много вздремнем.
     -- Спите, пожалуйста, а мне не хочется; я посторожу за нас двоих.
     -- Охотно принимаю  ваше предложение, но не  сомкну глаз раньше, чем мы
не познакомимся с вами поближе.
     -- Да ведь мы с вами и так уже друзья!
     -- Разумеется. За себя я, во всяком случае, ручаюсь. Но  ни один из нас
ничего не знает о другом, никто из нас даже не назвал себя.
     -- О Господи... такого рода формальности -- совершенно излишняя роскошь
в прерии.
     -- А вдруг мы еще понадобимся друг другу?
     --  Пожалуй,  вы правы.  Так  вот: я простой охотник,  лесной  бродяга.
Товарищи прозвали  меня  Твердой Рукой, "потому что,-- говорят они,--  друг,
которому протянута эта рука, может смело на нее положиться".
     --  Бог  свидетель,  кабальеро,  вы заслужили это  прозвище! Мне не раз
приходилось слышать о вас. Я давно уже  сгорал желанием познакомиться с вами
и счастлив, что судьба свела нас вместе. Ну, а теперь наступила моя очередь:
меня зовут Хосе Паредес, я служу управителем у маркиза де Могюер.
     --Что?! --с нескрываемым изумлением воскликнул Твердая Рука.--  Так это
вы и есть управитель маркиза?!
     -- И никто иной! Почему это вас удивляет?
     -- Тот самый, которого маркиз два дня назад послал в Эрмосильо получить
по векселям у одного английского банкира довольно крупную сумму?
     -- Откуда вы это узнали? -- воскликнул в свою очередь немало удивленный
дон Хосе.
     |-  Не  все ли  равно, раз  уж  я знаю! -- ответил  охотник.-- Поверьте
мне,--  продолжал  он  с многозначительностью,  которая  невольно  заставила
насторожиться дона Хосе,-- сама судьба намеренно свела нас вместе.
     --  Странно,-- пробормотал дон Хосе.-- Как могло  случиться, что тайна,
доверенная мне одному моим господином, стала известна вам.
     -- Тайна, известная  трем лицам,--  улыбаясь,  ответил Твердая  Рука,--
перестает быть тайной.
     -- Но то третье лицо, о котором вы говорите, отнюдь не заинтересовано в
разглашении этой тайны.
     -- Как знать! -- возразил Твердая Рука.-- Впрочем, удовлетворитесь пока
тем, что мне известна цель вашего  путешествия. Вы говорили, что слышали обо
мне до нашей встречи. Скажите, как же отзывались обо мне люди?
     --  С   наилучшей   стороны.  Говорят,  что  вы   человек   безупречной
порядочности и испытанной храбрости.
     --Верите вы этим отзывам? Доверяете мне?
     -- Вполне; вы благородный человек, я в этом не сомневаюсь.
     -- Надеюсь, ваше  мнение обо мне не изменится. Скоро вы убедитесь,  что
сама судьба свела нас для блага вашего маркиза. Знайте же, я искал встречи с
вами!
     -- Ничего не понимаю!
     -- И не надо! В недалеком будущем все само собой объяснится.
     -- Хотелось бы! Будьте уверены! Преданы ли вы маркизу де Могюер?
     -- Душой и телом! Я готов отдать жизнь за него!
     --  Отлично!  Слушайте  же  меня  внимательно,  сеньор Паредес.  Вашему
господину  грозит  полное разорение.  Он  стал  игрушкой  в  руках негодяев,
замысливших  погубить  его.  Вас  намереваются ограбить  на  обратном  пути,
негодяи подготовили  гнусную  ловушку,  в  которой  вас  ожидает  неминуемая
гибель.
     -- Не может быть! -- вскричал пораженный Паредес.
     --  Повторяю,  мне  известно  все.  Люди,  сговорившиеся  об  этом,  не
подозревали, что я подслушиваю их.
     --Подлецы!
     -- Вполне с  вами согласен. Именно  поэтому я здесь, вместо того  чтобы
спокойно расставлять свои капканы. Я намерен расстроить их коварные замыслы.
     --  Но  что  заставляет  вас  действовать таким образом?  -- с оттенком
недоверия произнес дон Хосе.
     --  Этот вопрос останется без ответа. Вам придется  на время отказаться
от всякого любопытства. Вы  должны слепо  довериться мне и  помогать  мне во
всем,  что  я  буду  предпринимать  в  защиту ваших же  интересов. Идет? Мне
кажется,  что  уговор этот  весь в вашу пользу,  а  рискуете  вы при этом не
больше, чем я.
     Последовало  довольно  продолжительное молчание. Управитель  размышлял,
стараясь вникнуть в смысл всего услышанного; охотник не спускал с него глаз,
терпеливо  выжидая, когда  снова заговорит  его приятель.  Наконец дон  Хосе
доверчиво протянул  руку своему собеседнику, который поспешил горячо  пожать
ее.
     -- Послушайте, Твердая Рука,-- сказал Паредес,-- прежде всего я  должен
признаться, что ваши разоблачения кажутся мне довольно странными. Но в вашем
голосе  звучит такая неподдельная  искренность,  а ваша репутация так прочно
утвердилась среди обитателей прерии, что я без колебаний  вручаю свою судьбу
в ваши руки. Нет, вы не  способны предать меня! Отныне и до того часа, когда
вы сами сочтете возможным открыть мне имена негодяев, решивших погубить меня
вместе  с моим  господином,  я  полностью  отрекаюсь  от  собственной  воли.
Смотрите на меня, как на свою вещь, исчезайте и появляйтесь, когда вам будет
угодно, действуйте  как  знаете,--  я  повинуюсь вам во  всем, не  спрашивая
никаких объяснений. Вас это устраивает?
     -- Прекрасно, мой добрый друг!  Вы угадали  мои желания.  Такая свобода
действий  необходима для  успеха  моих начинаний;  и,  верьте слову честного
человека, никто более, чем я, не дорожит благополучием и счастьем маркиза де
Могюер.
     --  Итак,  решено,-- вместо ответа сказал  дон Хосе,-- с  рассветом  мы
тронемся в путь?
     -- Да, но не прямо в Эрмосильо. Прежде чем  отправиться  в  этот город,
нам  надо замести  следы.  Не  забывайте,  что  мы  имеем  дело  с  опытными
пограничными  разбойниками.  Они  следят  за  нами.  Мы  должны  перехитрить
хитрецов, на каждый их ход ответить своим ходом.
     -- О-о! Прекрасный случай для меня вспомнить свою профессию охотника.
     --  Вспомните лучше излюбленную поговорку прерий: "деревья имеют глаза,
а листья -- уши".  Наше  счастье,  что охотящиеся  за вами негодяи ничего не
подозревают о моей заинтересованности в вашем деле. На это я рассчитываю и в
дальнейшем.
     -- Но если не в Эрмосильо, то куда же? -- осведомился дон Хосе.
     --  Я скажу вам  это утром, когда  при свете дня  смогу убедиться,  что
никто не  подслушивает  нас.  А  теперь  ложитесь  спать  и  отдыхайте. Надо
набраться сил: вам еще предстоит утомительное путешествие.
     И,  как  бы желая положить  конец  дальнейшим  расспросам, Твердая Рука
плотно  завернулся  в свой плащ, прислонился спиной к  стволу дуба, протянул
ноги к костру и закрыл глаза.  Несмотря на  сильное  желание продолжать этот
разговор,  Паредесу  ничего  другого не оставалось, как последовать  примеру
охотника. Не  прошло и  нескольких  минут, как  дон Хосе,  измотанный бурей,
заснул богатырским сном.


Глава XIII ЛАГЕРЬ РУДОКОПОВ
     По своим запасам драгоценных металлов  Сонора -- одна из  самых богатых
областей мира.  Как нам  удалось убедиться  по официальному отчету, за  один
только  1839  год  в пробирную серебра и  шестьдесят  слитков  золота  общей
стоимостью  более чем в миллион пиастров. Эту огромную цифру надо удвоить за
счет   так   называемого  контрабандного  металла,  который   умышленно   не
представляют в палату, чтобы избежать уплаты налога.
     Эти  места  богаты  также  медной  рудой.  Однако   население,  всецело
поглощенное золотоискательством, пренебрегает ее разработкой. --
     Ни  одна  страна  в  целом  свете  не   обладает   такими   богатыми  и
многочисленными залежами золота.
     Золото здесь  встречается  в  наносном  речном  иле, в размытых дождями
оврагах,  а чаще  всего  прямо  на поверхности  земли или же  на  глубине  в
несколько футов.
     В   северной  части  провинции  Ариспы  находятся  россыпи  Квитовак  и
Соноитак,  о которых  нам придется еще немало говорить ниже. Открытые в 1836
году,  они в  течение трех лет  давали  ежедневно  по двести  унций  чистого
золота.  Золотоискатели ковыряют здесь землю  простой  заостренной  палкой и
подбирают только  заметные  крупинки  золота. Но  если  бы здесь предприняли
промышленную промывку золота, были  бы достигнуты несравненно более  высокие
результаты.  В Сопоре нередко находили самородки весом в  несколько  фунтов.
Нам  довелось  встретить  в   Ариспе  одного  рудокопа,  откопавшего  слиток
стоимостью в девять тысяч пиастров. Музей испанского короля в  Мадриде может
похвастаться  множеством   превосходных  образчиков   таких  самородков.   В
дальнейшем мы  еще  сообщим читателю,  по каким причинам были  заброшены эти
прииски.
     Основная масса населения пуэблос'  Соноры состоит из бродячих рабочих и
мелких торговцев, оседающих вокруг большого рудника, лишь только  приступают
к его эксплуатации. Такая  стоянка рабочих называется  здесь Real de minas2.
Если рудник обещает  приносить доходы  долгие  годы, население  окончательно
обосновывается здесь. Так были основаны многие большие города Мексики.
     Огромное потребление  европейских  товаров  в  этих  краях  объясняется
легким и быстрым обогащением золотоискате* П у э б л о с -- поселки.
     2 Лагерь рудокопов (исп.). лей.  Какой-нибудь простой рудокоп расходует
тут часто  в  несколько дней  шесть-семь фунтов  золота, что составляет  его
недельную добычу. К несчастью, пагубная страсть к игре, эта истинная проказа
Мексики, позорящая  и  развращающая  ее  обитателей,  парализует  накопление
капиталов и замедляет развитие золотопромышленности.
     А теперь, прежде чем  продолжать наш рассказ,  нам необходимо  еще дать
читателю  кое-какие  сведения об  индейских народах,  населяющих  территорию
Соноры.
     Здесь  существуют пять самостоятельных индейских  племен: яки, опатосы,
майи, хиленосы и апачи.
     Яки и майи занимают земли, расположенные  к югу  от  Гайомаса вплоть до
Рио  дель  Фуерте.  Индейцы  этих  племен нанимаются  к  креолам  в качестве
хлебопашцев,  каменщиков, слуг  и горнорабочих.  Численность  их  составляет
примерно до сорока тысяч душ.
     Опатосы  заселяют  берега  рек:  Рио  де  Сан-МигоельдеХоркаситас,  Рио
д'Ариспа,  Рио  де-лос-Юрес  и   Рио   д'0посура.  Это  умелые  работники  и
превосходные  воины. Они всегда  сохраняли верность  сначала  испанскому,  а
затем  пришедшему  ему на  смену  мексиканскому  правительству.  Численность
опатосов не  превышает двадцати тысяч  человек. Хипеносы, разместившиеся  на
берегах Рио  Хила и Рио Колорадо, а также акуасы и апачи,  выходцы из  долин
горного  хребта Сьерра Мадре, являются  племенами одного  и  того  же народа
папагосов.
     Эти  непокоренные  кочевые  племена  промышляют   охотой.  Некогда  они
кочевали на северных окраинах Чиуауа1 и Соноры; но, теснимые с юга и  запада
все  растущим проникновением в эти  края  американцев  и  техасцев,  индейцы
ворвались на территорию Мексики, жителям которой они  наносят огромный ущерб
своими  воинственными набегами.  Папагосы в  изобилии снабжены огнестрельным
оружием, которое они  приобретают в обмен на меха  в американских факториях,
раскинувшихся вдоль берегов Рио Браво-дель-Норте, в Арканзасе и Миссури.
     Для полноты этого краткого перечня индейских племен провинции Соноры мы
упомянем еще о пятистах индейцах ' Ч и у а  у а -- одна из северных областей
Мексики, граничит с Техасом.  племени серис, водворившихся в одном поселке у
самых ворот Эрмосильо. Около тысячи человек этого же племени, некогда одного
из  самых  могущественных  в этих  краях,  живут на океанском  побережье, на
севере от Гдаймаса и на острове Тибурон'.
     Нам придется оставить еще на некоторое время Твердую  Руку и дона  Хосе
Паредеса  на  вершине  холма, для того чтобы перенести  читателя  в  городок
Квитовак, где будут разыгрываться важные события.
     Время было  вечернее,  улицы  и площади  лагеря  золотоискателей кишели
разношерстным людом. Индейцы  племени яки,  охотники, рудокопы, гамбусинос2,
монахи   и  просто  искатели  приключений,  составляющие  пестрое  население
Квитовака,  сновали  взад и  вперед --  кто верхом,  кто пешком,  окликая  и
приветствуя друг друга, смеясь и переругиваясь. Одни возвращались с приисков
после рабочего дня, другие шли из дому подышать свежим воздухом; большинство
же направлялись в кабачки, откуда через открытые двери неслись пьяные голоса
и нестройные звуки гитар.
     Один  из таких кабачков, с виду более комфортабельный,  точнее -- менее
грязный,  чем  остальные, пользовался некоторым  предпочтением и привлекал к
себе особенно много посетителей.
     Переступив порог очень низкой двери, посетитель спускался здесь по двум
неравной вышины ступенькам  в  омерзительную берлогу -- не то  подвал, не то
сарай.  Люди, впервые попадавшие в этот вертеп, на каждом шагу спотыкались о
земляной пол,  разбитый и  шероховатый  от грязи, непрерывно наносимой  сюда
сапогами  бесчисленных посетителей. Навстречу им, словно из преддверия  ада,
неслись  теплые  испарения,  удушливые  и  пропитанные   спиртным  угаром  и
зловонием, разъедавшими горло глаза. Мало-помалу глаза привыкали к полумраку
этой  берлоги, и посетитель  начинал  ориентироваться  в  сизо-сером тумане,
клубившемся над головами  гостей при малейшем их  резком движении. При свете
нескольких коптящих  светильников,  расставленных  там  и  сям,  можно  было
разглядеть довольно большой и высокий 'Тибурон -- акула. Примеч. авт.
     'Гамбусинос -- старатели. зал;  его некогда выбеленные стены совершенно
почернели в  нижней своей  части от  постоянного прикосновения  к ним голов,
плеч и спин.
     В глубине,  напротив дверей, на  уровне  одного  фута от  пола высилась
эстрада. Вытянувшаяся  во  всю ширину зала, она разделялась на две половины.
Правая  ее  часть  была  занята  прилавком,  за  которым  стоял кабатчик  --
здоровенный  детина с угрюмым лицом и хитрецой в глазах.  Над головой  этого
"почтенного"  субъекта,  носящего   звучное  имя  Коспето,  была  выдолблена
маленькая  ниша, в которой помещалась статуя Девы Марии  с младенцем Иисусом
на руках;  перед  статуей выстроился ряд маленьких  железных подсвечников, в
которых  горели свечи вышиной в  два-три  дюйма. На  левой половине  эстрады
помещались  музыканты.  Середина  зала,  не  заставленная  никакой  мебелью,
предназначалась для танцев: здесь было где развернуться танцорам.
     По  обеим  сторонам зала  тянулись ряды  столиков,  кривых  и  грязных,
небрежно  отесанных  и  кое-как  сколоченных.  Вокруг  них  теснились  толпы
посетителей;  одни   сидели  на   лавках,  другие   стояли.  Люди  смеялись,
беседовали,  спорили,  стараясь  перекричать   друг  друга,   пили  мескаль,
рефиньо*,  пульке2, тамариновую настойку или играли в монте3, ставя на карту
золото,   зачастую  добычу  целого  рабочего  дня.   Игроки  лезли  за   ним
заскорузлыми руками в карманы отрепьев, носивших громкое название одежды.
     В этой толпе замешались несколько женщин, с лицами опухшими от пьянства
и  бессонных ночей.  Все без исключения --  женщины и мужчины -- курили: кто
сигару, а кто маисовые пахитоски.
     Ничто  не может  сравниться по  омерзительности с этим сборищем отребья
рода человеческого, в котором, кажется,  были представлены все разновидности
чудовищных пороков. В тот момент, когда  мы с вами, читатель, проникли сюда,
веселье  было в полном разгаре. Зал был  переполнен  пьяницами  и танцорами;
толпа смеялась,  горланила,  бесновалась;  стоял  гомон,  способный оглушить
самого дьявола. 'Рефиньо -- мексиканская водка.
     Пульке --  национальный  напиток  мексиканцев  из сока  листьев  агавы.
'Монте -- карточная игра.
     Столик, расположенный в  стороне  от  других,  у самого  входа, занимал
человек,  закутанный в  широкополый плащ, немного  приподнятый край которого
совершенно скрывал  его  лицо.  Прислонившись спиной к стене, он скользил по
танцующим  равнодушным   и  скучающим  взглядом.   Стоило,  однако,   новому
посетителю войти  в кабачок, как  на нем останавливался  внимательный взгляд
незнакомца в плаще. Но, убедившись, что вошедший не тот человек, которого он
ждал уже

     добрых   два   часа,   незнакомец  с   досадой   отворачивался.  Никто,
по-видимому,  не обращал  на него ни малейшего внимания. Каждый  был слишком
занят  своими делами,  чтобы думать  о госте, упрямо  державшемся  особняком
среди  этой  шумной сумятицы.  А  вскоре и  сам  этот  молчаливый  и угрюмый
посетитель, наскучившись тщетным ожиданием, перестал  оглядываться на дверь.
Он  устало опустил  голову,  закрыл  глаза  и  задремал;  а  может  быть,  и
притворился спящим  -- то ли для того, чтобы не привлекать к себе  внимания,
то ли для того, чтобы  ничем не отвлекаться от своих мыслей. Внезапно в зале
поднялся  невообразимый  гам.  Сильным ударом кулака был  опрокинут какой-то
столик;  посыпалась   площадная  брань;  сверкнули  ножи,  вытащенные  из-за
голенищ; смолкли музыканты, круто остановились танцоры; и все обступили двух
поссорившихся игроков.  А  те, нахмурив  брови,  мерили друг друга  глазами,
сверкавшими  от  хмеля  и буйного гнева. Обернув левую руку  плащом, который
должен  был служить щитом, и взяв в правую наваху', каждый из них готов  был
вступить в нешуточный бой.
     В эту минуту кабатчик, занятый до сих пор только наблюдением за слугами
и обслуживанием посетителей и потому  безучастно  и невозмутимо относившийся
ко всему происходящему, вдруг с ловкостью ягуара перепрыгнул через прилавок.
Кинувшись  затем к  двери,  он закрыл  ее, подперев своим  могучим плечом из
опасения, как  бы  кому-нибудь  из  его  почтенных посетителей  не взбрела в
голову мысль улизнуть под шумок, не уплатив по счету. Выполнив таким образом
свой долг хозяина, кабатчик с видимым интересом приготовился следить за этим
своеобразным турниром.
     'Наваха -- испанский складной нож.  Каждый  из противников, чуть согнув
ноги в коленях, вытаув вперед левую руку, наклонившись и зажав в правой нож,
не спускал глаз с врага,  готовый к нападению и защите. Но в дело неожиданно
вмешался  таинственный  посетитель,  дремавший  в  своем  углу.  Разбуженный
голосом  одного  из  противников,  он смерил взглядом  драчунов и,  вскочив,
кинулся к ним.
     --  В чем дело? --  встав между ними, произнес он  голосом,  властность
которого невольно смутила обоих буянов.
     -- Этот  человек,--  отвечал один из  них,-- проиграл мне  три унции  в
монте.
     -- Ну и что же? -- сказал незнакомец.
     -- Он  отказывается  платить их, утверждая,  что карты были  крапленые.
Ложь!.. Ут> Оюз! Я кабальеро, это всем известно! Легкая, никем не замеченная
усмешка  пробежала по  губам  незнакомца в ответ  на  это несколько  смешное
заявление. Однако он сумел сохранить всю свою серьезность.
     -- Это верно,  вы кабальеро,-- сказал он,--  и  я даже  готов, в случае
надобности, поручиться за вас.  Но самый честный человек  может ошибиться. Я
убежден, что это именно и случилось с вами. Вместо того чтобы затевать драку
с  этим сеньором, честность  и порядочность  которого также  вне подозрения,
покажите  пример великодушия, отказавшись  от  требования трех унций. А он в
свою  очередь извинится  перед  вами  за  обидные выражения, и  все кончится
миром, ко всеобщему удовольствию.
     -- Понятно, я уверен в честности этого  кабальеро;  я  готов заявить об
этом  где угодно и  душевно сожалею о возникшем  между нами недоразумении,--
сказал молчавший до сих пор второй противник.
     Однако он продолжал оставаться при этом настороже, что плохо вязалось с
его добродушным тоном.
     Таинственный  незнакомец   снова   обратился  к  игроку,  которого  он,
очевидно, знал, и, незаметно кивнув ему, произнес с чуть заметной иронией:
     -- Ну, что  вы  теперь скажете?.. На мой взгляд, вы получили  полное  и
вполне  достойное удовлетворение. С минуту игрок  колебался; по-видимому,  в
душе  его  происходила  какая-то  борьба.  Он  обвел  суровым  взглядом всех
столпившихся,  и,  заметь  он на  лице хотя  бы  одного  из  них пусть  даже
мимолетную тень презрения,  он, несомненно, затеял  бы  новую ссору.  Но все
стояли  с холодными и бесстрастными  лицами, на  которых можно было прочесть
одно только нескрываемое  любопытств