тное или животное, зараженное ядом, как теленок, приносит смерть или болезни, а будучи откормлено на убой весьма полезно. И, как сказано выше, случается, что одни люди более расположены к одной болезни, другие - к другой, поэтому и их останки могут помочь при одной болезни и не принести исцеления при другой, как пишут о большом пальце царя Пирра, который считался божественным, так как не горел в огне.
Приведенный же довод св. Фомы, не в обиду ему будь сказано, не имеет никакого веса: а именно что, дескать, если бы некоторые мощи исцеляли благодаря присущим им свойствам, то исцеляли бы все реликвии. Это совершенно неверно, ибо эти свойства не относятся ко всему виду и не касаются формы, а только материи, что известно из сочинений врачей и философов. Ведь вот Якопо да Форли испытывал отвращение к чесноку, во не все же люди.
Поэтому я многократно удивлялся св. Фоме и даже подозревал, что это сочинение вышло не из его мастерской. Ибо в этом же сочиненьице он говорит: "Морская вода движима луной соответственно приливу и отливу, а не в результате качеств, заключенных в ней но как пила движется в руке пильщика" (223), что для меня совершенно непонятно, поскольку во всяком движении движущее соприкасается с движимым. И требуется поэтому, чтобы посредствующие вещи также двигались местным движением, чего здесь не видно Поэтому я считаю, что это не его сочинение.
Далее, на том же почти основании, он говорит, что искусственные фигуры ничего не дают для действий природы, в том числе и для восприятия впечатлений oт небесных тел, хотя бы они и были изваяны под определенным созвездием. Поэтому изображение Юпитер; или кого-либо иного не помогает перстню воспринят! от небесных тел силу для некоего действия. Ибо искусственные предметы созданы по нашей воле, которая н( может ничем содействовать этим явлениям. 
В этом он, конечно, противоречит славному учителю и общему обычаю. Ибо Птолемей и мудрецы, которые предшествовали ему и жили после него, говорят? противоположное, и я не думаю, что они говорили бы об этом в общем смысле, если бы не знали этого по опыту. И весьма ничтожно основание, по которому он противоречит столь прославленному мужу. Мы ведь видим, что подрезание деревьев зависит от нашей воли однако много значит, произведено ли оно под одним или под другим созвездием; то же можно сказать и относительно посева, молотьбы и иных неисчислимых вещей. И это тоже не без оснований, поскольку мы знаем, что травы, камни, металлы в некоторых отношениях не сходны с [культурными] растениями и что один металл, например, уподобляется Сатурну, другой - Юпитеру, благодаря чему они совпадают в своих свойствах. Гораздо большее сходство существует при совпадении количества и качества, нежели когда речь идет только об одном количестве или качестве.
Поэтому, если некий предмет более сходствует по фигуре, он может произвести лучшее впечатление и гораздо более сильное действие. И если это идет от искусства, то это и значит, что там, где недостаточна природа, там весьма помогает искусство. Мы видим также, что ловцы, используя изображения птиц, стремятся уподобить их птицам не только качеством, но и количественно - в размерах, чтобы лучше их обмануть. Если верить нашему Фичино, такого же мнения придерживаются и знаменитые платоники.
Речь шла еще и о заклинаниях: на том же основании можно сказать, что они ничего не совершают; но поскольку о них мы уже говорили выше, теперь я от этого воздержусь. Но ниже, однако, о них снова пойдет речь, а именно оказывают ли в этих делах содействие слова и начертания.
На четвертое же возражение, по моему мнению, самое серьезное из всех, я попытаюсь ответить, насколько это в моих силах.
Итак, было сказано, что молитвы аквилейцев к св. Целестину либо содействовали, либо не содействовали прекращению дождей. Если дано второе, то это произошло случайно, все равно как если бы удар молнии совпал во времени с прогулкой Сократа. Но это не представляется истинным, ибо тогда молитвы к Богу оказались бы тщетными, что не только противно мнению всех людей и является верхом нечестия, но противно и разуму, поскольку молитвы не могли быть совершенно тщетными, но, более того, должны иметь наилучшую цель.
Если же принять, что они как-то воздействовали, то непонятно, как и каким образом, что достаточно подробно изложено в аргументации. Здесь, как я считаю, следует сказать, что тот и другой вывод может быть обоснован достаточно убедительно.
Итак, считая, что молитвы людей подействовали, надо сказать, что, если придерживаться точки зрения Авиценны, ответ очевиден. Ибо когда у человека в душе воля и особенно воображение оказываются в высшей степени страстны, то стихии, ветры и прочие материальные явления должны им повиноваться. Отчего и получилось, что, когда души аквилейцев были сильно напряжены, не удивительно, что дожди были разогнаны.
Но следует рассуждать и иначе, перипатетически, Согласно сказанному выше, бывают травы, камни и прочие предметы, из которых некоторые вызывают дождь, а другие разгоняют тучи, иные же вызывают град, гром и молнию, что очевидно.
Ведь одна трава отгоняет эпилепсию, а другая вызывает ее. Лавр враждебен молнии, а ореховое дерево, говорят, привлекает ее. Поэтому ничто не мешает тому, чтобы столь обильные и приведенные в столь страстное состояние испарения (ибо они настолько напряжены, насколько слаб жизненный дух) в таком множестве оказались столь мощны, чтобы прогнать дожди, обладая способностью отвращать дождь. Ибо если они могут вызывать здоровье и болезнь, то ничто не мешает тому, чтобы они могли и отгонять дожди. Ведь дожди в некотором смысле подобны болезням, а во время засухи - здоровью.
Действительно, ничто не мешает тому, чтобы один и тот же человек был причиной и здоровья, и болезни соответственно различию применяемых при этом орудий. Ибо жизненные духи иначе возбуждены, когда они устремлены к выздоровлению, и иначе, когда наводят болезнь, а равным образом иначе, когда движимы желанием засухи, и иначе, когда устремлены к влажности.
Относительно же приведенного выше, что вид засухи вызывает засуху, а вид влажности - влажность, то такого рода результаты не всегда наступают, потому что действующее начало оказывается недостаточно мощным либо природа оказывает большее сопротивление и действие в одном направлении оказывается более сильным, нежели в другом. Поэтому, если бы молитвы аквилейцев не были столь могучими, какими они оказались в тот момент, и если бы они не исходили из глубины души, быть может, дожди и не были бы отогнаны столь скоро. Почему и принято говорить: чтобы молитвы подействовали, они должны быть горячими и исходить из глубины души, поскольку тогда жизненные духи лучше подвержены влиянию и оказываются сильнее в своем воздействии на материю не в том смысле, что они склоняют интеллигенции (так как те совершенно неизменяемы), но что они более воздействуют, подобно тому как плевок разгневанного человека и шипение разгневанной змеи сильнее, чем у них же в бесстрастном состоянии.
Из этого, далее, ясно, каким образом мог явиться образ св. Целестина в аббатстве или близ аббатства, ему посвященного, ибо там испарения образовали призрак св. Целестина: будучи таким образом сгущены, они могли сформировать воздух реально и духовно по его подобию, как это происходит у женщин в момент совокупления, когда то, что она воображает в любовном акте, реально воздействует на плод. И, думая в состоянии беременности об оспе, она запечатлевает на плоде ее или что-либо в этом роде. И это сходство могло длиться долгое время, поскольку воздух был достаточно плотен и способен к удержанию изображения из-за дождей, и это изображение могло перемещаться, поскольку его мог перенести ветер.
Ясно, далее, почему в Аквиле не явился св. Петроний, а в Болонье - св. Целестин, так как испарения и жизненные духи аквилейцев были охвачены образом Целестина, а у болонцев - Петрония. Понятно также, почему невежественные люди, не ведающие причин этого, когда исполняются их молитвы, говорят, что Бог или святые к ним милостивы и молитвы их любезны, а когда не исполняются, что Бог и святые гневаются на них, тогда как в действительности эти явления имеют указанную нами причину.
Далее, очевидно, вполне вероятно и разумно, что перезвон нескольких колоколов отгоняет бури и град, ибо помимо того, что они движут воздух, разгоняют и отгоняют его, от чего может бежать буря, как мы это ощутимо наблюдаем на воде: если какое бревно движется в одну сторону, а вода гонима в противоположном направлении, то и бревно поворачивает в этом направлении. То же происходит и от раздельного звучания колоколов. Но вероятно также, что это происходит и благодаря внутренним изменениям. Так, обнаруживается, что некоторые колокола по своим свойствам способны обращать в бегство бурю и град. Все это, как мы знаем, происходит от силы небесных светил; и при отливке таких колоколов оказывалось, что они были сделаны под определенными созвездиями, которые передали им свои свойства, так что они весьма много способны воспринять от их воздействия подобно тому влиянию, какое имеется в травах или камнях, обращающих в бегство бури. И тогда колокол под ударом изменяет воздух, придавая ему такие свойства, которые враждебны буре. При этом если качество, приданное колоколам, окажется сильнее бури, буря удаляется, а если слабее, то буря одолевает, а приданное воздуху качество уступает ей. И это может случиться с колоколом не только от запечатления, произведенного на нем светилами при его отливке, но и от природы его состава, когда некое свойство окажется заключено в нем при его изготовлении.
Что же до воображения, то вполне вероятно, что некий человек родился под такими созвездиями, что повелевает морем, ветром и бурями. Ибо если ничтожная трава или камень могут производить такие действия благодаря силам, запечатленным в них от небес, как полагают философы, и если малая рыбка может удерживать двухсотфутовый корабль, приводимый в движение веслами и ветром, то почему бы не мог совершить нечто подобное и человек? Однако не так, как это происходит согласно точке зрения, приписываемой Авиценне, но осуществляя изменения. Если рассмотреть тайные силы вещей, то окажется, что это вполне возможно. 
Случается и так, что появляется человек, способный по дару небес исцелять одержимых: ведь и многие растения и камни, как говорят, обладают такими способностями по милости небес. Случается и так, что два человека обладают такими способностями, и то, что один отвращает, другой призывает. Ведь магнит притягивает железо, а адамант противодействует этому; более того, подобным же действием обладает, по-видимому, и чесночная мазь. Отчего и случается, что два человека повелевают ветрами в противоположном направлении и мешают друг другу. Или случается, что один одолевает другого, и победителя считают добрым; ангелом, а побежденного - злым. Ибо если то, что сообщает в приведенном ранее тексте Альберт о двух мальчиках, истинно и имеются растения и камни, обладающие столь замечательными свойствами, то тут нечему удивляться.
Этому придает веры и то, что астрологи предсказывают из познания светил рождение людей, которые смогут совершать подобные дела. Поэтому представляется, что все это происходит от воздействия небес. |
Но это не следует сообщать простонародью, поскольку оно не способно к восприятию этих тайн и верит только тому, что видит или к чему привыкло. Следует так же остерегаться говорить об этом с невежественными священниками: это было очевидной причиной того, что философов многократно изгоняли из государств, заключали в тюрьмы, побивали камнями и казнили смертной казнью - и так за благодеяния переносили они одни мучения.
Таков первый ответ на возражения.
Во-вторых, можно сказать, что молитвы аквилейцев не отгоняли дожди и не склонили к себе небеса, и все же не были тщетны и случайны, как случайны молнии во время прогулки Сократа, но, напротив того, сами по себе были направлены к благоустроенной и наилучшей цели. Как же это происходит? Это нуждается в объяснении, потому что ведь и религии как будто утверждают то же самое. Но тут следует иметь в виду, что хотя религии считают, что молитвы побуждают ангелов и демонов к таким действиям, которых они ранее не собирались совершать, но ни религия, ни философия не позволяют утверждать нечто подобное о Боге, ибо он невозмутим и не подвержен никаким новым изменениям.
Допустим, что аквилейцы возносили молитвы к Богу, благодаря чему достигли ясной погоды, и Бог действовал сам, а не через демонов и ангелов, что вполне может быть сказано согласно второй точке зрения, поскольку Бог все может совершать сам без вторичных причин. При этих обстоятельствах молитвы не произведут в Боге ничего нового, что очевидно: не молитвы приведут к хорошей погоде, поскольку, по предположению, действовал один Бог, чьею силою совершается все. И однако же мы не скажем, что молитвы были тщетны или бесцельны. Итак, по здравом рассуждении, следует сказать, что молитвы подействовали, а именно поскольку все срединные области были устроены Богом, дабы последовала ясная погода, хотя на Бога и не было оказано никакого воздействия и без воздействия на воздух путем перемещения или изменения, реального либо духовного. Итак, аквилейцы лишь исполнили волю Бога, согласно установленному им порядку, ибо он желает, чтобы данный результат имел место, притом что аквилейцы обращались с молитвами. И тогда можно сказать, что аквилейцы были услышаны, поскольку они получили то, о чем просили, хотя молитвы их ничего не произвели в Боге и не содействовали достижению этого результата.
Итак, молитвы не производят ничего в Боге, не производят и результата; они не полезны и не действенны для Бога, но лишь для самих аквилейцев, поскольку результат оказывается следствием их благочестия. Бог и без их молитв мог бы произвести этот результат, поскольку он все благоустраивает и располагает наилучшим образом и устанавливает средства ко благу людей. А так как даже и согласно учению философов интеллигенции имеют попечение о делах этого низшего мира и управляют им должным и наиболее подобающим образом, сами пребывая в неизменном состоянии, то молитвы аквилейцев плодотворны и направлены к благой цели, и никоим образом не акцидентально. Поэтому приводившийся довод, а именно что если эти молитвы не воздействуют на Бога и не действенны для достижения результата, то они случайны по отношению к результату, а тогда и средства не приспособлены к этой цели,- довод этот неверен. Все это очевидно ложно, и приведенный довод несостоятелен.
Но, возможно, кто-нибудь вполне разумно заметит, что был приведен не вполне относящийся к делу пример и что между этими объяснениями существует величайшее различие. Ибо, согласно философам, поскольку ясная погода возникла от действия неба, небо же действует по необходимости, то прояснение это было необходимо, молитвы же не были необходимы, ибо в противном случае они не заслуживали бы вознаграждения, и не во власти аквилейцев было молиться, что очевидно ложно.
Согласно же Законам, если молитвы были случайны, то случайно было и возникновение ясной погоды, и различие обнаруживается в том и другом явлении, и в них пет соответствия. Более того, то, что принято согласно Законам, то и отвечает [истине], ибо если причина, даже и посредствующая, случайна, то случайны ее результат и цель. Но если принять ответ согласно учению философов, посредствующая причина является случайной, а конечная причина или результат - необходимы, что противно всякому постериорному доводу.
Ибо необходимое заключение может быть выведено из случайных предпосылок посредством силлогизма, как сказано во II книге "Первых аналитик" (224), но не относительно причины, как сказано в I книге "Вторых аналитик" (225).
На это могут возразить, что принятое нами ложно, а именно что согласно философам аквилейцы добились наступления ясной погоды по необходимости; и более того, что ясная погода наступила случайно, хотя она и возникла от небесных тел, которые действуют по необходимости. Однако некоторые результаты воздействия небесных тел могут встретить многие препятствия, и в особенности им может помешать вмешательство нашей воли.
К примеру, дом обогревается солнцем, но мы можем многими способами этому воспрепятствовать. Поэтому пусть принято, что дожди отгоняемы небесными телами; но поскольку это происходит при вмешательстве наших молитв, неудивительно, что этому результату можно и помешать.
Но это высказывание весьма легковесно, поскольку сказанное истинно в том случае, когда воля действенно способствует упразднению результата, как, например, защищая дом от жары, устанавливает какую-либо преграду от солнца, содействуя местному движению; но молитвы, по-видимому, никак не действуют, а в данном случае содействие оказывают одни молитвы, которые, согласно принятому мнению, ничего не делают для удаления дождей. Так что здесь сохраняет силу прежний довод. Поэтому надо сказать, что принятое положение ложно. Ибо это положение, что необходимый результат должен иметь необходимую, а также и непосредственную причину, следует понимать так, что эти причины, а также и средства существуют сами по себе и эссенциально, и тогда данное положение неверно ни согласно религии, ни согласно философии.
Ибо при том и другом положении дожди могут быть прекращены и без молитв, и наши молитвы могут и не иметь следствием прекращение дождя, что очевидно. И из этого не следует, что молитвы направлены к этим результатам и что они являются их причиной, ибо во многих случаях явно не наступает такое следствие.
Ведь любовные письма предназначены для того, чтобы их результатом была ответная любовь, и однако же далеко не всегда за любовными письмами следует осуществление их цели, и не всегда они оказываются в такой чести.
Более того, ты должен знать, что и согласно учению философов молитвы во всяком случае не считаются тщетными, поскольку молитвы, как и почти все [добрые дела], имеют две цели, а именно: одну существующую сама по себе и неотделимую, и другую - почти акцидентальную и отделимую.
К примеру, молитвы, обращенные к богам, имеют две цели: одну для получения просимого, как здоровье, и эта цель вторична и постоянно оказывается недостижимой; другая же есть благочестие и почитание Бога, и эта цель неотделима, так что молитва никогда не окажется тщетной, если творима с горячим сердцем. Поэтому, исполняются ли наши просьбы или нет, мы никогда не должны отказываться от молитв. Более того, быть может, даже лучше, чтобы мольбы не исполнялись, чем когда они исполняются. Во-первых, поскольку тогда добродетель окажется более совершенной: ведь любящий без надежды на награду более предан, чем любящий в надежде на вознаграждение, и тот, кто упорствует в любви безо всякой награды, любит более истинно, нежели тот, кто любит ради вознаграждения.
Поэтому, так как, согласно учению философов природы, счастье состоит в акте добродетели, то чем больше добродетель, тем больше и счастье. И так как любовь и почитание безо всякой награды выше, чем при награде, то упорствующий в добродетели оказывается счастливее.
Во-вторых, поскольку то, чего мы страстно желаем, часто оказывается вредным для нас, ибо то, на что уповаем в будущем, часто для нас вредоносно,- и наоборот, как мы это испытали на себе самих,- мы убеждаемся, что, когда дело нам не удается, это оказывается нам более благоприятным, чем если бы мы добились успеха, а если бы добились,- это оказалось бы для нас гибельно.
Поэтому, согласно суждению философов, молитвы никогда не тщетны, но всегда сотворены правильно. Поэтому Платон в "Аквилиаде Втором" учит нас, как мы должны молиться. Ведь мы не должны говорить: "Боже, дай нам то-то", поскольку это, быть может, вовсе нам и не подобает. Но, согласно цитированному им поэту, молитва должна быть такова:
Зевс-повелитель, блага даруй нам - молящимся иль
немолящим, 
Жалкую ж долю отринь и для тех, кто о ней тебя просит (226).
И это согласуется со словами Спасителя, а именно:
"Не знаете, чего просите" (227).
Из этого следует, что ложно обвиняют философов в нечестии, будто бы, согласно учению философов, не следует возносить молитвы богам, поскольку они невозмутимы и не внемлют н