бя буду называть Тедди, тогда я запомню.
     - Тедди подойдет, - сказал он спокойно.
     - Тебя очень трудно дразнить, Э... Тед.
     - Имена ничего не значат, Анита. Их очень легко менять.
     - А Эдуард - это твое настоящее имя?
     - Сейчас да.
     Я покачала головой:
     - А я действительно хотела бы знать.
     - А зачем?
     Он глядел на меня, и даже из-под темных очков ощущался напряженный интерес. Вопрос был не праздный. Вообще Эдуард не задает вопросов, на которые не хочет получить ответа.
     - Затем, что за пять лет знакомства с тобой я не знаю даже твоего настоящего имени.
     - Оно достаточно настоящее.
     - Ну, меня как-то подмывает выпытать у тебя.
     - Почему?
     Я пожала плечами и убрала руку от пистолета, потому что он не был нужен, по крайней мере в эту минуту, сегодня. Но, убирая руку, я знала, что будут и другие дни, и впервые поняла, что не знаю, доживем ли мы оба до моего отъезда. И мне стало грустно и угрюмо.
     - Может, чтобы узнать, какую выбивать надпись на надгробной плите, - ответила я.
     Он засмеялся:
     - Уверенность в себе - черта хорошая, самоуверенность - черта плохая.
     Смех его затих, лицо с очками стало непроницаемым. Мне не надо было видеть его глаза - я и так знала, что они холодны и далеки, как зимнее небо.
     Я отодвинулась от машины, опустив руки по швам.
     - Послушай, Эдуард, Тед, как ты еще там называешься. Я приехала не для того, чтобы служить приманкой для монстров или же узнать, что ты крутишь роман с "мамулей года" из "нью эйдж". Это меня выбило из колеи, а такое состояние мне тоже не нравится. У нас перемирие до раскрытия дела, а потом?
     - Потом посмотрим.
     - Ты не можешь просто согласиться прекратить помолвку с Донной?
     - Нет, - тихо и осторожно ответил он.
     - А почему?
     - У меня должна быть для нее достаточно веская причина, чтобы разбивать сердце ей и детям. Не забывай, что я провел с ними немало времени. Каково им будет, если я просто исчезну?
     - По-моему, ее сын возражать не станет. Питер, кажется? Думаю, если Тед вдруг слиняет, он будет только рад.
     Эдуард посмотрел в сторону.
     - Питер - да, а Бекки? Уже два года я присутствую в ее жизни, а ей всего шесть. Донна доверяет мне забирать ее из школы. Раз в неделю я ее вожу на уроки танцев, чтобы Донне не пришлось закрывать магазин слишком рано.
     Голос и лицо его не изменились, будто эти факты ничего не значили.
     У меня плечи стянуло от гнева, бицепсы задергались. Я сжала руки в кулаки - просто чтобы куда-то их девать.
     - Гад ты.
     - Возможно, - ответил он, - но ты думай, о чем просишь, Анита. Просто так уйти - это может причинить еще больше вреда.
     Я глядела на него, пытаясь проникнуть взглядом за эту невозмутимую маску.
     - Ты не думал о том, чтобы рассказать Донне правду?
     - Нет.
     - Черт бы тебя побрал!
     - И ты думаешь, что она могла бы выдержать правду обо мне, полную правду?
     Я думала почти минуту, стоя на раскаленной стоянке. Наконец я сказала:
     - Нет.
     Не хотелось мне этого произносить, но правда есть правда.
     - А откуда ты знаешь, что она не сможет быть женой наемного убийцы? Ты же только час с ней знакома, почему ты так уверена?
     - А теперь ты ко мне прикалываешься, - сказала я.
     Губы его дернулись почти в улыбке.
     - Я думаю, ты попала в точку. Донна правды не вынесет.
     Я потрясла головой, да так, что волосы хлестнули по лицу, и в буквальном смысле взметнула руки в воздух:
     - Ну его на фиг пока что. Я не для того летела на самолете, чтобы торчать на жаре и обсуждать твою личную жизнь. Мы тут должны преступление раскрывать или что?
     - Можем обсудить твою личную жизнь, - предложил он. - Ты с кем сейчас трахаешься - с вервольфом или вампиром?
     В его голосе звучало что-то близкое к желчности. Не ревность, но крайнее неодобрение. Если ты убиваешь монстров, не заводи с ними шашней. Такое правило было у Эдуарда и когда-то у меня тоже. Еще один признак моего морального падения.
     - Честно говоря, ни с одним, и это все, что я готова сообщить по данной теме.
     Он даже приспустил очки, и стали видны светло-голубые глаза.
     - Ты их обоих бросила? - В голосе звучал неподдельный интерес.
     Я покачала головой.
     - Если я захочу с тобой поделиться, я тебе сообщу отдельно. Теперь скажи мне, за каким чертом ты меня сюда вытащил, кроме как обсуждать твои сомнительные романы. Расскажи про эти убийства, Эдуард. Расскажи, зачем я прилетела.
     Он надвинул очки обратно и слегка кивнул:
     - О'кей.
     Открыв водительскую дверь, он предоставил мне открывать пассажирскую самой. Для Донны он дверь придержал, но у меня с Эдуардом были не такие отношения. Если мы того и гляди начнем перестрелку, то я и дверцу могу сама подержать.

Глава 4

     Машина принадлежала Теду, хотя вел ее Эдуард. Это было что-то квадратное и большое, помесь джипа, грузовика и уродливой легковушки. Покрыта она была слоем красноватой глинистой грязи, будто на ней ездили по канавам. Ветровое стекло измазалось так, что лишь два сектора под "дворниками" были прозрачны, а остальное покрывала патина рыжей грязи.
     - Ну и ну, Эдуард! - сказала я, открывая заднюю дверцу кузова. - Что ты делал с этим механическим уродцем? Никогда не видала такой грязной машины.
     - Это "хаммер", и он стоит побольше иного дома.
     Эдуард поднял дверцу и стал закладывать внутрь мои чемоданы. Я протянула ему сумку и, когда подошла поближе, ощутила запах новой машины, что объяснило мне, почему обивка сзади почти девственна.
     - Если он столько стоит, почему он не заслужил лучшего обращения?
     Эдуард взял сумку и поставил ее на новую обивку.
     - Я его купил, потому что он может ехать почти по любой местности и почти в любую погоду. Если бы я не хотел пачкать машину, купил бы что-нибудь другое.
     Он захлопнул дверцу.
     - А как Тед может себе позволить такую роскошь?
     - Ты знаешь, Тед неплохо зарабатывает, истребляя вредных зверей.
     - Но не до такой же степени неплохо, - сказала я. - И к тому же за скальпами не охотится.
     - А откуда ты знаешь, сколько зарабатывает охотник за скальпами? - спросил он, выглядывая из-за грязной машины.
     Он был прав.
     - В общем, не знаю.
     - И мало кто знает, так что мне сходят с рук покупки, которые вроде бы Теду не по карману.
     Он обошел машину, направляясь к дверце водителя, и только верх белой шляпы был виден над заляпанной крышей.
     Я потянула на себя пассажирскую дверцу, и она открылась. Стоило забраться на сиденье, и я была рада, что на мне не юбка. Что приятно в работе с Эдуардом - он не требует от меня носить деловой костюм. На эту поездку мне хватит джинсов и кроссовок.
     Единственное, что у меня было от народного костюма, - черная куртка поверх хлопковой рубашки и джинсов. Это чтобы прикрыть пистолет, а больше ни за чем.
     - Какие законы насчет стволов в Нью-Мексико?
     Эдуард тронулся с места и глянул на меня:
     - А что?
     Я застегнула привязной ремень - мы явно торопились.
     - Я хочу знать, могу ли я засунуть куртку куда подальше и носить пистолет открыто или надо все время прятать оружие.
     Он чуть скривил губы.
     - В Нью-Мексико можно носить оружие, если оно не скрыто. Носить скрытое оружие, не имея разрешения, запрещает закон.
     - Давай проверим, правильно ли я поняла. Я могу носить пистолет у всех на виду, с разрешением на ношение или без, но если я надену поверх куртку, скрою оружие, а разрешения на ношение у меня нет, то я нарушу закон?
     Он улыбнулся:
     - Именно так.
     - Очень интересные бывают законы об оружии в западных штатах, - заметила я, но куртку все же сняла. Можно вылезти из любой шмотки, не расстегивая ремня машины. Я его всегда застегиваю, поэтому практика у меня большая.
     - И все же полиция имеет право тебя остановить, если увидит с оружием. Просто проверить, что ты не собираешься никого убивать.
     Последние слова он сопроводил полуулыбкой.
     - Так что я могу его носить, если не прятать, но на самом деле меня все время будет останавливать полиция.
     - И еще: никакое огнестрельное оружие, даже незаряженное, нельзя вносить в бары.
     - Я не пью, так что как-нибудь, думаю, смогу бары обходить.
     Вдоль дороги, на которую мы выехали, тянулась проволочная изгородь, но она никак не скрывала ровные, плоские дали и странные черные горы.
     - А как эти горы называются?
     - Сангре-дель-Кристо - Кровь Христова, - ответил Эдуард.
     Я глянула на него - не шутит ли он. Нет, он не шутил.
     - Почему?
     - Что почему?
     - Почему их назвали Кровью Христовой?
     - Не знаю.
     - А давно Тед здесь живет?
     - Почти четыре года.
     - И ты не знаешь, почему горы назвали Сангре-дель-Кристо? Ты совсем не любопытен?
     - К тому, что не касается этой работы, - нет.
     Именно этой работы. Как-то странно.
     - А что, если монстр, которого мы ищем, что-то вроде местного пугала? Знание о названии гор может нам ничего и не дать, но может вывести на легенду, предание, намек о какой-то кровавой бане в прошлом. Бывают очень локализованные монстры, Эдуард, твари, которые вылезают из-под земли раз в столетие, как долгоживущие цикады.
     - Цикады? - переспросил он.
     - Ага, цикады. Ювенильные формы остаются в земле, и только раз в тринадцать, или семь, или сколько там лет занимает цикл превращения, вылезают, линяют и становятся взрослыми. Это те насекомые, которые так трещат каждое лето.
     - Не знаю, кто погубил тех людей, Анита, но только не гигантская цикада.
     - Я не об этом, Эдуард. Я о том, что есть виды живых существ, которые прячутся, почти тотально прячутся много лет, а потом вылезают. Монстры все же принадлежат к миру природы. Противоестественная биология - все равно биология. Так что, быть может, старые мифы и легенды наведут нас на след.
     - Я тебя привез не для того, чтобы ты тут Нэнси Дрю изображала, - сказал Эдуард.
     - И для этого тоже, - ответила я.
     Он посмотрел на меня таким долгим взглядом, что мне захотелось попросить его следить за дорогой.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Если бы тебе нужен был человек, только чтобы вскидывать ствол и стрелять, ты бы позвал кого-нибудь другого. Тебе нужны мои знания, а не только ствол. Так ведь?
     Он отвернулся и стал смотреть на дорогу, отчего мне стало намного легче. По обе стороны стояли домики, в основном глинобитные или под глинобитные. Я недостаточно в этом разбираюсь, чтобы судить. Дворики маленькие, но ухоженные, кактусы и большие кусты сирени с удивительно маленькими гроздьями голубых цветов. Сирень была не такая, как на среднем западе. Наверное, она требует меньше воды.
     Молчание заполнило машину, и я не пыталась его нарушить, созерцая пейзаж. Я в Альбукерке не бывала и буду изображать туриста, если получится. Эдуард наконец ответил мне, сворачивая на Ломос-стрит:
     - Ты права. Я тебя позвал не просто стрелять. Для этого у меня уже есть люди.
     - Кто? - спросила я.
     - Ты их не знаешь, но в Санта-Фе я вас познакомлю.
     - Мы сейчас едем прямо в Санта-Фе? Я сегодня еще ничего не ела и вроде надеялась перекусить.
     - Последнее место преступления - в Альбукерке. Мы туда заедем, потом поедим.
     - А мне потом захочется есть?
     - Может быть.
     - Кажется, мне тебя не уговорить сперва на ленч.
     - Нам придется еще заехать в одно место, - сказал он.
     - Это куда?
     Он только слабо улыбнулся - дескать, пусть будет сюрпризом. Эдуард любил испытывать мое терпение.
     Может, на другой вопрос ответит.
     - А кто еще с тобой сейчас работает?
     - Я же тебе сказал, ты их не знаешь.
     - Ты все время говоришь "они". Значит, у тебя есть двое для поддержки, и тебе понадобилась еще и я?
     Он опять ничего не ответил.
     - Трое человек в поддержку. Да, Эдуард, ты, наверное, просто в отчаянии.
     Я это сказала вроде как в шутку. Но он воспринял всерьез.
     - Анита, это дело я хочу раскрыть любой ценой.
     И вид у него был угрюмый. Подвело меня чувство юмора.
     - И эти двое тоже задолжали тебе услугу?
     - Один из них.
     - Они наемные убийцы?
     - Иногда.
     - Охотники за скальпами, как Тед?
     - Бернардо - охотник.
     Наконец-то хоть одно имя.
     - Бернардо - иногда наемный убийца, а вообще охотник за скальпами, как Тед. То есть он тоже использует маску охотника за скальпами как легальное прикрытие?
     - Иногда он бывает телохранителем.
     - Весьма разносторонний человек, - сказала я.
     - Вообще-то нет, - ответил Эдуард, и это был странный ответ.
     - А второй кто?
     - Олаф.
     - Ладно, Олаф. Он иногда убийца, не охотник за скальпами, не телохранитель. А кто он еще?
     Эдуард покачал головой.
     Эти ненавязчивые ответы начинали действовать мне на нервы.
     - У кого-нибудь из них есть особые способности, помимо желания убить врага?
     - Да.
     Все, он исчерпал мой лимит ответов "да-нет".
     - Эдуард, я приехала не играть в двадцать вопросов. Расскажи мне про своих помощников.
     - Ты их скоро увидишь.
     - Ладно, тогда расскажи, куда мы еще заезжаем.
     Он чуть качнул головой.
     - Слушай, Эдуард, ты мне действуешь на нервы и уже меня достал, так что кончай эту таинственность и говори по-человечески.
     Он покосился на меня, и глаза чуть показались из-за темных стекол очков.
     - Ну и ну, кажется, мы сегодня раздражительны.
     - До раздражения, Эдуард, слишком далеко, и ты это знаешь. Но будешь еще темнить - действительно выведешь меня из себя.
     - Я думал, тебя уже вывело из себя присутствие Донны.
     - Так и есть. Но я хочу заинтересоваться делом и перестать выходить из себя. А для этого тебе надо ответить на мои вопросы о сути дела, а значит, и о твоих помощниках. Так что либо говори, либо отвези меня обратно в аэропорт к чертовой матери!
     - Я Олафу и Бернардо не говорил, что ты путаешься с вампиром и вервольфом.
     - На самом деле я сейчас ни с кем из них не встречаюсь, но дело не в этом. Меня не интересует их половая жизнь, Эдуард. Я только хочу знать, почему ты их позвал. Какая у них специальность?
     - Ты порвала и с Жан-Клодом, и с Ричардом?
     Редко когда мне удавалось слышать в голосе Эдуарда искреннее любопытство. И даже непонятно, хорошо это или плохо, что Эдуарда интересует моя личная жизнь.
     - Не знаю, порвали мы отношения или нет. Скорее просто не видимся. Мне нужно побыть от них подальше, пока я решу, что делать.
     - И что ты думаешь с ними делать?
     В голосе слышался оттенок энтузиазма, а такое чувство у Эдуарда вызывало только дело.
     - Я не собираюсь никого из них убивать, если ты на это намекаешь.
     - Не могу сказать, что я не разочарован, - заметил Эдуард. - Тебе надо было убить Жан-Клода до того, как ты так глубоко увязла.
     - Ты говоришь об убийстве того, кто был моим возлюбленным больше года, Эдуард. Может, ты и мог бы задушить Донну в постели, но я после такого рода поступка не смогла бы спокойно спать.
     - Ты его любишь?
     Этот вопрос застал меня врасплох. Не сам вопрос, а то, что его задал этот человек. От него было очень странно такое услышать.
     - Да, я думаю, что да.
     - А Ричарда ты любишь?
     Как-то очень странно было обсуждать свои эмоции с Эдуардом. Есть у меня друзья-мужчины, но каждый из них предпочел бы лучше сверлить зуб, чем разговаривать о "чувствах". Из всех из них я сейчас говорила с тем, кто никогда, как я думала, не стал бы говорить со мной о любви. Что-то в этом году я слабо понимаю мужчин.
     - Да, я люблю Ричарда.
     - Про вампира ты сказала "думаю, что люблю", а про Ричарда - просто "да". Убей вампира, Анита. Я тебе помогу.
     - Не слишком деликатно на это указывать, Эдуард, но я - слуга-человек Жан-Клода. Ричард - его зверь, которого он зовет. У нас такой симпатичный menage a trois. Если умрет один из нас, остальные тоже могут погибнуть.
     - Может быть; а может, это вампир так говорит. Ему не впервой тебе врать.
     Трудно было спорить так, чтобы не выглядеть дурой, и я не стала пробовать.
     - Когда мне понадобится твой совет насчет моей личной жизни, я тебя спрошу. А пока ад не замерзнет, побереги дыхание. И давай рассказывай о деле.
     - Ты, значит, будешь мне говорить, с кем мне встречаться, а с кем нет, а я тебе не могу платить той же монетой?
     Я посмотрела на него:
     - Ты злишься за то, что я налетела на тебя из-за Донны?
     - Не совсем так; но если ты мне даешь советы насчет личной жизни, почему мне нельзя?
     - Это не одно и то же, Эдуард. У Ричарда нет детей.
     - Для тебя это такая большая разница?
     - Большая, - кивнула я.
     - Никогда не замечал за тобой таких материнских чувств.
     - Их и нет, Эдуард, но дети - это люди, маленькие люди, заложники решений, которые принимают взрослые. Донна достаточно взрослая, чтобы сама делать ошибки, но когда ты ее раздавишь, ты детей тоже раздавишь. Я знаю, что тебе это все равно, а мне - нет.
     - Я знал, что так будет. Я даже знал, как ты отреагируешь, хотя и не понимаю почему.
     - Ну, ты предусмотрел больше, чем я. Я и представить себе не могла, что ты спутаешься с вдовой из "нью эйдж", да еще с детьми. Я считала, что ты всегда прикидываешь, сколько придется платить.
     - Теду за это расплачиваться не придется, - сказал он.
     - А Эдуарду?
     Он пожал плечами:
     - Для Эдуарда это просто еще одна потребность. Как еда.
     Хладнокровная грубость этой фразы почти успокаивала.
     - А вот это уже тот Эдуард, которого я знаю и боюсь.
     - Боишься, и все-таки ты выступила против меня ради женщины, которую только что увидела, и двух детишек, которых даже не знаешь. Я вовсе не собираюсь никого из них убивать, и все же ты готова поставить между нами ультиматум. - Он покачал головой. - Этого я не понимаю.
     - И не понимай, Эдуард. Только знай, что так и есть.
     - Я тебе верю, Анита. Ты единственный известный мне человек, кроме меня, который никогда не блефует.
     - Значит, Бернардо и Олафу случается блефовать? - спросила я.
     Он покачал головой и засмеялся, разрядив нараставшее напряжение.
     - Нет, я тебе ничего о них не скажу.
     - Почему? - спросила я.
     - Потому, - ответил он и почти улыбнулся.
     Я глянула на его непроницаемый профиль.
     - Тебе это нравится. Ты заранее радуешься моей встрече с Олафом и Бернардо.
     Я даже не пыталась скрыть удивление в голосе.
     - Как и радовался твоей встрече с Донной.
     - Хотя и знал, что я разозлюсь, - уточнила я.
     Он кивнул.
     - Это выражение твоего лица почти стоило смертельной опасности.
     Я покачала головой:
     - Эдуард, ты начинаешь меня тревожить.
     - Только начинаю? Наверное, теряю хватку.
     - Ладно, не рассказывай о них. Расскажи об этом деле.
     Он заехал на парковку. Я поглядела вперед и увидела над нами стены больницы.
     - Это и есть место преступления?
     - Нет.
     Он въехал на свободную стоянку и заглушил двигатель.
     - И что это значит, Эдуард? Почему мы приехали в больницу?
     - Здесь выжившие.
     - Выжившие? - Я широко открыла глаза.
     Он посмотрел на меня.
     - Оставшиеся в живых.
     Эдуард открыл дверцу, но я удержала его за локоть.
     Эдуард медленно повернулся и посмотрел на мои пальцы, схватившие его обнаженную руку. Он долго и неодобрительно не отводил взгляд, но этот фокус я и сама умею проделывать. Если человек дает понять, чтобы его не трогали, то собеседник, который не собирается применять насилие, обычно отпускает. Я не отпустила, вцепившись ему в локоть, но чтобы не было больно и он бы понял: так легко от меня не избавиться.
     - Эдуард, рассказывай. Кто выжил?
     Он перевел взгляд с руки на мое лицо. Так и хотелось сорвать с него очки, но я сдержалась. Глаза его все равно ничего не выдадут.
     - Я тебе говорил, что есть раненые, - сказал он как ни в чем не бывало.
     - Нет, ты не сказал. Ты говорил так, будто никто не выж