,  а
Кобболд - между вторым телохранителем и одетой в белое Линдой -  на  заднем.
Первый телохранитель вошел в ресторан и тотчас вышел обратно, неся несколько
картонных коробок  и  голубую  пластиковую  сумку.  Все  это  он  положил  в
багажник, и они снова тронулись в путь, по-прежнему  держа  курс  на  запад.
Марк и Боначеа подождали, пока "кадиллак" не скрылся из виду, потом  сели  в
машину и черепашьим шагом поехали за ним. Проехав пять  миль,  они  увидели,
что "кадиллак" остановился именно там, где Марк и предполагал. Они съехали с
дороги в заросли карликовых пальм.  Боначеа  достал  винтовку  в  коричневом
парусиновом чехле, в каком обычно носят удочки; оставив шофера в машине, они
с Марком спустились на пляж и пошли по песку.
   Со своим чехлом для удочек Боначеа тотчас вписался  в  ла