ом крыле здания. Я провожу.
   Я шел по бесконечному  лабиринту  лестниц  и  коридоров  в  сопровождении
светловолосого "кедровца", вперед  моими  глазами  по-прежнему  стояло  лицо
Скопцова со скатывающимися по щекам ручейками слез. А что,  если  сидящий  в
камере номер  сто  двадцать  один  заключенный  действительно  невиновен,  а
настоящий убийца Вики до сих пор разгуливает на свободе и лишь  затаился  на
время? Нет, это невозможно...

Глава 7

   Кабинет начальника тюрьмы был совсем не похож на то, что я ожидал увидеть
за тяжелыми лакированными дверями. Просторный, с широким окном, из  которого
открывался великолепный вид на озеро и лес,  он  был  выстлан  ковролином  и
обклеен бежевыми обоями "под рейку". Над кожаным  диваном  с  примыкающим  к
нему журнальным столиком висела огромная копия картины Айвазовского "Девятый
вал".
   На  огромном  массивном  столе  Карпова  свободно  помещались  компьютер,
телефон, факс, настольная лампа дневного света и ворох всевозможных бумаг  и
документов, разложенных в одному хозяину ведомом порядке.
   Карпов сидел, откинувшись на высокую спинку кожаного кресла, и  задумчиво
смотрел на свинцово-серую водную гладь озера.
   - Уютно здесь у вас, товарищ полковник... - вывел я его из задумчивости.
   Карпов  перевел  на  меня  взгляд  и  молча  кивнул,   жестом   предлагая
присаживаться. Я опустился в кресло напротив его необъятного  стола  и  тоже
невольно залюбовался тем замечательным видом, что открывался из кабинета.
   Полковник перехватил мой взгляд, усмехнулся и  спросил,  слегка  прищурив
глаза:
   - Вам ничего не кажется здесь странным, отец Павел?
   - Меня удивляет, что на окне нет решетки, - ответил я.
   Лицо полковника изумленно вытянулось.
   - Вот уж не ожидал, что  вы  сразу  же  обратите  на  это  внимание!  Да,
действительно,  решетки  здесь  нет.  Это,   можно   сказать,   единственная
вольность, которую  я  себе  позволил,  являясь  начальником  такого  строго
режимного учреждения, как наша тюрьма. Я слишком  много  времени  провожу  в
этих мрачных стенах, так что вполне  заслужил,  чтобы  не  смотреть  на  мир
сквозь стальные прутья. Вы спросите,  не  боюсь  ли  я,  что  кто-нибудь  из
заключенных сможет воспользоваться такой уникальной возможностью и  сбежать?
Сразу же отвечу - нет.
   Попасть в это крыло, где расположен мой  кабинет  и  жилой  блок  охраны,
абсолютно невозможно. Кругом решетки и  двери.  Ну  а  система  сигнализации
просто фантастическая!
   - Не сомневаюсь. - Я вежливо кивнул.
   - Как там наш самоубийца? Оклемался? Не дожидаясь моего ответа, полковник
открыл один из ящиков стола и нажал на какую-то невидимую мне кнопку.
   Я услышал тихое жужжание у  себя  за  спиной  и  обернулся.  Одна  секция
стоящего напротив стола Карпова книжного шкафа плавно  отъехала  в  сторону.
Голубым мерцающим светом вспыхнул экран  монитора.  Секунду  спустя  на  нем
появилось  изображение  -  прижавшийся  к  каменной  стене   заключенный   с
перебинтованной рукой и  стоящий  рядом  коротышка-доктор.  Потом  в  фокусе
объектива появился и я сам...
   - Как видите, - не без хвастовства  заявил  Карпов,  кивая  на  экран,  -
начальник охраны, дежурный по учреждению и, конечно же,  я  в  любую  минуту
можем  проконтролировать  любую  камеру,  любой  коридор  или  любое  другое
помещение тюрьмы. К чему я все это говорю? А к тому,  что  вы,  отец  Павел,
будете жить в  единственном  месте  на  Каменном,  где  отсутствует  система
постоянного слежения.
   Это строение единственное,  которое  не  соединено  с  основным  корпусом
тюрьмы. До сих пор оно пустовало.  -  Поймав  мой  заинтересованный  взгляд,
Карпов уточнил:
   - Видели тот домик с крестом на крыше, что  находится  напротив  "шлюза"?
Когда-то в нем жил настоятель монастыря. Там всего  одна  комната,  но  зато
есть все необходимые удобства - вода и прочее. Когда встал  вопрос  с  вашим
размещением, я сразу же подумал о домике настоятеля. Ведь  вы,  отец  Павел,
начиная с сегодняшнего дня, можно сказать, и есть  первый  после  более  чем
семидесятилетнего перерыва настоятель Каменного.
   - Благодарю вас, Олег Николаевич.
   - Вот и замечательно, - хлопнул по крышке стола Карпов.  -  Так  как,  вы
говорите, себя чувствует наш самоубийца?
   - Он  так  и  не  смирился  со  своей  участью.  Постоянно  твердит,  что
невиновен. - В нескольких предложениях я передал наш со Скопцовым разговор.
   -  Ничего  удивительного,  -  равнодушно  произнес  полковник.  -   Когда
пообщаетесь с остальной сотней  заключенных,  то  увидите  -  каждый  второй
считает, что его осудили на "вышку" незаслуженно. Я хочу, отец Павел,  чтобы
вы раз и навсегда усвоили - все, кто сидит сейчас в этой тюрьме... -  Карпов
сделал широкий жест  рукой,  описав  что-то  вроде  полукруга,  -  настоящие
выродки, недочеловеки, на совести которых в  общей  сложности  около  тысячи
убийств! Взять, к  примеру,  Ряховича.  Собственноручно  задушил  пятнадцать
человек, после чего расчленял трупы и съедал их  мясо!  Если  бы  экспертиза
признала его сумасшедшим, то сидеть ему в дурдоме до конца своих дней. Но он
оказался не более ненормальным, чем мы с вами. Представляете? А  Пархоменко!
Бывший  следователь,  между  прочим!  Сволочь!  Сколотил  банду  из   бывших
сотрудников  мурманской  и   североморской   милиции,   которая   отличалась
невиданным до сих под изуверством в процессе сбора дани  с  бизнесменов!  На
суде было доказано - только доказано - сорок два убийства, а сколько случаев
остались неизвестными?! - Карпов вытянул  из  пачки  сигарету,  прикурил  от
настольной зажигалки и глубоко затянулся. - До сих пор  не  пойму,  как  ему
подписали прошение о помиловании... Так что у меня нет сомнений в виновности
наших зеков, отец Павел. И уж тем более в  отношении  Скопцова.  Сексуальный
маньяк, изнасиловавший и зверски  убивший  семерых  женщин  в  вашем  родном
Питере! Знаете, что он вытворял с ними после  того,  как  удовлетворял  свою
мерзкую похоть?!
   Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.  Перед  глазами  поплыли  темные
круги...
   -  Специально  для  этой  цели  Скопцов  брал  с  собой  зонт  с   острым
металлическим  наконечником!  -  между  тем  продолжал  Карпов,  затягиваясь
сигаретой. - Так вот, после совершенного насилия он  засовывал  конец  зонта
женщинам во влагалище и заталкивал его до тех пор, пока было возможно!  А  в
последний раз, когда под рукой зонта не оказалось,  он  проткнул  беременную
женщину сучковатой палкой, валявшейся где-то под ногами!..
   Я уже ничего не видел, все пространство передо мной было  густо  затянуто
кроваво-красным туманом. Голос полковника доносился до моего  сознания  так,
словно Карпов говорил из глубокого пустого колодца. Каждое произнесенное  им
слово парализующей болью отзывалось во всем моем теле. Усилием воли  я  взял
себя в руки. Уже второй раз за сегодняшний день мне  до  зубовного  скрежета
захотелось любым способом заткнуть глотку сидящему напротив  меня  человеку.
Это было страшно.
   - ...И после всего содеянного он еще продолжает пускать слюни и выть!
   Ублюдок! - Карпов положил окурок на край хрустальной  пепельницы,  достал
из кармана пиджака носовой платок и промокнул им вспотевший  лоб.  -  Честно
говоря, отец Павел, я не представляю себе, как, зная прошлое хотя бы  одного
из сидящих здесь убийц, вы можете заставить себя не только не  возненавидеть
их за все, что они успели натворить, но и еще жалеть их!  Мне  лично  понять
такое невозможно.
   Впрочем, вероятно, если бы я был способен это понять, то уже давно был бы
священником, а не начальником тюрьмы.
   Карпов бросил смятый платок на стол, снова выдвинул ящик стола и нажал на
невидимую мне кнопку. Экран  монитора  погас,  а  книжная  полка  встала  на
прежнее место. На несколько  долгих  секунд  в  кабинете  начальника  тюрьмы
воцарилась  гнетущая  тишина.  За  это  время  мне  удалось   справиться   с
нахлынувшими эмоциями. Совершенно случайно я опустил глаза: вниз  и  увидел,
что мои крепко сжатые в кулаки руки едва заметно подрагивают.
   - Вы себя неважно чувствуете, отец Павел? - нарушил  молчание  полковник,
пристально глядя на меня.
   - Нет-нет, все в порядке, Олег Николаевич, просто  я  порядком  устал  за
последние сутки. Перелет в Москву, поезд до Вологды, автобус до вас и  сразу
же после приезда - разговор с этим... - Я не нашел подходящего слова,  чтобы
применить его к сидящему в  камере  номер  сто  двадцать  один  Скопцову,  и
замолчал.
   - Все, не буду вас больше задерживать. Еще  только  несколько  слов,  так
сказать напутствие... - Полковник затушил в пепельнице  сигарету  и  подался
вперед. - В таком  специфичном  учреждении,  как  тюрьма,  появление  нового
человека, если он к тому же не относится к числу заключенных или  к  охране,
всегда вызывает сложности. Вы, отец Павел, человек особого рода.
   Священнослужитель. Поэтому и правила для вас будут несколько  иными,  чем
для всех прочих. Пожалуйста, запомните их и потом не говорите, что я вас  не
предупреждал.
   Наши взгляды пересеклись. Прежде чем начать  перечисление  условий  моего
проживания на Каменном, Карпов специально выдержал паузу в пару секунд,  как
бы стараясь подчеркнуть значимость того, что он сейчас скажет.
   - Так вот, жить вы будете в домике настоятеля. Там есть  все  необходимое
из мебели, есть душ, есть туалет. Ни на одной  из  дверей  нет  замков,  нет
видеокамер наблюдения, так что будьте готовы, что в любой момент дня и  ночи
к вам может  зайти  кто-нибудь  из  дежурных  охранников...  Еду  вам  будут
приносить три раза в день прямо в дом. Завтрак в семь, обед в  час,  ужин  в
шесть вечера.
   Посещение  заключенных  будет  осуществляться   по   их   предварительным
просьбам, с которыми они будут обращаться к охране. Решать, с кем и когда вы
можете беседовать, буду лично я, а в  мое  отсутствие  -  майор  Сименко.  В
отличие от бойцов охраны, многие из которых имеют семьи в Вологде  и  каждую
неделю на два дня выезжают за пределы учреждения, вы можете  посещать  город
всякий раз, когда туда собирается автобус, и находиться там  не  более  трех
часов, после чего вас доставят  обратно  на  том  же  транспорте.  Во  время
пребывания  за  пределами  тюрьмы   вы   можете   посещать   храмы,   музеи,
библиотеку... Если возникнут какие-либо просьбы или  вопросы  -  советуйтесь
лично со мной или с начальником охраны. В вашем жилище есть телефон, который
напрямую соединен с дежурным. Для вызова достаточно просто  поднять  трубку.
Ну и в заключение хочу еще кое-что добавить...  -  Карпов  тихо  откашлялся,
зажег новую сигарету и со свистом затянулся. - Я не могу вам обещать, что во
время вашего нахождения вне пределов тюрьмы  вы  не  будете  находиться  под
наблюдением. И дело не в том, что я вам не доверяю, отец Павел. Просто  там,
за  пределами  монастыря,  -   полковник   перевел   взгляд   на   озеро   и
распростершийся за ним бескрайний сосновый лес, - есть немало людей, которые
готовы на все, лишь бы вызволить отсюда кого-нибудь из своих дружков...  Так
что бдительность превыше всего!
   Закончив фразу, Карпов какое-то время играл со мной в  "гляделки",  после
чего, напустив на себя важность, взял в  руки  первый  попавшийся  документ,
лежащий перед ним на столе, и откинулся в кресле.  Я  понял,  что  аудиенция
окончена.  Единственным  движением,   которое   он   сделал   помимо   всего
вышеназванного, было едва заметное нажатие спрятанной  где-то  вне  пределов
моей видимости кнопки. Тотчас дверь кабинета открылась и на пороге  появился
охранник.
   - Отец Павел уходит, -  не  отрываясь  от  якобы  внимательно  изучаемого
документа, произнес полковник, обращаясь  к  своему  подчиненному.  -  Желаю
хорошего отдыха, батюшка...
   Миновав хитросплетение  ярко  освещенных  коридоров  и  не  менее  дюжины
стальных решеток и дверей, я очутился  на  тюремном  дворе.  Он  представлял
собой абсолютно замкнутую территорию в форме не правильного  прямоугольника,
даже несмотря на свои внушительные размеры - что-то  вроде  двух  футбольных
полей, - сильно смахивающую на захлопнувшуюся мышеловку. От  серых  каменных
стен древнего монастыря веяло обреченностью. Единственным, что хоть  немного
радовало таз, был маленький домик  справа  от  "шлюза",  внешне  похожий  на
небольшую часовню, увенчанный чудом уцелевшим за многие десятилетия крестом.
Вокруг домика была возведена низенькая, по пояс, деревянная ограда.
   Проводив меня до ограды, парень остановился:
   - Это здесь. Заходите, располагайтесь. Если что понадобится  -  поднимите
трубку.
   - Спасибо, меня уже предупредили, -  ответил  я  и  направился  к  домику
настоятеля, отныне ставшему и моим пристанищем.
   Как и говорил полковник, ни на одной из дверей дома я не увидел замка.
   Щеколды не было даже  в  туалете.  Чуть  ли  не  половину  жилой  комнаты
занимала непропорционально большая для столь  маленького  дома  печь.  Возле
окна стояла железная армейская кровать  с  полосатым  матрацем,  на  котором
лежало  новое  армейское  одеяло  и  комплект  постельного   белья.   Помимо
односекционного шкафа, тумбочки, засиженного  мухами  зеркала  над  жестяным
умывальником в дальний угол комнаты был задвинут старый деревянный стол.
   Когда я нагнулся за чемоданом, одиноко стоящим на полу рядом  со  столом,
то совершенно случайно обнаружил ржавый напильник, воткнутый в одну  из  его
ножек. Он был прижат к внутренней стороне столешницы и потому, видимо, так и
оставался незамеченным долгое время. Кто и  когда  воткнул  сюда  напильник,
заточенный до остроты опасной бритвы?.. Ясно, что тот человек так и не  смог
им воспользоваться. Удивительно, как мне вообще удалось его обнаружить?
   Покрутив в руках напильник-нож, я, недолго думая, вернул его  на  прежнее
место и занялся своим чемоданом. Подняв его  с  дощатого  пола,  положил  на
матрац и открыл. С первого  же  взгляда  стало  понятно,  что  некто  весьма
любопытный скрупулезно изучал его  содержимое,  состоящее  лишь  из  одежды,
стянутой  резинкой  пачки  церковных  свечей,  томика  Библии,  кошелька   с
небольшой суммой денег и предметов личного пользования. И хотя беглый осмотр
показал, что ровным счетом ничего не пропало, сам факт скрытого досмотра был
мне неприятен. Я вспомнил не только о видеокамерах, но  и  о  предупреждении
полковника Карпова относительно "неусыпного глаза", чье следование  по  моим
пятам было если не гарантировано,  то  весьма  вероятно.  Видимо,  негласный
досмотр личных вещей являлся самым первым пунктом  в  перечне  мер,  которые
планировал исполнить в отношении меня начальник тюрьмы.
   Закрыв чемодан, я убрал его под кровать, умылся под  краном,  после  чего
снял обувь и прилег на кровать. Она тут же  отозвалась  тихим  писком  давно
растянутых пружин. Сквозь маленькое окошко еще  светило  солнце,  начинающее
клониться к закату, но я чувствовал себя настолько  уставшим,  что  хотя  бм
кратковременный отдых был мне необходим.

Глава 8

   После того как за священником  закрылась  дверь,  полковник  Карпов  снял
телефонную трубку и набрал нужный  номер.  Наконец  с  другого  конца  линии
донесся очаровательный женский голосок, от которого у  полковника  сразу  же
возникло внутреннее томление. Так случалось  каждый  раз,  когда  он  звонил
Жихареву.
   Повезло начальнику вологодской милиции с секретаршей, ничего не скажешь!
   -  Светочка,  здравствуй,   -   приятельским   тоном   произнес   Карпов,
перекладывая телефонную трубку в левую руку, а правой  вытаскивая  из  пачки
очередную сигарету. - Романыч у себя? Дай мне его на минутку!
   - Добрый день,  Олег  Николаевич.  Сейчас  соединяю.  -  После  короткого
грудного вздоха секретарши  раздался  чуть  слышный  щелчок,  и  в  динамике
заиграла дурацкая телефонная музыка. К счастью, Жихарев  снял  трубку  почти
сразу, не дав дотренькать даже первому проигрышу.
   - Юра, привет, - поздоровался Карпов, щелкая зажигалкой. -  Как  дела  на
передовой?
   - А-а, островитянин объявился! Да какие тут у  нac,  в  провинции,  могут
быть дела! Серьезные дела в Москве да  в  Питере  творятся,  а  у  нас  так,
делишки.
   Бытовуха в основном.  Муж  вернулся  из  командировки,  застукал  жену  с
любовником, пиф-паф, два жмурика. Или  пьяные  гопники  подрались,  а  когда
прохожие кинулись  их  разнимать,  они  тут  же  объединились  и  с  успехом
настучали миротворцам по морде. Вот такие у нас дела, Олег Николаевич!  А  у
тебя чего новенького?
   - Новенького? - Карпов пожал плечами, словно собеседник мог его не только
слышать, но и видеть. - Да вот, попа  в  помощь  прислали...  Аж  из  самого
города на Неве. Для поддержания, так сказать,  морального  духа  среди  моих
истинно верующих подопечных. У  меня  тут  к  тебе  просьбочка  одна  будет,
исполнишь?
   -  Что,  думаешь,  засланный  казачок,  а?!  -  мгновенно   поймал   тему
вологодский "шериф".
   - Не знаю пока. Вроде бы не похоже, но проверить не помешает. Странно  он
как-то отреагировал на некоторые мои слова. Надо выяснить про него все,  что
только возможно. У тебя ведь друг есть в питерском ГУВД, пусть  он  покопает
по старой дружбе. Только  осторожно,  понял?  Если  за  попом  стоит  служба
безопасности, то информация, что кто-то собирает материал  на  их  человека,
без внимания не останется. - Карпов затянулся,  выпустил  через  ноздри  две
тугие струи сигаретного дыма. - Прежде всего надо узнать,  действительно  ли
наш "настоятель" заканчивал семинарию.  Если  заканчивал,  то  когда  и  чем
занимался раньше, до поступления.  Сможешь?  Я  в  долгу  не  останусь,  сам
знаешь!
   В  трубке  послышалось  сначала  тихое  покашливание,  а  потом   громкое
недовольное  сопение.  Главный  вологодский   милиционер   явно   не   хотел
ввязываться в то, о нем его просили.
   - Трудно это, Олег Николаевич, - наконец заговорил  он  заметно  поникшим
голосом. - Скажи, зачем тебе это надо? Даже если твой монах...
   - Священник. Отец Павел, - уточнил Карпов.
   - Да по мне хоть Павел, хоть Акакий -  разницы  никакой!  Даже  если  его
действительно подослали, тебе-то чего  бояться?  Зеки  у  тебя  не  сбегают,
других ЧП тоже вроде не было. Ну и в чем проблема? Не пойму я.
   - А я тебя не понимать меня прошу, а помочь, - как можно  более  спокойно
произнес Карпов, хотя уже начал злиться. - Если можно узнать - хорошо,  если
нет - и на том спасибо! Задействуем другие каналы. Делов-то на две поллитры!
И то много будет.
   - Не боись, Олег Николаевич, много не  будет,  -  рассмеялся  Жихарев.  -
Двумя бутылками не отделаешься, так и знай!
   -  О  чем  речь!  -  довольно  ухмыльнулся  полковник,  поняв,  что  гора
сдвинулась с мертвой точки. - Ты сначала сделай, а  потом  поговорим  насчет
магарыча. Не обижу, не волнуйся.
   - Ладно, посмотрим, - протянул в ответ собеседник. - Но ничего не обещаю,
понял? Узнаю что - сам позвоню.
   - Спасибо, Юра! Жду твоего звонка.
   - Бывай!
   Карпов положил трубку на рычаг и побарабанил пальцами по краю стола.
   - Уже кое-что, - буркнул он себе под нос, поглядывая на висящие на  стене
часы.  Когда  главный  вологодский  мент  Жихарев  говорил   насчет   боязни
ввязываться в это дело, он не мог  знать,  что  начальнику  объекта  особого
назначения действительно есть чего опасаться. Но об этом, так  же  как  и  о
причине возникшей с некоторых пор сверхосторожности, кроме самого начальника
тюрьмы  для  пожизненно  заключенных  знали   лишь   три   человека,   лично
заинтересованных в сохранении тайны. У каждого  из  них  был  свой  интерес,
несмотря на то что дело было общим. И по-настоящему опасным.
   Полковник какое-то время сидел за столом и курил, хмуро глядя  в  окно  и
размышляя о том, может или нет присланный на  Каменный  священник  на  самом
деле оказаться агентом спецслужб. Наконец он затушил сигарету, тем самым под
завязку заполнив хрустальную пепельницу, поднялся из-за стола  и  подошел