райне  редко, путь  по "колодцу" оказывается самым
коротким.
   - Да,  знаю, -  кивнул я.  - Когда  начальная  и  конечная  Грани
находятся на одной оси симметрии.
   - Вот  то-то же.  И с  Основы на Контр-Основу легче всего попасть
именно по  "колодцу". То  же самое  относится и  к любой другой паре
Граней,  находящихся   по   разные   стороны   Кристалла.   Впрочем,
н а с т о я щ и е  маги,  - Сандра  особо подчеркнула  предпоследнее
слово, явно подразумевая под настоящими магами только инквизиторов и
тех, кто  равен  им  по  силе,  -  настоящие  маги  предпочитают  не
пользоваться "колодцем"  и прибегают  к этому  способу лишь  в самых
исключительных  случаях.   Хотя  обитатели  Нижнего  Мира  не  могут
причинить  физического  вреда  находящемуся  в  "колодце"  человеку,
длительное пребывание  в нем  оказывает  угнетающее  воздействие  на
нервную систему  и сильно  истощает  организм.  Я  только  один  раз
пользовалась "колодцем",  ради чистого  любопытства, и  после  этого
целую неделю  чувствовала себя  не в своей тарелке - раздражалась по
всяким пустякам,  голова была словно ватой набита, постоянно клонило
ко сну. Короче, приятного мало.
   - Гм, странно, - произнес я. - На нас "колодец" не действовал так
сильно. Усталость,  конечно, мы  чувствовали -  и в первый раз, и во
второй; было и жутковатое ощущение, словно мы проваливаемся в ад, но
в целом мы перенесли оба путешествия нормально.
   - Значит,  вы обладаете  повышенной сопротивляемостью. Вы с Инной
вообще  очень  сильные  люди,  взять  хотя  бы  то,  как  быстро  вы
оклемались после  Прорыва. Однако  на будущее  имейте  в  виду,  что
нельзя соваться  в "колодец"  тяжело больным или раненным - даже для
вас это может плохо кончиться.
   Я собирался  поблагодарить ее  за предупреждение,  но тут  мне  в
голову пришла одна мысль.
   - Постой,  - сказал  я. -  Что-то здесь  не так.  Ведь мы  дважды
путешествовали по  "колодцу". Как  же получилось,  что мы  не выдали
себя в первый раз?
   Сандра ненадолго задумалась.
   - Очевидно,  Мэтр позаботился  об этом,  - наконец сказала она. -
Вне всяких  сомнений. Не  знаю, что  он сделал,  но он  явно  что-то
сделал -  он   д о л ж е н  был  это сделать,  если хотел,  чтобы на
Ланс-Оэли вас никто не беспокоил. Скорее всего, в сознание Леопольда
были заложены какие-то чары, которые на время пребывания в "колодце"
ослабили вашу  магическую ауру  до обычного  уровня. Хотя  наверняка
утверждать не стану.
   Я снова вздохнул и с грустью подумал о былых временах, когда мы с
Инной жили  в свое  удовольствие, когда  нас не  волновали  проблемы
мирового масштаба,  когда единственной реальностью для нас была наша
любовь.  К   сожалению,  эти   счастливые,  беззаботные   дни   ушли
безвозвратно, кредит  в счет  наших  будущих  заслуг  исчерпался,  и
теперь нам  предстоит трудиться в поте лица, доказывая свое право на
жизнь, на счастье, на любовь...

   В приятном  обществе Сандры  время бежало  быстро, и  я  даже  не
заметил, как  подошло к концу мое дежурство. Когда я, спохватившись,
посмотрел на  часы, то  обнаружил, что всего через десять минут меня
должен сменить  на посту  Штепан. Прежде  чем пойти будить барона, я
закурил последнюю сигарету перед сном.
   - Счастливые  часов не  наблюдают, - с улыбкой сказал я Сандре. -
До твоего  появления я  готов был  выть со  скуки, а с тобой эти два
часа промелькнули,  как один  миг. Возможно,  это эгоистично  с моей
стороны, но  я очень рад, что ты пошла на принцип в вопросе о ночных
дежурствах. И  было бы вовсе замечательно, если бы и в следующий раз
ты устроила свою акцию протеста во время моего дежурства.
   Сандра явно смутилась, однако не растерялась.
   - Будешь  хорошо себя  вести, я  так и поступлю, - сказала она, а
после небольшой  заминки добавила:  - Кстати,  Владислав. Ты  можешь
спать вместе с Инной в фургоне.
   Я удивленно посмотрел на нее:
   - А как же ты?
   - Там  вполне хватит  места для  нас  троих.  Я  лягу  немного  в
сторонке, и  ты не  будешь меня  стеснять. А  если хочешь,  мы можем
соорудить ширму.
   - Да,  но... -  Я был  совершенно сбит  с толку  и не мог понять,
разыгрывает она меня или говорит серьезно. - Ведь это...
   Сандра улыбнулась и пришла мне на выручку:
   - Я  не шучу,  Владислав. Совсем не шучу. Просто я вижу, как тебе
хочется быть  рядом с  Инной, вижу,  как тоскливо ты поглядываешь на
фургон; да  и сама  Инна перед  сном призналась мне, что без тебя ей
как-то неуютно.  Вот я  и подумала: зачем тебе спать в палатке, если
можно  в   фургоне?  Честное  слово,  мне  ты  не  помешаешь,  я  не
застенчивая барышня... Или, может, ты стесняешься меня?
   - Конечно, стесняюсь, - сказал я. - И тебя буду стеснять, не надо
лукавить. И  все же,  - заключил  я со  вздохом, -  твое предложение
очень заманчиво. Ты искушаешь меня.
   - Так  не противься  искушению, а  ступай в фургон, - подзадорила
меня Сандра.
   И я  сдался. Соблазн был слишком велик, и я не смог устоять перед
ним. Я  так привык засыпать и просыпаться рядом с женой, что это уже
стало неот®емлемой частью привычного мне образа жизни, и, сказать по
правде, самым  неприятным для  меня в  этих ночевках  на необитаемых
Гранях  была  как  раз  необходимость  спать  отдельно  от  Инны.  А
предложение Сандры  частично решало  эту проблему.  И хоть  о ночных
занятиях любовью  по-прежнему речи  быть не  могло, я  все равно был
рад, как маленький ребенок, которому вернули его любимую игрушку...
   Я от  всей души  поблагодарил Сандру  за заботу  о нас и в порыве
признательности даже  поцеловал ее  румяную  щечку,  отчего  та  еще
больше заалела.  Затем, попрощавшись с девушкой, я разбудил Штепана,
порадовал его известием, что первый час своего дежурства он проведет
не один,  после чего,  к вящему  изумлению  барона,  забрался  не  в
палатку к троим храпящим мужчинам, а в фургон, где тихо спала Инна.
   Внутри фургона  было темно,  хоть  глаз  выколи,  но  я  не  стал
зажигать свет,  чтобы не  потревожить сон  жены. Отчасти  на  ощупь,
отчасти   воспользовавшись    своим   магическим    восприятием,   я
сориентировался в обстановке и убедился, что Сандра права: в фургоне
достаточно места  для троих, а при необходимости можно даже повесить
ширму. Впрочем, решил я, в таком мраке никакая ширма не нужна.
   Инна спала,  укрытая по  грудь одеялом.  Я  разулся,  снял  пояс,
кафтан и  рубаху, потом  осторожно приподнял  одеяло и,  увидев, что
жена спит  в одном  нижнем белье,  стянул с  себя брюки. Стараясь не
разбудить Инну,  я лег  рядом с  ней, укрылся  и мягко  привлек ее к
себе. Почувствовав  сквозь сон  мое прикосновение,  она инстинктивно
прильнула ко  мне и  что-то неразборчиво  прошептала. Возможно,  мое
имя.
   Я зарылся  лицом в  густых душистых  волосах жены и, уже засыпая,
вновь подумал о Сандре. Я думал о том, что мужчине, которого полюбит
эта замечательная  девушка, крупно  повезет в  жизни. Правда, не так
крупно, как  мне, но  тут уже  ничего не  попишешь: моя Инна - одна-
единственная на свете, другой такой нет...



        Глава 24

Следующие  две   недели  нашего   путешествия  прошли   без   всяких
неприятностей, в  спокойном и  размеренном ритме.  Известие о ночном
"адском  взгляде"  никого,  кроме  Инны,  особенно  не  встревожило.
Остальные члены  нашего  отряда  были  людьми  привычными  к  разной
чертовщине, они  не раз  на своем  веку сталкивались со всевозможной
нечистью и  не слишком  переживали из-за  какого-то там взгляда. Это
происшествие никак  не повлияло  на наши  планы, мы даже не изменили
порядок ночных  дежурств, рассудив, что с таким чутким сторожем, как
наш Леопольд,  нет необходимости  оставлять на  посту  двух  человек
вместо одного. Девушки по-прежнему были отстранены от несения вахты,
несмотря на регулярные "акции протеста" Сандры, которая через каждые
две ночи  помогала мне  коротать время у костра. Инна тоже грозилась
присоединиться к  нам, но  всякий раз,  ложась на  часок  вздремнуть
перед дежурством,  она засыпала  мертвым сном  и просыпалась  только
утром.
   А я  на удивление  быстро втянулся  в походную  жизнь, не слишком
напрягаясь проводил  в седле по восемь часов в день, и хотя порядком
уставал к вечеру, но за ночь успевал хорошо отдохнуть и наутро снова
чувствовал себя полным сил и энергии. Если бы это зависело только от
меня, я  бы давно предложил Сиддху ехать немного быстрее и увеличить
длительность наших дневных переходов до десяти часов.
   К сожалению, далеко не все зависело от меня одного, в иные дни мы
даже не  выполняли свою обычную восьмичасовую норму и вынуждены были
ограничиваться всего  лишь семью,  а то  и шестью часами пути, делая
длительные привалы  на обед.  Причиной такой медлительности была моя
жена, вернее,  ее странный  каприз, о  котором я  говорил  выше.  За
прошедшие две  недели она так и не образумилась и продолжала ехать в
дамском  седле,  совершенно  не  внимая  моим  доводам,  просьбам  и
уговорам. Вообще-то  Инна девушка  практичная и здравомыслящая, не в
ее привычках  биться головой о стенку и создавать себе проблемы там,
где их нет. Но в этот раз на нее что-то нашло, и с достойным лучшего
применения упрямством  она каждое  утро садилась  на Лауру с дамским
седлом, а  к вечеру  еле держалась на ногах от усталости. Мое сердце
обливалось кровью  при виде  ее мытарств,  но ничего  сделать  я  не
мог...
   Неразумное поведение  жены меня  огорчало, но  на сами задержки в
пути я не очень досадовал, а временами мне даже хотелось, чтобы наше
путешествие продлилось  как можно  дольше. Наряду  с вполне понятным
желанием поскорее встретиться с регентом и получить у него ответы на
наши вопросы,  я испытывал  чуть ли  не панический  страх перед этой
встречей. Я  боялся услышать  подтверждение догадки  Сандры, боялся,
что Мэтр  вкупе  с  Ференцем  Кароем  действительно  готовил  нас  в
правители Империи.  Инна боялась того же. Я, конечно, рассказал ей о
своем ночном  разговоре с  Сандрой, а  она  призналась  мне,  что  в
глубине души  подозревала об  этом чуть ли не с того самого момента,
как Суальда показала нам завещание Мэтра относительно Ланс-Оэли. И я
вовсе не исключал, что упорное нежелание Инны признать свою ошибку и
пересесть в  мужское седло,  смирившись с  необходимостью раздвигать
ноги в  неподобающей для женщины ситуации, отчасти было продиктовано
неосознанным стремлением продлить наше путешествие и оттянуть момент
встречи с  регентом -  пусть даже  ценой самоистязания.  Но когда  я
попытался намекнуть  жене на  такую возможность,  она рассердилась и
наотрез отказалась разговаривать на эту тему.
   Второй  причиной,   почему  я   не  очень   досадовал   на   нашу
медлительность, послужило то обстоятельство, что это время все же не
проходило для нас впустую: дни напролет беседуя с Сандрой и Сиддхом,
мы уточняли  и углубляли  свои знания о Гранях, постепенно расширяли
свой кругозор,  получали массу  новых и  весьма полезных сведений по
всевозможным вопросам,  а на  привалах, помимо  всего прочего, еще и
обучались разным  магическим приемам.  На седьмой  день  путешествия
Сиддх позволил  мне самостоятельно  установить силовой  купол вокруг
нашего   лагеря,    и   я    справился   с   этой   задачей   вполне
удовлетворительно, лишь  трижды инквизитор поправил меня, да и то по
мелочам. А  на следующий вечер я совсем обошелся без его подсказок и
даже  добавил   к  стандартной   защите  еще   парочку   собственных
"примочек",  о  которых  Сиддх  отозвался  весьма  одобрительно.  Он
сказал, что  я обладаю не только огромной магической силой, но также
и соответствующим  складом ума,  что позволит мне в кратчайшие сроки
овладеть своими  уникальными способностями,  полностью взять  их под
контроль.
   Я, впрочем,  не слишком  доверял похвалам  Сиддха и  в его щедрым
авансам в  наш с  Инной  адрес.  Еще  в  самый  первый  день  нашего
знакомства я  обратил  внимание,  что  инквизитор  относится  к  нам
подчеркнуто  уважительно,   чуть  ли  не  почтительно,  а  все  свои
возражения и  замечания непременно облекает в такую форму, что в его
устах они  звучат скорее как вежливые советы и пожелания. Поначалу я
думал, что  Сиддх со  всеми такой корректный и обходительный, но уже
на второй  день убедился,  что с  другими членами  нашего отряда  он
обращается без  лишних церемоний,  порой даже  фамильярно.  А  после
того, как  Сандра поделилась  со  мной  своими  догадками,  я  начал
понимать причины  такого  особенного  отношения  к  нам  со  стороны
старого инквизитора.
   С самим  Сиддхом ни  я, ни Инна планы Мэтра не обсуждали, и в его
присутствии мы ни разу не обмолвились, что нам об этом известно. Он,
без сомнения, знал о нашей осведомленности, однако делал вид, что ни
о чем  не догадывается,  а мы, в свою очередь, притворялись, что по-
прежнему пребываем  в блаженном  неведении. Мы сразу сообразили, что
инквизитор не  горит желанием обсуждать с нами этот вопрос, а потому
помалкивали. Да  и Сандра  в  дальнейшем  старалась  избегать  таких
разговоров и  при первом  же удобном случае спешила переменить тему.
Очевидно, Сиддх,  проведав от  нее о  нашей  ночной  беседе,  строго
отчитал девушку  за вмешательство  в чужие  дела  и  повелел  ей  на
будущее попридержать  свой язык.  Немного позже,  проанализировав на
досуге поведение Сиддха с самого момента нашего знакомства, я пришел
к  выводу,  что  он  не  просто  догадывается  о  том,  что  с  нами
происходит, но  и кое-что  знает наверняка.  В самом деле: не мог же
регент приказать  ему доставить нас в Вечный Город, не об®яснив хотя
бы в  общих чертах, кто мы такие и что собой представляем. Командор-
лейтенант - довольно высокий чин в Инквизиции, чтобы быть всего лишь
слепым исполнителем воли вышестоящего начальства.
   А вскоре  я обнаружил, что и Сандра знает о нас больше, чем хочет
показать.  На   первых  порах  это  было  лишь  смутное  подозрение,
основанное на  общем впечатлении  от наших  бесед, но  по прошествии
недели оно  не замедлило  подтвердиться фактами.  К  сожалению,  эти
факты были столь деликатного свойства, что я никак не мог пред®явить
их жене,  которая, к  слову сказать, весьма скептически относилась к
моим подозрениям.  Не то, чтобы Инна не допускала такой возможности,
просто она  была очарована  Сандрой и  не хотела  подозревать  ее  в
неискренности. Я  же, чувствуя  к девушке  глубокую симпатию, тем не
менее подозревал - и, как выяснилось, не напрасно.
   Это случилось  во время моего третьего ночного дежурства. Как и в
два предыдущих раза, Сандра составляла мне компанию, мы сидели рядом
у костра,  болтали о  всяком о  разном, и как-то слово за слово речь
зашла о  семье Инны  и о моих отношениях с тестем и тещей. Некоторые
замечания Сандры навели меня на мысль, что ей известна одна тайна, о
которой она знать никак не могла, - а именно о том, что Инна у своих
родителей приемная дочь. Сначала я решил, что мне просто показалось,
но позже,  тщательно проанализировав  весь наш разговор, я убедился,
что это  действительно  так.  Другого  толкования  ее  словам  я  не
находил.
   А между  тем, я  ничего подобного  ей не  говорил. Даже  случайно
обмолвиться не  мог, за это я ручаюсь. Узнать от Инны Сандра тоже не
могла -  по той  простой причине, что Инна сама об этом не знала. Не
берусь судить,  чем руководствовался  мой тесть, посвящая меня в эту
тайну, на  сей счет  у меня  имелось несколько  предположений,  и  в
зависимости от  обстоятельств и  расположения духа  я склонялся то к
одному, то  к другому.  Но, как  бы то  ни было,  он под  строжайшим
секретом рассказал  мне об  удочерении Инны  и  взял  с  меня  слово
молчать, пока  они с  тещей сами  не решатся ей в этом признаться. Я
дал свое  слово и  не собирался  нарушать его  ни по  умыслу, ни  по
недомыслию. И коль скоро я сумел утаить это от жены, то уж тем более
не мог  проболтаться Сандре.  А если  все-таки допустить,  что  Инна
знала о  своем происхождении, но скрывала от меня, то представлялось
невероятным, чтобы  она поделилась своей тайной с Сандрой, продолжая
держать меня  в неведении.  Это было  бы против  всяких правил,  так
поступить она не могла.
   Следовательно, оставалось  одно-единственное разумное об®яснение:
Сандра узнала  об этом  из какого-то другого источника, а значит, ей
было известно  о нас  и многое  другое, о  чем мы  никому  здесь  не
рассказывали. Это еще больше укрепило меня в подозрении, что Сиддх и
Сандра в  какой-то мере  посвящены в  планы Мэтра  касательно нас и,
мало того, принимают активное участие в их реализации.
   Однако я  не  стал  давить  на  Сандру,  пытаясь  вызвать  ее  на
откровенность. Между  нами только  начали складываться доверительные
отношения, и я не хотел подвергать нашу нарождавшуюся дружбу слишком
суровому испытанию,  требуя от  девушки нарушить  приказ начальства.
Она и  так навлекла на себя недовольство Сиддха, когда поделилась со
мной своими  догадками (а может, не только догадками) на наш счет. Я
видел, что  Сандра тяготится  всей этой  секретностью, временами она
мрачнела, впадала  в задумчивость,  и мне  казалось, что вот-вот она
плюнет на приказы и как на духу расскажет нам все, что знает и о чем
догадывается. Но  всякий раз  чувство долга  брало в ней верх, и она
сдерживала свой порыв...
   Так прошло  две недели - не без сюрпризов, но в целом спокойно, -
а потом события вдруг рванули с места и понеслись вскачь.

   В ночь  с пятнадцатого  на шестнадцатый  день  путешествия  исчез
Виштванатан Сиддх.
   Мы хватились  его утром,  и  то  не  сразу,  а  лишь  когда  сели
завтракать.  В   обычной  суете,   последовавшей  за   пробуждением,
большинство из нас не заметили отсутствия Сиддха, а те немногие, кто
все-таки заметил,  не придали  этому значения,  решив,  что  он  еще
отсыпается после  ночного дежурства.  И только  перед  завтраком  мы
обнаружили, что его нигде нет, и начали волноваться.
   Милош, сменивший  Сиддха на  посту,  утверждал,  что  инквизитор,
разбудив его  на дежурство,  тотчас лег спать и до самого под®ема из
своей палатки  не  выходил.  Штепан,  который  вместе  с  Йожефом  и
Бориславом делил  палатку с  Сиддхом, решительно  отрицал это.  В ту
ночь он  спал плохо, раз за разом просыпался и был уверен, что после
дежурства Сиддх  в палатку  не возвращался.  Наутро барон решил, что
инквизитор лег спать в другой палатке, и до самого завтрака больше о
нем не вспоминал. Йожеф, дежуривший перед Сиддхом, не мог припомнить
ничего, что  пролило бы  свет на эту историю. По словам юноши, Сиддх
проснулся в  прекрасном расположении духа, как всегда был приветлив,
жизнерадостен и  добродушен. Леопольд, который среди ночи просыпался
и около  получаса болтал  с Сиддхом, тоже не заметил в его поведении
ничего подозрительного.  По моей  просьбе кот  учинил  допрос  Гите,
кошке-оборотню инквизитора,  но не  смог вытянуть  из нее ни единого
полезного факта.  То обстоятельство, что Сиддх исчез, не прихватив с
собой Гиту  и не  взяв ничего,  кроме сабли,  одновременно и немного
успокаивало, и  еще больше настораживало. В равной степени это могло
свидетельствовать как  о том, что он просто пошел на прогулку, так и
о том, что он покидал лагерь второпях или даже против своей воли.
   Наскоро позавтракав,  мы тщательно  прочесали окрестности,  но не
нашли  никаких  следов  Сиддха.  Попытки  Сандры  установить  с  ним
мысленную связь  тоже не принесли результата. Отчаявшись, она начала
посылать наугад  вызовы на  соседние Грани,  но это  было еще  более
безнадежным делом, чем искать иголку в стоге сена. По самым скромным
нашим подсчетам,  число Граней,  на  которые  мог  попасть  Сиддх  с
момента своего  исчезновение, уже  перевалило за  сотню тысяч,  и  с
каждой минутой  возрастало в геометрической прогрессии. Да и в любом
случае, если  бы инквизитор  мог (и  хотел) связаться  с нами, он бы
давно сделал это и не заставлял нас волноваться.
   После  трех