о стороны: на переднем сиденье дорогого  автомобиля
(ужасно глубокое кресло, платье уползло вверх, и ноги получились  совершенно
открытыми), тяжелые волосы падают на плечи... Красивая и загадочная - она  и
не знала, что, накрасившись, можно так  удивительно  выглядеть  (когда  Катя
сама брала в руки губную помаду, то обязательно  получалась  женская  версия
Гуинплена) -  рядом  с  чудесным  парнем,  интеллигентным,  респектабельным,
импозантным.
   Теперь они будут  дружить,  кататься  вечерами  на  машине,  а  потом  он
предложит ей выйти за него замуж.
   Как просто и быстро все устроилось! Катя незаметно вздыхала, а  где-то  в
груди уже шевелился, толкался эмбрион любви.
   - Вот мы и приехали.
   Катя  удивленно  оглянулась.  А,  ведь  это  пустырь  за  домом   Татьяны
Васильевны. Не узнала. Как не хочется расставаться, покидать роскошный салон
автомобиля, пересекать пустырь, усеянный изогнутыми железными конструкциями,
заходить в тесную квартирку, такую простую и аскетичную после дома Бергов.
   Алексей, очевидно, тоже грустил при мысли о расставании.
   - Давай пересядем на заднее сиденье и немного поговорим?
   Какой чудесный московский обычай, восхитилась Катя, перед прощанием сесть
на заднее сиденье и немного поговорить!
   - Ты просто прелесть... - сказал Алексей.
   Музыка  продолжала  играть  в  темноте,  сквозь  открытые  стекла  тянуло
прохладным ночным воздухом  позднего  лета.  Непонятно,  каким  образом  это
получилось, но через некоторое время правая рука Алексея начала  исследовать
Катино плечо, левая отводила волосы от лица, губы  целовали  горящие  Катины
щеки, прохладный нос и  подбородок.  Такое  с  юной  покорительницей  Москвы
происходило впервые. А внизу, в двадцати сантиметрах  ниже  талии  начинался
неведомый и странный процесс - там становилось тепло и  жутко  непривычно  и
настойчиво требовало от Кати прижаться всем телом к мужчине.
   - Давай? - вопросительно заглянул ей в лицо Алексей. Его руки были сухими
и горячими, и от  него  очень  приятно  пахло  вином,  одеколоном  и  мятной
жвачкой. Катя не поняла, о чем он говорит.
   Алексей вонзился в губы страстным поцелуем.  Катя  непроизвольно  закрыла
глаза и замерла. Словно горячие волны скатывались вниз по ее  телу  -  одна,
вторая,  третья.  И  это  ощущение  тоже  было  для  нее  совершенно  новым.
Традиционное воспитание и сломанный  телевизор  (только  программа  "Вести")
привели к тому, что мысль о сексе вне брака показалась бы ей  кощунственной.
Но целоваться  не  возбранялось,  хотя  в  Краснотрубинске  Кате  так  и  не
представился случай попробовать.
   Она с таким восторгом отдалась поцелую - Боже, как  это  приятно!  -  так
естественно и горячо поддержала Алексея  в  этом  деле,  что  он  принял  ее
непосредственную реакцию за ответное "да". В  тот  же  момент  его  руки  из
ласковых и осторожных превратились в настойчивые и повелительные, он тут  же
попытался сместить подол платья к талии  и  проникнуть  в  колготки!  Демарш
вызвал у девушки гневный и удивленный  возглас,  но  бодрый  юноша  расценил
сопротивление как игру опытной в любовных  делах  кокетки.  Слабая  пощечина
(неудобно бить, когда зажаты руки) распалила  Алексея.  Платье  не  треснуло
только  потому,  что  являло  собой   плотную   буклированную   резинку   из
синтетических волокон. Колготки  не  были  такими  стойкими  и  предательски
лопнули.  Когда  резвый  владелец  "вольво"  попытался  раздвинуть   границы
декольте, Катя отбросила в сторону свойственную  ей  застенчивость  и  стала
драться по-настоящему. Но и Алексей был раздражен  тем,  что  сопротивление,
которое по всем правилам любовного искусства уже должно было плавно  перейти
в томную капитуляцию, не затихает.
   Он уже понял, что попутчица действительно не  намерена  разделить  с  ним
запретный  плод,  похрумкать  сладким  яблоком  прелюбодеяния,  окончательно
разозлился (зачем завлекала?) и  стал  выкручивать  девушке  руки  в  лучших
традициях фашистских палачей.
   Печальная, щемящая мелодия из динамиков смолкла,  борьба  продолжалась  в
тишине.
   Кате было больно и обидно. Она заплакала. Интеллигентный юноша уже ударил
ее по лицу два раза, и она чувствовала привкус крови во рту. Одной рукой  он
сжимал ее тонкие запястья, другой упорно пытался удалить остатки колготок. И
вот в последний момент, когда мышцы стали отвратительно безвольными, когда у
Кати уже не осталось сил бороться, перед  глазами  возник  черный  кружевной
комплект  Яны.  И  Катерина  вспомнила,  что  сегодня  утром  она  поддалась
рекомендациям Татьяны Васильевны и надела  не  изящное  мини-белье  из  трех
полосок, а широкие женские трусы до  талии  -  этакие  знойные  панталоны  в
идиотский розовый цветочек. Ее охватил ужас, что  ее  тайная  неэлегантность
сейчас будет раскрыта, она дернулась, извернулась и впилась  зубами  в  руку
Алексея.
   Молодой человек неинтересно взвыл, заматерился,  разжал  ладони.  И  этих
двух секунд Кате хватило, чтобы  вывалиться  из  машины,  преодолеть  двести
метров пустыря, взлететь на четвертый этаж хрущевки и уткнуться мокрым лицом
в большую теплую грудь удивленной Татьяны Васильевны.
 
*** 
 
   Денис Сергеевич Мирославский любил встречаться с народом.  Ему  нравилось
собирать  вокруг  себя  огромную  толпу,  демократично  отстранять   верзилу
телохранителя  и  пожимать  протянутые  руки,  отпускать  шутки  и  тут   же
становиться серьезным и державно-озабоченным.
   Их было много, а он один. Они были в основной массе жалкими,  замученными
неустроенностью, убогим бытом, плохой пищей людьми, и их униженность  каждый
раз  наполняла  Дениса  Сергеевича  жгучей  благодарностью  судьбе  и  своим
пробивным качествам. Он здесь, по эту сторону черты, и каждая  клеточка  его
большого,  ладно  функционирующего  организма  заботливо  напитана   свежими
фруктами и овощами, ухожена фирменными укрепляющими  препаратами  знаменитых
фармацевтических     компаний,     провентилирована     морским     воздухом
средиземноморских  курортов.  А  они  -  там,  за  квадратными  спинами  его
телохранителей, взирают на своего лидера  с  жадным  интересом,  недоверчиво
слушают, иногда  пытаются  возражать.  Смешные.  На  все  вопросы  у  Дениса
Сергеевича готов быстрый, четкий, в меру ироничный ответ.
   Замминистра Денис Сергеевич, обаятельный, телегеничный, пятидесятилетний,
стоял у окна в своем кабинете  и,  придерживая  двумя  пальцами  французскую
тюлевую занавесь, изучал через стекло желтые листья деревьев.  Август  почти
кончился.
   Вчера он проводил в Америку младшую дочь. И  хотя  он  понимал,  что  для
образования, карьеры  и  вообще  для  жизни  это,  несомненно,  правильно  -
отправлять детей в Америку, но родительское сердце сжималось  в  тоске.  Как
она устроится там? Конечно, жена будет  навещать  ненаглядное  сокровище,  и
сама Лена будет периодически возвращаться в Россию, и Андрей,  старший  сын,
будет ее там опекать, но все же девчонке  семнадцать  лет,  и,  несмотря  на
врожденные  мирославские  практицизм   и   расчетливость   (перерыла   груду
справочников  и  нашла,  какой  именно  американский  университет   наиболее
котируется по ее специальности), неизвестно, что  может  случиться.  И  Лена
наверняка тоже решит остаться в  Штатах,  как  решил  семь  лет  тому  назад
Андрей. Ну и правильно.
   На столе нежно звякнул интерфон, и донесся голос помощника:
   - Денис Сергеич,  как  насчет  посольского  приема  сегодня  вечером?  Не
передумали?
   Денису  Сергеевичу  нравилось,  когда  подчиненные  вот   так   запросто,
непринужденно  общались  с  ним,  не  переходя,  конечно,  к  фамильярности.
Помощнику   всегда   очень   хорошо   удавалось   балансировать   на    этой
трудноразличимой границе.
   - Нет, не передумал.
   Приглашали с женой, но она сегодня примеряет новые платья в  салоне.  Кто
же для нее шьет?.. Не важно. В общем, примерка  -  это  событие  потрясающей
важности, с ним не сравнится ни посольский  прием,  ни  запуск  космического
корабля, поэтому Денис Сергеевич пойдет один.
 
*** 
 
   Катя убирала наверху в спальнях, когда  через  окно  увидела  подъехавшую
машину: водитель Саша привез Яну из школы. Катя осторожно  потрогала  языком
разбитую губу. Оксана, вернувшаяся из  Испании,  очень  удивилась:  "Что  за
военные действия тут происходили во время нашего отсутствия?" - "Да так",  -
кисло ответила Катерина.
   Сейчас она мучилась вопросом, рассказать  ли  Яне  о  вопиющем  поведении
Алексея. Ведь он может также воспользоваться  и  доверием  шестнадцатилетней
девочки! Пусть Яна впредь остерегается его!
   Внизу послышались шум открываемой двери и голоса:  Яна  что-то  напевала,
Оксана давала поручения водителю. Зазвонил телефон. Отвечать  на  телефонные
звонки  и  приглашать  к  аппарату  обитателей  квартиры  было  обязанностью
Катерины, и она тут же попыталась ее исполнить. Но оказалось, что на  первом
этаже трубку параллельного телефона схватила Яна.
   Раздался голос Алексея. Сердце Кати заколотилось.
   - Привет.
   - Привет, Леша. Как успехи? - Тебе придется вернуть мне двести  долларов,
- сухо уведомил Алексей.
   Яна немного помолчала.
   - Почему?
   - Потому.
   - Что, ничего не получилось?
   - Это слишком мягко сказано. Она  прокусила  мне  руку  насквозь!  Дикая,
неуправляемая мерзавка! Захвати деньги, я завтра подъеду к школе.
   - С какой это стати?  -  возмутилась  Яна.  -  Я  отработала  свою  часть
концерта, усадила красавицу к тебе в машину,  что  же,  я  еще  должна  была
бежать за автомобилем и давать ей указания быть с тобой поприветливее?
   - Не пори чушь. Я дал тебе двести долларов, чтобы ты  предоставила  ее  в
мое распоряжение, а она прокусила мне руку!
   - Послушай, она горничная, а не рабыня.  Я  сделала  все,  что  могла.  Я
честно убедила ее сесть к тебе в автомобиль,  намекнула,  какие  перспективы
открываются,  если  она  будет  достаточно  отзывчива.  Ну  а  если  ты  так
неубедителен, что не смог уговорить наивную девственницу, я не виновата.
   - Девственницу? Не смеши! Она целуется со  страстностью  сорокапятилетней
вдовы. А в сексе наверняка тебя обставит, моя милая.
   - Кретин. Денег не получишь. - Яна бросила трубку.
   Катя стояла замерев.  Дура,  какая  дура!  "Надо  сказать  Яночке,  чтобы
остерегалась Алексея..." Позаботился мышонок о хозяйской кошке! Идиотка. Яна
просто сдала ее в почасовую аренду этому сексуальному маньяку.
   Униженная, разгневанная, несчастная, Катя отправилась в комнату Оксаны за
немедленным расчетом. Август почти уже кончился, значит, за него причитается
пятьдесят долларов. Конечно, грустно расставаться с Оксаной, но пребывание в
доме, где ее так оскорбили, было просто невыносимым.
   Оксана примеряла новый наряд: сегодня вечером ей  предстояло  блеснуть  в
английском посольстве, куда она шла вместе с  Олегом.  Она  была  непривычно
оживлена - три дня в Испании дали ей надежду,  что,  несмотря  на  будничную
сдержанность и холодность мужа, его чувства к ней не изменились.
   Катино  выступление  было  образцом  лаконичности.  Всю  свою  горечь   и
ненависть она уместила в одно предложение:
   - Оксана, меня оскорбила Яна, я не могу больше у вас работать.
   Оксана живо крутанулась вокруг своей оси - от зеркала к Катерине, и на ее
лице в одно мгновение сменилась целая  гамма  чувств:  внимание,  изумление,
растерянность, надежда.
   - О! Катюша!
   - Да, я твердо решила, я больше не могу приходить в ваш дом.
   Оксана сникла и потеряла интерес к жизни.
   - Должно быть, вредная девчонка сильно тебя обидела?
   - Я даже говорить на эту тему не хочу.
   - Катюша, а как же я? Ты забыла  про  меня!  Оксана  села  на  кровать  и
обиженно надулась.
   Катя нерешительно пристроилась рядом.
   - Я предпочла бы, чтобы ты была дочерью  Олега,  а  не  Яна.  Она  и  мне
доставляет массу неприятных минут.
   Катя молчала.
   - Ну, я ей устрою "Бурю в пустыне"!
   Оксана вскочила с кровати и исчезла из комнаты.
   Через  секунду  на  первом  этаже  раздались  разъяренные  вопли,   визг,
завывания. К удивлению Кати, в спальню залетела растрепанная Яна.
   - Почему ты вдруг решила от нас уйти?  Чего  ты  наговорила  Оксане?  Она
сказала, что убьет меня, если ты уйдешь от нас! А что это у тебя с губой?
   - Ты прекрасно знаешь, что произошло, - сухо ответила Катерина.
   Яна подозрительно уставилась на идеологическую противницу.
   - Я виновата в каких-то твоих проблемах?
   - Ты виновата в том, что меня чуть не изнасиловал твой друг Алексей.
   Яна остолбенела.
   - Ах ты, тварь! - завопила она. - Да я тут ни при чем! Ты  весь  вечер  с
ним заигрывала, вертелась перед ним, юбку задирала, напросилась  прокатиться
на машине, а я же и виновата!
   - Я слышала ваш телефонный разговор.
   Яна осеклась. Потом она, очевидно, вспомнила, что за  дверью  спальни  ее
ждет Оксана с топором и твердым  намерением  убить,  если  Катя  не  изменит
своего  решения.  Выражение  на  Янином  лице  резко  изменилось,  в  глазах
появились слезы, а накрашенные яркой помадой губы задрожали.
   - Катя, я ни в чем не виновата. Послушай. Он сам ко мне  привязался,  что
ты ему очень нравишься, а я совсем не хотела, чтобы ты уезжала в этот вечер,
я  думала,  мы  с  тобой  полежим,  посплетничаем  в  кровати,  вот,  но  он
прицепился, как некормленая пиявка. А еще я, в конце концов, решила остаться
с другим  мальчиком,  Пашей,  помнишь?  Ну  и  подумала:  неплохо,  если  он
действительно прокатит  тебя  с  ветерком.  А  он  зачем-то  оставил  двести
долларов на столе. А я взяла их и тут же истратила, и получилось,  будто  бы
он мне  заплатил.  Но  это  не  так.  Я  не  ожидала,  что  он  так  коварно
воспользуется твоей доверчивостью  и  невинностью.  Но  ведь  все  обошлось?
Правда, Катенька? Нет, я давно замечала, что у него  отклонения  в  психике.
Как увидит красивые ножки - тут же сходит с ума. Катюша, ну прости меня,  я,
конечно, виновата, но только в своей неосмотрительности. Но не в  коварстве,
как ты меня хочешь упрекнуть.
   Все это было несомненной ложью, но Катя уже думала о том, что ей придется
снова искать работу, и это будет нелегко. При всех положительных  качествах,
ее натура проявляла удивительную гибкость и она, подумав, могла  согласиться
на то,  что  пять  минут  назад  с  возмущением  отвергала.  Кроме  того,  к
восемнадцати  годам  у  нее  не  сложилось  ни  устойчивых   принципов,   ни
собственного  мнения  по  важным  жизненным  вопросам.  Например,  если   до
вчерашнего вечера она считала, что секс вне брака невозможен, то сегодня уже
полдня посвятила размышлениям о  неизведанной  сладости  мужских  объятий  и
поцелуев. Ее едва не изнасиловали, но до определенного момента прелюдия была
чудесна, и это сбивало ее с толку.
   Яна, увидев, что противница начала колебаться, выдала новое предложение:
   - Катеринка, я придумала! Зачем тебе тратить по четыре  часа  в  день  на
дорогу? Переезжай к нам! Оксана! Иди сюда! Послушай, что я придумала!
   - Нет, я не согласна! - пыталась возражать Катя, но уже  без  необходимой
энергии.
   Идея перебазировать Катерину вызвала у Оксаны  буйную  радость.  Как  она
сама раньше об этом не подумала?  Решено!  Сейчас  же,  немедленно  Катерина
поедет с водителем Сашей к Татьяне Васильевне и перевезет свои вещи.
   В финальной сцене Яна обняла Катю за шею, поцеловала в щеку и, с надеждой
заглядывая в глаза, попросила:
   - Ты только, Катюшка, папе ничего не рассказывай  про  гнусное  поведение
дочурки, о'кей? Я  знаю,  что  я  мерзкая,  гадкая  девчонка,  прости  меня,
пожалуйста, Кэт, но только пусть папа про этот инцидент  ничего  не  узнает.
Ой, слушай, что я вспомнила! У меня кожаный свингер, видела, такой красивый,
ярко-синего цвета с отливом, папулька из Англии привез. Он мне стал тесен, я
уже давно хотела тебе его отдать, только все забывала.  А  то  ты  ходишь  в
своей непонятной куртке. Идем, посмотришь!
   Так намерение Кати покинуть дом Бергов привело к обратному  результату  -
она переселилась в двухэтажную квартиру бизнесмена. Отныне она не  верила  в
искренность ни одного Яниного слова, и для Катерины это стало  грустным,  но
полезным  жизненным  открытием:  кто-то  может  беспардонно  врать,   честно
уставившись прямо в твои глаза.
 
*** 
 
   Оксана стояла с фужером шампанского в одной руке, а  другой  придерживала
микроскопическую сумочку. На ней  было  длинное,  экстравагантное  платье  с
разрезами и очень искренним декольте, она не сомневалась, что  в  этом  зале
посольского здания  она  самая  интересная  и  привлекательная  женщина,  но
сознание собственной безупречности было подпорчено гнусным поведением  мужа.
В который раз, придя с нею на банкет, он обронил:  "Так,  моя  девочка,  тут
несколько человек, с которыми я обязательно должен переговорить, развлекайся
самостоятельно" - и бесследно растворился в толпе.
   Но не успела возникнуть тоскливая мысль: "Нет, не  любит",  как  появился
Он. Большой, вальяжный, уверенный, рассекая надвое  великосветскую  толпу  и
кивая направо и налево, он направлялся прямо к Оксане.  Достигнув  цели,  он
вздохнул, словно путь был опасен и нелегок,  и  обратился  к  Оксане  как  к
старой знакомой:
   - Ну, вот и я.
   Оксана рассмеялась. Лицо мужчины было невыносимо знакомым, но  она  никак
не могла вспомнить, кто же он такой.
   -  Денис  Сергеевич  Мирославский,  -   остановил   он   ее   напряженные
размышления.  Отрекомендовался  и  даже,   кажется,   пристукнул   каблуками
элегантных сверкающих ботинок. - Увидел самую красивую женщину - и сразу  же
к вам. Боялся, пока добегу, кто-нибудь опередит меня и похитит вас.
   - Мой деловой муж предоставляет мне  полную  свободу  действий,  -  гордо
пожаловалась Оксана.
   - Неосмотрительно. Такая женщина  никогда  не  останется  в  одиночестве.
Позвольте?
   Придерживая Оксану  под  локоть,  Денис  Сергеевич  отправился  с  нею  в
продолжительное путешествие  по  залу,  останавливаясь  у  каждой  группы  и
перекидываясь парой фраз со знакомыми. Вечер, который чуть  было  не  пропал
из-за  деловых  качеств  коварного  Олега  Кирилловича,  оказался   чудесным
благодаря обаянию и галантности Дениса  Сергеевича.  Замена  одного  мужчины
другим часто может оказаться чрезвычайно продуктивной.
   Возвращаясь в автомобиле домой, Оксана крепко сжимала руку мужа, но мысли
ее кружились вокруг Дениса Мирославского. От этих мыслей ей  было  горячо  и
приятно, она улыбалась. Олег Кириллович, по обычаю, сосредоточенно смотрел в
окно, обдумывая новый проект. План по общению с супругой он выполнил на  год
вперед, свозив ее в Испанию, и теперь мог снова не обращать на нее внимания.
***
 
   Кате не надо было теперь ездить на автобусе. В автобусе жутко пинались  -
не люди, а кентавры. К тому же  с  наступлением  осенних  холодов  попутчики
стали надрываться от почти туберкулезного кашля. Зажатая в  позе  сломанного
торшера, Катя отворачивала лицо  от  одного  пассажира  и  попадала  в  зону
действия другого - не  менее  сопливого  и  мерзкого.  Теперь  с  этим  было
покончено. Татьяна Васильевна расценила переезд племянницы как ее  повышение
по служебной лестнице. Значит, девочке доверяют. Она и не  сомневалась,  что
племянница ее не подведет.
   Поселившись в доме Бергов, Катя наконец-то познакомилась с  главой  семьи
Олегом  Кирилловичем.  Предыдущие  два  месяца  он   проявлял   неуловимость
профессионального партизана, ушедшего  партизанить  в  лес  и  узнавшего  об
окончании войны через десять лет после ее завершения. Он ни разу не попал  в
тот отрезок времени, когда приезжала Катя, и  вошел  в  ее  мысли  в  образе
гиганта, о котором все говорят, чьей любви все добиваются, но которого очень
трудно увидеть своими глазами.
   ...Олег Кириллович открыл дверь квартиры. Вообще-то он не приезжал  домой
в обед, но сегодня ему понадобилось заехать за бумагами.  Со  второго  этажа
неслись  звуки  музыки.  Разбе