омета, придется признать, что либо все они ложны и тогда обманут весь мир, либо ложны хотя бы две из них, и тогда в заблуждении пребывает большая его часть.
Надо, однако, знать, что, как говорят Платон и Аристотель, политика есть врачевание душ и намерение политика заключается в том, чтобы сделать человека скорее праведным, нежели ученым. Но идти к достижению этой цели нужно в соответствии с различиями между людьми разного ума. Ибо одни благородны, обладают от Бога доброй природой, склонны к добродетели единственно из-за ее благородства и отвращаются от пороков единственно из-за их гнусности. И эти люди (хотя они крайне немногочисленны) наилучшим образом предрасположены к добродетельной жизни.
Другие же менее расположены [к добру], и они помимо благородства добродетели и низости порока поступают праведно также и из-за наград, почестей и похвал и бегут пороков из-за наказаний, таких, как бесчестье и позор. И эти находятся на второй ступени.
Иные становятся добродетельными в надежде на некое благо и из страха перед физическим наказанием, и поэтому, чтобы они следовали такой добродетели, политики учредили денежные награды и почести и прочее в этом роде, а чтобы они избегали пороков, учредили наказания - либо денежные, либо по отношению к чести и телу, то ли убивая преступника, то ли лишая его каких-либо членов.
Некоторые же вследствие жестокости и подлости своей природы не движимы ничем из сказанного, как учит повседневный опыт. Поэтому и положили, чтобы праведникам было в иной жизни вечное воздаяние, а грешникам - вечное возмездие, чтобы в величайшей мере их устрашить.
Большая же часть людей если и поступает хорошо, то скорее из страха вечных мучений, нежели в надежде на вечное блаженство, так как мучения более знакомы [людям], чем эти вечные блага.
И так как этот вымысел может пойти на пользу всем людям, на какой бы ступени они ни находились, законодатель, видя склонность людей ко злу и стремясь к общему благу, постановил, что душа бессмертна, заботясь не об истине, но только о добронравии, чтобы наставить людей в добродетели. Поэтому политика не должно за это винить. Ибо как врач многое выдумывает, чтобы вернуть больному здоровье, так и политик сочиняет притчи, чтобы исправить граждан. Ведь в этих притчах, как говорит Аверроэс в Прологе к III книге "Физики" (197), не заключена, собственно, ни истина, ни ложь. Подобным же образом и няньки ведут своих воспитанников к тому, что считают полезным детям. Если человек здоров и умом и телом, то ни врач, ни нянька не нуждаются в подобных выдумках. Так что если бы все люди находились на указанной первой ступени, то они и при том, что душа смертна, поступали бы праведно. Но почти никто не обладает таким предрасположением [к добру]. Поэтому необходимо было использовать иные способы. В этом нет ничего дурного, так как природа человеческая почти полностью погружена в материю и лишь в малой мере причастна разуму, человек дальше отстоит от интеллигенции, чем больной от здорового, ребенок от мужа и невежда от мудреца. Не удивительно поэтому, что политик прибегает к подобным средствам.
В пятом же, главном возражении выдвигались два довода: один - относительно привидений, которые видели близ могил, второй - относительно сновидений. На первый из них надо сказать, что, во-первых, многое встречающееся в историях на самом деле не что иное, как басни. Во-вторых, в местах погребений, как и во многих иных, воздух очень густой как из-за испарений от трупов, так и из-за холода камней и по многим другим причинам, которые приводят к сгущению воздуха. Действительно, как сказано в III книге "Метеорологики", в главе "О радуге" (198), "такой воздух с легкостью воспринимает образы окружающих предметов, подобно тому как зеркало отражает формы". Поэтому невежественные люди принимают образы, которые они видят в сгустившемся воздухе, за сами видимые там вещи. Так ведь и дети, видя отражения в зеркале или в воде, верят, что то, что они видят, действительно находится там. Вот и Аристотель сообщает о некоем человеке со слабым зрением, который, увидев ночью свою тень, принял ее за преследующего его человека. От этого и случается, что невежественные люди такое случайное состояние воздуха принимают за души умерших. Этому способствует также воображение и общее мнение. Поэтому, как сообщает Аристотель во 2-й главе книги "О сне и бодрствовании" (199), люди, даже наяву, под воздействием страха и других страстей верят, что видят предметы, на самом деле не существующие, как это случается и с больными. В-третьих, часто это случается из-за обманов и хитростей дурных священников, как об этом можно прочитать в последней Книге Даниила (200) об идоле Бэла. Действительно, многие священники и настоятели храмов превратили четыре кардинальные добродетели в тщеславие, жадность, чревоугодие и распутство, а за этими пороками следуют и все другие. Поэтому, чтобы достичь желаемого, они и пользуются такими обманами и ухищрениями, что, как мы знаем, иногда происходит и в наши дни. В-четвертых, многие истории греков и римлян повествуют об удивительных явлениях, о том, что в момент рождения и смерти достопамятных мужей являлись чудеса, что в высшей степени достоверно. Рассказывает же Светоний Транквилл в книге "О двенадцати цезарях" обо многих знамениях и посредством птиц, и через прорицания богов, и многое иное. Так же и Плутарх в книге "Жизнеописания замечательных мужей". Да и наш Вергилий в конце I книги "Георгик" пел так:
А между тем недаром земля, и равнина морская, 
И зловещатели псы, и не вовремя вставшие птицы 
Знаки давали. Не раз бросалась на нивы циклопов, 
Горны разбив и кипя,- и мы это видели! - Этна, 
Клубы катила огня и размякшие в пламени камни, 
Частый оружия звон Германия слышала в небе. 
К землетрясеньям дотоль непривычные, вдруг содрогнулись 
Альпы, в безмолвье лесов раздавался откуда-то голос 
Грозный, являться порой таинственно-бледные стали 
Призраки в темную ночь, и животные возговорили. 
Дивно промолвить! Земля поразверзлась, реки недвижны. 
В храмах слоновая кость прослезилась и бронза вспотела (201).
Столь же многообразные знамения упоминает и Лукан. И во II книге Маккавеев, в главе 5, пишется так: "Около этого времени Антиох предпринял другой поход в Египет. Случилось, что над всем городом почти в продолжение сорока дней являлись в воздухе носившиеся всадники в золотых одеждах и наподобие воинов, вооруженных копьями, и стройные отряды конницы, и нападения и отступления с обеих сторон, обращение щитов, множество копьев и взмахи мечей, бросание стрел и блеск золотых доспехов и всякого рода вооружения. Почему все молились, чтоб это явление было ко благу" (202).
Поэтому прежние объяснения не могут быть полностью опровергнуты. И отвергать подобные факты было бы, на мой взгляд, великим упрямством и бесстыдством. Поэтому здесь нужно рассуждать иначе. Итак, допустив, что это не выдумки, или обманы, или плоды нашего воображения, следует сказать, что христиане и вообще почти все Законы, и Платон, и Авиценна, и многие другие полагают, что это совершает либо Бог, либо его посланцы, которых мы называем, когда они благие, ангелами, а когда злые - демонами. Правда, между ними существует некоторое различие, но сейчас не об этом речь. И все эти [авторитеты] безусловно принимают бессмертие и множественность человеческих душ, как это хорошо известно. Но это очевидно противоречит словам Аристотеля, согласно которым не существует нематериальных субстанций, кроме тех, что движут небесные круги, ибо в XII книге "Метафизики" (203) он полагает число интеллигенции соответствующим числу небесных кругов. И нет в подлунном мире никакого явления, которое не возводилось бы, согласно ему, к первому движению, как ясно из VIII книги "Физики" и I книги "Метеорологики" (204). Далее, на мой взгляд, это не может быть доказано па основании очевидных природных доводов. Поэтому здесь мы выйдем за пределы естественных границ, которые мы, однако же, поставили себе в самом начале. Поэтому Александр Афродисийский, как сообщает св. Фома в дискуссионном вопросе "О чудесах" в параграфах 3 и 10, в тексте вопроса (205), сказал, что это происходит от отделенных субстанций, посредством небесных тел, согласно силам звезд, соответственно их конъюнкциям и оппозициям. И действительно, если допустить эти явления, то, согласно учению перипатетиков, иначе и нельзя сказать, потому что весь этот низший мир сопределен высшему, так что всякая здешняя сила управляется оттуда, как сказано в начале "Метеорологики" (206). И это мне представляется вполне разумным. Ведь Александр считает, что Бог и интеллигенции имеют попечение о вещах этого низшего мира, как на основании его суждения замечает св. Фома в изложении 56-го текста II книги "О небе" (207). И сам Александр определенно признает это в книге "О фатуме" (208).
Поэтому соответственно условиям времени и места Бог занимается делами этого низшего мира и имеет попечение о царях и пророках, а равно и иных событиях. И то обстоятельство, что иногда появляются такие знамения, о которых идет речь в книге Маккавеев, означает будущие войны, как их обозначила судьба; хотя, быть может, по Александру, их и можно было бы избежать, поскольку в книге "О фатуме" он полагает волю свободной (209). И не удивительно, что подобные явления могут образовываться небесными телами, поскольку они одушевлены благороднейшей душой и порождают и вершат все дела земного мира.
Подобным образом можно сказать и о том, что сообщают Тит Ливии, Светоний, Вергилий, Плутарх и Лукан. Ибо если определенные признаки предшествуют весне, лету и иным временам года, то насколько более должны быть интеллигенции озабочены судьбами людей! Это чрезвычайно легко обнаружить. Ибо я не припомню ни одного читанного мною жизнеописания какого-нибудь прославленного в любом роде деятельности мужа, чтобы его рождению, смерти и даже многим его деяниям не предшествовали многочисленные знамения. И то, что платоники именуют гением или домашним демоном, перипатетики называют генитурой [положением небесных тел, светил в момент рождения], ибо один рождается при одном расположении светил, другой при ином. И если мы можем это объяснить без подобного приумножения демонов или гениев, то излишним представляется и прибегать к ним, не говоря о том, что это не созвучно разуму.
Небесные же тела соответственно своим способностям производят эти удивительные явления ради пользы смертных, и особенно людей, поскольку человеческая природа причастна божественности. Ведь сообщает же Аристотель в книге III "Историй [животных]", в 20-й главе (210), что на острове Лемнос у козла из сосков, которых у него была пара близ гениталий, надоили столько молока, что из него изготовили сыр; и когда хозяин этого животного вопросил оракул, то получил ответ, что его ожидает большое приращение стада, и потом узнали, что так и произошло.
Если, стало быть, бывают знамения, касающиеся скотов, то тем более должны быть они и для людей! И однако св. Фома многими тонкими доводами опровергает это мнение. Он говорит, что, во-первых, это случается неупорядоченным образом; то же, что происходит согласно природе, то, согласно II и VIII книгам "Физики" (211), совершается в определенном порядке. Во-вторых, такого рода явления не могут быть возведены к воздействию небесных тел, как, например, прорицания, в особенности предсказания будущих событий, поскольку такие вещи могут исходить только от существ, обладающих разумом. Прорицатели же по большей части неодушевленны либо лишены разума, например когда заговаривают животные или в воздухе слышны человеческие голоса, и тому подобное. В-третьих, происходят некоторые явления, которые не могут быть произведены силой небесных тел, например когда жезлы превращаются в змей. Так что это никакой не ответ.
Мне же эти рассуждения представляются вовсе бездоказательными. На первое возражение можно сказать, что такие явления происходят упорядоченным образом - и во времени, и по месту, и по определенным причинам, и т. д. Свидетельством этому то, что многие астрологи умеют их предсказывать,- и относительно будущих знамений, и о переменах в государстве, и применительно к определенным местам, как это многократно наблюдалось. А что нам это кажется нерегулярным, то это происходит от нашего незнания. Относительно второго, столь возвеличенного св. Фомой возражения я не хочу сказать, что оно меня удивляет, но что я его не вполне понимаю. Такого рода явления и прорицания, согласно ему самому, происходят от интеллигенции, благих или дурных, по Божьему попущению, и от человеческих душ, отделенных от тела. Но тогда это не формы их тел, одушевленных либо неодушевленных, речи которых мы слышим. Стало быть, они только двигатели. Почему же тогда интеллигенции - двигатели небесных тел - не могут производить с помощью своих орудий то, что в таком множестве и столь значительно делают попугаи, сороки, вороны, дрозды и прочие?
Я не понимаю, почему он столь решительно это отвергает, в особенности если учесть, что, согласно его собственному суждению, изложенному в 51-м вопросе I части "Свода" (212), ангел говорит либо производит иной звук посредством воздушного тела, сгущенного и сформированного. Но небесные тела посредством своих сил и звездных конъюнкций совершают эти и гораздо более значительные вещи, так что и животные совершают поразительные вещи; это очевидно по отношению к камням и травам - стало быть, и по отношению к ним [животным]. И это подтверждается тем, что Примиритель (213) в изложении 26-й проблемы в разделе XI - "Почему некоторые обретают речь, едва родившись" - сообщает: "Гали Аббенрагель пишет так в трактате "О рождениях": Царь наш позвал нас потому, что одна из его жен родила сына, и восхождение было в 8 градусах Весов, в пределе Меркурия, и в нем находились Юпитер, Венера, Марс и Меркурий. И собралось тогда множество астрологов, и каждый из них высказал свое суждение. А я молчал. Тогда царь сказал мне: Что с тобой? Почему ты не говоришь? - И я ему ответил: Дайте мне три дня времени, потому что если сын ваш доживет до третьего дня, то с ним произойдет великое чудо. И когда новорожденному исполнилось 24 часа, он заговорил и стал делать знаки рукой. И царь сильно ужаснулся, и тогда я сказал: Возможно, что он произнесет некое пророчество и совершит некое чудо. И тогда мы с царем пошли к младенцу. И младенец сказал: Я родился несчастным и рожден, дабы предсказать утрату царства Агедеир и погибель племени Альман. И тотчас же упал и умер. И все произошло так, как он сказал".
Итак, этот младенец говорил либо посредством духа, либо сам по себе. Первое исключено, поскольку Гали не сумел предсказать посредством астрологии те события, о которых он заговорил. Следовательно, он говорил от себя, то есть изнутри, и не благодаря знанию, которое он получил от какого-либо человека, следовательно, благодаря силе интеллигенции и небесных тел. Поэтому такое может произойти и в других случаях.
Если же на это возразят, что всякая наука и знание происходят из предшествующего знания, то на это следует сказать, что это не наука и не собственно знание. Признаком чего является то, что эти прорицатели, когда они выходят из состояния исступления, ничего не припоминают, более того, даже отрицают, что они это говорили. Но они движимы небесным побуждением, почему Платон в "Меноне" и во многих других местах говорит: "Ведь пророки в исступлении провозглашают правду, но сами, однако же, не ведают, что говорят". И в 1 проблеме XXX книги "Проблем" сказано (214): "Сивиллы и вакханки и все, кто, как считают, вдохновляются божественным духом, побуждаемы бессознательно". И Примиритель там же, в изложении, говорит (215): "Я слышал от достойного доверия врача, что некая неграмотная женщина, будучи в состоянии меланхолии, говорила на хорошем латинском языке, а едва выздоровев, забыла об этом". Что происходит не иначе, по-видимому, как из соотношения тела с движением звезд.
На третий довод следует ответить, что перипатетики сказали бы, что это обман, который многие совершают изменением либо среды, либо глаза. Либо, если это истинно, то мы выходим за поставленные нами пределы рассуждения, поскольку мы исключили из них чудеса. Что же далее добавляли насчет сновидений, то мы согласны и относительно гораздо больших чудес. Ведь и Аверроэс, не считающий души множественными, в главе "О дивинации во сне" (216) полностью допускает все это; равным образом и Гален, считающий душу смертной. И даже во врачевании многое узнавалось через сновидения. Но все это вовсе не доказывает, что душа по природе своей бессмертна, а лишь то, что боги пекутся о вещах низшего мира. Поэтому они и через знамения наяву, и посредством сновидений во многом наставляют и [многое] предрекают в человеческих делах, о чем подробно говорит Аверроэс. А то, что рассказано об этих аркадиах, неудивительно, поскольку Платон в V книге "Государства" (217) говорит: "Бог - отмститель убийцам чужеземцев". Рассказ же о памфилийце - это притча для удержания граждан от порока. А почему одни остаются безнаказанными, а другие подвергаются карам,- это не предмет настоящего рассмотрения. И Комментатор касается там многих прекрасных и трудных вопросов, которые выходят за пределы нашего обсуждения.
На шестое возражение, относительно одержимых демонами, ответ очевиден из сказанного. Ибо все такие люди либо мучимы черной желчью, либо безумны, либо находятся в состоянии исступления, либо близки к смерти и далеки от человеческих размышлений. От этого и происходит то, что они как бы неодушевленны и неразумны; благодаря этому они способны воспринимать воздействие небесных движений и более побуждаемы и ведомы лимфатическим импульсом, нежели действуют самостоятельно. Очевидный признак этого заключается в том, что, как говорит Платон и с чем согласен Аристотель, они не понимают, что говорят, но, подобно животным, движимы чуждой им силой. Отчего и существует пословица, что пророчествуют дети и безумцы, а мудрецы и владеющие собой люди этому чужды. И этому не следует удивляться, ведь пишет Аристотель в IX книге "Историй [животных]", в главе 31: "Во времена, когда пришельцы из Мидии высадились близ Фарсалии, вороны исчезли из Афин и Пелопоннеса, как если бы обладали неким чувством, посредством которого, побуждаемые им, сообщали друг другу о будущих событиях" (218). Если вороны предчувствовали такого рода будущие события с неба, почему бы не могли обладать этой способностью и люди, которые, обладая ничтожным разумом, недалеко ушли от воронов? Пусть возражающий нам обратит внимание на животных, от которых и авгуры воспринимают свои предсказания. А что гадательное искусство не вполне бессмысленно, о том свидетельствует история греков и римлян. И Платон в "Законах" постановил, чтобы в благоустроенном государстве не пренебрегали искусством прорицания (219). И Аристотель в 16-й главе I книги "Историй [животных]" и во 2-й главе и в 1-й главе IX книги (220) приводит некоторые примеры гадательного искусства.
И если птицы и многие другие животные, лишенные разума, могут давать предсказания от впечатлений, получаемых ими от небесных сил, то почему бы не могли это делать и люди, им подобные? Это подтверждается тем, что и астрологи не могли бы предсказывать с такой точностью, если бы небесные силы не запечатлевали свои воздействия на явления низшего мира. А если иногда они, как кажется, лгут, то это происходит потому, что либо они неопытны в своем искусстве, либо они неточно рассчитывают генитуру, либо это происходит благодаря свободе воли, господствующей над силами небесных тел.
На седьмое возражение следует сказать, что Аристотель никак не считал душу бессмертной, но придерживался противоположного мнения. И это достаточно ясно следует из I книги "Этики" (221), когда он говорит, что для умерших нет ни пользы, ни вреда, так как они ничто, а [польза и вред важны] только для их репутации у потомков. Ибо мертвым присуще лишь такое бытие, какое было в уме у Гомера. На 2-ю главу II книги "Экономики" следует сказать, что либо эти женщины имели заслуги перед богами при жизни-ибо там не сказано, что после смерти,- либо если после смерти, то это надо понимать как репутацию, которая осталась у них, для того чт