по заведенному канону, были шуба и драгоценности.
Ее волосы рассыпались по блестящему меху, и Олег задохнулся  от  восхищения:
да, он нашел в грязной студенческой столовой настоящий бриллиант. Тогда  они
собирались  оптом   закупить   несколько   десятков   мелких   общепитовских
предприятий для иностранного заказчика, решившего наладить  сеть  закусочных
"быстрого питания". И в одной из осматриваемых столовых он увидел Оксану - в
кроссовках,  джинсах,  с  подносом  в  руках,  на  котором  стояли   тарелка
оранжевого плова и стакан прозрачного, как микстура, чая.
   Теперь Олег Кириллович непроизвольно  представлял,  как  будет  выглядеть
Катюша, как она преобразится и засияет, если он  проведет  ее  по  фирменным
магазинам центра Москвы. Чудесный ребенок, милое свежее лицо, точеная фигура
- в общем, прекрасный исходный материал.
   Не в обычае Олега Кирилловича  было  предаваться  непродуктивным  мыслям,
каждая минута его времени ценилась очень дорого и приносила  фирме  капитал.
Однако он уже  добрых  полчаса  сидел  за  столом  в  своем  комфортабельном
кабинете, покачиваясь в кожаном кресле и размышляя о  предмете,  далеком  от
интересов  корпорации  "Омега-инвест".  За  окном  была   не   весна,   хотя
октябрьское солнце все еще мужественно отстаивало свои позиции, и волнение в
крови нельзя было оправдать естественной  весенней  горячкой.  Идея  завести
короткую интрижку с маленькой  глупышкой  домработницей  показалась  бы  ему
кощунственной.  Так  что  же  приключилось  с   серьезным   сорокадвухлетним
бизнесменом,  не  подверженным  влиянию  погоды,  не   сентиментальным,   не
охотником за женскими прелестями?
 
*** 
 
   Денис Сергеевич Мирославский раздраженно отбросил в сторону газету. Ох уж
эти журналисты: носы как у землеройки, энергия как у буровой установки,  уши
как у Чебурашки, самомнение как у эстрадной звезды.  Прав  был  булгаковский
профессор  Персиков,  с   надеждой   спросивший,   нельзя   ли   расстрелять
корреспондентов. Стрелять таких, как Максим Колотое, только стрелять.  Зачем
народу,  ведомому  руководителями  типа  Мирославского  к   праведной   цели
сокращения инфляции, знать, что Денис Сергеевич отправил в  Америку  младшую
дочь? Что старший его сын Андрей уже давно употребляет полученные в  той  же
Америке твердые знания на  благо  и  Соединенных  Штатов,  и  дружной  семьи
Мирославских? Зачем народу знать, что Денис Сергеевич имеет две  капитальные
дачи под Москвой (если точнее, то не две, а четыре, и не дачи,  а  дворцы  в
подмосковных лесах. Хорошо еще не пронюхали о недавно приобретенной вилле  в
Испании, какой бы подняли гвалт!)? Денис Сергеевич честно отрабатывает  свой
долг перед народом, он вкладывает в страну гораздо больше знаний и  энергии,
чем какой-нибудь краснотрубинский  или  тюменский  рабочий,  который  третий
месяц сидит в отпуске без содержания, как и  остальная  орава  бездельников,
плюет в потолок и ждет, пока государство решит  проблему  неплатежей.  Денис
Сергеевич пять лет не был в отпуске - почему об этом никто не пишет?
   Еще одна  тема  не  давала  покоя  раздраженному  уму  Дениса  Сергеевича
Мирославского:  Оксана.  Оксана  обворожила  его,   изумила,   завертела   в
водовороте наслаждений. И стала надоедать. Он  рассчитывал  на  скоротечную,
полуделовую связь, когда два  человека  демонстрируют  друг  другу,  на  что
способны, а потом расстаются хорошими друзьями, веселые  и  удовлетворенные.
Она, видимо, основательно в него  влюбилась.  Вцепилась  мертвой  хваткой  в
могучее, холеное тело Дениса Сергеевича и не собирается отпускать.  Интрижка
начинала тяготить - таинственные встречи в дурацкой  однокомнатной  квартире
на восьмом этаже становились все более и более опасными.  С  ним  уже  стала
здороваться шайка околоподъездных старушек. Как  она  воспримет  предложение
расстаться? Денис Сергеевич не выносил женских истерик.
 
*** 
 
   - Катя, осторожнее! Это не наша машина! - в ужасе кричал Александр.
   Катя неслась по автодрому на "БМВ",  игнорируя  препятствия,  повороты  и
ограждения. Саша покрылся красными нервными пятнами,  и  имелась  тенденция,
что к концу занятия они станут спутниками его физиономии на  всю  оставшуюся
жизнь.
   Вождение автомобиля оказалось чрезвычайно увлекательным занятием. Катя  с
восторгом вцепилась в руль, давила  на  педали  и  издевалась  над  коробкой
передач. Когда на очередном смертельном вираже Саша попытался вырвать у  нее
руль, она нечаянно поставила ему синяк на скулу. Но автомобиль  упорно  ехал
не туда, куда  хотела  Катерина.  Он  или  полз  ушибленной  гусеницей,  или
разгонялся до космической скорости.  И  стоило  огромных  совместных  усилий
заставить машину войти  в  поворот,  а  не  запрыгивать  на  бетонный  забор
автодрома.
   "Ничего,  -  думала  Катя  после  первого  занятия.  -  Я  справлюсь,   я
феноменально упорная. Через месяц тренировки буду водить не хуже Саши". Саша
лежал на сиденье в полубессознательном состоянии. Кажется,  он  погорячился,
пообещав Катерине научить ее вождению...
 
*** 
 
   -  Кофе?  Чай?  -  Маленькая  стюардесса-японка  склонилась  над   Максом
Шнайдером. Он выбрал зеленый чай.
   Заключительный перелет из Токио в Москву,  а  оттуда  снова  на  "Ане"  в
Краснотрубинск на инвестиционный конкурс.  Сейчас  Шнайдер  сидел  в  первом
классе "боинга", где  в  ручку  кресла  каждого  пассажира  был  вмонтирован
персональный  телевизор,  а  на  ужин  подавали  блюда,  достойные   венских
ресторанов. Разделавшись с краснотрубинским  промышленным  комплексом,  Макс
Шнайдер устроит себе великолепные каникулы в Швейцарии - это  будет  хорошим
вознаграждением  усердному  труженику.  Он  провернул  громадное  количество
операций,  прежде  чем  удалось  с  помощью  русского  посредника  выйти  на
Мирославского  и  обеспечить  его  поддержку.  Россия   -   чрезвычайно   не
приспособленная для нормальной жизни страна, и она надолго останется  такой,
пока не будет искоренена продажность чиновников, думал  Макс  Шнайдер.  Хотя
для него коррумпированность  руководителей  упрощала  схему  действий.  И  в
других странах взяточничество процветало, но там было сложнее, так  как  над
чиновником  всегда  висел  дамоклов  меч  сурового  закона.   А   в   России
ответственные  господа  резвились  на  зеленых  лужайках  безнаказанности  и
весело, непринужденно кормились прямо с щедрой руки Макса Шнайдера.
   Мирославский захотел получить полмиллиона долларов  на  свой  швейцарский
счет, виллу в Испании и красивый живой сувенир. И он получил желаемое.  Хотя
даже беглое ознакомление с бизнес-планом, представленным  на  инвестиционный
конкурс японской "Юмата хром корпорейшн", позволяло осведомленному  человеку
без труда  обнаружить  завуалированное  желание  японцев  настырной  пиявкой
присосаться к уникальному хромовому руднику и с помощью изощренной техники и
фантастического трудолюбия вскоре обесточить его.
   Макс Шнайдер ощущал себя гражданином Европы. Но если бы  подобную  сделку
ему предложили провернуть в отношении Германии - он безоговорочно  отказался
бы. За верхним слоем  расчетливости  и  жестокости,  когда  разговор  шел  о
бизнесе, контрактах, выгоде, в господине Шнайдере всегда скрывалось  чувство
собственнической любви к фатерлянду. Он  даже  никогда  не  бросал  за  окно
автомобиля бумажки от ментоловых пастилок, проезжая по шикарному германскому
автобану, тогда  как  на  территории  Польши  или  Югославии  делал  это  не
стесняясь.
   Русским  чиновникам  чувство  признательности  к  Родине,   видно,   было
абсолютно незнакомо. Они относились к мамаше-России как к дойной  корове.  И
если телевизионного  патриота  Мирославского  не  беспокоила  судьба  города
Краснотрубинска, который усилиями  настойчивых  японцев  через  десяток  лет
превратится в заброшенную деревушку, то почему это  должно  волновать  Макса
Шнайдера?
   - Оксаночка, что случилось? - Встревоженная Катя ходила  вокруг  кровати,
на которой, обливаясь потоками дымящихся слез, лежала несчастная Оксана.
   Оксана издавала звуки, свидетельствующие, что она пребывает  в  состоянии
крайнего отчаяния вперемешку с яростью и растерянностью, но  о  подробностях
можно было только догадываться. Кате пришлось влить в нее два стакана воды с
валерьянкой, прежде чем зареванная красавица сумела связно изложить  причину
своих страданий:
   - Представляешь, он мне позвонил... И сказал, что наша связь благополучно
завершилась. Связь! А я-то считала, что у нас любовь, а для  него  это  было
просто очередной интрижкой. У-у-у... Что мне теперь делать?!
   - И ты его теперь ненавидишь,  после  такого  признания?  -  предположила
Катерина.
   - Да нет же! Я его люблю еще сильнее! Обожаю! - крикнула Оксана.
   - Но ведь он-то не любит!
   - Но я люблю! Ну как же ты, Катя, не понимаешь?
   Катя действительно не понимала. Любить человека, который использовал тебя
как резиновую куклу  из  секс-шопа  (Катюша  уже  ознакомилась  и  с  такими
достопримечательностями столицы) и  потом  бросил?  Возмутительно!  Да  надо
взять в руки гранатомет и разнести все его министерство!
   - Нет, ты представляешь, даже не захотел увидеться со  мной,  сказал  все
это по телефону! Почему он даже не захотел встретиться?!
   - Может быть, он именно этого и опасался? - Чего?
   - Что ты будешь плакать, а потом избавишь его от новой челюсти и остатков
волос.
   Оксана почему-то перестала плакать и заинтересовалась:
   - Почему ты сказала "новой челюсти"?
   - Ну, когда его показывают по телевизору, у него настолько  ослепительная
улыбка, что не могут это быть настоящие зубы.  Наверное,  вставил  себе  обе
челюсти где-нибудь в Америке.
   Оксана устремила напряженный взгляд в потолок, вспоминая.
   - Действительно, у него чудесные зубы... Точно...
   - Обворожительный оскал. Так, значит, у него нет ни  одного  собственного
зуба?
   - В пятьдесят лет очень трудно сохранить улыбку, которой  можно  было  бы
сверкать с телеэкрана, если ты не заяц-долгожитель-поклонник-сырой-морковки,
- рассудительно заметила Катя.
   - В пятьдесят лет? Он сказал мне, что ему сорок два. Я думала... Ему, как
и Олегу, сорок два!
   - Да нет  же,  Ксюша,  я  в  какой-то  газете  читала  его  биографию.  В
"Аргументах..."
   - Подлец! Он, оказывается, еще и беззубый старикашка! Изображал  из  себя
мужчину в расцвете сил.
   - Надо сказать, получалось совсем неплохо.
   - Значит, ты успокоилась? - с надеждой спросила Катя.
   Оксана  остановившимся  взглядом  смотрела  в  окно.   Глаза   постепенно
наполнялись новой порцией слез.
   - Как же я буду жить без него? - Голос рвался, звучал в ритме морзянки. -
Он... Какой же он хороший!
   Оксана с размаху врезалась лицом в подушку и завыла  с  удвоенной  силой.
Истерические всхлипывания продолжались довольно долго, и только угроза,  что
может вернуться  с  работы  Олег,  заставила  Оксану  собраться,  прекратить
рыдания,  призвать  на  помощь  косметический  арсенал  Кристиана  Диора   и
восстановить на лице утраченную было красоту.
   - Знаешь, Катя, я поняла:  Бог  наказывает  за  отклонение  от  избранной
линии. Ты можешь быть чудовищным злодеем и всю  жизнь  безнаказанно  творить
зло - Господь тебя не покарает. Но стоит под влиянием минуты сподобиться  на
добрый поступок - и тут же злодей получает  по  мозгам.  То  же  самое  и  с
праведниками. Если ты всю жизнь был честным и правильным, то  ты  должен  до
конца жизни нести  бремя  порядочности.  Я  была  такой  же,  как  и  ты,  -
девочка-цветочек, мамина любимица. Однокурсницы уже успели сделать по восемь
абортов, а я до третьего курса не знала, что такое секс. И вот узнала - и  в
первый же раз залетела. Представляешь себе? С первого раза. Заботливый  друг
отправил меня на аборт  -  "куда  ты  с  ребенком,  мы  ведь  не  собирались
жениться", и теперь у меня никогда не  будет  детей.  Вот  так.  Те  девицы,
которые со школы спали напропалую, меняли мужчин два раза в неделю, три раза
в год ходили  на  аборт,  продолжали  беременеть,  а  мне  стоило  один  раз
отступить от своих нравственных убеждений, согласиться на то, что я  считала
ужасным и мерзким - убить собственного ребенка, -  и  вот  наказание.  И  за
Мирославского  я  тоже  расплачусь  по  полному  счету,  я   это   чувствую.
Единственный раз изменила мужу,  почувствовав,  что  пришла  новая,  другая,
фантастическая любовь, и оказалось, что  мною  воспользовались  как  носовым
платком. Беги из этого города,  Катя,  он  тебя  исковеркает  и  выжмет,  ты
лишишься своего милого простодушия, станешь амбициозной и жестокой,  а  если
тебе "повезет" - выйдешь замуж за богатого мужчину и будешь коротать  дни  в
четырех стенах, как я. Знаешь, я подарю тебе несколько костюмов, помнишь,  я
обещала красный, если ты похудеешь?  Теперь  он  на  тебе  будет,  наверное,
болтаться.
   Женщины склонны к таким перепадам: от вопросов морали и нравственности  к
проблемам рационального гардероба. Чтобы  развеяться  и  восстановить  силы,
Оксане потребовалось нырнуть в  свой  огромный  платяной  шкаф  и  вынырнуть
оттуда с ворохом  дорогих  нарядов,  которые  она  тут  же  вручила  Кате  и
попросила  их  примерить.  Может   быть,   после   того   как   Мирославский
продемонстрировал ей, как мало  в  ней  нуждается,  Оксане  необходимо  было
почувствовать чью-то благодарность  и  признательность?  Но  успокоиться  до
конца ей  все  же  не  удалось.  Струящееся,  невесомое  платье,  подаренное
Мирославским, выскользнуло из шкафа к ней в  руки,  и  Оксана  снова  начала
плакать.
 
*** 
 
   Все  с  самого  начала  пошло  не  так,  как  предполагал  Макс  Шнайдер.
Полномочный  представитель   "Юмата   хром   корпорейшн",   он   явился   на
инвестиционный конкурс в приподнятом  настроении  -  единственный  удачливый
(устроено!) претендент на краснотрубинский комплекс.
   В зале присутствовал Максим Колотое. Макс рад был его видеть, хотя  и  не
понимал,  какое  ему  дело  до   судьбы   горно-обогатительного   комбината.
Оказалось, что Максим, который ранее не афишировал своей профессии, является
столичным  журналистом,  что  очень  удивило  Шнайдера.  Это   было   первым
сюрпризом.
   Во-вторых, таинственная "Тимманз индастриэл  компани"  (Шнайдеру  удалось
лишь выяснить, что она зарегистрирована в Панаме, в  оффшорной  зоне)  имела
место быть. Немец втайне лелеял  мысль,  что  эта  темная  лошадка  сошла  с
дистанции в самом  начале  предконкурсного  отсеивания.  Но  зря.  От  фирмы
представительствовала Сара Кронфорд, сексапильная экстравагантная девица лет
сорока пяти. Она решительно пересекла зал и заняла  место  рядом  с  Максом,
обдав его волной головокружительного аромата. Шнайдер предпочитал работать в
более стерильной обстановке.
   Прелестно вел себя председатель конкурсной комиссии  Анатолий  Николаевич
Битюгин: он словно оказывал иностранцам большую честь, позволяя им купить за
дикие миллионы долларов полуостановленный краснотрубинский комбинат. Битюгин
для  разминки  пособачился  с  Максимом  Колотовым:  он  намекнул  ему,  что
присутствие прессы нежелательно. Максим, нагло уставившись  сквозь  очки  на
галстук функционера, в ответ буркнул, что Битюгин пытается нарушить закон  о
печати.
   Когда  вскрыли  конверты  с  бизнес-планами,  оказалось,   что   "Тимманз
индастриэл компани" предложила на сорок миллионов долларов  меньше  "Юматы".
Макс  Шнайдер  повеселел.  После  этого  конкурсная   комиссия   единогласно
проголосовала за  предоставление  судьбы  комплекса  в  полное  распоряжение
"Тимманз индастриэл компани". Макс Шнайдер оторопел.  Он  не  поверил  своим
ушам - такого катастрофического провала в его практике еще не  случалось.  И
ему никто ничего не собирался объяснять!
   - Как же так? - обратился Шнайдер к  Максиму  Колотову.  -  Вашей  стране
лишние сорок миллионов долларов?
   - Очевидно, соперники подготовились лучше вас,  -  сочувственно  произнес
Максим. - И предлагая меньшую сумму государству, предложили большее, чем вы,
вознаграждение его преданным служителям.
   - Идиотизм, - пробурчал себе под нос  Шнайдер.  "Юмата  хром  корпорейшн"
конечно же оплатит его издержки, но  время  пребывания  в  России,  вся  эта
суета, полеты на дурацком "Ане" провалились в черную дыру.  Непродуктивность
телодвижений всегда чрезвычайно раздражала Шнайдера. А какой удар нанесен по
его репутации, по его славе "знатока России"!
   - Не хотите прокатиться в Москву на автомобиле? - предложил Максим.  -  С
самолетами, насколько я помню, у вас напряженные взаимоотношения.
   - Не с самолетами вообще, а с определенными видами самолетов,  -  сердито
уточнил Шнайдер. Не в привычке бизнесмена  было  тратить  на  дорогу  сутки,
когда можно было уложиться в полтора-два часа, но  сейчас  он  подумал,  что
спешить некуда. Москва, потом отчет в Токио - встреча с  японцами  будет  не
особо  приятной.  Ему  заранее  были  противны   их   тщательно   скрываемое
недовольство и легкое сочувствие к неудаче немецкого бизнесмена. К  чему  же
торопиться?
   - Возьмем мангал, кастрюлю с маринованным мясом, по дороге в каком-нибудь
живописном местечке - представьте себе осенний лес  -  сделаем  шашлык...  -
уговаривал Максим, видимо забыв про вегетарианские замашки Шнайдера.
   "И верно, - мысленно вторил ему Шнайдер. - А что? Время есть..."
   - Хорошо, если я экономлю на  авиабилете,  то  тогда  я  оплачу  половину
стоимости бензина.
   - Бросьте, - махнул рукой Максим. Немецкая  расчетливость  столкнулась  с
русским гостеприимством. - Считайте, я пытаюсь  хоть  как-то  компенсировать
моральный ущерб, причиненный нашим государством.
   - Эх, елки-палки, - вздохнул Шнайдер. - Ну и ладно. Возможно,  американцы
сделают  из  Краснотрубинска  конфетку.  Понастроят  небоскребов,   проведут
дороги.
   Сара Кронфорд гордо прошагала мимо, задев Шнайдера полой пиджака.
   "А она, наверное, полетит самолетом. Ей надо спешить в Америку,  сообщить
боссам о своем триумфе. Интересно, пользуется ли она в "Ане"  полиэтиленовым
пакетом?"
 
*** 
 
   Яна преследовала Катю, настырно требуя погладить ей брюки.
   - Сколько можно тебя уговаривать, давай поторапливайся, я опаздываю!
   - Сейчас я все брошу и буду заниматься исключительно тобой! - огрызнулась
Катерина. К Олегу Кирилловичу сегодня вечером должен  был  прийти  гость,  и
Катя готовила праздничный  ужин.  Она  терла  сыр,  чистила  гранат,  рубила
грецкие орехи, поджаривала мясо - то есть у нее совершенно не  было  времени
гладить Янины брюки. - Погладь сама!
   - И за что тебе только деньги  платят,  -  возмутилась  Яна  и  пошла  за
утюгом.
   Зазвонил телефон, и когда Катя подняла трубку, мужской  голос  на  чистом
английском языке потребовал Олега Кирилловича.
   - Его нет, he is absent now, - автоматически ответила Катя  и  сама  себе
удивилась. Очевидно, за месяцы  постоянной  тренировки  стандартные  диалоги
врезались в ее  память,  и  язык  работал  механически,  не  требуя  участия
.мозгов.
   - Это его секретарь? Я могу оставить сообщение?
   - Нет, я домработница.
   - Ну дела, - прошипела откуда-то сбоку Яна,  -  завели  прислугу!  Вместо
того чтобы скромно дымить  утюгом,  она  висит  на  телефоне  и  болтает  на
английском. Дурдом.
   Выразив  свое  удивление,   что   домработница   так   уверенно   владеет
иностранным, мужчина собрался было положить трубку, как  в  дверях  появился
Олег Кириллович.
   - Wait a minute, минуточку! -  закричала  Катя.  -  Не  is  coming!  Олег
Кириллович, это вас!
   Олег Кириллович щелкнул полиглотку по носу и сказал, что возьмет наверху.
   - Катюша, - жалобно застонала из кухни  Яна,  -  да  погладь  же  ты  эти
чертовы брюки, я совсем разучилась.
   - Тебе просто лень. Ну хорошо, - наконец-то смилостивилась Катерина. - Но
ты пока три сыр.
   Яна взяла в руки кусок сыра и начала ожесточенно  стачивать  его  теркой,
поминутно  останавливаясь,  чтобы  нырнуть  в  вазу  с  очищенными  г