о. Наконец, игрок размотал свой плащ  и,
засунув нож за голенище, протянул руку противнику.
     -- Простите мою невольную ошибку, я очень  сожалею о  ней, кабальеро,--
сказал он,  вежливо поклонившись,  но с  трудом подавляя  при этом невольный
вздох сожаления. Второй  игрок ответил на его поклон,  а затем повернулся  и
скрылся в  толпе, недоумевавшей  по поводу столь мирной развязки ссоры  двух
картежников, буйные нравы которых были хорошо известны.
     --  Надеюсь,  вы кончили  здесь  свои  дела,  маэстро  Кидд? --  сказал
незнакомец,  дотронувшись  рукой  до  плеча  бродяги.-- Теперь,  если  вы не
возражаете, мы можем удалиться отсюда.
     -- Как  вам будет угодно,-- беспечно ответил Кидд, тот самый бандит,  с
которым мы уже встретились на первых страницах этой книги.
     Толпа между  тем разбрелась, все  вернулись на свои места, музыканты  и
танцоры   возобновили    прерванные   занятия,   и   незнакомец   с   Киддом
воспользовались этим, чтобы незаметно удалиться.
     Очутившись на улице, незнакомец несколько раз подряд с жадностью втянул
в  себя  свежий воздух, словно желая очистить свои легкие от смрада, которым
он вынужден был так долго дышать.
     -- Клянусь телом  Христовым, маэстро Кидд,-- в сердцах  обратился он  к
молчаливо шагавшему рядом  с  ним  разбойнику,-- вы странный  человек!  Мало
того,  что  вы  заставили меня, коменданта этого пуэбло, разыскивать  вас  в
грязной берлоге, я по вашей милости вынужден был еще провести битых три часа
среди этой невиданной по своей  полноте коллекции  бандитов! Вы сами просили
меня  явиться  сюда для  свидания с вами. Я соглашаюсь, а вы  и  не подумали
стеречь мое появление!
     -- От излишнего усердия, капитан. Право, вы напрасно сердитесь на меня,
сеньор,-- не без лукавства  произнес  бандит.-- Все произошло именно потому,
что я боялся опоздать на свидание  с  вами; я еще четыре часа назад явился к
почтенному  сеньору Коспето. Ну и уселся за карты -- надо  же было какнибудь
убить время! А вы  ведь знаете, что такое монте! Как только  карты в руках и
золото на столе, обо всем забываешь.
     -- Да уж ладно,-- сказал незнакомец.-- А теперь слушайте: если вы  меня
обманете,  если   сведения,  которые  собираетесь   продать  мне,   окажутся
ложными... клянусь  честью,  это будет вам  дорого  стоить!  Вы  ведь хорошо
знаете меня, не так ли, маэстро Кидд? Фззяп
     -- Конечно, капитан дон Маркое де Ниса, я хорошо вас знаю, но ведь и вы
знаете  меня, так я полагаю. К чему, однако, эти  праздные споры между нами?
Покончим лучше скорей с нашим делом, а там поступайте как знаете.
     Капитан окинул недоверчивым взглядом своего спутника.
     -- Ладно,-- сказал он, остановившись и  постучав в двери одного дома.--
Войдите;  я предпочитаю разговаривать  с  вами у себя  дома,  а  не в  вашем
кабаке.
     --  Как вам  будет угодно,-- отозвался Кидд. Оба они вошли в дом, двери
которого захлопнулись за ними.

Глава XIV. СДЕЛКА

     Комендант форта Сан-Мигель, капитан Маркое де Ниса, с которым мы
познакомились на  первых страницах  нашего рассказа, по специальному приказу
самого   президента  республики  был  недавно  назначен  главой   военной  и
гражданской администрации Квитовака.
     Дело  в  том,  что  в  последние дни  произошли события,  потребовавшие
энергичного вмешательства президента.  Ничто  не  давало повода  подозревать
недовольство среди индейских  племен,  а между  тем после  долгих  и  тайных
переговоров  они  решили  восстать  и  без  объявления войны вторгнуться  на
мексиканскую территорию.
     Это  восстание  грозило  принять  угрожающие  размеры  главным  образом
благодаря участию  в  нем хиленосов  (иначе  говоря  -- команчей), акуасов и
апачей. Это была мощная  конфедерация племени  папагосов. Генерал-губернатор
Соноры  и  Синалоа, то  есть двух  наиболее  угрожаемых штатов, понимал, что
неприятелю нужно противопоставить человека, который во время долгой службы в
пограничных войсках изучил стратегию и хитрости индейцев. Один только офицер
отвечал  этим  требованиям: это был  капитан  де  Ниса. Ему и было приказано
прибыть  в Квитовак вместе с гарнизоном  форта Сан-Мигель, а все  укрепления
форта разрушить до  основания, чтобы помешать индейцам превратить  их в свой
опорный пункт.  •  Капитан  выполнил приказ  с  быстротой, свойственной лишь
старым военным служакам. По  прибытии  в  Квитовак дон  Маркое  прежде всего
позаботился о  том, чтобы нападение  индейцев не застигло город врасплох. По
распоряжению  капитана городок был окружен глубоким рвом, вокруг  него  были
возведены ретраншементы, а на главных улицах сооружены баррикады.
     Вся армия  генерал-губернатора  Соноры и  Синалоа  состояла из шестисот
пехотинцев и  двухсот кавалеристов; у него не было даже  полевой артиллерии.
Эти весьма ограниченные силы генералу надо было рассеять  по  границам обоих
штатов.  Немудрено, что при  всем желании он лишен был  возможности  послать
подкрепление дону  Маркосу. Таким образом, в распоряжении капитана оставался
лишь бывший гарнизон форта Сан-Мигель  в составе ста пятидесяти пехотинцев и
восьмидесяти кавалеристов.
     Несмотря  на  незначительную  численность  своего  войска,  капитан  не
унывал; он принадлежал к числу тех людей, для которых долг превыше всего; он
был всегда готов  безропотно исполнить даже  самый  неосуществимый на первый
взгляд приказ.
     С  часу  на  час   можно  было  ожидать  нападения  десяти-,  а   то  и
пятнадцатитысячной армии индейцев, обильно снабженной огнестрельным оружием.
Капитан  знал, что  нелегко  будет  отразить  нападение  воинов  этой армии,
закаленных  в борьбе с испанцами, и поэтому счел необходимым пополнить всеми
возможными способами свой  гарнизон и довести его состав до  такого  уровня,
который  позволил  бы  командованию обеспечить  защитниками  все  укрепления
городка.  Для  достижения этой цели  дон Маркое  предпринял  следующие меры.
Прежде  всего  ему  надо  было  убедить владельцев крупных  рудников принять
участие  в  защите  города либо лично, либо выделив в распоряжение  капитана
некоторое количество пеонов,  занятых на их приисках. Капитану нетрудно было
доказать золотопромышленникам, что этого  требуют их  собственные  интересы,
ибо  с  захватом  индейцами Квитовака немедленно  иссякнет  сам источник  их
богатства.  Хозяева  золотых  приисков охотно откликнулись  на  призыв  дона
Маркоса,  сложились и  выставили в его распоряжение  отряд  в сто  пятьдесят
опатосов, храбрых  и,  как  мы уже сказали выше, верных  союзников  Мексики.
Золотопромышленники обязались содержать и кормить этот отряд за свой счет до
окончания военных  действий.  Таким  образом, коменданту  Квитовака  удалось
увеличить почти вдвое численность своей армии.
     Этот успех, которого капитан, хорошо знакомый с равнодушием и алчностью
владельцев  золотых  приисков,  не ожидал, настолько  окрылил  его,  что  он
решился  прибегнуть  и ко  второму  мероприятию. Оно состояло  в том,  чтобы
завербовать  за  определенную сумму  как  можно  большее  количество  разных
искателей  приключений,  которыми  кишит  вся  пограничная  полоса.  Капитан
объявил,  что  будет платить по две унции  за человека:  одну унцию  --  при
вступлении в отряд, вторую -- после окончания военных действий.
     Но   это   заманчивое  предложение  не   дало  ожидаемого   результата:
пограничные бродяги неохотно откликались  на  призыв коменданта. Этим людям,
промышлявшим грабежом,  чуждо было чувство патриотизма; их  инстинкт рыцарей
наживы толкал их не на защиту общественного спокойствия,  а на борьбу с ним.
Восстание же индейцев сулило сумятицу, в которой можно было поживиться.
     Однако  сорок  бродяг все же откликнулись на зов  капитана. Дон  Маркое
понимал, конечно, что эти плутоватые и недисциплинированные люди могут стать
скорее  обузой, чем помощью. Но  при  всем том это  были лихие парни, хорошо
знавшие  все военные хитрости индейцев;  капитан включил их в состав  своего
кавалерийского отряда.
     Таким  образом,  дон  Маркос де Ниса очутился во главе армии  в  триста
пехотинцев и  сто двадцать кавалеристов. Это была, как ему  казалось,  сила,
способная при умелом руководстве сдержать, под прикрытием укреплений, натиск
многочисленной индейской армии.
     Надо сказать,  что из войн  с краснокожими белые  в большинстве случаев
выходили  победителями,  несмотря   на  неукротимую   отвагу  и  подавляющее
численное превосходство индейцев. Белые одерживали  победы  не  потому,  что
превосходили   храбростью  своих   противников;   а  лишь   благодаря  своей
дисциплинированности и военным познаниям.
     Однажды вечером,  когда  дон Маркое возвращался домой после  очередного
обхода  крепости,  какой-то  полупьяный  оборванец,  церемонно  поклонившись
капитану, протянул ему грязноватую записку.
     У  капитана де  Ниса вошло  в привычку никогда ничем не пренебрегать: с
одинаковым  вниманием  он  относился  к  мелким  происшествиям  и  к  важным
событиям.  И  теперь  он  остановился,  взял  записку,  сунул  реал  в  руку
несказанно обрадовавшегося  оборванца  и  вошел  в свой дом, расположенный в
самом центре  городка.  Бросив шляпу и шпагу на стол, он развернул  записку.
Сначала дон  Маркое окинул ее  беглым взглядом;  но, спохватившись, прочитал
вторично, взвешивая каждое  слово;  а еще через  минуту  он тщательно сложил
записку, пробормотав при этом одно только слово: "Пойду!" Это  слово, должно
быть, выражало бесповоротно принятое решение, плод его недолгого раздумья.
     Записка была от Кидда. Капитан давно знал разбойника; он был осведомлен
и  о некоторых преступлениях, совершенных  бандитом. И Кидду стало бы  не по
себе, если бы  он подозревал,  что  капитану  хорошо  известны  секреты  его
бродяжнического существования. Нисколько не доверяя Кидду, старый вояка  все
же не считал себя вправе пренебречь его предложением. Разумеется, дон Маркое
решил  при  этом  быть  настороже  и  втайне  обещал  себе  сурово  покарать
проходимца,  если  тот  попытается  надуть  его. Вот  так и  случилось,  что
комендант Квитовака отправился в кабачок на свидание с Киддом.
     Вернемся  теперь к нашему  рассказу.  Дон Маркое ввел Кидда  в кабинет,
плотно  прикрыв  за собой  дверь. При всей своей наглости бандит со  страхом
озирался вокруг, словно  волк, застигнутый в овчарне. Капитан указал  ему на
стул, а "Реал -- мелкая мексиканская монета.
     сам уселся за стол и, положив  перед собой два пистолета,  обратился  к
бродяге.
     --  Теперь,-- сказал он, выразительно взглянув  на  пистолеты,--я готов
слушать вас, Кидд.
     --Карай!  -- развязно ответил  бандит.-- Охотно этому верю, капитан; но
еще вопрос, расположен ли я говорить.
     -- А почему бы нет, мой дорогой друг?
     -- Эти игрушки  на столе не очень-то развязывают язык.  Дон Маркое  так
взглянул на  проходимца, что тот  невольно опустил глаза.  Облокотясь  затем
обеими руками на стол, капитан произнес не без издевки:
     --  Послушайте, маэстро,  я  люблю  действовать в  открытую;  установим
поэтому  раз  и  навсегда  наши  взаимоотношения.   Вы  ведете   беспокойное
существование;  ваш непоседливый нрав, ваше  неудержимое желание присваивать
вещи,  на которые у вас  имеются весьма сомнительные  права, вовлекли  нас в
некоторые темные дела, способные повлечь довольно

     неприятные  последствия для вас, если они  будут раскрыты.  Тут  бандит
насторожился.
     -- Но я не стану останавливаться далее на  вещах, которые могут смутить
вас. Перейдем к предмету,  ради которого вы  здесь. Прошу  не  забывать  при
этом, кто вы  и кто я. Вам, вероятно, известно, что я комендант этого города
и  обязан   стоять  на  страже   его   внешней  безопасности  и  внутреннего
спокойствия. Не так ли?
     --  Конечно,  капитан,-- ответил  Кидд,  немного успокоенный  тем,  что
разговор перешел на менее острую тему.
     --  Пойдем  дальше,--  продолжал  дон  Маркое.--  Вы  в  своей  записке
предлагаете продать  -- это  ваше подлинное выражение  --  некоторые  весьма
важные, по вашим же словам, сведения, необходимые для сохранения спокойствия
и  безопасности  города. Другой  на  моем месте распорядился  бы  иначе:  он
приказал бы  схватить вас  и подвергнуть жестокой пытке. Говорят, вы сами не
раз   проделывали  с   людьми   такие   штуки  по  гораздо  более  низменным
соображениям. О,  это развязало бы вам язык, вы тотчас бы выложили все самые
заветные свои секреты!  Ну, а  я предпочел обойтись с вами, как с порядочным
человеком.
     При этих словах капитана Кидд вздохнул свободнее.
     -- Но так как вы принадлежите,-- продолжал дон Маркое,-- к числу людей,
которым не следует оказывать доверия,

     ибо они не преминут злоупотребить им без малейшего угрызения совести, я
оставляю  за  собой право  и  возможность пустить  вам пулю в лоб,  если  вы
вздумаете надуть меня.
     -- Ну  что  за  дикая  мысль,  капитан  --  пустить мне  пулю в лоб! --
пролепетал разбойник.
     --  А  вы уверены,  мой дорогой  сеньор, что  ваши  друзья будут  очень
горевать, если бы с вами приключилось подобное несчастье?
     --  Гм!..  По  совести  говоря,  я  не  очень в этом  уверен,-- пытался
отшутиться  Кидд.--  Люди  так  злы!..  Но  коль  скоро  вы  принимаете  мое
предложение... ведь вы принимаете его, не так ли,капитан?
     -- Принимаю.
     -- Отлично! А что я получу за это?
     -- Вы продаете, я покупаю. Скажите вашу цену. Если она не покажется мне
чрезмерной, я соглашусь с ней. Итак, говорите: сколько вы хотите?
     -- Пятьдесят унций... не будет слишком много?
     -- Конечно, нет, если дело того стоит.
     --  Значит,  пятьдесят унций  золотом?  Решено,  капитан?  --  радостно
воскликнул проходимец.
     -- Повторяю; если дело того стоит.
     -- Увидите, капитан,-- сказал бандит, потирая от удовольствия руки.
     --  Отлично, но нельзя  ли без лишних слов! Вот кстати и доказательство
моих честных намерений,-- добавил дон Маркое, извлекая из ящика своего стола
увесистый кошелек.-- Тут как раз эта сумма.
     И, выложив золото двумя столбиками, по  двадцати  пяти унций  в каждом,
дон Маркое  установил их  между двумя пистолетами. При  виде золота в глазах
бандита появился алчный блеск, как у хищного зверя при виде добычи.
     -- Клянусь Богом, капитан,-- воскликнул он,-- иметь с вами дело -- одно
удовольствие! Припомню это, когда представится другой случай.
     Буду рад, маэстро. А теперь начинайте!
     -- В двух словах вот в чем дело: папагосы избрали императора.
     -- "Императора"?!
     -- Именно! Не вождя, а императора.
     --Что это им вздумалось?
     -- Им вздумалось  добиться свободы  и  построить свою независимость  на
прочном фундаменте. Этого императора я видел своими глазами.
     -- Что за человек?
     -- Опасный человек;  по  всей видимости,  он из бледнолицых, но в то же
время он в курсе всех средств и возможностей, которыми располагают индейцы.
     -- Он молод?
     -- Лет шестидесяти; но выглядит он гораздо моложе.
     -- Понятно. Продолжайте.
     -- Важная весточка, не так ли?
     -- Важная, но сама по себе она не стоит пятидесяти унций.
     --Погодите!
     --Я жду.
     --Яки,  майи и серисы вовлечены в союз; планы 1827 года' снова овладели
ими. Помните те дни поголовного восстания индейцев?
     --Помню. Продолжайте!
     -- Первый удар обрушится на Квитовак.
     --Знаю.
     --  Возможно.  Но  вот  чего  вы  не знаете, капитан:  у индейцев  есть
лазутчики среди вашего гарнизона; все приготовления к нападению закончены, и
папагосы надеются захватить вас врасплох в ближайшие дни.
     -- Откуда у вас эти сведения? Проходимец двусмысленно улыбнулся.
     -- Что вам до этого, капитан? Удовлетворитесь тем, что они достоверны.
     -- Вы знаете людей, вступивших в сношения с неприятелем?
     --Да,капитан.
     -- Назовите их.
     -- Это было бы неразумно, капитан.
     'В  1827  году  вспыхнуло  всеобщее  восстание  мексиканских  индейцев.
Восстание было с трудом подавлено.
     -- Неразумно?
     -- Судите сами. Предположим, что я назову их; что тогда произойдет?
     --  VIVO  DIOS! -- резко  прервал  его капитан.--  Произойдет то, что я
расстреляю их как бешеных собак, в назидание другим.
     -- Вот это-то и будет ошибкой.
     -- Ошибкой?
     --   Грубейшей,  капитан!  Предположим,  что  вы  расстреляете  человек
десять...
     -- Даже двадцать, если понадобится.
     -- По мне,  хоть двадцать! Жалеть не стану. А остальные, те, о  которых
ни вы,  ни я ничего не знаем,-- ведь они все равно продадут вас индейцам,  и
вы, вместо того чтобы улучшить, только ухудшите свое положение.
     -- Гм! Гм!..--  пробурчал дон Маркое.-- А как бы вы  поступили на  моем
месте?
     -- Очень просто: я позволил бы этим парням спокойно плести свою измену,
ограничившись лишь строгим наблюдением за ними, а затем, перед  самой атакой
неприятеля,  я  бы  втихомолку  схватил  их.  Таким  образом,  не  мы  будем
застигнуты врасплох, а индейцы будут обмануты в своих ожиданиях, и обманщики
сами станут жертвами обмана. С минуту капитан раздумывал.
     -- Что же,  это, может быть, и неплохой совет; пожалуй, я ему последую.
Ладно, называйте  преступников.--  И  под  диктовку  Кидда  капитан  записал
десяток имен.
     -- Забирайте свои унции,-- сказал наконец дон Маркое.-- Обещаю:  каждый
раз, когда вы будете доставлять мне  подобные же сведения, я  буду  выдавать
вам столько же. Я хорошо  плачу, и вам  прямой расчет верно служить  мне. Но
помните: если вздумаете обманывать меня,  ничто не спасет вас  от наказания.
Предупреждаю вас: оно будет ужасным.
     Словно  зверь  на  долгожданную  добычу,  накинулся Кидд  на  золото, с
невероятной быстротой исчезнувшее в его карманах.
     -- Сеньор Маркоc,-- сказал он на прощанье,-- я всегда думал, что в этом
мире золото -- полновластный господин.  Ему одному и повинуется ваш покорный
слуга.
     Произнеся эти слова, Кидд поклонился и удалился, оставив капитана в его
кабинете.

Глава XV ПАПАГОСЫ
     Вернемся теперь  к Твердой Руке  и  к  дону  Хосе Паредесу, которых  мы
заставили слишком долго дожидаться нас на вершине холма.
     Ночь прошла без всяких происшествий. Паредес спал как убитый, тогда как
Твердая Рука ни на  минуту не смыкал глаз. Солнце давно  взошло; было девять
часов утра,  а Твердая  Рука  вопреки  уговору, казалось,  и  не помышлял об
отъезде. Занялся  прекрасный день; небо было чистое, ночной  ураган разогнал
тучи; солнце сильно  припекало, но в  воздухе, очищенном грозой, сохранялась
приятная свежесть. Вода, жадно всасываемая песками и быстро испарявшаяся под
лучами  тропического солнца, убывала почти  с такой  же  стремительностью, с
какой она затопляла поля во время ночного урагана. Прерия перестала походить
на озеро; все говорило о том, что к полудню земля полностью подсохнет.
     Стремительный паводок и почти столь же внезапный  спад  воды -- одно из
самых странных  и почти необъяснимых явлений в этих  краях;  разгадку  этого
феноменального явления  можно найти разве  только  в рыхлости здешней почвы,
обожженной солнечным жаром.
     Надобность в  пироге  миновала, и Твердая Рука даже не потрудился снять
ее с дерева.
     Прислонясь  спиной  к  дубу,  скрестив на груди руки и  опустив голову,
охотник размышлял, время от  времени  заботливо поглядывая на своего спящего
товарища.
     Дон Хосе, наконец, открыл глаза и, протяжно зевнув, сладко потянулся.
     -- Карамба! -- воскликнул он, убедившись с первого взгляда, что  солнце
стояло высоко.-- Я, кажется, здорово проспал; должно быть, поздно!
     -- Десять часов.
     --Десять?!  --  мгновенно  вскочив,  воскликнул дон  Хосе.--  И  вы  не
растолкали этакого лентяя!
     -- Вы так сладко спали, дружище, что у меня не хватило духа.
     -- Гм,-- сказал Паредес.-- Я,  право, не знаю, следует ли мне побранить
вас или поблагодарить  за такую заботу:  ведь мы потеряли уйму  драгоценного