я. Мальтус защищает противоположное учение. 
Дарвин допускает вместе с Мальтусом, что рост населения стремится перейти за 
пределы средств существования, но встречает при этом материальные препятствия, с 
одной стороны -- положительные и репрессивные, с другой -- задерживающие. Дарвин 
выводит отсюда свою теорию борьбы за существование, послужившую основой учения 
об "эволюции". Как практическое заключение, он признает невмешательство и 
порицает все предупредительные средства, так как считает размножение, 
сдерживаемое лишь естественными препятствиями, выгодным для человеческого рода 
вообще и для каждого народа в отдельности. Спенсер, также допуская естественное 
стремление размножения перейти размеры средств существования, изучает быстроту 
этого размножения у различных зоологических видов и доказывает, что она обратно 
пропорциональна "индивидуации", т. е. развитию личности и способности 
индивидуума к личному счастью. Он также приходит к выводу о невмешательстве, 
пополняя его следующим советом: индивидуализируйте, развивайте личную жизнь; 
этим самим вы уменьшите размножение. 
Во всех новых странах обнаруживается преимущественно стремление к быстрому 
размножению, на которое было указано Мальтусом; в передовых странах с густым 
населением и утонченной цивилизацией дают себя чувствовать с возрастающей 
энергией задерживающие факторы. Впрочем, как замечает Блокк, это вполне согласно 
с учением Мальтуса. 
Среди передовых стран, в которых задерживающие факторы действуют с чрезмерной 
силой, Франция занимает первое место. В то время как на сто замужних женщин, не 
достигших пятидесятилетнего возраста, в Пруссии приходится 29 рождений, в Англии 
-- 26, а в нашей стране их насчитывается лишь 16. Если бы наши женщины обладали 
плодовитостью немок (Germania, говорит Тацит, officina gentium -- Германия -- 
фабрика людей), Франция имела бы ежегодно дополнительный контингент в 500.000 
детей или в 150.000 новобранцев двадцатилетнего возраста. Число рождений во 
Франции, приходящихся на каждую брачную пару, упало с 4 на 3; между тем 
вычисления показывают, что если число детей, приходящихся на каждую семью, менее 
трех, население перестает пополняться и возрастать34.Число наших 
незаконнорожденных, составлявшее ранее 7,5% всех рождающихся, доходит до 8,6%. 
Но, как это показал Левассер, было бы ошибочно принимать процент 
незаконнорожденных за мерило безнравственности народов; впрочем, при более 
внимательном исследовании цифр, оказывается, что во Франции не увеличивается 
процент незаконнорожденных, так как их число не превышало за последние годы 
77.000, между тем как оно достигло 80.000 в 1859 году: "процент изменился 
вследствие уменьшения числа законнорожденных детей". 
Согласно Левассеру, французское население возрастало в XVIII столетии не 
быстрее, чем в XIX. Можно, следовательно, жаловаться на медленный рост 
французского населения; можно доказать с цифрами в руках, что оно самое 
неподвижное из населений всех европейских государств, имеющих правильную 
статистику; но "не следует противопоставлять в этом случае Францию самой себе, 
упрекать настоящее ссылкой на прошедшее". Можно заметить даже, что уменьшение 
роста населения было сильнее в первую половину века, чем во вторую, так как 
средняя рождаемость за 1841--1850 гг. равнялась 27,4 на 1000 жителей, т. е. была 
ниже на 4,8 средней рождаемости за 1801--1810 гг. и выше на 3,6 средней 
рождаемости за 1881--1890 гг. Поэтому, по мнению Левассера, ошибочно возлагать 
ответственность за это уменьшение исключительно или даже главным образом на 
"настоящий период нашей истории". 
Однако из того факта, что зло существует долгое время, нельзя заключить, чтобы 
его не было вовсе. Если даже признать, что наше население возрастало в прошлом 
веке так же медленно, как и в истекающем, мы не можем гордиться тем, что 
израсходовали без пользы для нашего народонаселения все выгоды новейших 
изобретений и в частности -- улучшения средств сообщений, "которые сделали 
невозможными в наше время голодовки, столь губительные в прежние эпохи, и даже 
простой недостаток съестных припасов". Впрочем, о подобного рода явлениях 
следует судить на основании международной сравнительной статистики. В течение 
настоящего столетия население всей Европы удвоилось (175 миллионов в 1800 г. и 
380 миллионов в 1897 г.), если даже не считать 82 миллионов эмигрантов, 
доставленных ею другим частям света. Этим она дала меру того простора, который 
был предоставлен размножению могучим ростом производительности, обусловленным 
научными открытиями. Мы не воспользовались этим простором и даже испытываем 
прямой недостаток в детях. 
Впрочем уменьшение рождаемости свойственно в настоящее время не одной 
французской нации; это явление наблюдается во всей Европе; наиболее резко оно 
обнаруживается в Англии. Это видно из следующей таблицы, составленной на 
основании статистических данных, опубликованных Вестминстерской Газетой и 
указывающей число рождений, приходящихся на каждую тысячу жителей: 
                                1876 г.   1883 г.

Англия                           36,3      30,8
Шотландия                        35,0      31,0
Ирландия                         26,4      23,0
Все Соединенное королевство      34,8      30,6
Германия                         40,9      36,7
Пруссия отдельно                 40,7      37,5
Италия                           39,2      36,6
Австрия                          40,0      36,2
Бельгия                          33,2      29,5
Швейцария                        32,8      28,5
Франция                          22,6      22,1
Рождаемость Франции почти неподвижна, между тем как в Англии она быстро падает 
(5,5 в течение семи лет). 
Великобритания стремится к неподвижности народонаселения, хотя превышение 
рождаемости над смертностью, зависящее главным образом от низкого уровня 
последней, все-таки еще очень значительно в ней. Каждый ежегодный отчет 
Registrar general констатирует одновременное понижение процента рождаемости и 
относительного числа браков, а иногда даже и абсолютного числа последних. 
Известный английский экономист Маршаль свидетельствует, что "с некоторых пор в 
Англии замечается стремление среди наиболее способной и развитой части рабочего 
класса избегать больших семей". Он указывает также, что это понижение процента 
рождаемости и числа браков в английском народе совпадает с распространением и 
успехами ремесленных союзов (Trades-unions). Фрэнсис Гальтон доказал, что слабая 
рождаемость среди английской аристократии в значительной степени зависит от 
женитьбы пэров на богатых наследницах, относительное бесплодие которых часто 
наследственно. Из числа жен пэров 100 богатых наследниц рождают 208 сыновей и 
206 девочек, а 100 не наследниц -- 336 сыновей и 284 девочек. Доктор Огль 
(Ogle), изучив большое число случаев, занесенных в брачные списки за 1889 г., 
нашел следующие средние цифры для возраста вступающих в брак в Англии в 
различных слоях населения. 
Профессия мужа                   Средний возраст
                                  мужа     жены

Рудокопы                          24,06    22,46
Ткачи                             24,38    23,43
Сапожники и портные               24,92    24,31
Ремесленники                      25,35    23,70
Чернорабочие                      25,56    23,66
Приказчики                        26,25    24,43
Торговцы                          26,67    24,22
Состоятельные земледельцы         29,23    26,91
Либеральные профессии             31,32    26,40
Сравнительно слабая рождаемость среди высших классов, констатируемая этими 
цифрами для Англии, составляет общее явление. Его можно признать общим правилом 
по отношению к европейским нациям. Аналогичное стремление наблюдается среди 
высших каст Индии. 
Что касается общей рождаемости, то ее понижение является постоянным признаком 
современной цивилизации. После Франции, наиболее слабой рождаемостью отличаются 
Соединенные Штаты. Согласно цифрам, извлеченным Пьером Леруа-Болье из двух 
последних американских переписей, общая рождаемость в Соединенных Штатах 
равнялась, в 1890 году, 26,68 на 1000; французская рождаемость в настоящее время 
определяется цифрой 22,5 на 1000. Но необходимо заметить, что цифра Соединенных 
Штатов показывает средний процент для всего Союза, включающего в себя штаты, 
стоящие на очень различных ступенях цивилизации. Наибольшая рождаемость 
приходится на южные и юго-западные штаты: 
Новая Мексика              34,0
Арканзас                   33,8
Техас                      31,3
Утах                       31,2
Южная Каролина             31,1
Теннесси                   30,6
Западная Виргиния          30,4
Алабама                    30,4
Джорджия                   30,3
Миссисипи                  30,1
Десять штатов с наименьшей рождаемостью следующие: 
Орегон                     22,5
Род-Айленд                 22,4
Йоминг                     21,8
Массачусетс                21,5
Коннектикут                21,3
Калифорния                 19,4
Вермонт                    18,5
Нью Гэмпшир                18,4
Мэн                        17,99
Невада                     16,3
Читатель видит, что в этих десяти штатах процент рождаемости ниже французского. 
В южных штатах находится большое количество негров, остававшихся невольниками до 
1865 г., людей примитивных, стремящихся в отдаленных штатах, обитаемых почти 
исключительно ими, вернуться к варварству. Даже белые, по крайней мере poor 
white, бедные белые, образуют в этих штатах очень отсталое население. До отмены 
невольничества, общество южных штатов было организовано на аристократический 
лад; большинство белых занимало в нем вполне подчиненное положение по отношению 
к крупным плантаторам, клиентами которых они были "в римском значении этого 
слова". Следы такого порядка далеко не изгладились и до сих пор. Белые, 
обитающие в горных областях Аллеган и Аппалахских гор, в центре южных штатов, -- 
также крестьяне с простыми и патриархальными нравами, словом, юг, так сказать, 
не затронутый вольной европейской эмиграцией, -- во всех отношениях "отсталая" 
страна, вполне отличная от других частей великой республики; в нем очень много 
неграмотных. В то время как для всех Соединенных Штатов средняя цифра 
неграмотных среди белых выше десятилетнего возраста равняется 7,7%, для Техаса, 
южного штата, где их насчитывается всего менее, эта цифра поднимается до 10,8%, 
а в Северной Каролине она достигает 23%. Среди черного населения процент 
неграмотных несравненно выше: он колеблется между 44,4% в Западной Виргинии) и 
72,1% (в Луизиане). Рабочая плата также невысока в южных штатах, и белые 
работницы, работающие на хлопчатобумажных мануфактурах обеих Каролин или 
Джорджии, получают на одну треть меньше, чем работницы в окрестностях Бостона. 
Напротив того, на север, если оставить в стороне недавно заселенные штаты 
рудокопов (Калифорния, Орегон, Йоминг и Невада), шесть самых старых штатов 
Союза, образующих Новую Англию, страдают болезнью низкой рождаемости еще в 
большей степени, нежели Франция; причем следует еще иметь в виду, что в 
Соединенных Штатах нет военной службы и обязательного равного раздела наследства 
между детьми, так как там установлена полная свобода завещаний. 
По мнению Эрикура, многообразные причины, совокупностью которых объясняется 
недостаточная рождаемость в Соединенных Штатах и даже в Европе, можно свести к 
стремлению женщины к вирилизации. Этим термином Эрикур называет стремление 
современных женщин уподобить свое существование мужскому путем усвоения мужских 
работ, удовольствий, даже мужского костюма, словом, всего, "в чем женщина думает 
найти эмансипацию, о которой ей проповедуют, и какое-то смутное счастье, 
составляющее, по ее мнению, удел мужского пола". При таких условиях материнство 
становится признаком слабости, стеснением, от которого необходимо избавиться 
прежде всего: это "клеймо пола" признается некоторыми женщинами в настоящее 
время как бы унизительным для них; кроме того, несомненно, что материнство -- 
помеха как для профессиональных занятий, так и для новейших удовольствий. "Чтобы 
успешно бороться с мужчиной на этой новой арене борьбы за существование, к 
которой их так неблагоразумно призывают некоторые моралисты и многочисленные 
политики, необходимо прежде всего перестать быть женщиной; и вот мы начинаем 
замечать, что некоторым женщинам это до известной степени удается. В то время 
как признается элементарной истиной, что всякий прогресс происходит путем 
специализации и дифференциации, проповедуется равное распределение социальных 
функций между мужчиной и женщиной. Будучи логичнее своих советников, женщина 
поняла, что равенство необходимо полное, и вот мы готовимся пожинать результаты 
опыта физиологического уравнения, вирилизации, которая для женщины может быть 
только стерилизацией. Мы не понимаем хорошо, что выиграют от этого женщины, но 
мы ясно видим, куда это ведет наши старые цивилизации. Зло, указанное Эрикуром, 
-- реально, и оно особенно распространено в Америке; но во Франции вирилизация 
женщин, по крайней мере в этом отношении, еще слишком мало подвинулась вперед, 
чтобы можно было приписать ей недостаточность нашей рождаемости. 
В Швейцарии, как и повсюду, классы, пользующиеся привилегией зажиточности и 
культуры, постепенно вытесняются возвышающимися новыми классами. Читая историю 
Ваатландского кантона, говорит Секретан, нельзя не удивляться, что множество 
влиятельных семейств прошлых столетий сошло со сцены. В Женеве число исчезнувших 
буржуазных семейств громадно35. Все население действительно женевского 
происхождения постепенно убывает. По мнению Вюарэна и Секретана, в Женеве 
сосредоточены все условия, задерживающие рождаемость: городская жизнь и очень 
малочисленное земледельческое население; наследственная бережливость и 
предусмотрительность в буржуазии, наконец бедный класс, состоящий 
преимущественно из пришельцев. "Таким образом женевская кровь постепенно 
иссякает; Женева увековечится лишь в женевском духе, которым проникаются ее 
новые жители и их потомство". Лозаннская буржуазия не увеличивается численно вот 
уж в течение более ста лет. В Лозанне существует только 2.525 граждан, и эта 
цифра остается неподвижной, несмотря на принятие новых членов. 
В Бельгии процент рождаемости, доходивший в период времени от 1830 до 1840 г. до 
32,33 и даже 35 на 1000, постепенно упал до 28. За последние десять лет, т. е. с 
1886 г. число рождений в Бельгии никогда не доходило до 30 на 1000; между тем 
такой процент считался прежде чрезвычайно низким. 
Скандинавские государства и Голландия могли бы доставить новые элементы для 
доказательства нашего положения. Если в Австрии, Германии и Италии процент 
рождаемости поддерживается на известной высоте -- хотя, по словам Леруа-Боль„, в 
Германии он уже колеблется -- то только благодаря тому, что эти страны, по 
крайней мере их наиболее глубокие слои, почти избегли до сих пор "новейших 
демократических веяний". В Германии, в провинциях, начинающих 
"демократизироваться", ясно обнаруживается падение процента рождаемости. 
Последняя достигает своего максимума в восточных провинциях: 43,3 на 1000 
жителей в Познанской провинции; 43 и 40,4 на 1000 жителей в двух прусских 
провинциях; 41,6 в Силезии; всего же сильнее упала она "в наиболее 
социал-демократизированных" германских странах: 32,9 в герцогстве Баденском, 
32,5 в курфиршестве Гессенском, 32 в Нассау, не говоря уже о нашей 
Эльзасе-Лотарингии, где она наименьшая в империи, а именно -- 30,4 на 1000. 
Возрастающее переселение в города не замедлит отозваться новым понижением 
процента рождаемости. 
В общем, в Бельгии и Англии, платящих меньше налогов, нежели мы, и не несущих 
военной службы, в Швейцарии и даже в Германии замечается, как и во Франции, 
уменьшение рождаемости, хотя начавшееся позднее. 
Уменьшение рождаемости -- наиболее серьезный из аргументов, приводимых в 
доказательство нашего вырождения. Чрезвычайно трудно определить, зависит ли оно 
лишь от волевых и психических причин, или же отчасти также и от непроизвольной, 
механической и физиологической. Один из лучших способов, предложенных для 
разрешения этой тревожной проблемы, заключается в сопоставлении всех рождающихся 
с числом новорожденных мальчиков. Семьи, добровольно ограничивающие число своих 
детей, желают иметь преимущественно сыновей; часто даже, если их первенец 
мужского пола, супруги уже не производят более детей. Отсюда следует, что там, 
где уменьшение рождаемости чисто произвольное, должен возрастать процент 
рождающихся мальчиков. Напротив того, уменьшение числа новорожденных мужского 
пола дает основание предполагать физиологическое истощение. В самом деле, отцы 
производят наиболее мальчиков в самый цветущий возраст, с двадцати шести и до 
пятидесяти лет. Когда какая-нибудь растительная или животная раса ослабевает и 
даже подвергается опасности счезновения, ее бесплодие проявляется прежде всего 
со стороны мужского потомства. У гибридных растений, очень трудно 
оплодотворяющихся, обыкновенно остается большое число цветков с хорошо 
сформированными яичками, между тем как пыльники у них атрофированы, и цветочная 
пыль почти инертна. Во французских коммунах, которых эмиграция (часто вызванная 
филлоксерой) лишает наиболее здоровой части населения, немедленно же замечается 
одновременное уменьшение рождаемости и процента рождающихся мальчиков, что 
указывает, что и самое понижение рождаемости объясняется в таких случаях 
непроизвольными причинами. В некоторых департаментах, как например в Жерском, 
очень слабая рождаемость соединяется, напротив того, с очень высоким процентом 
новорожденных мужского пола; это доказывает, что слабая рождаемость зависит от 
волевых причин. В деревнях рождается больше мальчиков, чем в городах, а в 
последних больше, чем в столицах; между тем города и столицы населены семьями, 
наиболее склонными к воздержанию от деторождения и даже довольствующимися одним 
мальчиком. Это доказывает, что уменьшение рождаемости в городах объясняется не 
только желанием родителей, но и физиологической усталостью. Какие же выводы 
можно сделать из этих положений относительно всей Франции? Вот что говорят 
факты. Хотя во Франции число детей, приходящихся на каждую супружескую пару, 
постоянно уменьшалось в течение целого столетия и хотя, вследствие этого, 
процент единственных сыновей должен был увеличиться, мы видим, что процент 
новорожденных мужского пола, хотя медленно, но очень правильно понижался с 
начала этого столетия и до наших дней. В 1801 г. 107 мальчиков приходилось на 
100 девочек; в настоящее время на 100 родившихся девочек приходится 104 
мальчика. Отсюда заключают, что если уменьшение рождаемости в нашей стране и 
объясняется в значительной степени волевыми причинами, но так как оно совпадает 
с понижением процента новорожденных мужского пола, то оно должно зависеть также 
и от причин физиологического характера. Таким образом во Франции одновременно 
уменьшаются и желание родителей и их способность иметь много детей; первое -- 
очень быстро, второе -- очень медленно, как бы в предостережение об опасности, 
угрожающей расе. 
Но одного увеличения рождаемости еще недостаточно. Арсений Дюмон показал, что за 
последние годы процент рождаемости повысился в коммуне Эссан и почти удвоился в 
кантонах Лильебоне и Изинви; между тем население этих коммун уменьшается. Дело в 
том, что увеличение рождаемости объясняется в них пьянством, развращенностью и 
непредусмотрительностью. Дети родятся хилыми, число мальчиков уменьшается, и 
смертность прогрессирует быстрее рождаемости. Отсюда видна сложность этих 
проблем. 
К счастью, понижение процента новорожденных мужского пола еще очень слабо и 
медленно у нас, чтобы оно могло указывать на действительное вырождение. Правда, 
что к