котором  друг к
Другу стоят существа или явления природы, производит на человека впечатление
разумности и намеренности. Стоики в своих доказательствах разумной  причины,
мира  против  представления,  -  разумеется,  неразумного, - о том, что  мир
обязан  своим существованием  случаю,  случайному скоплению  атомов, то есть
бесконечно  малых твердых и неделимых  тел, пользовались сравнением, говоря,
что это было бы то же самое, как если бы из случайного сочетания букв хотели
об®яснить происхождение  духовного труда, например, исторических книг Энния.
Однако,  хотя мир и  не обязан своим  существованием случаю, но  нам по этой
причине   не   приходится   еще   мыслить   для   него   человеческого   или
человекоподобного автора. Чувственные вещи (не буквы или литеры, которые еще
должны  сначала быть  набраны существующим  вне  их  наборщиком, ибо  они не
находятся друг  к другу ни в каких  необходимых отношениях) - вещи в природе
притягиваются друг к  другу, друг в друге нуждаются и друг друга желают, ибо
одна   не   может  быть   без   другой,   следовательно,   они  вступают  во
взаимоотношения  друг к  другу  по собственному почину,  соединяются друг  с
другом вследствие  действия своих собственных сил, как, например, кислород с
водородом,  образуя  воду,  или  с азотом,  образуя  воздух,  и  тем  кладут
основание тому достойному удивления взаимоотношению, которое человек, еще не
заглядывавший в существо природы и  судящий обо всем по себе, об®ясняет себе
как творение  существа,  действующего  и  созидающего  по известным планам и
сообразно  известным  целям.  Что  люди  больше  всего   полагали  возможным
рассматривать  как доказательство существования разумного и духовного творца
мира,  так   это   не  только   так   называемую   внутреннюю   органическую
целесообразность, согласно  которой органы  тела отвечают своим функциям или
отправлениям,  но  также  и  главным  образом  и  так   называемую   внешнюю
целесообразность,  в  силу  которой  неорганическая природа  обладает такими
свойствами  или, как выражаются  теисты, так устроена,  что животные  и люди
могут в ней жить и притом самым приятным, самым комфортабельным образом.
     Если  бы  Земля  находилась  ближе  к  Солнцу  или  дальше  от  него  и
температура  поднялась  бы до точки кипения воды  или упала  бы  ниже  точки
замерзания, то  все бы  высохло от  жары или оцепенело от холода.  Как мудро
поэтому господь бог рассчитал,  на  каком расстоянии земля должна находиться
от  солнца,  чтобы  животные  и  люди  могли  на ней  жить!  И как милостиво
позаботился   он  всюду   о  нуждах  живущего!   Даже  в  самых   печальных,
неплодородных, холодных  местностях есть  все же еще, по  крайней мере, мхи,
лишаи,  кустарники и  известные  животные,  служащие  пищей  человеку. И как
явственно, как очевидно проявляет себя благость и мудрость бога в  богатстве
более теплых  стран! Как  позаботился  там  господь  бог  об  удовлетворении
вкусовых ощущений  человека! Какие  лакомства  произрастают там  на кустах и
деревьях!  Там имеется  сахарный тростник, там рис, которым, как говорят,  в
одном  Китае  питается  до ста  млн.  людей, там инбирь,  ананасы,  кофейное
дерево, чайный  и перечный кусты,  какаовое дерево,  откуда к  нам  приходит
шоколад,  мускатный орешник,  гвоздичное  дерево, ванильный  куст, кокосовая
пальма,  кору которой, как  говорит  один  современный  набожный  популярный
ботаник,  "благое  провидение  снабдило  всюду   выступами,  имеющими  форму
полумесяца, с помощью которых человеку  облегчается  возможность  взлезть на
высокое дерево,  чтобы раздобыть драгоценные плоды и утоляющий  напиток, ими
доставляемый". Мы, однако, заметим по этому поводу следующее, и прежде всего
относительно  первого пункта. Органическая  жизнь  не случайно  появилась на
земле, среди  неорганической  природы;  нет,  органическая и  неорганическая
жизнь тесно связаны  друг с другом. Что же  я такое,  если  отправляться  от
органической жизни, без внешнего  мира? Так же, как  легкое принадлежит мне,
мне принадлежит и воздух; как мне принадлежит глаз, точно так же и свет; ибо
что  такое легкое без воздуха, глаз без  света? Свет существует не для того,
чтобы глаз видел, но глаз  существует потому, что есть свет; точно так же  и
воздух существует не для того, чтобы его вдыхать, но его вдыхают потому, что
есть  воздух,  потому  что  без  воздуха не могло бы быть жизни.  Существует
необходимое взаимоотношение между  органическим и неорганическим. Мало того,
это взаимоотношение само есть основа, есть сущность жизни. Поэтому у нас нет
никакого основания  воображать, что если  бы человек имел  больше чувств или
органов, он познавал бы также больше свойств или вещей природы.
     Их   не  больше  во  внешнем  мире,  как  в  неорганической,  так  и  в
органической  природе.  У человека как  раз столько чувств,  сколько  именно
необходимо, чтобы воспринимать  мир в его целостности,  в  его совокупности.
Подобно  тому,  как человек, организм, произошел не из  воды  или земли, как
верили древние, вообще не из какого-либо отдельного  единичного элемента или
из какого-либо рода предметов, которому соответствует то или другое чувство,
а обязан своим существованием и происхождением взаимодействию всей природы в
целом, так и  чувства  его  не  ограничены  определенными родами  или видами
телесных качеств или  сил, а охватывают всю  природу. Природа не прячется, -
напротив,   она  навязывается  человеку  со  всей  силой,   и  так  сказать,
бесстыдством. Как воздух проникает к нам через  рот и  нос и все  поры тела,
так  же  точно  и предметы  или свойства  природы, восприятие которых нашими
теперешними чувствами мы  не улавливаем, дали  бы  себя  почувствовать через
соответствующие  чувства,  если  бы  только   такие   предметы  и   свойства
действительно имелись. Однако вернемся опять назад.
     Разумеется,  жизнь погасла бы на  земле,  по  крайней мере, эта  жизнь,
которая на ней сейчас есть, если бы Земля  заступила место Меркурия, но ведь
тогда и Земля не была бы уже больше Землей, то  есть данной, индивидуальной,
от других  планет  отличающейся  планетой,  какою  она является в  настоящее
время. Земля  есть  то,  что  она  есть,  только на том месте,  которое  она
занимает  в солнечной системе,  и она не потому помещена на это место, чтобы
люди и  животные могли на ней жить, а потому, что она - соответственно своей
первоначальной природе - по необходимости занимает это место, потому что она
вообще наделена  такими  свойствами,  какими  она  обладает сейчас,  поэтому
произошли и живут на ней такие  органические существа, какие мы встречаем на
Земле. Мы  видим и на Земле, что  особые страны или пояса Земли производят и
особых,  только им  присущих,  животных и  растения, например, жаркие страны
производят самые  горячие темпераменты,  самые горячительные  напитки, самые
возбуждающие  пряности,  что,  стало  быть,  органическая  и  неорганическая
природа связаны одна с другой, что они неразрывны, что они  в своем существе
едины. Поэтому нисколько не  удивительно, что мы  находим на  Земле  условия
существования и средства к жизни, подходящие для людей  и животных; ибо ведь
с самого начала индивидуальности Земли соответствует индивидуальность нашего
существа;
     мы  ведь  не  дети  Сатурна или Меркурия,  а  земные  создания,  земные
существа.  Это  ведь  та же  Земля,  то же Солнце,  тот же  климат, которым,
например,  баобаб  и  обезьяна, как и  негр,  обязаны своим происхождением и
своим существованием. Там, где  имеется  такая температура, при которой вода
может существовать  не в  виде пара или льда,  а в  виде жидкости, где есть,
следовательно,  вода,  которую  можно  пить или которая  может быть  впитана
растениями, где есть  воздух, который можно вдыхать,  свет такой силы, такой
меры,  чтобы  глаз животного  или человека его  мог вынести, там  имеются  и
элементы,  первоосновы  и  истоки  животной   и   растительной  жизни,   там
естественно и даже необходимо должны быть и  растения, которые соответствуют
животным  и  человеческим организмам и служат им предметом питания. Поэтому,
если этому хотят удивляться, то нужно вообще удивляться существованию  Земли
или  же  ограничить  свое  теологическое  изумление  и  аргументацию  только
первыми, так  сказать, астрономическими свойствами Земли;  ибо  раз мы имеем
эти   свойства,   раз   мы   имеем   Землю   как   данную,   индивидуальную,
самостоятельную,  от  других  мировых  тел   отличную  планету,  то  в  этой
индивидуальности Земли нам дано и условие или, вернее, также и происхождение
органических  индивидуумов; ибо только индивидуальность есть принцип, основа
жизни.
     В чем, однако, индивидуальность Земли имеет свою основу? В притягивании
и  отталкивании, которые существенным образом  свойственны материи, основным
элементам природы,  которые  человек только  в своем уме  от  них  отделяет.
Материальные  частицы  или  тела,  притягиваясь  друг  к  другу,  тем  самым
отделяются от других,  отталкиваются от  них и потому образуют особое целое.
Основные вещества, первичные элементы - материю мира - мы должны вообще себе
мыслить  не  как  нечто  единообразное,  не  имеющее  в себе различий; такая
материя  есть  лишь   человеческая  абстракция,  химера;  существо  природы,
существо   материи   есть   уже   с   самого   начала   существо,   в   себе
дифференцированное,  ибо  только  определенное,   отличимое,  индивидуальное
существо  есть  существо действительное. Как  нелеп  вопрос,  почему  вообще
что-либо существует, так  же  нелеп и вопрос, почему  нечто является  именно
данным, определенным существом, почему,  например, кислородный газ не  имеет
запаха, вкуса и более тяжел, чем атмосферный воздух, почему  он при сжимании
светится и под самым сильным  давлением  не превращается в  жидкость, почему
при  соединении  его  вес  выражается цифрою  8,  почему  при  соединении  с
водородом он сохраняет постоянно отношение по весу, как 8 к 1, 16 к 2, 24  к
З? Эти именно свойства являются основой индивидуальности  кислорода, то есть
его определенности,  его своеобразия,  его сущности.  Если я отброшу эти его
свойства, отличающие его от других элементов, то  я тем  самым уничтожу  его
бытие,  уничтожу  его  самого. Следовательно,  спрашивать,  почему  кислород
является  именно  этой,  а не  другой  материей, все равно,  что спрашивать,
почему существует кислород. Но почему же  он существует? На это я отвечу: он
существует именно потому, что существует; он принадлежит к существу природы;
он существует не для того,  чтобы поддерживать  огонь и дыхание животных, но
потому, что  он есть, существует огонь и  жизнь. Там,  где  дано условие или
основание  для  чего-нибудь,  там  не  может не быть  и  следствия; где дана
материя - материал для жизни, -  там  не может  отсутствовать и жизнь, точно
так же как, если  даны кислород и горючее тело,  по необходимости следует  и
процесс горения.

        ПЯТНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ.
     Я в своей последней лекции  несколько раз уже бегло указывал на то, что
явления природы,  которые  теист  об®ясняет как  акт сознательного существа,
ставящего себе цели, могут быть об®яснены физическим или естественным путем.
Я, впрочем,  чрезвычайно далек  от того,  чтобы задаваться  целью  об®яснить
происхождение  и существо  органической  жизни при помощи этих поверхностных
указаний. Мы еще стоим  далеко  не на почве естествознания, которое могло бы
этот вопрос разрешить. Мы знаем или,  по крайней море можем доподлинно знать
только то, что, как мы теперь происходим и сохраняем нашу жизнь естественным
путем,  точно  так  же мы и  произошли некогда естественным  путем, что  все
теологические  об®яснения   ничего  не  дают.  Но  и  независимо  от   этого
капитального  вопроса  о  происхождении  жизни  -  есть,  разумеется,  много
обращающих на себя  внимание и  удивительных явлений природы, которые именно
поэтому  теист  подхватывает   с  особенною  жадностью  и  противопоставляет
натуралистам,  говоря:  вот   вам  явственное  доказательство  божественного
провидения,  ставящего себе  цели. Однако  с  этими  явлениями  природы дело
обстоит так же, как и с теми случаями из человеческой жизни, в которых теист
усматривает очевидные  доказательства существования  особого, над  человеком
бдящего провидения  и  которые  я  разобрал  уже на  одном  примере  в  моих
комментариях к  "Сущности  религии". Это  всегда случаи, имеющие отношение к
человеческому  эгоизму,   и,  хотя  существуют  также  и  другие  столь   же
удивительные  явления, которым мы,  однако, не колеблясь, даем естественное,
причинное  об®яснение,  мы,  тем  не  менее,  выдвигаем  лишь  эти  явления,
интересующие человеческий эгоизм, проходим мимо их сходства с теми, другими,
для  нас  безразличными явлениями,  и  рассматриваем их,  как доказательство
особого,  сознающего  свои  цели провидения,  как, так сказать, естественные
чудеса.
     "При более низкой температуре, - говорит Либих,  - мы  выдыхаем  больше
углерода, чем при более  высокой, и мы  должны  в  соответственной пропорции
потреблять больше или меньше  углерода  в  пище:  в  Швеции  больше,  чем  в
Сицилии,  в наших местностях зимой на целую восьмую  больше, чем летом. Даже
тогда,  когда  мы  в  холодных и  теплых  местностях  потребляем  одинаковое
количество пищи по весу, бесконечная  премудрость устроила так, что эта пища
весьма  неодинакова  по  количеству содержащегося  в  ней  углерода.  Плоды,
потребляемые жителями южных  стран, содержат в себе  в  свежем состоянии  не
более 12  процентов углерода, тогда  как  сало  и жир  потребляемые жителями
полярных стран  содержат  от  66  до  80  процентов углерода". Но что это за
бесконечная премудрость  и сила,  которая устраняет лишь  последствия  беды,
нужды? Почему не устраняет она самой  беды, не касается самой  причины? Если
экипаж, в котором я еду, сломается, но  я при этом  не сломаю себе ноги,  то
должен  ли я причину сего приписать божественному провидению? Не могло ли бы
оно  прежде  всего  помешать  поломке   экипажа?  Почему   не   предотвратят
божественные  мудрость и благость  холод  полярных стран, заставляющий  даже
скалы  давать  трещины?  Разве  бог  не  может  создать  рая?  Что  толку  в
божественном  существе,  которое  помогает  лишь потом, задним числом? Разве
жизнь  обитателей  полярных  стран  не  является,  несмотря  на  их  богатые
углеродом сало  и  жир,  в высшей степени жалкой жизнью?  И  как  можно  при
подобных   явлениях   искать   прибежища  в   религиозном   представлении  о
божественной мудрости и благости, когда даже сама религия представляет  себе
мир, каков он есть, ввиду его противоречий божественной благости и мудрости,
вышедшим из рук божиих не таким, как он есть, но принимает, что грех, дьявол
исказил  его, и  именно  поэтому рисует  перспективу  божественного, лучшего
мира?  И  нельзя  ли  найти естественное основание  для  указанного явления?
Почему бы нет? Бедный обитатель полярных  стран, который по  временам,  как,
например, гренландец, поддерживает свое жалкое существование даже при помощи
старых мехов своей юрты  и башмачных подошв, разумеется,  не  вкушает  южных
фруктов и других лакомств южных стран, но лишь  по той простой причине,  что
они  у  него  не  произрастают; в  силу горькой  необходимости  он  вынужден
довольствоваться главным образом салом и жиром тюленя и кита; однако сало  и
жир встречаются отнюдь  не  в одних  только  северных полярных  странах. Кит
только преследованиями  людей отогнан на крайний  север, а  морской слон, за
которым охотятся из-за его обильного  жира, встречается также, например, и у
берегов  Чили.  Но  если  бы  даже  и  в  самом  деле   находились  особенно
значительные массы углерода близ северного полюса, то и для этого явления мы
могли  бы  указать  аналогию  в  том  опыте,  который  гласит,   что  дрова,
нарубленные  зимой, бывают плотнее,  более  тяжелы и,  следовательно,  более
богаты горючим веществом  или  углеродом,  чем нарубленные весной или летом,
что, очевидно, происходит оттого,  что  в  это  время под  влиянием  света и
теплоты  растение не  только разлагает углекислоту, то есть  усваивает  себе
углерод  и  выделяет  кислород,  но  в  период  наливания  почек,  цветения,
оплодотворения полностью уничтожает углерод;  поэтому в сахарном  тростнике,
как  замечает  Ж.  Дюма  в  своем  "Опыте  химической  статики  органических
существ", сахар, накопившийся в стебле, оказывается  совершенно исчезнувшим,
когда  бывает закончено  цветение  и  оплодотворение.  Тот же  самый  Либих,
который   в  сале  и  жире  бедных  жителей   полярных   стран   усматривает
доказательство бесконечной божественной мудрости, об®ясняет, впрочем, другие
столь же удивительные  явления, которые равным образом могут быть об®ясняемы
и   об®ясняются  теологически,  в   высшей  степени  простыми  естественными
причинами. "Находят  достойным  удивления, - говорит он, - что виды травяных
растений,  семена  которых  служат пищей, следуют за человеком, как домашние
животные. Они следуют  за человеком по таким же причинам,  по  каким соляные
растения  следуют  за  морским берегом  и  солончаками,  марь - за мусорными
кучами; как  навозные жуки  вынуждены питаться экскрементами животных, точно
так же и соляные растения нуждаются в  соли, мусорные растения - в аммиаке и
азотнокислых солях. Ни одно из наших хлебных растений не может дать хорошего
семени,  семени,  дающего  муку, без  обильного  количества  фосфорнокислого
горькозема и  аммиака, необходимых для образования  этого семени. Эти семена
развиваются только  в такой почве,  где эти три  составные части встречаются
соединенными вместе, и нет почвы, ими более богатой, чем места, где животные
и люди живут  вместе на  подобие  семьи; они  (хлебные растения)  следуют за
мочой, за экскрементами животных и людей, ибо без их составных частей они не
в состоянии дать семени".
     Таким  образом, мы  имеем здесь  в  высшей  степени удивительное и  для
человека  важное явление, которым  теист может тыкать натуралиста, как самым
разительным доказательством существования особого провидения, если только он
ничего  не  знает  об  естественных  причинах  этого   явления,  -  явления,
сопоставленного с  другими столь же удивительными явлениями, но для человека
безразличными (потому что марь,  встречающаяся большей  частью  также вблизи
человеческих жилищ - за  исключением, самое  большее,  одного  вида,  листья
которого  употребляются для  охлаждающих примочек,  -  не приносит пользы ни
скоту, ни людям) и  об®ясненного из взаимоотношения между жизнью растений  и
животными экскрементами, из того взаимоотношения, стало быть, из которого мы
вообще  пытались  об®яснить  в  последней  лекции  явление  целесообразности
природы. К  уже  приведенному примеру я присоединяю  еще  другой.  "Наиболее
распространены,  - говорит химик Мульдер в своей физиологической химии, - те
соли, которые... столь  же необходимы для  жизни,  как и органические четыре
элемента...  Большая  часть  этих солей абсолютно  необходима  для  крови  и
находится как в питьевой  воде, так и в  соках растений,  служащих пищей для
людей и  животных;  это - факт,  указывающий  на  тесную  связь между обоими
царствами природы, которые в науке слишком привыкли отделять друг от друга!"
И  хотя  в  природе  достаточно  имеется  явлений,  физическую, естественную
причину которых мы еще не открыли, нелепо, однако, раз мы какое-либо явление
не в состоянии  об®яснить физически, естественным путем, прибегать по  этому
случаю к помощи теологии. То, чего мы "еще не познали, познают наши потомки.
Как  неисчислимо много  явлений, которые  наши  предки могли об®яснить  себе
только  при  помощи  бога  и его  намерений, мы об®яснили  теперь  существом
природы! Когда-то даже самое  простое,  естественное,  необходимое об®ясняли
лишь при посредстве телеологии