если  Кира  Васильевна
застанет ее за светской беседой с молодым человеком, который  не  собирается
вкладывать деньги в "Шелтер", а собирается вложить  деньги  в  Катерину,  то
устроит очередной скандал.
   - Извини, Андрей, но у нас тут строгий режим, -  нерешительно  произнесла
Катя. - У меня могут быть проблемы. Спасибо, что зашел. И  не  беспокойся  о
костюме - ты мне абсолютно ничего не должен.
   - Ясно. Безнаказанно находиться в приемной могут только люди, подписавшие
с "Шелтером" контракт не менее чем на два миллиона долларов.
   - Андрей, не обижайся, но у меня действительно будут проблемы.
   - Хорошо. До свидания. Рад был тебя увидеть.
   - Я тоже.
   "Чудненько, - уныло думал Андрей,  спускаясь  по  лестнице.  -  Маленькая
краснотрубинская Золушка превратилась в московскую  принцессу.  Очевидно,  в
погоне за маньяком я проморгал сей выдающийся экземпляр, и место Олега Берга
занял новый принц. Куда я смотрел раньше?"
 
*** 
 
   Телефон на Катином столе тихо запиликал. Она подняла трубку. Это был Ник.
   - Здравствуй, мое солнце!
   Катя ухватилась рукой за грудь - там бешено дрыгалось, извивалось  сердце
и требовало выпустить его на волю.
   - Прости, что я не проводил тебя в четверг, но я столько всего сочинил  в
ту ночь! Ты моя счастливая звезда.
   - Ты мог бы позвонить в пятницу! - обиженно сказала Катя.
   - Мне было некогда, моя крошка, я трудился. Но с завтрашнего дня  я  весь
твой.
   - Почему с завтрашнего?!
   - Мне еще надо закончить некоторые дела. И я буду полностью твоим. Пойдем
в ресторан, ты наденешь то черное платье,  которое  я  тебе  купил.  Я  буду
обнимать тебя, любоваться тобой, прикасаться к тебе, целовать тебя.  Ты  моя
богиня.
   - Надеюсь, мой вид и прикосновения к моему телу не вызовут в  тебе  новый
прилив творческих сил. Иначе ты снова исчезнешь на  неопределенный  срок,  -
хмуро вставила Катя.
   Ник был сегодня смиренным, как инок, и подобострастным,  как  вышколенный
метрдотель.
   - Виноват. Больше не повторится. Я буду  подробно  информировать  тебя  о
моих текущих занятиях и перемещениях в пространстве.  Целую.  Жди,  я  скоро
появлюсь!
   - Когда?! - крикнула Катя в трубку, но ответом ей были гудки.
   В центре приемной стояла  Кира  Васильевна.  Она  с  подозрением  изучала
Катерину.
   - Ты занимаешь служебный телефон никчемной болтовней  с  поклонниками,  -
хмуро заметила она.
   Катя обреченно вздохнула.
   - И потом, кто это  был  здесь  двадцать  минут  назад?  Клиент?  Высокий
молодой мужчина.
   - Это Андрей... Он... В общем, он приходил ко мне.
   - Вот, Катерина,  -  торжественно  заявила  Кира  Васильевна,  -  и  этим
заполнен твой рабочий день.
   - Я понимаю, от поклонников нет  отбоя.  Но  занимайся  своими  любовными
делами после работы. Ты получаешь хорошую зарплату и должна  выполнять  свой
долг перед фирмой.
   Катя промолчала. Кира Васильевна не сможет испортить ей  настроение.  Она
скоро увидится  с  Ником  и  поэтому  неуязвима  для  едких  замечаний  этой
бездушной соковыжималки.
 
*** 
 
   Ник пришел в "Шелтер" с букетом роз. Катя порхала  по  кабинету  нарядной
тонкокрылой бабочкой.
   Она поставила цветы в вазу, прикрыла их на  подоконнике  шторой  и  между
тремя жаркими поцелуями шепнула Нику, чтобы он держался официально, иначе ее
затерроризируют. Ник  кивнул  и,  едва  в  кабинете  появлялся  какой-нибудь
сотрудник фирмы, интересовался, как застраховать его любимый  рояль,  или  с
профессорским видом рассуждал о  необходимости  новых  синглов  в  рекламной
кампании "Шелтера".
   Он был ласков и неотразим, он пообещал забрать Катю с работы на машине  и
пригласил ее в гости. Он восемь раз поцеловал ее в нежное ушко и пять раз  в
нос. Потом Ник ушел, а Катерина включила радио. Звучала  музыка  -  светлая,
легкая, веселая. Как ее настроение.
   Пришла Орыся. Ее волосы, прежде белые и длинные, теперь  пылали  огнем  и
были коротко острижены.
   - Что это? - воскликнула Катя. - Что ты с собой сделала?
   - Неужели  не  нравится?  Мне  кажется,  чудненько.  Ленька  вернется  из
Воронежа, упадет.
   - Очень ярко.  Я  не  ожидала.  И  как  ты  смогла  отрезать  волосы,  не
представляю. А что, Леонид в Воронеже?
   - Уехал на день рождения к любимой мамуле. В понедельник  вернется,  а  я
сменила имидж. Женщина каждые три года  должна  менять  прическу,  работу  и
любовника. Кстати, Витюша  тоже  собирается  уехать.  Но  не  в  Воронеж,  в
Австрию. Слушай, слушай, что передают по радио!
   Музыка уже кончилась.
   "...16 марта Алина записала  это  выступление  в  студии  "Маяка",  а  на
следующий день ее не стало. Алина Шостовец погибла от руки маньяка,  который
уже  несколько  месяцев  держит  в   напряжении   город   своими   жестокими
преступлениями. Алина покорила нас своим, талантом. За те  несколько  часов,
что она провела в студии, ее яркая одаренность, ее преданность музыке..."
   - Какой кошмар, - прошептала Орыся. - Еще  одну  девочку  задушили.  Это,
наверное, уже пятнадцатая жертва. Или двадцатая.
   Девочки  притихли.  Потом  Катя  что-то  вспомнила  и   схватила   журнал
регистрации.
   -  Радио  "Маяк",  -  возбужденно  говорила  она,  листая   страницы,   -
шестнадцатое число. Вот! Леонид поехал на радио записывать рекламу.
   - Какое совпадение! Значит, он мог видеть  эту  несчастную  Алину.  Когда
приедет, обязательно надо его расспросить. Может быть, он ее запомнил, может
быть, столкнулся с нею где-то в коридоре. Если она  хорошенькая,  он  ее  не
пропустил. Как ты думаешь, ему понравится моя прическа?
   - Думаю, да. Но сначала немного шокирует. Бедная Алина.
   - А кто подарил тебе  замечательный  букет,  который  ты  весьма  неумело
попыталась замаскировать на подоконнике?
   - Так, один знакомый, - небрежно ответила Катерина.
   - Ясно. Знакомый. В душу лезть не буду. Но тогда пусть  и  у  меня  будет
своя маленькая тайна, которую я тебе не раскрою.
   - Хорошо, - засмеялась Катя. - Две загадочные сардельки. Каждая со  своей
маленькой тайной.
   - Я признаю твое право на  суверенитет.  Храни  свой  секрет,  а  я  буду
хранить свой.
   - О'кей.
 
*** 
 
   - Катя, завтра мы не работаем, - объявил в среду Виктор Сергеевич.
   - Но ведь завтра четверг, рабочий день! - удивилась Катя.
   - Девочка, я, конечно, ценю твое рвение, но некоторые причины  заставляют
нашу фирму объявить завтрашний день нерабочим. Ты уж извини. Поэтому  запиши
на свой автоответчик: "В  связи  с  некоторыми  обстоятельствами..."  и  так
далее. На случай, если будут звонить партнеры и клиенты. Да, добавь,  что  в
пятницу мы будем работать на два часа дольше и без обеденного перерыва.
   - Хорошо.
   - Ты сегодня что-то не  в  духе?  -  Виктор  Сергеевич  любовно  осмотрел
Катерину с ног до головы.
   - Все нормально. - Катя вынужденно улыбнулась.
   Конечно, на самом деле далеко не все было нормально. Вероломный  музыкант
снова исчез. И не звонил уже целых два  дня.  Желание  быть  рядом  с  Ником
усиливалось в Катерине с каждым днем. Несколько раз она поднимала телефонную
трубку, чтобы набрать его номер, сказать ему, что она ненавидит его за такое
бесчестное поведение, и предложить встретиться, но рука замирала в  воздухе,
сдерживаемая гордостью. Пусть! Если он появится сегодня на улице из-за  угла
и набросится на нее с лживыми поцелуями, она равнодушно  пройдет  мимо.  Она
будет бороться с ним его же оружием.
   Весь день Катерина мысленно выясняла отношения с Ником.  И  вспомнила  об
автоответчике лишь вечером. Надо было записать сообщение.
   Катя перемотала кассету, нажала кнопку, набрала в легкие  воздуха  и  уже
открыла рот, чтобы максимально учтивым тоном произнести заготовленную фразу,
но ее перебил Виктор Сергеевич. Он выглянул из своего кабинета, уже  одетый,
потом вышел в коридор, сказал несколько слов коллегам, покидающим здание,  и
вернулся.  Шеф  бросил  на  Катерину  какой-то  странный  взгляд  и  щелкнул
внутренним замком двери.
   - Виктор Сергеевич, три минуты! - предупредила Катя. - Сейчас я выйду.
   - Не спеши! - покровительственно остановил босс. - Не надо торопиться.
   Он подошел к окну  и  остановился  за  Катиной  спиной.  Она  напряглась,
испытывая  неловкость  оттого,  что  в   тылу   находится   опасный   зверь.
Автоответчик ждал, Катерина медлила, не решаясь обнаружить перед начальством
свою недобросовестность: Виктор Сергеевич поручил сделать запись еще  утром,
а она дотянула до самого вечера.
   - А ведь на улице совсем весна, - сказал шеф, - скоро апрель.
   Он вернулся в центр приемной, снял пальто и бросил на кресло.
   - Ну что, Катерина...
   Катя вдруг ясно осознала,  что  шаги  в  коридоре  давно  стихли,  здание
погрузилось в тишину, а  она  осталась  в  кабинете  наедине  с  президентом
"Шелтера", поедающим ее жадными глазами.
   - Мне надо одеваться, Виктор  Сергеевич,  вы  не  могли  бы  выйти?  -  с
трогательной надеждой в голосе спросила Катя.
   - И куда ты торопишься? - насмешливо сказал он.
   Виктору Сергеевичу понадобилось пять секунд, чтобы приблизиться к  столу,
вытащить из-за него упирающуюся и взволнованную Катерину  и  бросить  ее  на
кожаный диван. Катя тут  же  вскочила,  но  была  впечатана  в  скользкую  и
блестящую кожаную обивку могучими килограммами босса.
   - Что, красотка, шутки кончились?
   Глаза Виктора Сергеевича сияли огнем неутоленной жажды.
   - Пролила на меня кофе, уколола булавкой,  испортила  шины  автомобиля...
Список твоих  героических  подвигов.  Настал  черед  расплачиваться  за  мои
страдания.
   - Виктор Сергеевич, отпустите меня! Я буду кричать! -  Катя  задергалась,
завертелась в тесном пространстве между диванными подушками  и  начальником,
чем доставила последнему несравненное удовольствие. Он даже облизнулся.
   - Кричи, - согласился Виктор Сергеевич.  -  Но  если  надеешься  привлечь
чье-то внимание, то напрасно. Кричи, у тебя очень приятный голосок.
   Катя дергалась в железном обруче и едва не плакала.  Она  вспомнила,  как
дралась с уличным грабителем, защищая  скромные  покупки.  Виктор  Сергеевич
посягал на несравнимо большее, чем дезодорант и  крем,  но  Катя  испытывала
абсолютную беспомощность, сдавленная на  диване  тяжелым  ликующим  мужиком.
Слезы брызнули сами собой.
   - Неужели вы меня изнасилуете? Нет!
   - Почему нет? - искренне удивился Виктор Сергеевич. Он не  видел  никаких
препятствий для завершения своего коварного плана.  -  Но  мне  кажется,  ты
подумаешь и сама согласишься. Почему ты плачешь? В чем проблема?  Ты  что-то
теряешь? У тебя будет все, что ты захочешь. Неужели я так  отвратителен  что
невозможно согласиться? Я уродлив, дурно пахну и покрыт прыщами?
   Нет, лицо Виктора Сергеевича было благообразно, одежда  ароматна,  волосы
пушисты, кожа гладка, ногти тщательно  подстрижены.  Но  мысль  о  том,  что
сейчас он грубо распорядится ею, заставляла Катю рыдать в голос.
   - Ни одна секретарша не  доставляла  мне  стольких  хлопот!  -  продолжал
разглагольствовать президент фирмы,  удобно  разместившись  на  задыхающейся
Катерине. - Ты самый трудный экземпляр. Но в этом весь  смак.  Сопротивление
увеличивает твою ценность. Мне будет еще приятнее взять тебя. Сейчас.
   - Нет! - кричала Катя, отворачивая голову, чтобы  избежать  прикосновений
его губ.
   - Какая ты свежая, душистая, соблазнительная!
   - Отпустите меня!
   - Нельзя безнаказанно оставаться такой соблазнительной!
   Катя закрыла глаза и резко дернула головой. Лоб  Кати  и  нос  начальника
соединились в одной точке пространства, и Виктор Сергеевич зарычал от  боли.
Он прекратил дискуссию и зло и увлеченно стал рвать Катину одежду.
   Но тут в коридоре послышались шаги, и кто-то настойчиво дернул  два  раза
ручку двери. Раздался голос Киры Васильевны:
   - Катя! Ты еще там? Ты переодеваешься? Открой!
   - Кира Васильевна! - заорала Катя. - Кира Васильевна, не уходите!
   Никогда еще голос Киры  Васильевны  не  казался  ей  столь  мелодичным  и
прекрасным.
   - Катя! У тебя форточка не закрыта! Не включается сигнализация! Открой!
   Виктор Сергеевич выругался сквозь зубы,  отшвырнул  Катерину  в  сторону,
схватил пальто, распахнул дверь и выскочил в коридор, едва  не  сбив  с  ног
менеджера персонала. Та тут  же  проникла  в  кабинет  и  обнаружила  в  нем
Катерину  в  мятой  расстегнутой  блузке,  задранной  юбке,  со   спутанными
волосами, красными, мокрыми от слез глазами и лиловой шишкой на лбу.
   - Что случилось?
   Катя продолжала рыдать, не в силах остановиться.
   - Он хотел меня изнасиловать!
   Кира Васильевна достала платок и стала вытирать Катино лицо.
   - Вы, юные девушки,  так  легкомысленно  ведете  себя!  -  говорила  она,
группируя влагу на отдельных участках щек и промокая  ее  платком.  -  Каким
образом ты оказалась в запертом  кабинете  с  президентом?  Ну,  вставай.  Я
закрою форточку. Одевайся и пойдем. Подожду тебя внизу.
   Катя торопливо собрала волосы в пучок, посмотрела на  себя  в  зеркало  и
ужаснулась увиденному. Кассета в автоответчике все еще крутилась.
   - Не может быть! - прошептала Катя. - Неужели опять?
   Она отмотала  пленку  назад.  Включила.  Да.  Она  снова,  сама  того  не
подозревая (как в случае с диктофоном), записала на автоответчик  всю  сцену
покушения.  Отчаянные  вопли  и  холодные  угрозы  Виктора  Сергеевича  были
зафиксированы  бесстрастным  магнитофоном.  Катя  шмыгнула  носом,   достала
кассету и спрятала ее в карман.
 
*** 
 
   - О, какие красавицы у тебя здесь! Коллекционируешь?
   Максим Колотов рассматривал фотографии в комнате Андрея.
   - Не моя коллекция.
   - Вот этих двух я где-то уже видел.
   - Сконцентрируйся.
   -  Что-то  до  боли  знакомое...  -  Максим  снял  очки  и  начал  тереть
переносицу.
   - У всех этих красавиц один общий недостаток - они  мертвы,  -  подсказал
Андрей.
   - Точно. Я видел эти фотографии по телевизору.
   - Значит, это коллекция маньяка?
   - Да.
   - Как успехи? - сочувственно посмотрел на друга Максим.
   - Никак.
   - Обманывать нехорошо. Боишься, что я  использую  откровения  в  качестве
материала для статьи?
   - Тебе это свойственно.
   - Ну прости. Грех журналистов и писателей перевоплощать жизненные случаи,
диалоги, доверительные беседы в страницы убористого  текста,  который  можно
выгодно продать. Кстати, когда  закончишь  дело,  начинай  писать  мемуарный
роман. "Как я ловил маньяка" или "Бескровный след  убийцы",  что-то  в  этом
духе, я помогу найти издателя.
   - Сколько уже жертв? Если судить по фотогалерее в твоей спальне - семь.
   - Да, семь. И  оставь  свой  веселенький  тон.  Семь  жертв  -  это  семь
трагедий, и каждая для меня  -  как  постоянный  укор,  что  я  не  смог  ее
предотвратить.
   Максим развалился на диване.
   - Ты стал сентиментален. Раньше ты менее  страстно  относился  к  трупам.
Стареешь, брат.
   - Заткнись. И вообще - проваливай! Мне надо думать, а ты мешаешь. К  тому
же я скоро уезжаю. Выметайся.
   - Хорош друг! А может быть, пивка? Я смотрел  -  у  тебя  в  холодильнике
упаковка стоит.
   - Ты за рулем.
   - Хотя бы кофе! - взмолился Макс.
   - Как же ты мне надоел!
   Андрей отправился на кухню. Когда он снова появился в комнате с дымящейся
турочкой и чашками, Максим уже был одет.
   - Знаешь, я  вспомнил!  У  меня  же  встреча  через  десять  минут!  Кофе
отменяется, но я все равно ценю твою заботу. Прости малыш, до скорого! Целую
в носик.
   И скрылся за дверью, оставив разъяренного Андрея в одиночестве.
   Кульминационной отметки недовольство другом достигло в тот момент,  когда
Андрей, заглянув в спальню, обнаружил исчезновение фотографий.  Снимки  семи
замученных красавиц пропали. Предатель-журналист украл  их.  Сыщик  высказал
несколько метких замечаний о личности Максима Колотова и поклялся при первом
же удачном случае сделать из друга яичницу-глазунью.
 
*** 
 
   Нерабочий день Катя потратила на то, чтобы  восстановить  внешний  вид  и
психическое равновесие.
   Она проснулась в ужасном настроении, но одно испытанное средство не  дало
ей раскиснуть и предаться мрачным размышлениям о жестокости окружающего мира
в целом и ее мерзкого начальника в частности.
   Катерина  исследовала  фиолетовую  шишку  на  лбу,  размером   с   арбуз,
вздохнула, разделась, оставив на себе три предмета одежды  (два  из  которых
были тапочками), и принялась мыть  пол.  Она  уничтожила  всю  пыль,  вымыла
подоконники, протерла окна, отдраила  старую  ванну  и  раковину,  выстирала
половину своего гардероба  и  погладила  постельное  белье,  вынесла  мусор,
сходила в магазин, испекла бисквит, искупалась, устроила травяную  баню  для
лица, вымыла голову,  подстригла  кончики  волос  и  накрутилась  на  бигуди
"Велла", безжалостно выщипала брови, сделала маникюр, измазалась от  макушки
до ног молочком "Палмолив", пролежала два  часа  на  диване  с  самоучителем
французского языка, съела омлет, бисквит с чаем и два килограмма апельсинов,
посмотрела все телесериалы, которые были в вечерней программе,  час  болтала
по телефону с Орысей и пять минут беседовала с Татьяной  Васильевной  (тетка
сообщила, что уезжает на месяц в Краснотрубинск) и легла спать.
   "Пусть только попробует еще раз  напасть  на  меня!  -  думала  Катерина,
засыпая. - Я подам на него в суд. Или скопирую  кассету  и  поставлю  ее  на
автоответчик в его кабинете: пусть партнеры, друзья  и  знакомые  послушают,
чем он занимается!"
 
*** 
 
   Повар Владислав пребывал на вершине блаженства. Орыся и  Катерина  сидели
за столиком  в  экспресс-кафе  и  сосредоточенно  уничтожали  десерт  "Грезы
нимфетки". Владик придумал что-то новое и совершенно необыкновенное, девушки
благодарно улыбнулись и наполнили  сердце  повара  жаждой  новых  кулинарных
экспериментов.
   - И все-таки Влад к тебе неравнодушен, - сказала Орыся, отправляя  в  рот
ложечку с нежным розовым кремом. - Значит, бросил тебя на диван?
   - Угу.
   - А ты ему лбом по носу? -Да- Регбистка. Я тебя предупреждала, что Виктор
опасен.
   - Кира Васильевна сказала, что он уехал  в  Австрию  и  пробудет  там  до
середины апреля.
   - Какой негодяй. Хотел перед отъездом устроить себе праздник. Ты молодец,
что не позволила использовать  себя.  Кстати,  если  бы  ты  носила  на  лбу
диадему,  то   Европа   увидела   бы   Виктора   Сергеевича   со   сломанным
фиолетово-зеленым  носом.  Как  эффектно!  Владик,  Владик,  а   нельзя   ли
повторить?
   Владислав мгновенно испарился и вскоре возник с двумя вазочками.
   - Прекрасные дамы! - объявил он. - В понедельник  в  честь  начала  новой
рабочей недели я буду счастлив предложить вам  креветок  в  белом  вине  под
майонезом. Название пока не придумал.
   - Вот это да! - воскликнула Орыся. - Весь "Шелтер" будет  объедаться  или
только мы одни?
   - Что ты, Рыся, - удивился Владик, - если я буду  кормить  дорогостоящими
морепродуктами вашу густонаселенную фирму, кафе разорится. Исключительно для
вас, мои чудесные принцессы, порозовеет от смущения креветка, расстанется со
своим хрустящим панцирем и нырнет в горячую ванну из белого  вина,  а  потом
комфортно разместится на блюде, завернувшись в белоснежные простыни  острого
майонеза и стыдливо прикрывшись листиком свежайшей петрушки. Только для вас!
   - Ты милый, - сдержанно улыбнулась Катерина. Она не  могла  улыбаться  на
полную громкость, от души, как обычно, потому что кожа на  лбу  двигалась  и
тревожила ее шишку, замаскированную толстым слоем пудры.
   - Владик, тебе нравится цвет моих волос? - спросила Орыся.
   - Да! Паприка и морковь. Огненный блеск. Но пардон, мне  надо  мчаться  к
плите.
   - Ты знаешь, Катерина, Владик  ведь  отучился  два  года  на  философском
факультете, потом подался в кулинары. Нашел свое призвание.  Не  сомневаюсь,
лет через пять он будет владельцем собственного ресторана, где зал  и  кухня
будут совмещены, и посетители смогут наблюдать, как он орудует над  кровавым
бифштексом