замели. Замели?.. Отку-
да и всплыло стародавнее пугало-слово.  Таких,  как Дурасников,  редко
метут,  скорее пересыпят совочком бережно в другое ведро  с  глянцевой
вывеской,  оповещающей, что за невиданной важности учреждение тут при-
таилось.

Мишка Шурф воспользовался  задумчивостью  вышестоящего  и  ускользнул,
вихляя задом. Пачкун смотрел вслед Шурфу и размышлял: точь-в-точь, как
я двадцать лет назад, жадный до жизни и ощущений, это хорошо, с такими
работать  одно удовольствие,  вообще народец подобрался слаженный,  не
бузотерили,  вкалывали дружно,  а вечером после закрытия  расползались
кто с сумками,  набитыми доверху,  кто с наличностью, в зависимости от
нужд данной персоны.

Пачкун вернулся в кабинет, полистал брошюру, густо исчерканную красным
карандашом. Директорская рука старательно обводила куски текста, реко-
мендующие, как лучше все обустроить на современном этапе. Пачкун гото-
вился к собранию,  не исключая, что прибудут кураторы из райкома. При-
нимал отлаженно, гвоздь программы - сувениры, упакованные под мастерс-
ким  доглядом Наташки,  но и докладу следовало уделить время,  правила
игры есть правила.

Пачкун отодвинул стул, поднялся, приблизился к зеркалу с трещиной, на-
рочно не менял,  пусть видят: руководящее напряжение столь велико, что
недосуг думать об уюте.  Пачкун изучал серебро волос отраженное в  за-
зеркалье:

- Товарищи!  Наше предприятие,- выдох,- наш магазин переживает извест-
ные сложности,  как впрочем торговля повсеместно.- Оглядел в амальгам-
ной  пустоте притихшие ряды.- Тем не менее,  руководствуясь указаниями
вышестоящих организаций и партийных органов,- поклон,  вернее  учтивый
безподхалимный  кивок в сторону кураторов,  млеющих в ожидании даров,-
нам удалось выполнить план по всем показателям, хотя и не без напряже-
ния сил.  Однако,  не желая умалять заслуг коллектива, хочу сосредото-
читься на нерешенных проблемах,  памятуя, что самоуспокоенность - вер-
ный путь к срыву плановых показателей! - Пачкун подмигнул себе, растя-
нул губы в улыбке, отражение пришлось как раз на трещину, перерезавшую
рот директора так, будто его хватил удар.

Дурасников не любил выезды в народ,  особенно пенсионные партсобрания:
начнут клевать да совестить,  словно перед  ними  мальчик  для  битья.
Колька Шоколадов въехал во двор,  подал машину к подъезду,  ведущему в
подвал с актовым залом.  Двор привычно запущенный: снег не убран, ржа-
вые водостоки,  побитые стекла парадных,  испещреное гвоздями и ножами
дерево входных дверей,  на тронном месте, посреди двора мусорка в пять
ящиков,  смердящая и ублажающая туповатых голубей,  вездесущих кошек и
востроглазых важных ворон.

Дурасников подумал, что шепнет не злобно, а с участием зампреду. отве-
чающему за коммунальные нужды:  что ж,  брат,  у тебя.  А потом решил:
мне-то какое дело!

Высший класс управленца с пониманием в том и состоял,  чтоб не лезть в
чужие  дела,  но и к своим не допускать.  Ежели кого намечено в жертву
принести,  не зевай, наваливайся, припоминай и неубранные горы снега и
вонючие кучи мусора по соседству с ребятней,  а если сигнала - ату ви-
новатого! - нет, помалкивай, без тебя разберутся.

Колька Шоколадов выбрался из машины,  протер лобовое стекло,  постучал
по скатам носком мягких - не кожа,  лайка - сапог,  залез на привычное
сидение, нежно притворив дверцу.

- Коль,- шутейно поинтересовался Дурасников,- у меня физия в порядке?

Шоколадов покорно повернулся,  рассмотрел шефа пристально: не в поряд-
ке!  видать вчера заквасил водяры от пуза, но правды никто не добивал-
ся,  просили утешения,  поддержки, и Шоколадов серьезно, не допуская и
намека на издевку, подтвердил:

- В отличной форме, Трифон Кузьмич.

Дурасников не верил Шоколадову:  пройда, битый малый, а все ж приятно,
когда подыгрывают в такт.  Зампред отцепил ремень, огладил круглящееся
под ратином брюхо, вылез в чавкающее месиво. Не встречают, черти! Рано
прибыл, что ли? Упаси Бог, если не все собрались, ждать его персоне не
к лицу.  Обычно-то всегда припозднялся на четверть часа,  стремительно
проходил меж рядов, как человек занятый до чрезвычайности и все же ур-
вавший  минуту для общения с народом.  Играл в демократа Дурасников не
хуже других,  а может и лучше,  поднаторел, нужное дело и пригождается
умение сыпать улыбками при общении с начальством; и растерянность иск-
ренняя,  отточенная на встречах с народом,  иногда лучше выручает, чем
уверенность  и хватка.  Живу вашими заботами,- хотелось с трибуны вык-
рикнуть Дурасникову,- так же,  как вы,  страдаю от беспорядков, так же
иногда испытываю сомнения и отчаяние,  и мучительно думаю: когда ж это
кончится?

Трифон Кузьмич умел плести словесные узоры,  умел и взгрустнуть и зай-
тись  праведным  гневом,  умел кручинно подпереть подбородок кулаками,
умел метать обличительные молнии чаще без фамилий, но. вызнав шаткость
обвиняемого, уязвимость, охотно переходил на личности. Дурасников мно-
гое умел, особенно удавалось ему игра в смертельную усталость нестаро-
го вроде человека;  в такие минуты отечность под глазами, красные веки
от непрестанных гульбищ только выручали,  убеждая простофиль  в  зале:
вот труженик,  рук не покладающий,  вот избранник народный,  готовый в
огонь и воду за интересы людские.

Водились разнокалиберные бузотеры в притихших поначалу залах, Дурасни-
ков  не сейчас заприметил,  что немало вывелось злобствующих неверцов,
коих не проведешь на мякине.  Ничего,  потерпят! Перебьются! К тому же
злобствующие,  повитийствовав на собрании, часто сами впадали в панику
от собственной смелости и затихали; воистину не кусает та, что лает. И
это учитывал Дурасников, и ленность большинства, и более всего опасал-
ся не гневливых, а уравновешенных, отчаянно решимых, будто переступив-
ших грань боязни за себя, напоминающих смертников, гибнущих за интере-
сы дела. Такие не орут, такие улыбаются и говорят тихо и медленно.

Дурасников прошел меж рядов, забрался на сцену, уселся за стол рядом с
тремя седоголовыми партийцами довоенного набора,  уселся робко,  будто
испрашивая у старших разрешения сесть в президиум столь высокого  соб-
рания.

Секретарь партбюро  склонился  к  Дурасникову и притихший зал наблюдал
неслышный обмен мнениями о вещах,  как видно, наиважнейших. И никто из
присутствующих  не мог догадаться,  что секретарь поведал Дурасникову:
"Скверная погода",  а зампред ответствовал: "Скоро весна, передохнем",
и оба расплылись в улыбке.

Апраксин сидел в первом ряду.  Дурасников оказался как раз таким,  или
почти таким,  как представлял Апраксин,  вроде инкубатора, как похожи,
ну  один в один,  сейчас начнет слова коверкать и тискать графин с во-
дой.  Апраксин - журналист на вольных хлебах - чинодралов не любил,  и
нелюбовь эта включала множество составляющих.

Дурасников скользил взором по залу,  иногда улыбался совершенно незна-
комым людям, и у присутствующих создавалось впечатление, будто зампред
многих знает лично,  что и давало его фигуре искомую доступность.  Ду-
расников наполнил стакан водой,  выпил, почавкивая, утер губы платком,
снова улыбнулся в зал.

. Я такой же,  как вы,  также маюсь в очередях, также годами ловлю ме-
бель, также обиваю пороги в ожидании путевок. Но Дурасников лукавил, у
него все было не так: и еда, и вещи, и быт, и за дачу он платил гроши,
символическую безделицу,  а старики,  возжелавшие продуть легкие заго-
родным воздухом,  отваливали за сезон по три,  а то и по пять сотен, и
цены на дачи росли от лета к лету.

.Я такой же,  как вы!  Дурасников опрокинул еще стакан и  порадовался,
что на столе боржоми, а не кипяченая безвкусная жижа.

.Придуривается, усмехался про себя Апраксин, сукин сын, мнется как де-
вица.  Старики и старухи на собрание пешком притащились по грязи, рис-
куя руки-ноги сломать, а ты на машине доставлен!

Апраксин встретился  глазами с Дурасниковым,  и оба мигом поняли,  что
схватки не миновать.  Чтобы отвлечься,  Апраксин решил думать о двери,
оббиваемой стальными полосами, и уговорил себя, что должна быть незри-
мая связь между Дурасниковым и неизвестным Апраксину жильцом квартиры,
превращаемой в сейф.

Дзинь! Ключ  от  почтового ящика секретаря партбюро чиркнул по бутылке
боржоми.

- Начнем?!..

Зал встрепенулся гомоном одобрения.

- Товарищи!  - Секретарь плавным жестом руки,  будто танцовщица в нес-
пешном  кружении  представил Дурасникова,- сегодня на собрании зампре-
дисполкома, курирующий торговлю Трифон Лукич.

- Кузьмич,- нежно поправил Дурасников.

Секретарь притворно повинился, прижав ладонь к груди:

- Трифон Кузьмич Дурасников.  Трифон Кузьмич расскажет о  перспективах
торговли в районе. Просим, Трифон Кузьмич.





Два одиночных хлопка,  жалких своей жидкостью,  умерли в задних рядах.
Седые, лысые, укутанные в платки; лица в коричневых пятнах саркомы Ка-
поши; двое за восемьдесят в бывших ондатровых шапках, напоминающих по-
луразваленные гнезда, водруженные на макушки; белая, в покровах пудры,
кожа  роковой женщины образца середины двадцатых годов.  Отжившие тела
колыхались в глазах Дурасникова и, подходя к трибуне, карающая десница
торговых  точек прикидывал,  что не так уж много лет ему отписано жить
всласть,  не так много дней,  ну тысяч шесть-семь, вся жизнь-то, гово-
рят, двадцать пять тысяч суток в среднем. В среднем!

Апраксин давно  приметил,  что начальственные люди - кургузые,  торс у
них всегда ощутимо превосходил в длину коротковатые, часто загребающие
ноги.  Дурасников не был исключением:  в непомерной ширины пиджаке,  в
парусами болтающихся брюках,  Дурасников - сын лишений - шел  доклады-
вать прожившим в лишениях о предстоящем.

Апраксин не сомневался, что костюм зампреда как раз предназначался для
встреч с массами: скромный до серости, чтобы не ярить людей, наверняка
прятался  в гардеробе отдельно от остальных вещей,  если не покоился в
коробке на антресолях.  Многие сподвижники Дурасникова возню с  маски-
ровкой одеждой давно прекратили, ходили гоголем, а он не гнушался под-
бором подходящего одеяния.  Мелочь? Дурасников иначе рассуждал. Воспи-
танный в лучших традициях невысовывательства,  считал: хорошо одетый -
не наш человек, а красота - вроде как буржуазность.

Апраксин поддержал сползающего в дреме отставного полковника,  предос-
терег от падения со стула. Апоплексически свекольный лик старика осве-
тился улыбкой, голос, вынырнувший из сна, поинтересовался виновато:

- Уж конец?

- Только взгромоздился на трибуну.

- А.- полковник устроился поудобнее,  смежил веки, не в силах бороться
с позывом ко сну.

Зампред развернул  бумажку,  с безнадежностью глянул в текст,  свернул
листок вчетверо и сунул в карман,  мол, с ветеранами потребна предель-
ная откровенность.  И с досадой отметил, что его, пропитанный демокра-
тизмом жест, никто не оценил, наморщил лоб и вместо привычного - това-
рищи! - вытянул губы дудочкой:

- Да-а-а.

Первый ряд  оживился.  Дурасников пристально оглядел нехитрые средства
наглядной агитации, а попросту, наспех написанные белилами пустые при-
зывы и, желая прогреть слушателей и особенно людей за столом президиу-
ма, наддал еще тягуче:

- Да-а-а.

Секретарь партбюро с опаской пробежал глазами по кумачовым полотнищам,
допуская,  что зависелись старые,  с ушедшими в прошлое номерами съез-
дов,  или словами, не отвечающими моменту, но ничего предосудительного
не углядел, и в портретной галерее без накладок - успокоился, понимаю-
ще улыбнулся Дурасникову.

- Без магазинов жить нельзя,- мягко поделился  тончайшим  соображением
зампред.  Активный  первый ряд выдал поддержку не стройными возгласами
одобрения.- У нас в районе осуществляется программа расширенного стро-
ительства магазинов, но в нашем микрорайоне дело обстоит тревожно.

Фокус в том и состоял,  что в безадресном "где-то" все осуществляется,
а в каждом конкретном месте - тревожно.

Старики оживились, посыпалось шамкающее и свистящее: . одна булочная и
в той хлеб каменный.  овощной вроде специализируется на гнили.  творог
ловишь, словно жар-птицу, а для стариков творог еда номер один.

Сказать бы вам, мои дорогие, как паскудно все обстоит, но. Дурасников,
умея для себя замедлять течение времени, подумал: зачем он здесь и что
может ответить этим людям?  И почему они смотрят на него, требуя реше-
ния их проблем, будто его жизнь - помощь их бедам. Вовсе нет. Он - чи-
новник,  и доблесть его не в делах, а в верности вышестоящим, в понят-
ливости  и  управляемости.  Разве можно провалить дело,  которого нет?
Нельзя,  утешал себя Дурасников,  и все это понимают, да и в зале есть
люди, догадывающиеся или проверившие заранее, что Дурасникова перевели
и из другого района не за успешный штурм невиданных высот хозяйствова-
ния,  а  намозолил он там глаза - видеть невтерпеж,  того,кто сидел на
месте Дурасникова здесь,  перебросили в прежний дурасниковский  район,
произвели рокировку, чтоб сбить пламя недовольства, и вся недолга.

Дурасников с трудом вспомнил, с чего начал, и вернулся к магазинам.

- Так  вот,  расширенная  программа предусматривает создание следующих
торговых точек.  попытаюсь перечислить их в порядке значимости,- замп-
ред упоенно затарахтел о новостройках,  столь отдаленных от места про-
ведения собрания, что для слушающих не представляло ни малейшего инте-
реса, родится обещанный магазин или нет.

Дурасников истово перечислял,  иногда умолкая,  будто припоминал давно
забытое, иногда набирая темп, а голос его вибрировал, изливая на пону-
рые головы цифры и объемы, и еще цифры, и даты введения в строй, рисуя
картину изобилия, ломящегося из будущего в настоящее.

Свекольноликий полковник открыл глаза, припомнил, видно, военное лихо-
летье, высосавшее все страхи и спокойно перебил:

- Я не доживу!

Дурасников, будто на бегу споткнулся,  подкошенный вражьей пулей, вце-
пился в трибуну,  воспользовался годами отработанным приемом,  если не
спасительным, то дающим передышку для обдумывания положения и выработ-
ку тактики:

- Не понял? - вежливо, но с потаенной угрозой уточнил зампред.

Полковник, видно, подремал на славу и восстановил запас сил:

- Не доживу я до торжества расширенной программы строительства магази-
нов, извините-помилуйте.

- Ну отчего же?  - великодушно усомнился Дурасников.- Вы мужчина в со-
ку, еще о-го-го. небось и дети есть и внуки, для них возводим.

Полковник разохотился поговорить:

- Дети-то что. я не про детей, они вот, может, доживут и то. я про се-
бя интересуюсь.

Дурасников знал два метода отбиваться:  или злобный, попугивая и жонг-
лируя безотказными истинами,  или играя в доброту.  Выбрал  последний,
улыбнулся, развел руками по-свойски:

- Универсам за парком через три года сдадим райпищеторгу. Разве не до-
тянете?  - Дурасников приглашал шутить.  Полковник приглашения не при-
нял:

- Не дотяну, рак у меня.

Зал охнул. Дурасников примолк, соображая, что пахнет паленым.

Молодец дед,  возрадовался Апраксин, жмет масло из гада, врет про рак,
куражится?  Или впрямь засела в старике червоточина,  может, и смел от
безысходности?

Дурасников, как  говорится,  не первый год замужем,  поднаторел в хит-
росплетениях словесных схваток, смиренно воскликнул:

- Товарищи! Прошу понять меня правильно!

Встрял секретарь партбюро, полагалось помочь тонущему зампреду.

- Прошу не перебивать докладчика, вопросы после выступления.

Полковник извлек платок с полпростыни, отер блестящий лоб и сдал пози-
ции без боя. Апраксин зря восхищался им.

Дурасников сразу смекнул,  что первый вал неприятия миновал, от духоты
и размеренной речи о расширенной программе народ впал в дремоту;  сбо-
рище  входило в привычную колею,  когда одни говорят,  будто для себя,
другие слушают вовсе непонятно по какой надобности.

Зампред речь завершил радужно,  но,  не скрывая трудностей,  обеспечил
высокоценный баланс самокритики и жизнеутверждения.

Опытным взором Дурасников,  усевшись за стол,  различил, что распирает
праведным гневом двоих-троих,  не более и поскольку  выпад  полковника
ущерба не нанес и аудиторию не распалил, Дурасников решил, что вспышка
всеобщего негодования не грозит, а возможны лишь мелкие тычки и уколы,
к чему он давно приучен.  Случалось с соратниками обсуждать выпады не-
уемных правдолюбцев на собраниях,  и чиновники весело смеялись, припо-
миная,  как  в раже тот или иной борец за справедливость махал руками,
исходил потом,  брызгал слюной,  и человечишко этот - неужто невдомек,
плетью обуха не перешибешь - вызывал жалость и презрение.

Творожные страсти не достигли точки кипения, народ не волновался, пол-
ковник утомился и снова впал в дрему,  все вышло,  как заведено, и Ду-
расников,  меж  шепотами про творог,  каменный хлеб и несвежее молоко,
прикидывал,  чего напаковал ему Пачкун в картонную коробку, доставлен-
ную Колей Шоколадовым,  и, главное, есть ли там балык на подарки врачу
и для себя,  и для банной подружки,  подставленной Наташкой Дрын. Под-
ружке Дурасников обещал в бане пяток банок балыка,  присовокупив царс-
твенное - не вопрос,  и теперь приходилось держать слово,  данное  су-
ществу на четверть века тебя моложе;  Дурасников уверял себя, что под-
ружка истинно потянулась к нему, и ее обмолвка насчет желания поменять
комнату  в  коммуналке на однокомнатную квартирку - всего лишь случай-
ность, хотя было бы приятно наведываться в однокомнатный рай малолетс-
твующей, по меркам Дурасникова, птахи.

Выражение десятков  лиц  в зале слились в одно кислосладкое и полусон-
ное, секретарь партбюро прослаивал выступление Дурасникова подходящими
разъяснениями, и зампред, компенсируя себе напряжение на трибуне, оку-
нулся в мечты.

И то сказать - сорок с хвостиком: возможностей все больше, желания еще
скручивают в жгут, а жена вдруг увяла, раздражает Дурасникова; контакт
с сыном истончился, как стертый медный пятак, и, похоже, вот-вот зази-
яет  дырой отчуждения.  О работе смешно говорить.  Работа Дурасникова,
заключалась в умении удержаться,  обеспечить равновесие - способы  вы-
равнивания крена значения не имели,  тут,  как нигде, ценился тысячек-
ратно жеваный-пережеванный в печати и на экранах  конечный  результат:
или кресло под задом или.  коленом под зад,  третьего не дано.  Только
успевай,  лови взгляды вышестоящих, знай истолковывай, по возможности,
верно,  не угадаешь, пиши - пропало. Нервы Дурасников пережигал изряд-
но,  но постоянный колотун и опасения себя окупали.  Кроме как к аппа-
ратной службе,  он ни к чему не годился:  руки словно глиняные, гвоздя
не вобьет без крови и крика,  умишко сметливый, не без изворотливости,
но маломощный, как раз подходящий для аппаратной интриги.

. Расширенная программа даст населению района.  бубнил из середины за-
ла,  опираясь на клюку, закаленный сборищный трепач, и Дурасников впо-
луха  ловил  пустые слова,  перепевающие его доклад и придающие всему,
что умудрился сообщить Дурасников,  еще большую тусклость и  очевидную
лживость.

Бог с ними,  пусть тешатся.  Воображение перенесло зампреда в одноком-
натную квартиру,  выменянную не без его участия, и как раз это участие
предполагало его особые права на посещение пропитанного запахами доро-
гих духов уединения.  Дурасникову нравилось среди непосвященных потол-
ковать о важности его миссии, барьерах и волчьих ямах на пути к совер-
шенству, мужестве, требуемом от чиновников, над коими привыкли похихи-
кивать,  не понимая,  что на столоначальниках все держится иначе воца-
рится хаос,  неразбериха с непредсказуемыми последствиями. Зампред ви-
дел себя в дверях однокомнатной квартиры с пакетом недоступной простым
смертным снеди:  вот начальник мнется, снимает шапку, умильно погляды-
вает по сторонам, размышляя о приюте для перчаток и шарфа, а руннокуд-
рое создание, с приоткрытым, должно быть, от восторга ртом, вьется ря-
дом,  заглядывая в глаза,  как собачонка,  и только не вертит хвостом,
зато вихляет бедрами,  а из кухни д