и артистично  шинкует  грибы.  Его  ресторан  будет  пользоваться
громадной популярностью.
   -  Я  уважаю  профессионалов.  Я   тоже   хотела   бы   стать   настоящим
профессионалом  в  каком-нибудь  деле.  Ты,  Орыся,   например,   гениальный
синхронный переводчик...
   - Виктор Сергеевич, между прочим, гениален во всем, что касается бизнеса,
и в частности страхового дела. Ты его тоже уважаешь?
   - Ненавижу!
   - Правильно. Ой, что я вспомнила. Хочу тебя кое о чем попросить. Я купила
Леониду подарок на день рождения, пусть полежит у тебя. А то он  вечно  сует
свой нос во все дырочки и увидит коробку раньше времени.
   - Пожалуйста.
   - Бежим, обед кончился.
   Девушки  направились  к  выходу,   сопровождаемые   влюбленным   взглядом
Владислава, будущего владельца престижного ресторана.
 
*** 
 
   Андрей довел телефон до истерики, но так и не смог дозвониться до Макса и
сообщить ему шестнадцать оборотов изящной словесности,  характеризующих  его
поведение. Автоответчик бубнил колотовским голосом: "Привет! Это  тот,  кому
вы звоните. Прислушайтесь! Вот, уже  загудело!"  Андрей  съездил  к  Максиму
домой и оставил в двери гневную записку. Друг бесследно исчез,  и  нехорошее
предчувствие   убеждало   сыщика,   что   неспроста   продажный    репортер,
омерзительная протухшая сосиска, гнусный сочинитель газетных сенсаций ушел в
подполье. Наверняка он пишет  статью,  которая  станет  хитом  периодической
прессы, так как будет посвящена чрезвычайно  волнующей  теме  -  похождениям
неуловимого маньяка. Фотографии жертв прилагаются.
   Ночь застала детектива у  письменного  стола.  За  стеной  бубнила  Софья
Викентьевна. Она не только врубила громкость телевизора на полную  мощность,
милая восьмидесятилетняя  меломанка  считала  своим  долгом  во  весь  голос
подпевать участникам "Песни-95".  Сегодня  днем  Андрей  в  составе  команды
блистательных агентов 007, посвященных в дело маньяка, провел двадцать минут
"на ковре". По сравнению с этой все предыдущие выволочки казались ему теперь
нежным,   умиротворенным   анданте,   ласковым   июньским   дождем.    После
нелицеприятного  разговора  с  генералом  Андрей  почувствовал  себя  словно
выпотрошенный скат на картине  Шардена.  Любая  нить  размышлений  неизменно
приводила его в тупик, и он подумывал уже о том,  не  надеть  ли  сапоги  на
высоком каблуке, красное пальто и рыжий парик и, трепетно сжимая под  мышкой
табельное оружие, прогуляться по московским улицам. В  надежде,  что  убийца
адекватно отреагирует на его яркую, призывную внешность.
   - Опять!  -  застонал  вдруг  сыщик  и  протянул  руку,  чтобы  выключить
радиоприемник, из которого  полилась  мелодия  надоевшей  песни,  но  музыка
сменилась бодрым девичьим голоском:
   " - Конечно, вы узнали. Это  "Сорванные  цветы".  Однозначный,  э-э,  хит
последней недели февраля, и в марте, э-э, хит этот, я хочу сказать, то есть,
что и в марте, э, песня продолжает, ну, находиться в верхней строчке чартов.
И сегодня, э-э, в нашей студии композитор  Ник  Пламенский.  Пламенский,  э,
огненный, так сказать,  наверное,  э,  очень  горячий,  можно  предположить?
Хи-хи! Ник еще пока мало известен, но, э, можно сказать,  крепко  держит  за
хвост, э-э, птицу удачи. Привет, Ник!
   - Здравствуй, Анжела! Спасибо, что пригласила меня".
   - Привет, кретин! - зло пробубнил  Андрей.  -  Как  мне  осточертели  эти
"Сорванные цветы"!
   " - Ник, расскажи, э, нам, как тебе  пришла  в  голову,  э,  ну,  как  ты
придумал  эту  песню?  Как  родилась  мелодия?  -  тараторила   косноязычная
ди-джейка.
   - Как рождается музыка? А  как  появляются  в  чистом  небе  тучи,  чтобы
пролиться бурным ливнем, как рождается утро с первыми лучами еще  невидимого
на горизонте солнца? - начал разглагольствовать Ник Пламенский.
   - Ник, ты поэт! Ты так здорово, ну, э, выражаешь свои мысли!" -  вставила
ведущая.
   - В отличие от тебя! - заметил Андрей.
   " - Так и быть, открою  секрет.  Эта  песня,  победительница  февральских
хит-парадов, появилась в результате конкретного события.  Сейчас  уже  ночь,
дети спят, поэтому я могу сказать честно - я встретился  с  женщиной,  очень
юной и прекрасной, и это подтолкнуло мою творческую фантазию. Расставшись  с
подругой, я вернулся домой и сочинил музыку.
   - О, Ник, - восторженно закричала Анжела (Андрей представил,  как  сейчас
она сидит в студии - болтливая, необразованная девчонка с  бедным  словарным
запасом и огромным самомнением), - если рассказ не для детских ушей, значит,
э, свидание с девушкой было, э, не совсем невинно?
   - Отнюдь, - скромно согласился Ник. - Мы  занимались  любовью.  Это  было
прекрасно. И родилась музыка".
   - Роженица, - издевательски вставил Андрей, - тебе не понадобилось девяти
месяцев, чтобы выносить плод.
   " - И что же,  -  игриво  спросила  Анжела,  -  музыкальные  идеи  обычно
приходят к тебе, э, после полового акта?
   -  Ну  зачем  так?  Мне  не  обязательно  заниматься  для  этого  сексом,
достаточно увидеть на улице красивую девушку. Музыка постоянно живет во мне,
и любое, самое незначительное событие, любой эмоциональный всплеск  приводит
к тому, что она приобретает конкретную форму и я  могу  зафиксировать  ее  в
нотах.
   - Здорово! К счастью, "Сорванные цветы" были тут же оценены и  популярной
исполнительницей, студия "Лорина-рекордз" оперативно записала хит,  и,  э...
публика возликовала. Возликовала публика. Почему такое название? Та  девушка
была сорванным цветком? Признайся! Ты сорвал его?
   - Сорванные цветы нежны и недолговечны. Они таят красоту и аромат, но уже
отмечены печатью увядания. Их жизнь кратка, но перед  смертью  они  успевают
подарить наслаждение. Это  символ.  Что  касается  моей  партнерши,  то  она
получила такое же удовольствие, как и я, ей не о чем сожалеть.  А  сейчас  у
меня новая подруга.
   - У-у-у! Браво, Ник!  Ты  очень  откровенен!  Это  классно,  что  ты  так
свободно говоришь о себе, - ликовала Анжела. - Напоминаю, что сегодня с нами
в студии восходящая звезда музыкального Олимпа Ник Пламенский. А  беседую  с
ним я, Анжела Царева. Через минуту, после рекламной паузы, мы продолжим  наш
увлекательный диалог. Оставайтесь с нами!"
   Реклама орала диким голосом не минуту, а целых три. Андрей  почему-то  не
выключил приемник.
   " - И снова я с вами, дорогие мои, я, Анжела Царева,  и  Ник  Пламенский,
композитор.  Скажи,  Ник,  ты,  э,  часто  меняешь  девушек?  Да,  с   твоей
внешностью...
   - Вообще-то у меня ужасный характер. К сожалению, женщины не могут  долго
терпеть мое поведение. Им трудно  смириться  с  тем,  что  музыка  для  меня
главное. Но надеюсь, я все-таки  смогу  удержать  свою  новую  подругу.  Она
необыкновенна. Красива, утонченна, образованна.
   - Ник, постой! - вскричала Анжела. - Ты  разбиваешь  сердца  поклонницам,
которые уже появились у тебя. Остановись, дай им хоть какой-то  шанс.  Давай
позволим слушателям насладиться твоей новой песней, которая тоже обречена на
бешеную популярность, - "Синее море мечты"..."
   Когда отзвучала музыка (она,  несомненно,  привела  бы  в  восторг  Софью
Викентьевну), интервью с композитором продолжалось.
   "  -  Ник,  я  слышала,  э-э,  что  некоторое  время  назад  ты  попал  в
автокатастрофу?
   - Да. Это было ужасно. Неделями меня  не  покидало  чувство,  что  я  уже
больше ничего не смогу сочинить. А жизнь без музыки для меня лишена  смысла.
Но сейчас, слава Богу, все вернулось в норму. После  года,  проведенного  на
больничной койке,  судьба  начинает  расплачиваться  со  мной  за  пережитые
страдания. Пришел успех, любовь публики.
   - Ник, я знаю, ты пишешь музыку к рекламным роликам.  Сочиняешь,  ну,  э,
джинглы. А тебе не кажется, ну, как сказать, как выразиться, э, скажем,  что
ты размениваешь свой талант, э, торгуешь им?
   - Отнюдь. Если во время рекламной паузы вам  почему-то  не  хочется,  как
обычно, бежать к холодильнику или в туалет  и  ждать,  когда  же  закончится
бесконечное рекламирование продуктов и товаров,  а,  наоборот,  вам  хочется
закрыть глаза и слушать, слушать, слушать музыку,  то  почему  же  я  должен
презирать эту разновидность моего творчества? Я хочу, чтобы  мои  джинглы  и
фоновая музыка были словно жемчуг. Если ты думаешь,  что  я  пишу  музыку  к
рекламе левой ногой, лишь бы подзаработать, ты ошибаешься. Любая музыкальная
фраза дорога мне, выстрадана мной.
   - Но наверняка за это хорошо платят?
   - Да. Тебя, Анжела, не проведешь. Платят за это хорошо.
   - А серьезная музыка? Как с ней?
   - И этим тоже грешу. Думаю, скоро крупные, серьезные произведения  станут
основной частью моего творчества. Пока,  в  данный  период,  легкая  музыка,
конечно, превалирует.
   - Да, Ник, и у меня есть одна запись, ты удивишься,  э,  хочу  ее  сейчас
поставить.  Отрывок  из  рондо-каприччиозо  "Серебряный  тайфун"  для   двух
синтезаторов и симфонического оркестра. Серьезная музыка, но как она  близка
тинейджерам, кайфующим под "Сорванные цветы"! Слушаем!"
   В  рондо-каприччиозо  композитор  продолжал  настойчиво   эксплуатировать
проверенную    веками     гармоническую     последовательность     аккордов:
тоника-субдоминанта-доминанта.
   Андрей  выключил  приемник.  Болтовня  восторженной  идиотки   Анжелы   и
сочинителя заурядных мелодий, уверенного в своей гениальности, ему  надоела.
"Сорванные цветы", - думал он, - что-то  мне  напоминает  это  выражение..."
Андрей взял с полки  словарь  иностранных  слов,  нашел  нужную  страницу  и
прочитал: "Дефлорация - лат. defloratio, букв,  срывание  цветов  -  лишение
девственности".
   "Ясно, что его подтолкнуло. Свидание с прекрасной девушкой! Порезвился  и
бросил  девчонку.  Теперь  занялся  новой.  Красивой  и  утонченной.  Эстет.
Впрочем, что я так зол на него?  Из-за  глупого  мотива,  который  постоянно
вертится в голове? Из-за навязчивой песенки? Пусть занимается чем хочет. Мне
нужен только мой маньяк. Только он".
 
*** 
 
   Внезапно наступила весна. Катерина вышла из подъезда  и  замерла.  Вокруг
звенело, дробно стучало каплями талой воды, оглушительно  щебетало  птичьими
голосами на голых черных ветвях деревьев. Пришлось вернуться и сменить  шубу
на кожаный свингер. Было зябко, резкий влажный ветер продувал Катю насквозь,
но все равно приход весны радовал, и холод не мог испортить Кате настроения.
Она прибыла на работу бодрая и посиневшая.
   Всю  прошлую  неделю  Катерина  провела   в   одиночестве   и   тягостных
размышлениях  о  Нике.  Во  вторник  она  была  разгневана   его   очередным
непоявлением,  среда  принесла  жуткие  картины   изуродованного   и   густо
перебинтованного Ника на больничной койке (автокатастрофа),  в  четверг  она
осознала, что он прекрасно может обходиться без нее, в  пятницу  затеплилась
надежда, в субботу надежда умерла, в воскресенье появились  первые  мысли  о
том, что она сумеет справиться и с этой неприятностью, сумеет  сказать  Нику
гордое "нет",  даже  если  он  внезапно  снова  появится  на  ее  горизонте.
"Конечно, он очень оригинален, он  привлекает  к  себе  внимание,  -  мрачно
размышляла она, - но мне  хватает  проблем  на  работе.  Я  и  так  измотана
отсутствием  денег  и  тряпок,  оторванностью  от  родных  и  необходимостью
орудовать локтями. Я не буду тратить энергию, которая нужна для выживания  в
многомиллионном городе, на безалаберного композитора. Он  сам  не  понимает,
чего хочет. Я забуду, забуду, забуду его граненый профиль, красивые волосы и
сильные руки. Забуду пока я окончательно не  увязла.  Мне  было  так  трудно
истребить свою привязанность к Олегу, чтобы  легкомысленно  позволить  вновь
увлечь себя. Хватит! Я взрослая женщина, и обо  мне  никто  не  позаботится,
кроме меня самой!"
   Так  рассуждала  Катерина,  раскладывая  на  столе  бумаги,  готовясь   к
напряженному рабочему дню. Но если бы вдруг Ник появился на пороге кабинета,
она, наверное, бросилась бы ему на шею и  осыпала  поцелуями.  Катя  считала
себя взрослой женщиной, трезвой, рассудительной, а на самом деле была словно
потерянный  котенок  на  людной  улице.  Ей   хотелось   защиты,   тепла   и
определенности.
   Но Ник  не  появился.  Вместо  него  возник  Леня  Кочетков,  оживленный,
веселый, с дорожной сумкой в руке и легкой  небритостью  на  физиономии.  Он
заключил Катерину в объятия и добрых пятнадцать минут прижимал ее к себе.
   - Я прямо с вокзала. Примчался на паровозе из Воронежа - и к своим родным
девочкам!
   - Эй! Полегче! Леонид, оставь Катю! -  воскликнула,  заходя  в  приемную,
Орыся.
   Леонид обернулся, хотел было рвануться к своей подруге, но остановился.
   - Орыся! Что это? - с ужасом прошептал он. - Ты постриглась?!
   - Неужели тебе не нравится? Не  отвечай  сразу!  Вглядись!  -  агрессивно
ответила Орыся, готовая защищать свою внешность и свое право  делать  с  ней
все, что заблагорассудится.
   - Твои волосы! Ты отрезала их! Елки-палки! Я  лечу  с  вокзала  прямо  на
работу, надеясь побыстрее увидеть моего ангела, а  встречаю  чужую  женщину,
общипанную, как курица. Что ты с собой сделала?!
   - Видела я, как ты стремился к своему ангелу!  -  расстроенно  выкрикнула
модернизированная, огненно-рыжая Орыся. - Повис на Катерине! Она, бедная, не
знала, как спасти бюст, попавший в соковыжималку.
   - Так. Хватит, - остановил девушку Леонид. -  Разберемся  вечером,  дома.
Катерина, так как Виктор отсутствует, я временно займу его кабинет.
   Орыся вышла, хлопнув дверью.
 
*** 
 
   Зоя Николаевна осуществляла стремительную пробежку с  третьего  этажа  на
второй, чтобы получить от соседки обещанный рецепт пирога "Изюмный" и порцию
свежих сплетен, когда увидела спускающегося по лестнице  парня.  В  юноше  с
блуждающим взглядом и бледным лицом  она  узнала  поклонника  и  содержателя
белобрысой польки (нет, она недавно перекрасилась  в  рыжий  цвет),  которая
никогда не снисходила до уборки подъезда.
   Увидев Зою Николаевну, парень отшатнулся в сторону,  словно  эта  встреча
была для него нежелательна. "Ладно комедию  ломать,  -  язвительно  подумала
женщина, - от ваших стонов  весь  дом  ходуном  ходит.  Все  знают,  чем  ты
занимаешься со своей кралей, нечего изображать невинность".  Зоя  Николаевна
лучезарно оскалилась и крикнула в спину: "Добрый вечер, Леонид!"  Леонид  не
ответил.  "Поссорились,  -  с  удовольствием   констатировала   женщина.   -
Чудесненько! Пусть эта буржуйка хоть раз останется без машины  и  поездит  в
метро. Нельзя ссориться с тем, кто тебя кормит, твой, так сказать, кошелек".
   Тут  в  голову  подъездной  активистки  закралась  гениальная  идея.  Зоя
Николаевна проскочила на следующий этаж и  вонзила  палец-сосиску  в  кнопку
Орысиного звонка.
   - Орысечка, открой, это я, Зоя!
   Сейчас субтильный цыпленок откроет дверь, и  глаза  у  девушки  наверняка
будут заплаканными. Зоя  Николаевна,  прикрываясь,  как  фиговым  листочком,
просьбой  одолжить  щепотку  перца,  проникнет  в  квартиру,  посочувствует,
нарвется на чаепитие и выведает у расстроенной малютки все-все-все:  сколько
Леонид дает ей в месяц на  жизнь,  какие  тряпочки  покупает,  где  она  его
подцепила, какими способами она его удовлетворяет...  А  потом,  вооруженная
знанием,  отправится  в  захватывающий  круиз   по   квартирам,   выкладывая
завороженным  слушательницам  всю   подноготную   эксблондинки   Орыси.   От
предвкушения в уголках рта Зои Николаевны начала скапливаться слюна. Она еще
раз настойчиво утопила кнопку звонка.
   Женщина работала в третьеразрядной парикмахерской, ей было под сорок,  из
них около двадцати лет  она  провела  в  постоянном  рысканье  по  этажам  и
упоительных сплетнях. Это было смыслом ее жизни.
   Толстые ноги Зои Николаевны бугрились под коленями  фиолетовыми  звездами
варикозных вен - ее это не волновало. Она находила свое счастье в  детальном
разборе достоинств и недостатков женских фигур, населяющих  дом,  начиная  с
двенадцатилетних  нимфеток  и  заканчивая  семидесятилетней   бабой   Варей,
носительницей  ста  килограммов  рыхлого  жира.  Драповое  пальтишко   милой
парикмахерши давно протерлось на локтях, но она этого  не  замечала.  Каждая
дубленка, куртка, пончо Орыси и других  женщин  были  тщательно  взвешены  и
оценены критическим мозгом Зои Николаевны, фасоны  многократно  обсуждались,
высказывались трезвые мысли, например, что норковая шуба дамы  с  четвертого
этажа вряд ли выдержит еще одну влажную зиму, а покупать итальянский кожаный
костюм   за   2500   долларов   для   четырнадцатилетней   девочки   -   это
расточительство.
   Зоя Николаевна с трудом припоминала, какие  ощущения  связаны  со  словом
"секс", но с  истинным  сладострастием  разбирала  полеты  дворовых  подруг,
эстрадных  звезд  и  коллег  по  парикмахерской.  С  гениальностью  военного
стратега  она  формировала  группы  для  обсуждений.  В  среду   участниками
дискуссий были А, Б и С, а темой разговора - "секс в жизни гражданок Д и Е".
В четверг А, Д и Е с дрожью в голосе перемывали косточки Б и С. В пятницу  А
могла бы узнать  о  себе  такое,  что  не  приснилось  бы  в  кошмарном  сне
шизофренику, но почему-то никто  не  приглашал  ее  послушать  занимательную
историю из ее биографии.
   Но Орыся упорно не хотела открывать дверь. Зоя  Николаевна,  раздраженная
тем, что ее пытаются лишить вожделенного десерта, ударила  дверь  кулаком  и
неожиданно почувствовала, что та поддалась. Зоя Николаевна заглянула  внутрь
и  с  наблюдательностью  разведчика  зафиксировала  в  памяти   все   детали
интерьера. Потом, не прекращая умильное воркованье: "Орысенька, это я, Зоя!"
- проникла в квартиру.
   - Орысечка, ты почему не закрываешься? Дверь нараспашку! Вот я  и  решила
зайти,  предупредить,  -  сюсюкала  интервентка,  медленно  перемещаясь   из
большого холла в глубь  апартаментов.  -  Сейчас  такое  время,  что  нельзя
оставлять дверь открытой! Могут... А-а-а!!!
   Последний возглас  удался  Зое  Николаевне  изумительно  хорошо.  Он  был
начисто лишен фальшивосладких интонаций предыдущего текста.  Финальный  визг
был громок, отчаян, ужасающ.
   Орыся лежала на ковре около опрокинутого стула, и... она была мертва.
 
*** 
 
   В криминалистической лаборатории, где находился  Андрей  в  девять  часов
вечера,  его  настигло  сообщение  о  восьмой  жертве  маньяка.  Рыжеволосая
девушка. Задушена. И на этот раз есть свидетель.
   "Конечно он дьявол. Но и он наконец-то совершил ошибку".
   Андрей выехал к месту преступления. Толстая, пахнущая резким дезодорантом
баба,  захлебываясь,  описывала  увиденное.   Она   неприятно   взвизгивала,
тараторила, повторялась и делала орфоэпические ошибки,  но  была  бесконечно
мила Андрею, как первый свидетель в деле серийного убийцы.
   Рыжая девушка показалась сыщику знакомой. Он мысленно пролистал события и
встречи последних месяцев и вспомнил улыбчивую красотку из  фирмы  "Шелтер":
он видел ее мельком, когда заходил к  Катерине,  но  тогда  ее  волосы  были
другого цвета, золотисто-белого.
   Группа трудилась с таким воодушевлением, словно  приехала  не  к  свежему
трупу, а к месту бесплатной раздачи столового серебра. Всеми овладела мысль,
что уж теперь-то маньяк не уйдет.
   - Андрюшка, - позвал из ванной комнаты дактилоскопический виртуоз Саша, -
смотри, какой славный пальчик!
   Он приглашал  Андрея  насладиться  отпечатком  пальца,  проявившегося  на
баллоне пенки для бритья.
   - Ставлю десять банок пива, что этот пальчик мне знаком, - сказал Саша. -
Кто будет спорить? Я уже видел его в квартире обалденной девушки Стеллы.
   - Я не жалуюсь на зрительную память, - ответил Андрей,  -  но  запоминать
отпечатки - это что-то... Спорить с тобой не буду.
   - А зря. Пиво досталось бы мне. Эта морщинка на пересечении  с  завитком,
напомнившим мне мидию, до боли знакома. Родной пальчик, родной.  Впрочем,  я
проверю.
   - Хорошенькая девочка,  -  сказал  Валера  Тимофеев.  -  Даже  смерть  не
заставила это лич