еторопливо  проследовал
мимо и исчез под кушеткой.
   - Извините, - сказал он. - Я совсем забыл. Вы ведь  стали  буддистом,  не
так ли?
   - Совершенно верно, - ответил Фергюсон.
   - В таких случаях всегда ожидаешь увидеть какое-нибудь чудное  одеяние  и
бритую голову. А у вас совсем  другой  вид,  Элистер.  Я  заметил,  вы  даже
перестали носить сандалии.
   - Я не считаю нужным рекламировать мое внутреннее душевное  состояние,  -
сказал Фергюсон. Упрекнув себя за невольную  вспышку  гнева,  он  постарался
опять придать лицу  спокойное  выражение  и  слегка  улыбнулся,  что  всегда
раздражало Брэдли, находившего эту его полуулыбочку идиотской.
   - И будучи буддистом, нельзя убить даже таракана?
   - Нельзя, - сказал Фергюсон с обезоруживающей убежденностью. - Потому что
таракан, которого вы убили, мог вполне оказаться, скажем, вашим  дедушкой  в
ином воплощении.
   Брэдли подавил в себе желание превратить  это  в  шутку.  Его  собеседник
говорил совершенно серьезно.
   - Извините меня за таракана. Значит, вы - воинствующий буддист,  Элистер,
и не можете отнять жизнь, в какой бы форме она ни проявлялась. А знаете что?
Сейчас это кажется просто фантастикой. Мне даже  не  верится,  по  ведь  шел
разговор о том, чтобы подготовить вас для особых операций... Скажите,  а  не
трудно вам примирять убеждения с вашей работой?
   Фергюсон серьезно обдумал вопрос.
   - Сейчас нет.  Раньше,  пожалуй,  было  трудно.  Признаюсь,  меня  мучили
противоречия.
   - Во всяком случае, вы пришли к согласию с самим собой?
   - Я считаю, что да. Насколько это вообще возможно.
   - Как же это вам удалось, Элистер?
   - Это слишком сложная и личная вещь,  и  ее  трудно  объяснить.  Мерзость
существует повсюду. И не всегда  удается  избежать  соприкосновения  с  ней.
Задача в том, чтобы не осквернить себя.
   Брэдли засмеялся:
   - Я не совсем понимаю, как  мне  к  этому  относиться.  Я  был  бы  очень
обеспокоен, если бы ваши недавно обретенные религиозные верования вступили в
противоборство с верностью профессиональному долгу,  потому  что  тогда  вам
пришлось бы отойти от дел. Наша профессия требует самоотдачи и  своеобразной
религиозной преданности, как я иногда говорю.
   - Я с этим согласен, - сказал Фергюсон.
   - С чем вы согласны - с тем, что пришлось бы отойти от дел?
   - Да.
   - Можете вы меня заверить, что готовы без малейших колебаний  довести  до
конца наш общий проект?
   Фергюсон не знал, что ответить, он чувствовал, что  Брэдли  наблюдает  за
ним.
   - Готовы, Элистер?
   Ложь унизит его как личность и отбросит назад на  длинном  пути,  который
ведет через многие формы жизни к конечному совершенству,  но  данный  момент
требовал этой жертвы.
   - Пожалуй, да, - сказал он.
   - До конца?
   - Да.
   - Хорошо, мне сразу стало легче. Вы меня успокоили.

Глава 5

   Спина позвонил Марку и,  почувствовав  его  настороженность  и  сомнения,
постарался их рассеять.
   - Послушай, Марк, мальчик в полном порядке,  ведет  себя  благоразумно  и
снова бегает за юбками. Я отправил его на осмотр  к  врачу,  и  он  дал  нам
зеленую улицу. Вику нужна деятельность и чувство ответственности,  чтобы  он
понимал,  что  приносит  пользу.  Только   нельзя,   чтобы   он   действовал
самостоятельно. Кто-то должен быть рядом и направлять его. Я бы поехал  сам,
но ты знаешь, как обстоят дела. Если  мы  сможем  провернуть  это  дельце  и
вручить денежки нашим друзьям, считай, все  в  порядке.  Они  купят  на  них
столько оружия, сколько душа угодно. - Что же я  должен  делать?  -  спросил
Марк.
   - Я хочу, чтобы ты встретил его на аэродроме в Майами.  Он  скажет,  куда
держать путь дальше. И помни: никаких  трудностей  у  тебя  не  будет.  Груз
упакован. С момента, как он будет отправлен с острова, и до того, как ты его
примешь, все обеспечено. А после этого ответственность ложится на тебя. Куда
он должен быть доставлен, я не знаю. Вик даст тебе телефон, по  которому  ты
позвонишь, как только будешь готов двинуться в путь. Осечка исключена - дело
может сорваться разве что в одном случае из миллиона.
   Марк произнес ровным, ничего не выражающим тоном:
   - Деньги получаю я?
   - Нет. Они будут переведены нашему  общему  другу  через  банк.  Об  этом
позаботятся ребята,  которые  примут  груз.  Тебе  не  о  чем  беспокоиться.
Передашь товар и отправляйся домой. Все очень просто.
   - Ладно, - сказал Марк. - Я встречу его в аэропорту. Будут еще указания?
   - Нет, кажется, все. Хотя вот еще  что:  осторожность  не  помешает.  Вик
перестал взрываться, поэтому все будет в  порядке,  но  приглядывай  за  его
железкой - на всякий случай, хорошо? Ты  знаешь  молодых  ребят.  Он  сейчас
носит эту штуку с собой; может, он ее не возьмет, но ты все-таки имей это  в
виду. Проследи, чтобы он не купил что-нибудь такое в  Майами  или  в  другом
месте, когда ты отвернешься. Никогда ничего нельзя знать заранее.
   - Можете на меня положиться, - ответил Марк. - Я буду смотреть за  ним  в
оба.

***

   - Как только ты клюнул на эту цветную девчонку, я понял:  все  позади,  -
сказал Спина.
   - Хорошо бы снова с ней встретиться, когда я вернусь - сказал Виктор.  Он
посчитал разумным подкрепить веру Спины в его восстановившуюся мужскую силу.
- Надеюсь, она еще будет здесь.
   - Будет здесь. Будет сидеть и ждать тебя. В тот день, когда ты вернешься,
возьмем яхту. А я немного попрактикуюсь с твоим пистолетом, пока тебя тут не
будет.
   - Все зависит от того,  как  его  держать,  -  сказал  Виктор,  испытывая
скромную гордость от возможности дать совет великому Спине. - Этот  пистолет
годится на все случаи жизни, если его держать правильно, чтобы он  стал  как
бы частью руки. И целиться надо так, будто показываешь на предмет пальцем.
   - Я вижу, ты его так и держишь, - сказал Спина.
   На пути в аэропорт, проезжая через деревню Всех Святых, они  на  скорости
восемьдесят миль в час сбили собаку. Виктор чуть не соскользнул  с  сиденья,
когда Спина выравнивал машину.
   Спина установил между ними верный тон и  сейчас,  осклабившись,  так  что
лицо его стало еще больше похоже на череп, продолжал разговор:
   - Мне кажется, автомобиль - то же, что и пистолет, Вик.  Ты  и  машина  -
одно целое, верно? Одно должно соответствовать другому.
   Пробка в Парэме была для них неожиданностью - они очутились среди негров,
вовсю глазевших на них. Двинувшись  дальше,  раздавили  курицу,  опрыскавшую
кровью ветровое стекло, - Спина смыл ее водой и включил "дворники".
   - У нас еще  много  времени,  -  сказал  он  и  сбавил  скорость.  Виктор
почувствовал, как мышцы его расслабились и пальцы разжались. Последние  пять
минут у него начало стучать в висках.
   - Нам надо кое о чем поговорить, - сказал Спина. - У Марка  неприятности.
Может, он об этом еще не знает, а может, и знает. Вчера по телефону я ничего
не мог сказать. Передай ему, что  я  получил  сигнал:  к  нему  очень  скоро
обратятся по поводу той истории с Кобболдом. Он поймет, что я имею  в  виду.
Дело в том, что какая-то девка вроде бы на него донесла.
   - Ты говоришь про Эндрю Кобболда?
   - Конечно, про кого же еще? Проходимец, который работал на  твоего  отца.
Ходят слухи, что его давно собирались убрать.
   - Я всегда считал, что Кобболда убрал Марк.
   - Ты не имеешь никакого права что-либо считать, - сказал Спина.  -  Никто
не давал тебе права иметь мнение на этот счет. Все, что тебе положено знать,
- это то, что федеральные власти заинтересовались этим случаем.  Не  понимаю
только, почему они ждали до сих пор - может, хотят что-то выжать  из  Марка?
Поэтому передай ему от меня, что самое лучшее для  него  сейчас  -  смыться.
Скажи, что это еще один довод, чтобы провернуть кубинское дело, потому что с
Кубы его не вышлют. И еще помни: все,  что  говорит  Марк,  -  закон.  Он  -
начальник.
   - Конечно, Сал.
   Спина посмотрел сквозь стекло на небо. Самолет из Майами шел на  посадку,
таща за собой грязный дымный шлейф. Выждав немного, он добавил:
   - У тебя есть вопросы?
   - Только один, - сказал Виктор. - Какой  смысл  тащиться  в  Седж-Бей  за
этими гробами? Почему бы не отправить их самолетом  сразу  либо  в  Бискейн,
либо в Форт-Лодердейл, куда можно добраться, не отбивая себе зад в  рейсовом
автобусе? Мне кажется, глупо таскать их из одного конца штата в другой.
   - На это есть свои причины, - ответил Спина. - Людям, которые  занимаются
порошком, сейчас повсюду чудятся призраки. Ты  слышал,  как  прошлой  осенью
Бюро по борьбе с наркотиками выследило судно, пришедшее из Франции?
   - Но то ведь был Синдикат из Нью-Джерси?
   - А мы и имеем дело с Синдикатом из Нью-Джерси. У  них  есть  контора  во
Флориде. Сейчас трое их ребят получили от восьми до пятнадцати лет,  поэтому
они и проявляют осторожность. Твое дело -  заказать  катафалк,  чтобы  везти
груз в Форт-Пирс, затем позвонить им и делать то,  что  они  скажут.  Может,
тебе придется два-три раза менять маршрут. Я думаю,  так  и  будет.  У  этих
ребят своя система проверять, следят ли за ними, и они не хотят садиться  за
решетку из-за какого-нибудь фортеля, который ты можешь выкинуть.
   - Этого не будет, - сказал Виктор.
   - Да уж, пожалуйста, Виктор, детка. Ради  всех  нас.  -  Спина  нажал  на
акселератор. Зеленые аллеи Антигуа кончились, и Они оказались  на  небольшом
коричневом пятачке пустыни, где сверкающий самолет  компании  "Пан-Америкэн"
поджидал своих пассажиров.

Глава 6

   В  аэропорту  Майами  Марку  сообщили,  что  его  просят  позвонить  Дону
Винченте.
   - Слава богу, Тереза знала, где тебя найти. Слушай, Марко, возьми себя  в
руки: у меня плохие новости. Убили твоего брата.  Мне  только  что  позвонил
один человек из Палермо.
   - Паоло? - переспросил Марк. - Вы говорите, убили Паоло?
   - Ну да, убили.
   Слова в инструкции по пользованию телефоном, находившейся на уровне  глаз
Марко, внезапно поменялись  местами  и  образовали  абсурдные  сочетания,  в
которых  выделялось  одно-единственное  бессмысленное   итальянское   слово:
"Timballo". "Tim-ballo", -  прочитал  он.  Барабан.  Почему  барабан?  Слово
исчезло, не оставив ничего,  кроме  разбросанных  в  хаотическом  беспорядке
английских слов. Голос Дона Винченте пузырился и расщеплялся в пространстве.
Марк приложил трубку плотнее к уху.
   - Дон Винченте, что случилось? Я не понимаю.
   - Я говорю, они подложили ему в машину бомбу и взорвали.
   - И Паоло взорвался вместе с машиной?
   - Да, взлетел вместе с машиной, - сказал Дон  Винченте  с  преувеличенной
четкостью,  но  на  мгновение  в  его  серьезном   тоне   прорвались   нотки
раздражения.
   - Может, это ошибка? В тех местах, где  мы  жили,  не  меньше  пятнадцати
Риччоне. Может, речь идет о ком-то другом?
   - Ошибки быть не может, - сказал Дон Винченте. - Они охотились  за  твоим
братом, за беднягой, который держал гараж. Сегодня утром он был  убит.  Если
ты хочешь знать время, то это произошло сразу после  семи  утра.  Твой  брат
убит. Хочешь не хочешь, а это так.
   Какое-то мгновение невозможность поверить в смерть Паоло сосуществовала с
убеждением, что трагедия коснулась именно его. Затем неверие исчезло.
   - Он всегда был такой тихий, - сказал Марк. - Никогда  не  попадал  ни  в
какие передряги.
   - Конечно. Но не все такие тихие. Они ждали долго.
   - Он ничего не сказал? А священник был?
   - Я же говорю тебе: его тело разбросало по всей улице. Его больше нет,  и
ничто на свете не вернет его, Марк. Пойми.
   У Марка  было  такое  чувство,  словно  ему  ампутировали  ногу.  Нанесли
жестокую кровоточащую рану.
   - Он не страдал, - произнес он, как бы стремясь убедить самого себя.
   - Что ты сказал?
   - Он был хорошим человеком. Я сказал, что он не страдал перед смертью.
   - Конечно не страдал. Как он мог страдать? Когда тебя разносит на  куски,
не страдаешь.
   - Дон Винченте, извините меня. Я не знаю, что говорю.  Вы  ведь  помните,
Паоло растил нас после смерти отца, я тогда был еще мальчишкой. Мне кажется,
мне было бы легче, если бы я смог повидать его перед смертью.
   - Я это знаю, Марк. Послушай, у меня появилась мысль. Я уже все  проверил
и, если хочешь, могу устроить тебе поездку на похороны.
   - Я должен поехать, что бы ни случилось.
   - Ничего не случится. Я разговаривал с одним человеком, и он сказал,  что
это можно сделать. Похороны задержат до твоего приезда. Ты можешь поехать на
один день и тут же вернуться. Тебя  там  как  бы  не  заметят  -  это  будет
перемирие. Кое-кто встретит тебя  и  будет  все  время  рядом,  пока  ты  не
улетишь. Но если ты пробудешь там больше двадцати четырех часов, то  обратно
тебя привезут в ящике.
   - Я полечу первым же самолетом. Большое спасибо вам за все.
   - Не стоит, Марк. Ты член моей семьи, и, значит, твой брат тоже. Я должен
тебе помочь. Так что я свяжусь с Палермо и дам им знать, что ты летишь.  Как
ты думаешь, сколько времени тебе понадобится на перелет из того  места,  где
ты сейчас?
   - Не  знаю.  Все  зависит  от  того,  когда  я  сделаю  пересадку.  Часов
семнадцать-восемнадцать, не меньше.
   - Тебя будут ждать, - сказал Дон Винченте.

***

   Час спустя Марк встретил Виктора, прилетевшего самолетом из Антигуа,  они
разыскали находившуюся при аэропорте гостиницу компании "Говард  Джонсон"  и
устроились в пустом уголке ресторана. Пожатие Виктора было крепким и походка
бодрой, но  какая-то  тень  отчаяния  проступала  под  привычным  выражением
уверенности.
   - Черт, как хорошо снова увидеться, Марк.
   - Я рад тебя видеть. Ты здорово выглядишь.
   - Я так себя и чувствую. - Виктор широко улыбался. Он научился улыбаться,
чтобы скрыть скованность и смущение,  но  улыбка  получилась  ненастоящей  и
немного диковатой.
   - Хорошо провел время в Антигуа?
   -  Замечательно.  Солнце,  море,  девушки,  выпивка  -  все,  что  только
пожелаешь, - Говорят, там очень хорошо, - сказал Марк. - Ты здорово загорел.
И в самом деле, вся кожа Виктора была покрыта  отличным  бронзовым  загаром,
при котором, однако, стали заметнее маленькие бледные шрамы.
   - Все время на воздухе, - сказал Виктор. - Там такая жизнь, что забываешь
любые неприятности. Я бы сказал, живешь одним днем.
   - Хорошо, когда удается так пожить, - сказал Марк. - А как Сальва?
   - Веселится вовсю. У этого малого потрясающая жизнеспособность. -  Улыбка
снова появилась и исчезла, оставив выражение подавленности.
   - Да, ты прав, - сказал Марк. Он успел полностью  взять  себя  в  руки  -
монарх, правящий империей спокойствия. Официантка в  баварском  национальном
костюме принесла их заказ, и он дружески кивнул ей.
   - А как Тереза и дети?
   - Все в порядке.
   - У тебя отличные ребята. До того смешные - настоящие обезьянки.  Здорово
было пожить у тебя.
   - Мы были очень  рады  тебе,  Вик.  Ребята  все  время  о  тебе  говорят.
Наступило молчание. Стрелки часов над головой Виктора подошли к 1.45. В 2.30
Марку надо было улететь.
   - А теперь вот сидим здесь, - сказал Виктор. - И готовы вместе  двинуться
в путь. А знаешь, Марк? Это просто здорово, что  в  этом  деле  мы  с  тобой
работаем. Я чувствую, что от  меня  впервые  в  жизни  будет  хоть  какая-то
польза. Когда мы отправляемся?
   Марк положил в кофе ложку сахара и задумчиво его размешал.
   - Видишь ли, Вик, планы несколько  изменились,  -  сказал  он.  -  И  нам
придется сейчас кое-что обсудить.
   - Господи. Марк! Что случилось?
   - Я только что узнал, что убит мой брат Паоло.
   - Что? Твой брат Паоло убит? Не может быть!
   - К сожалению, это правда. Его убили там, в Сицилии. Я только  что  узнал
от, твоего отца. Завтра его хоронят, и мне надо там быть.
   Потрясенный Виктор искал в лице Марка хоть какой-то признак волнения,  но
безуспешно.
   - Боже мой, Марк. Не понимаю.  Твой  брат  убит,  а  ты  сидишь  здесь  и
разговариваешь со мной, как будто ничего не случилось.  Его  на  самом  деле
убили?
   - Взорвали вместе с машиной, - сказал Марк. -  Я  вынужден  сказать  тебе
больше, чем следует, потому что иначе тебе будет непонятно. На родине у меня
кое с кем были неприятности, и  эти  типы  ждали  целых  десять  лет,  чтобы
рассчитаться, как это обычно делается. Поскольку им  не  удалось  заполучить
меня, прикончили его. Именно поэтому я должен ехать. Мне  очень  не  хочется
оставлять тебя здесь, но ты понимаешь, как обстоит  дело.  Это  меня  должны
были бы завтра хоронить, а хоронят его, и я  не  могу,  чтоб  его  без  меня
положили в землю.
   - Конечно не можешь, Марк. Я слышал, что Паоло был прекрасным  человеком.
Тереза постоянно говорила о нем. Видно, любила его, как и все другие.
   - Мы были очень близки, - сказал Марк. - Не хочу долго объяснять,  но  он
был для меня скорее отцом, чем братом. Ты, конечно, слышал, что его два года
продержали в английском лагере для военнопленных, и,  когда  он  вернулся  к
нам, кости пересчитать можно было. Потом ему пришлось воспитывать  нас,  так
что было не до женитьбы. В доме не хватило бы еды для жены и ребятишек.
   - Тереза рассказывала мне. Она его очень любила.
   - Его все любили, - сказал Марк. - Он был необыкновенным человеком.  Лицо
и фигура его брата, вспоминавшиеся прежде лишь с мягкой благожелательностью,
теперь были окружены ореолом. В жизни он был  незначительным  человеком,  но
смерть в результате вендетты внезапно  возвысила  его,  и  память  о  нем  в
Кампамаро отныне будут хранить наравне с памятью о тех, кто совершил ужасные
преступления или великие благодеяния.
   - Чтобы успеть пересесть на самолет, вылетающий в Рим, - продолжал  Марк,
- я должен вылететь отсюда через полчаса.  Сальва  сказал,  что  у  вас  все
спланировано. Ты знаешь, что надо делать?
   - Да ничего особенного, - ответил Виктор. - Предполагалось, что мы поедем
в Седж-Бей и заберем там в похоронном бюро товар,  который  упакован  в  три
гроба. Все детали продуманы. Рейсовый автобус уходит в Седж-Бей через каждые
два часа. Мы должны забрать там гробы и нанять  для  перевозки  катафалк.  У
меня есть телефон, по которому из Седж-Бея надо  позвонить,  как  только  мы
будем готовы двинуться в путь.
   - Сколько времени у нас на все это дело? То есть, другими словами, нельзя
ли подождать, пока я слетаю домой и вернусь?
   - Сальва говорит, что доставка должна быть  произведена  в  течение  трех
дней.
   - Отлично. Я изучил расписание, и, если все  будет  в  порядке,  я  смогу
обернуться за два дня.
   - А мне что делать, Марк?
   - А тебе надо снять номер в гостинице аэропорта, сидеть там и ждать меня.
- Марк взглянул на часы. - Сейчас два часа дня, понедельник. Итак, если я не
вернусь к, четырем часам дня в  среду,  тебе  придется  действовать  одному.
Сумеешь?
   - Сумею, Марк, верь мне. Все будет в порядке.
   - Это-то я знаю. Но  мне  хотелось  бы  быть  рядом  с  тобой,  потому  я
постараюсь вернуться вовремя. Если же не смогу, я уверен, ты нас  с  Сальвой
не подведешь.
   Через несколько минут по радио объявили  о  посадке.  У  барьера  Марк  и
Виктор пожали друг другу руки и обнялись.
   - До скорого, - сказал Марк. - И если я не смогу вернуться, не горячись и
действуй с умом. Что бы ни случилось, не теряй голову.

Глава 7

   Во время длительного перелета через Атлантический океан  из  Нью-Йорка  в
Рим  Марк  принял  решение.  Он  воспользуется  этой  поездкой  и  попробует
договориться о возвращении в Сицилию. Поскольку его деловые  связи  с  Доном
Винченте  почти  прекратились,  жизнь  в  Новой  Англии  не  сулила  больших
перспектив. У него не было особого таланта или стремления заниматься мелкими
махинациями в области торговли недвижимостью, да к тому  же  он  чувствовал,
что семья его медленно  разваливается  под  влиянием  нового  образа  жизни.
Правда, Дон Винченте уже прощупывал его в отношении кубинского  проекта,  но
первоначальный энтузиазм Марка поостыл.
   "В  Солсбери  нет  будущего,  Марко,  даже  если  б  мы  и  захотели  тут
задержаться. Грабчеку не