. После осмотра курорта гости уселись
в столовой. Усков что-то прошептал на ухо врачу.
   Через несколько минут из кухни, прихрамывая, вышел улыбающийся  шеф-повар
санатория. Рыжеватые его усы победно взвивались  вверх,  а  на  полном  лице
разливалось такое удовольствие, какое можно видеть только у очень  добрых  и
веселых людей с открытым сердцем.
   - Будьте ласковы, опробуйте нашего кубанского борща. Вкусом не  знаю,  як
он вышел, а уж что горячий, так за то ручаюсь.
   - Лука Лукич! И вы здесь!.. Дайте же я вас обниму, казак вы лихой.
   И академик с чувством поцеловал Хватай-Муху в его рыжые усы.

   * * *
   Ночью, когда тихое небо успокоенно замигало  тысячами  звезд  и  на  всей
нашей большой земле утихла дневная суета, Сперанский вышел на балкон дома  и
уселся в кресло.
   Темная масса северной стены  возвышалась  перед  ним.  Ниже,  в  темноте,
угадывались молчаливые леса, поблескивала вода в озере, бисерный от росы луг
расстилался по его берегам. Стояла полная  тишина,  которая  живо  напомнила
академику годы одиночества в кратере. Он прислушался. Ни звука кругом.  Тени
прошлого надвигались  из  леса.  Тоскливо  сжалось  сердце.  Так  захотелось
услышать низкий и мощный, как подземный гул, голос  милого  Ласа  -  верного
друга на протяжении многих-многих лет. Увы! Доверчивые гиганты - Ласковый  и
Дикий - волею случая пришли в наш век из далекого прошлого и так же ушли. Их
короткая жизнь тесно переплелась с человеческой жизнью, и  память  о  верных
друзьях осталась навсегда в сердце Сперанского.
   Владимир Иванович закрыл глаза. Что-то соленое капнуло на его седые  усы.
Он встал, посмотрел еще раз на темный молчаливый  лес  и  медленно  пошел  в
комнату. Ночь неслышно шествовала по необъятным просторам Севера.
   Кратер спал...