м языке, как в кулинарном искусстве, как в работе на компьютере,  так
и в сексе она была трудолюбива и настойчива,  пытаясь  достигнуть  истинного
мастерства. В неполные три  недели  Олег  Кириллович,  ошалевший  от  удачи,
выдрессировал себе на радость первоклассную  любовницу  -  горячую,  смелую,
восприимчивую. Катя в своей первой любви была искренна и  отдавалась  своему
любимому с безграничным доверием.
   По счастливой случайности ее первый  возлюбленный  оказался  обеспеченным
сверх меры бизнесменом, который мог  реализовать  Катины  мечты  о  будущем.
Сладкие грезы превратились в реальность,  Катя  просыпалась  каждый  день  с
ощущением неземного счастья и, еще не открыв глаза, ощущая рядом на  подушке
большого и теплого Олега, была готова плакать от радости.
   После  посещения  ресторанов,  где   Олег   при   таинственном   мерцании
светильников  мог  восхищаться   голыми   Катиными   плечами,   любимым   их
развлечением стал разгульный  шопинг.  С  кровожадными  улыбками  на  лицах,
переглядываясь,  они  входили  в  просторные  холлы  фирменных  магазинов  и
начинали  разграбление.  Катя   выпрыгивала   из   примерочной   комнаты   с
комбинированным выражением восторга и ужаса на лице. Олег окидывал любовницу
оценивающим  взглядом  и  доставал  деньги.  Ему  нравилось  абсолютно  все.
Костюмы, спроектированные для дохлых манекенщиц, отлично сидели  на  точеной
фигуре, коса ушла в небытие, и подрезанные волосы  падали  на  плечи  густым
шелковистым потоком. Олег любовался ею, каждое движение Катерины  отзывалось
в нем сладким томлением. Они смеялись без причины и каждую  минуту  целовали
друг друга.
   Однако нежданная любовь не отвлекла Олега от его работы, а Катерину от ее
ежедневных  занятий.  Она,  как  и   прежде,   усердно   зубрила   немецкий,
поддерживала порядок в квартире, играла гаммы на рояле, но все время  ждала,
ждала, ждала, когда раздастся стук в дверь и появится возлюбленный. Катя так
успевала соскучиться, что при появлении Олега ей казалось, будто его  голову
окружает сияющий нимб.
 
*** 
 
   - Я нашла репетитора по немецкому языку.
   Олег только что переступил порог квартиры, и Катя висела у него  на  шее,
покрывая лицо возлюбленного жаркими поцелуями.
   - Если это мужчина, не надейся, что я разрешу тебе с ним встречаться.
   - Да нет, это женщина, - засмеялась Катя.
   - Но назначай ей первое свидание не раньше чем через две недели.
   - Почему?
   - Потому что я еду по делам в Лондон и беру тебя с собой.
   Катя завизжала от восторга и едва не задушила Олега.
   - А потом мы поедем в твой родной городишко знакомиться с родителями. Как
ты  думаешь,  согласятся  ли   они   отдать   свою   чудесную   дочурку   за
сорокадвухлетнего ветхого старичка?
   - Перестань, - возмутилась Катя, - ты не  старичок,  ты  самый  лучший  в
мире, самый прекрасный, самый  любимый!  Кстати,  почему  так  поздно?  Ужин
остывает. Быстро раздевайся.
   - Наверняка ужин у тебя начинает остывать еще в час дня. -  Олег  пытался
выпутаться из рукавов дубленки, которую в нетерпении  теребила  Катя,  мешая
ему. - Кроме того, мои коллеги и без того  впадают  в  прострацию,  когда  в
шесть вечера я заявляю им, что ухожу  домой  -  они  не  привыкли  к  такому
графику.
   - О, как красиво, мой ангел!
   На столе стояли две свечи, бутылка шампанского, два бокала, два  прибора.
Через десять минут они сели ужинать. У Олега прорезался здоровый  аппетит  -
он теперь не только днем вкалывал как ненормальный, увеличивая своим  трудом
ценность акций "Омегиинвест", но и каждую  ночь  тратил  большое  количество
энергии, кропотливо наставляя юную красотку в увлекательном деле секса.
   Катя приготовила заливной язык и  уху  с  расстегаями.  Язык  потянул  на
двенадцать немецких слов, которые она успела  выучить,  нарезая  звездочками
морковь и процеживая желе, а уха с расстегаями - на семнадцать. Пламя свечей
удлинялось, Олег тихо бормотал, что уха с шампанским - это что-то новенькое,
Катя смотрела через вздрагивающие язычки огня на бесконечно любимое лицо,  и
ей хотелось смеяться.
   - Пойдем, - вдруг сказал Олег, поднимаясь. Он обогнул стол по периметру и
приблизился к Катерине.
   - Куда?
   - Туда. - Олег кивнул в сторону спальни.
   - Но надо же убрать и помыть посуду.
   - Завтра. Все было очень-очень-очень вкусно.
   - Идем. Я покажу тебе подарок.
   Подарки обычно  демонстрировались  в  спальне.  Наверное,  получив  новый
презент, восхищенная и благодарная Катюша  становилась  особенно  готовой  к
употреблению, чрезвычайно пикантной.
   - Закрой глаза. Стой смирно.
   Пять секунд Катя послушно выполняла приказ, потом возмутилась:
   - Но ты же меня раздеваешь!
   - Стой смирно, я кому сказал!
   - Но где же подарок? Я обязательно должна принимать его голой?
   - Глаза не открывай. Твои леггинсы надо отковыривать  саперной  лопаткой.
Дай ногу, так, вторую.
   - Приготовились...
   Катя  почувствовала  на  голых  плечах  и   спине   приятное   скользящее
прикосновение и открыла  глаза.  На  ней  была  длинная  роскошная  шуба  из
жемчужно-голубой норки.
   - О! - выдохнула Катя, осматривая себя. - О!
   - Нравится?
   - О, милый!
   - А теперь - расплата.
   Катя оказалась на полу, Олег внедрился под шубу, и стоило огромных трудов
уговорить  его  перенести  место  действия  на  кровать,  чтобы  не  портить
драгоценный подарок.
   "Боже, сколько радости, - думал  Олег,  путешествуя  взглядом  по  чудным
изгибам тела своей спящей красавицы. -  Грустно,  что  она  скоро  ко  всему
привыкнет и перестанет падать в обморок от тюбика помады.  Через  двенадцать
лет ей будет всего тридцать. Даже меньше, чем было Оксане.  Когда  ей  будет
сорок, мне уже стукнет шестьдесят  четыре.  Буду  трепетно  лелеять  в  себе
цветник болезней и прислушиваться к почти забытым желаниям. Нет,  не  доживу
при такой работе. И вряд ли мне удастся ее удержать.  Меньше  чем  за  месяц
она, как резвая австралийская лошадка на  Мельбурнских  скачках,  проскакала
нелегкий  путь  от  невинной  девочки  до  страстной  любовницы.  Если   это
доставляет  ей  такое   удовольствие   через   три   недели   после   утраты
девственности, что я буду делать с ней потом?"
   Катя перевернулась во сне на другой бок и, не просыпаясь,  автоматическим
движением отбросила от лица гриву шелковистых волос.  Олег  с  удовольствием
вдохнул аромат, исходивший от них.
   - Моя маленькая девочка.
 
*** 
 
   Катя все-таки разбила "БМВ". Ей очень  хотелось  продемонстрировать  свое
искусство автомобилевождения, и в результате пострадал ни в чем не  повинный
гражданин на скромных "Жигулях"  пятой  модели  (помятое  крыло  и  разбитая
фара), а Олег буркнул себе под нос что-то вроде "очень  дорогая  женщина"  и
грустно улыбнулся своей юной подруге, которая смотрела на него  испуганно  и
жалобно.
   Автомобиль был поставлен на ремонт, а Катя стала  ежедневно  садиться  за
руль "восьмерки", которая недавно пружинила под  тяжестью  Яны.  В  принципе
Катерина была вполне технична, ей не хватало практики и умения  двигаться  в
непрерывном потоке машин. Она твердо решила добиться успеха  еще  и  в  этой
области и поэтому могла до посинения репетировать  на  автодроме  упражнения
"въезд в бокс задним ходом"  или  "разворот  в  тупике",  вызывая  апатичную
вялость и утрату интереса к жизни у водителя Саши,  который  был  официально
назначен персональным тренером Катерины.
   Катя редко вспоминала об Оксане. И  она,  и  Яна,  и  сама  Катерина,  та
Катерина, которой она была, казались ей нереальными фигурами забытого сна.
   Прошло восемь месяцев с момента ее приезда в  Москву.  Она  уже  достигла
цели,  которая  смутно  вырисовывалась  в  юной   голове,   когда   Катерина
подкрадывалась к столичному  городу  по  железной  дороге.  Реальность  даже
превзошла ее робкие  мечтания.  Настоящая  любовь,  так  удачно  обрамленная
богатством,  являлась  непостижимым  подарком  фортуны.   Жизнь   напоминала
сказочную  грезу,  она  обволакивала  Катерину  теплым  молочным  туманом  и
опьяняла. Корзины белых роз, роскошные наряды и  драгоценности,  предстоящий
Лондон, а потом, после свадьбы (о, какое у нее будет платье!),  кругосветный
круиз, - у Кати кружилась голова, как от бокала шампанского.
   Дверь в спальню Оксаны была наглухо  заперта,  а  ее  "девятка"  продана.
Только иногда, открывая дверцы своего  платяного  шкафа,  набитого  одеждой,
Катя видела в  углу  костюмы,  подаренные  бывшей  хозяйкой,  и  укол  тоски
заставлял сжиматься сердце. "Бедная милая Оксана, что ты натворила?" Но нет,
Катя слишком мало знала ее, чтобы  сочувствие  к  несчастной  женщине  могло
затмить ее сегодняшнюю радость. Иногда она чувствовала стыд  -  ведь  именно
смерть Оксаны неожиданно изменила ее жизнь. Но юность и любовь не  позволяли
Кате горевать больше трех минут в сутки. Она решительно  захлопывала  дверцы
шкафа и в оправдание мысленно  говорила  себе:  "Я  ведь  тоже  когда-нибудь
умру..." - хотя это казалось совершенно нереальным.
   - Ох, деточка, не знаю, что и сказать, - запричитала Татьяна  Васильевна,
когда Катерина явилась к ней преобразившаяся, в новой шубе и на автомобиле с
водителем. - Как же так получилось?
   И впервые в жизни вызвала в племяннице глухое раздражение.
   - Ну, Танюша, я ведь его люблю. И он меня любит. Скоро женится.
   - Ну, не знаю. Ведь у него только-только жена умерла. И он так сразу тебя
полюбил?
   - Может быть, он уже давно меня любил!
   - Ужасно. Ты должна еще раз хорошенько подумать.
   - Но что  же  думать  теперь!  Мы  ведь  спим  вдвоем!  -  наповал  убила
родственницу Катерина.
   Татьяна Васильевна схватилась за сердце:
   - Катя! И до этого дошло! Это ужасно, что я скажу твоим родителям? А если
он передумает, кто же тебя теперь возьмет замуж такую! Вон в газетах девицы,
которые ищут работу, пишут: "Интимных услуг не оказываю". А ты,  получается,
оказываешь. И полы моешь, и за  попку  тебя  можно  ущипнуть,  и  в  кровать
уложить. Поиграет он с тобой, Екатерина, и бросит.
   - Да нет  же,  тетя,  -  разозлилась  Катюша,  -  ты  все  как-то  ужасно
извращаешь! Вот смотри, шуба. Вот браслет с бриллиантами.  Стал  бы  он  мне
делать такие дорогие подарки? Он на руках меня носит, и скоро  мы  поедем  в
Краснотрубинск знакомиться с родителями.
   - Он стар для тебя! Ему сорок два года!
   - Он хороший! Чудесный, умный, добрый!
   Тетка  и  племянница  вдвоем  не  сумели   бы   составить   элементарного
силлогизма: одна вела разговор о возрасте, другая - о душевных качествах.
   Татьяна  Васильевна  не  унималась,  чувствуя  свою  ответственность   за
девочку, попавшую в цепкие объятия старого развратника.
   - Посчитай-ка,  сколько  ему  лет  будет,  когда  тебе  исполнится  всего
тридцать восемь? Ты будешь женщина в самом соку...
   - А он будет уже лысый, и я буду целовать его в лысину  и  делать  массаж
пяток. И все, все, все, не приставай ко мне. Я все сама решила! Я тебе через
пол-Москвы везла подарок, едва не надорвалась, а ты даже  чаем  не  угостила
любимую племянницу! На, держи!
   Катя сунула в руки Татьяны Васильевны  большой  яркий  пакет  из  плотной
блестящей бумаги, где покоился  заботливо  выбранный  в  фирменном  магазине
костюм для женщины пятьдесят четвертого  размера,  и,  прежде  чем  морально
устойчивая  родственница   успела   гордо   отвергнуть   подношение   павшей
племянницы, хлопнула дверью и выбежала из квартиры.
   Но вечером расстроенную Катерину ожидал новый сюрприз -  лингвистический.
Она убедилась, что тот скачок в изучении иностранных языков, о  котором  она
рассказывала Андрею, наконец-то произошел.
   К Олегу, который после смерти жены стал вести более светский образ жизни,
стал быстрее убегать с  рабочего  места  и  чаще  предаваться  развлечениям,
нагрянула подруга молодости Анна Витальевна, роскошная сорокалетняя дама,  и
ее друг - немец, свободно говорящий кроме немецкого еще и на английском.
   Гости оценили Катины способности - иностранец с пещерным чавканьем поедал
пельмени с уксусом, а мадам изящно прокалывала вилочкой котлету и  понимающе
подмигивала Олегу.
   Немец  произнес  на  родном  языке   длинный   вопрос   гастрономического
содержания, и Катя машинально ответила ему на английском, не  задумываясь  и
не  напрягаясь.  Немец  удовлетворенно  хрюкнул  и  громко  сглотнул   новый
пельмень. Катя застыла от удивления: ей показалось, что  и  вопрос  и  ответ
прозвучали на родном и понятном русском.
   - Девочка к тому же полиглотка, - притворно восхитилась Анна. - Олег, где
ты нашел такого всесторонне развитого ребенка? Чудо!
   Олег гордо взглянул на свое  сокровище.  Катя  вспыхнула,  а  Анна  долго
изучала ее, как будто прикидывая, какие еще специфические  таланты  скрывает
прелестная оболочка.
   - ...Прогресс, несомненный прогресс, - ликовал Олег в  кровати.  -  Зачем
тебе репетитор, мой котенок, ты  уже  запросто  разбираешься  в  семимильных
немецких  выражениях.  Сейчас  я  кое-что  с  тобой  сделаю,  моя   душистая
развратная малютка.
   - Я не малютка, и не развратная.
   Катя   неистово   отбивалась   подушкой.   Бесхитростно   расставшись   с
невинностью, она теперь перед каждой новой встречей в  простынном  интерьере
пыталась компенсировать  свою  уступчивость  воинственными  выходками.  Олег
получил подушкой по голове и упал, якобы обессиленный.
   - Какой же ты  красивый,  крепкий,  -  нежно  ворковала  Катюша,  горячим
шелковистым ужом заползая к нему на грудь. - Мышцы здесь, и здесь, и здесь.
   - Еще раз. пожалуйста.
   - Разбежался. Почему ты сам  не  говоришь  со  мною  по-немецки?  С  этим
иностранцем говорил!
   - О Господи, у ребенка и в кровати учеба! Как ты любишь учиться!
   - Если бы я не любила учиться, ты лежал бы  в  кровати  около  девушки  с
веслом. Гипсовой и холодной от страха. Ну, без весла.
   - Ладно. Я не говорю с тобой по-немецки,  потому  что  меня  пугает  твое
произношение. Это что-то невыносимо ужасное.
   - Ах, - задохнулась от гнева Катя и снова ухватилась за подушку.
   Двадцатичетырехлетняя пауза между рождением Олега и Катерины, которая так
тревожила Татьяну  Васильевну  и,  наверное,  повергла  бы  в  ужас  Катиных
родителей, совсем  не  мешала  разновозрастным  любовникам  очень  практично
использовать ночные часы. Зрелость Олега в сочетании  с  полным  отсутствием
сексуального образования у Катерины  (и,  следовательно,  отсутствие  шор  и
комплексов) приносили удивительные плоды: впервые за долгие годы напряженной
бизнесменской  деятельности  Олег  Кириллович  вступил  в  затяжную   полосу
опозданий на работу. Подчиненные были шокированы. Они могли бы объяснить его
круги под глазами  внезапно  объявившейся  болезнью  или  кризисом  середины
жизни, но эта версия как-то не вязалась с приподнятым,  веселым  настроением
шефа и постоянной улыбкой на лице. Раньше такое сотрудники видели не часто.
 
*** 
 
   Андрей  притормозил  около  ресторана  "Анна".  Максим,  щелкнув  кнопкой
автореверса, переключил кассету в магнитофоне на другую сторону.
   - Ох как  круто!  -  сказал  Андрей.  На  противоположной  стороне  улицы
остановился шестисотый "мерседес".
   - Где, что? - завертел головой  Максим.  Близорукость  часто  мешала  ему
видеть некоторые  подробности  пейзажа,  а  любознательность  журналиста  не
позволяла мириться с этой несправедливостью. - Что круто? Где?
   - Машина крутая, не то что у нас, - пожаловался Андрей. - О!
   Из "мерседеса" выпорхнула девушка в  жемчужно-голубой  норковой  шубе  до
пят. Тяжелые, блестящие волосы, - несмотря на  декабрьский  мороз,  не  были
спрятаны под банальным головным убором и свободно лежали на плечах.
   - Куколка, надо же, -  заметил  Максим,  поправляя  очки  и  приклеиваясь
взглядом  к  красотке.  -  Лет  пятнадцать,  наверное,  дочь   какого-нибудь
коммерсанта из новой аристократии. Для любовницы слишком молода.
   - Да это же  Катерина!  -  изумился  Андрей.  -  Радистка  Кэт.  То  есть
домработница.
   - Домработница? За что ее так прозвали? Партийный псевдоним?
   - Ты слеп, как крот. Приглядись! Катерина, домработница  Бергов,  которую
мы подвозили. Правда, тогда на ней была менее роскошная шуба.
   Теперь изумился Максим:
   - Красноглазый сморчок, который непрерывно хлюпал на заднем  сиденье?  Не
может быть! Да, действительно она! Фантастика! Как меняет женщину  одежда  и
хорошее настроение.
   - А вот и владелец шубы. Несчастный муж жены-самоубийцы.
   - А вид у несчастного мужа прямо-таки ликующий.
   - Еще бы, такую малышку отхватил. Наливное яблочко. Ей восемнадцать.
   - Не может быть!
   -  В  провинции  созревают  позже.  Кстати,  она   из   твоего   любимого
Краснотрубинска.
   - Какие глаза! Я начинаю различать подробности. У тебя нет бинокля? А как
она смотрит на босса!
   -  Последний  раз,  когда  я  с  ней  говорил,  она  представляла   собой
удивительно приятную смесь невинности, серьезности и наива.
   - Посмотри, какой обжигающий взгляд. Уже не девочка,  явно.  Этот  старый
маньяк ее уже выдрессировал.
   - Что же он держит ее на морозе, елки-палки! Простудит сокровище.
   - Пойдем за ними в ресторан, абсолютно случайно столкнемся и познакомимся
еще раз. Может быть,  девочке  понравится  журналист-очкарик  и  она  бросит
престарелого миллионера.
   - Не думаю, что она с ним только из-за денег. Нет,  не  пойдем.  Не  хочу
сейчас сталкиваться с Бергом.
   - А какие у нее ноги? А грудь? Хорошее тело?
   - Можно подумать, это говорит  не  интеллектуал,  лингвист,  художник,  а
циничный мужлан. Ноги две трети роста. А грудь, думаю, как два алма-атинских
апорта.
   - О Боже! - в отчаянье, чуть не  плача,  простонал  Макс.  -  Ну  почему,
почему я не обратил на нее внимание, когда  она  смачивала  слезами  обшивку
заднего сиденья? Я бы тоже купил ей шубу. Со временем.
   - Не ной. Смотри, снова появились.
   Катя держала в руках коробку фирменного торта "Анна", а Олег Кириллович -
две бутылки шампанского.
   - У них будет вечеринка! - возмутился Максим. - При свечах. На ней  будет
смело декольтированное платье, она будет пить шампанское...
   - Не травмируй себя, Макс. Эта девочка теперь  нам  не  по  зубам.  Самых
лучших женщин разбирают толстосумы.
   - Отъезжают, - прокомментировал Максим, -  испортили  нам  настроение,  а
теперь сматываются. Ну что, теперь пойдем в ресторан? Наша очередь.
   - Выходи. Сейчас ты познакомишься с дамой,  которая  прямо-таки  излучает
сексуальную агрессию и которая очень любит  врать.  Кстати,  вспомнил,  Катя
увлечена иностранными языками! Это может  стать  твоим  единственным  шансом
завладеть ее вниманием.
 
*** 
 
   Катя ежеминутно смотрела на часы. Конечно, у нее  были  заботы  по  дому,
квартира,  в  которой  она  теперь  была  полноправной  хозяйкой,  требовала
усиленных хлопот. Она продолжала учить английский и  немецкий  и  наматывать
километры на велотренажере. Но раньше эти занятия  были  интересны  сами  по
себе, необходимы и полезны. А сейчас они  превратились  в  способ  дождаться
Олега. Ждать и догонять - самые  неприятные  состояния.  Катя  предпочла  бы
догонять,  потому  что  в  этом  случае  можно  было  бы  прилагать  усилил,
действовать. А когда ждешь, от тебя ничего не зависит.
   Ну почему у него столько  работы?  К  счастью,  впереди  Лондон,  и  Олег
сказал, что она вполне сможет выполнять функции переводчика. Конечно, не  на
самих переговорах, а в неофициальных беседах. Но и в Англии  Олег  наверняка
будет вкалывать за троих и надолго исчезать из поля зрения Катерины.
   Десять комнат - слишком много для двоих. Спальня Оксаны наглухо  закрыта.
Туда отнесли все ее вещи. Может быть, помыть еще раз линолеум  на  кухне?  В
зале молчит рояль, играть не хочется. Очень медленно тянется время.  А  если
позвонить водителю Саше, и пусть он отвезет ее в гости к Татьяне Васильевне?
Или взять "восьмерку" и съездить самой? Танюша все еще  дуется.  Нет,