равьев.  -  Мертвая  зона  расширяется.  -  Планы
спасения ценностей.
   Лас и Дик не пришли в загон.
   - Небывалый случай! - сказал Сперанский Ускову, и в голосе его  слышалась
тревога.
   - Что-то, видимо, им помешало.  Пойдемте,  Владимир  Иванович,  сходим  к
газовой пещере.
   Далеко идти  не  пришлось.  Уже  за  полкилометра  от  дома  они  увидели
пожелтевшую траву, увядшие, по-зимнему грустные кустарники и засохшие  ветви
низких деревьев. Газ! Ядовитая трещина  посылала  все  новые  и  новые  дозы
отравы. Скоро кратер станет мертвым царством, отравленным колодцем.
   - Нет,  это  нелепо!  Неужели  мы  не  можем  спастись,  спасти  огромные
ценности, месторождения, ваши записи, музей, живых мамонтов! Самое противное
чувство - это чувство собственного бессилия!
   А газ, видно, стойкий. Он слабо разлагается, не перемешивается с воздухом
и разливается во все стороны, как жидкость. Удельный вес его,  должно  быть,
намного больше, чем вес воздуха.
   - М-да... Если Пете не удастся  добраться  до  людей,  тогда...  У  меня,
Владимир Иванович, часто болит сердце за мальчика. Не слишком  ли  смело  мы
поступили, отправив его в такой опасный путь? Где он сейчас? Что с ним?
   - Мне думается, он парнишка с характером. Да и сметливый. Он  пройдет,  -
отвечал Сперанский.
   - Вся моя надежда на то, что где-нибудь на  Полпути  он  встретит  людей.
Время выбрано все-таки правильно. Сейчас пойдут поиски. Если  бы  только  он
встретил наших!
   - Конечно, наше спасение и спасение кратера зависят от удачи нашего юного
посланца. Однако мы должны пробиваться и сами. Надо готовиться  к  эвакуации
из кратера.
   Они сидели в лесу на поваленном  дереве.  Что-то  шуршало,  копошилось  в
траве у них под ногами.
   - Смотрите! - воскликнул пораженный Сперанский. Трава  кишела  муравьями.
Трудолюбивые лесные  Жители  переселялись  на  новые  места.  Десятки  тысяч
крупных  черно-коричневых  муравьев  шли  вверх,  по  направлению   к   дому
Сперанского. Каждый из переселенцев нес  какую-нибудь  поклажу.  Большинство
тащило  белые,  крупные  яйца,  другие  волокли  личинки.  Это  походили  на
организованную эвакуацию.
   - Вот так недавно уходили наши люди из городов, когда надвигался враг. Мы
уже рассказывали вам про войну с фашистами Гитлера, - сказал Усков.
   - Да. Я все время думаю о родном Петрограде...
   - О Ленинграде, хотите вы сказать...
   - Все не привыкну. У меня там осталась жена и двое детей:  мальчику  было
пять лет, Сашей его звали. Маргарите - восемь. Жене  моей,  Софье  Павловне,
сейчас должно быть пятьдесят семь лет... - Он прибавил  со  вздохом:  -  Они
считают меня погибшим...
   Усков уверенно произнес:
   - Тем более обрадуются, когда увидят вас. Но для этого  надо  остаться  в
живых. Было бы чересчур глупо пережить все, что вы пережили, и погибнуть  от
этого дурацкого газа,  когда  спасение  так  близко.  Надо,  знаете,  и  нам
все-таки эвакуироваться.
   - Но куда?
   - В места повыше, пока не доступные для газа. Уж если мы не  спасем  всей
жизни в кратере, то уберечь самое главное мы должны обязательно. Кстати,  вы
понимаете, почему не пришли домой мамонты?
   - Теперь догадываюсь...
   -  Они   инстинктом   почувствовали   опасность.   Интересно,   где   они
обосновались?
   И все же мамонты не выдержали одиночества.
   На другой день рано утром Лас и Дик пришли к дому  и  стали  на  полянке,
пошевеливая хоботами. Увидев, людей, они затрубили,  замахали  хвостиками  и
ушами, а  когда  Сперанский  и  Орочко  подошли  к  ним,  радостно  закивали
головами. Они привычно обняли друзей хоботами, усадили к себе  на  спину  и,
довольные удачным похищением своих хозяев, быстро направились с  ними  вверх
на новое свое местожительство.
   Насилу уговорил их Сперанский. Привычный голос заставил мамонтов  наконец
остановиться и ссадить невольных пассажиров на землю. И,  когда  люди  пошли
назад к дому, гиганты долго и недоуменно смотрели им вслед, явно не понимая,
почему же не воспользовались хозяева кратера их услугами по переселению...
   Когда люди скрылись в лесу, мамонты молча повернулись и  пошли  прочь  от
места, признанного их инстинктом смертельно опасным для жизни.
   Теперь в пещере Сперанского работали  яростно,  до  полного  изнеможения.
Двое из шести разведчиков все  время  находились  в  забое:  палили  костер,
таскали воду, долбили ломом неподатливый базальт. Уже был пробит широкий лаз
на три метра вглубь. Осталось еще около четырех метров.
   - За месяц добьем, - уверенно говорил Любимов, который  почти  безвылазно
находился в пещере.
   - Важно, кто кого опередит: мы со своей работой или газ из трещины, вот в
чем вопрос, - безрадостно шутил Борис и с  горечью  рассматривал  мозоли  на
своих ладонях, не сходившие вот уже несколько недель.
   В свободное от работы время Орочко ходил по лесу и зорко высматривал  еще
не ушедшего зверя. И, если ему  встречался  глупый  лис  или  неповоротливый
барсук, он брал хворостину и гонялся за ними до тех пор, пока не  убеждался,
что звери убежали в верхнюю половину кратера. Усков окрестил Орочко  титулом
начальника эвакопункта. В то же время агроном следил  за  посевами.  Вечером
докладывал:
   - Ячмень раскустился. Степень  кущения  в  среднем  два  и  три  десятых.
Картофель взошел, выпадов нет. Рассада чувствует себя нормально, но на  днях
потребует поливки. Какое будет указание, Владимир Иванович?
   Тот слабо улыбался и отмахивался. Газ  находился  в  трехстах  метрах  от
огорода. Стоит ли думать теперь о поливе?
   Чтобы обезопасить место работы, решили  сложить  вокруг  входа  в  пещеру
плотный каменный барьер: если газ зальет весь кратер и подберется к  пещере,
барьер защитит ее на какое-то время.
   Когда  стена  была  закончена,  то  перед  входом  в   пещеру   получился
огороженный дворик метров тридцати в длину и десяти - пятнадцати  в  ширину.
Открытым оставался пока только лаз для разведчиков. В любой день, когда  газ
подойдет к месту работы, люди могли заложить и замазать вход и  остаться  во
дворике, откуда им прямой путь в пещеру и - может быть - в  большой  мир.  В
первую очередь во дворик перетащили алмазы. Потом  сделали  неприкосновенный
запас пищи из вяленого мяса, рыбы и овощей. Натаскали много дров, выкопали и
обмазали глиной небольшой бассейн и залили  его  водой.  Теперь  можно  было
ждать.
   Усков, как и все,  строго  соблюдал  очередность  работы  в  пещере.  Но,
закончив свою смену, он брал геологический молоток и уходил в лес. Какая  бы
судьба ни  ожидала  их,  а  работать  надо,  о  кратере  надо  иметь  полное
представление. Наслоения земной коры - раскрытая книга геологической истории
Земли. Только читай.
   Усков особенно упорно искал кимберлиты. Кроме тон алмазоносной  "трубки",
которую  он  нашел  вблизи  пещеры  Сперанского,  ему   удалось   обнаружить
кимберлитовую глину на дне озера. В ручье  около  озера  он  подобрал  шесть
алмазов величиной с лесной орех.
   Однако, бродя по кратеру, Усков то  и  дело  возвращался  к  границе,  за
которой не было жизни. Газ расходился все дальше и дальше.  Он  уже  задушил
обитателей реки - масса мертвой рыбы плавала по поверхности озера; он крался
по низинам, и трупы  мелких  животных  -  зайцев,  ежей,  бурундуков,  -  не
успевших бежать, оставались на его пути.
   Как-то геолог вместе с Орочко пошел в  верхнюю  часть  кратера  осмотреть
подход к террасе, куда их всех сбросил буран несколько месяцев назад.
   Именно сюда, в верхний  кратер,  перекочевали  теперь  звери  из  нижнего
кратера. Весело и шумно бродили по полянам бараны, неторопливо и  озабоченно
прохаживались медведи, мелкота кишела в траве и кустарниках.
   - А вот и наши друзья! - воскликнул  Орочко.  Этот  возглас  относился  к
мамонтам. Они шли к людям, приветливо помахивая хоботами и  опустив  головы,
словно кланялись знакомым.
   Ускову и Орочко удалось взобраться на террасу.
   - Вот мы почти и на свободе. Еще  метров  пятьдесят  -  и  вершина  горы.
Близко, не правда ли? - заметил геолог. - Близок локоток, да не укусишь!
   - Мы спасем и животных, и растительность, - вдруг твердо заявил Усков.  -
Смотрите, Александр Алексеевич. Ширина перемычки в самом  узком  месте,  где
соединяются оба кратера, не больше трехсот - четырехсот метров. А  по  бокам
отвесные, порядком потрескавшиеся стены. Если ничего иного не придумаем, то,
как  только  вырвемся  наружу  и  достанем  взрывчатку,  обрушим   стены   и
отгородимся от нижнего кратера стеной.  Западный  погибнет.  Пусть.  Но  вот
этот, с животными и лесами, останется. Как заповедник!
   - Но сперва надо выйти самим, - осторожно заметил Орочко.

   Глава двадцать восьмая
   о том, как начались поиски и куда направились основные  поисковые  отряды
треста
   В начале апреля на конечной станции шоссе Юг - Север, за тысячу с  лишним
километров от Хамадана, на берегу небольшой  таежной  реки,  где  находилась
геологическая база номер восемь, собралось необычайно  много  народа.  Здесь
были  геологи,  проводники,  рабочие.  Выделялись  охотники-якуты  в   своих
неизменных ичигах и кожаных куртках,  покрытых  сверху  кухлянкой  -  теплой
накидкой из шкур молодых оленей, которая надевается через голову.  Они  сами
вызвались идти на поиски исчезнувшей партии.
   Все были вооружены. У каждого якута за спиной болтался винчестер. Геологи
и рабочие имели кто охотничье ружье, кто винтовку.
   Недалеко от базы паслись олени. В тайге, где животные разгребали  снег  в
поисках своей излюбленной пищи - ягеля,  раздавался  перезвон  их  бубенцов.
Возле рубленых домиков и складов опытные  погонщики  комплектовали  упряжки.
Узкие ц длинные нарты подходили к амбарам, и таежные жители  умелыми  руками
укладывали на них ящики и мешки. Неподалеку пофыркивали маленькие,  косматые
лошадки. В яслях перед ними лежало свежее сено, в ящики насыпано вволю  овса
- лошадей откармливали перед долгой и трудной дорогой.
   На солнцепеке лежали собаки.  Их  потяги  были  уже  подобраны  и  прошли
испытание. Косматые лайки, по семь - одиннадцать штук в потяге, уже привыкли
друг  к  другу,  перестали  волноваться  и  теперь,  свернувшись  калачиком,
посматривали на шумный лагерь.
   Последние работы: чистят и проверяют ружья, набивают  патроны,  подгоняют
вьюки, осматривают обувь ладно ли пригнана, не будет ли худо ноге. В  походе
обувь - самое важное. С часу на час ожидают приказа о выступлении.
   Из домика  выходят  две  женщины.  Все  взоры  обращены  на  них:  они  -
единственные женщины в этом отдаленном  лагере.  На  них  спортивные  брюки,
выпущенные поверх ичигов, такие же, как на мужчинах,  брезентовые  куртки  с
поясами и патронташи. На поясках - ножи, за плечами  -  винчестеры.  Меховые
шапки с ушами и теплые перчатки довершают походное одеяние. По всему  видно,
что женщины также собираются в дальний путь.
   Вот они подходят к лошадям, умело  взнуздывают  огрызающихся  "якуток"  и
седлают их; кони пятятся, бью г ногами.
   - Балуй! - предупреждающе крикнула одна из наездниц и  легко  вскочила  в
седло. Вторая последовала ее примеру. - Куда это они?
   - Объезжают своих лошадей. Молодцы! Это знаешь кто? Усковы.  Настойчивые,
однако! Вчера они с Андреем Ивановичем схватились.  Он  хотел  задержать  их
здесь: опасно, мол, и далеко, а тут еще какие-то бандиты в  тайге  шатаются.
Куда там! И слышать не захотели.  Оказывается,  они  уже  не  раз  бывали  в
походах, знают и вьюк и седло. В общем, наши, таежные!..
   В тот же день у  начальника  поиска  Андрея  Ивановича  Швеца  состоялось
совещание руководителей групп. Восемь человек склонились над картой. На  ней
чернела точка: база номер восемь От этой точки  шли  карандашные  стрелки  в
самый центр белого пятна.
   - Знакомьтесь с маршрутами, товарищи.  Примерно  до  центра  неизученного
района все шесть партий пойдут параллельным курсом и будут проходить в  день
по двадцать - двадцать пять  километров.  Партия  от  партии  на  расстоянии
десять - двадцать километров. Таким образом мы захватываем площадь  в  сотню
километров  шириной.  Связь  между  группами  поддерживают   два   самолета.
Попадется что-нибудь интересное - сама ли  группа  Ускова  или  ее  следы  -
немедленно сигнализировать самолетам сдвоенным костром. На сдвоенный  костер
равняться остальным партиям и прийти на помощь...
   Майор Сидоренко напомнил:
   - Надо договориться о сигнале, если обнаружат этих...
   -  Да...  Если  попадутся  неизвестные,  о  которых  мы   уже   говорили,
действовать согласно указаниям: арестовать и  под  конвоем  препроводить  на
базу. В случае сопротивления дается право на защиту. О такого  рода  встрече
сообщить самолетам тремя кострами. Когда пройдем двести -  двести  пятьдесят
километров, всем собраться, обсудить положение. Место сбора укажут самолеты.
Они  сбросят  вымпелы.  Дальнейшие  действия   предпримем,   сообразуясь   с
обстоятельствами. Возможно, придется опять разойтись. Кстати, о месте сбора.
В  прошлый  раз  самолеты  обнаружили  за  перевалом  интересную  долину   с
незамерзающей рекой, которая пропадает в очень узком  ущелье  или  уходит  в
землю. Эта долина и будет нас интересовать в первую очередь. Усков  упоминал
о ней в своих донесениях.
   - Когда выступаем, Андрей Иванович? - спросил кто-то.
   - Завтра рано утром. К четвертой группе, которая пойдет  прямо  на  норд,
прикомандировываются Усковы и майор Сидоренко. Самолеты начнут патрулировать
на третий день. Их номера: 06032 и 05640. Запомните.
   Солнце было еще где-то далеко за  горизонтом,  над  морозной  землей  еще
стояло раннее звездное утро, которое ничем не отличается от ночи, но на базе
уже началось  движение.  Скрипели  полозья  нарт.  Повизгивали  дрожащие  от
нетерпения собаки. Разведчики,  седлая  лошадей,  разговаривали  вполголоса,
словно  стеснялись  нарушить  ночную  тишину.  В  темноте  мелькали  фонари,
слышалась  приглушенная  команда.  Но  вот  все   смолкло.   Первыми   вышли
низкорослые лыжники в кухлянках и молча, как призраки, пересекли заснеженную
речку.  За  ними   потянулись   собачьи   упряжки.   Раздалось   характерное
"хох-хох-хох!" погонщиков, и длинная черная лента  людей,  оленей,  собак  и
вьючных лошадей вползла в лес и там, словно  гигантский  веер,  распустилась
шестью линиями.
   Последние слова расставания, пожелания счастливого  пути  -  и  поисковые
группы пошли каждая своей дорогой. На  обледеневшем  насте  остались  только
неглубокие следы полозьев  да  узкие  тропинки,  пробитые  мохнатыми  ногами
вьючных лошадей.
   База опустела. Остались сторож и радист, Уже на  третий  день  пути,  при
подъеме на пологую каменистую сопку, один из охотников второй группы  увидел
дерево с крестообразной зарубкой на коре.
   - Свежая, - уверенно заявил охотник. - Смола  еще  не  побелела.  Топором
сделано, маленьким топором, какой у Николая есть. Они!
   Километров через восемь встретилась еще такая же зарубка. Группа уверенно
пошла  теперь  по  следам  Любимова,  чуть   отклонившись   к   востоку   от
первоначального курса. Дали знать Швецу. Он  приехал  на  собаках,  осмотрел
зарубки и одобрил новый маршрут. После этого вторая и четвертая  группы  уже
на шестой день пути настолько сблизились, что с вершины сопок  часто  видели
одна другую. Самолеты летали от группы к группе, но заветных дымков нигде не
видели.
   На одиннадцатый день  четвертая  группа  вошла  в  узкое  ущелье,  прошла
несколько километров и остановилась. Дальше хода не было. Или  возвращаться,
или карабкаться по узкой тропочке вверх.
   Проводник, не сходя с лошади, заявил:
   - Голову сломишь на этой тропе. По ней человек не пройдет. Надо назад,  в
обход.
   - В это время Вера Ускова что-то  заметила.  Она  соскочила  с  лошади  и
нагнулась: на жесткой глине ясно проступал след кованого конского копыта.
   Спешились, походили кругом. Да, следы копей:  обычные  шипы  буквой  "Н",
какими ковали лошадей во всех партиях треста. Сомнения отпали: партия 14-бис
прошла именно по этой тропе.
   - В горах так: где пролетит орел, там пройдет олень. Где  пройдет  олень,
геолог обязательно пролезет, - пошутил Швец, и  группа  тронулась  по  узкой
тропинке. Коней повели под уздцы.
   Вот и самое опасное место.
   Вера шла, прижавшись к камням. Она не знала, что в  этом  месте  сорвался
Борис и что его спас проводник.
   Подъем прошел благополучно. Группа ускорила шаг и шла вверх и вверх, пока
не открылась великолепная панорама огромной долины с уже освободившимися  от
снега полянами, густыми лесами и быстрой рекой,  которая  с  ревом  и  шумом
катила свои воды под гору, в дикий водоворот.
   Никто уже не сомневался, что пропавшая партия  спустилась  именно  в  эту
долину. Мог ли геолог пройти мимо такого заманчивого уголка природы?
   Все как зачарованные осматривали с высоты  широкую  долину,  острые  пики
горных цепей, окаймлявших ее, черные трещины горных распадков. И леса, леса,
леса, покрывавшие весь этот таинственный край!
   "Они где-то здесь, - подумала Варвара Петровна, и у нее сжалось сердце. -
Но живы ли?"
   Вера подошла к матери и обняла ее. Девушка думала о том же.
   Майор Сидоренко сел на камень и  долго  рассматривал  долину  в  бинокль.
Интересное местечко... Майор водил биноклем вправо и влево.
   Ничто не нарушало первозданного покоя природы. Безлюдье, и тишина, и  гул
падающей воды, к которому ухо привыкает так же скоро, как к тиканью часов  в
тихой комнате,  -  вот  как  встретила  долина  Бешеной  реки  новую  группу
пришельцев. Но вдруг что-то блеснуло. Еще и еще  раз.  Какой-то  посторонний
предмет... Что это может быть? Никак не разглядишь.  Майор  злился  на  свои
глаза, на бинокль и наконец обернулся к Вере:
   - Посмотрите! Что там поблескивает на берегу? Вон там, близко от воды...
   Девушка долго шарила биноклем по берегу.
   - По-моему, консервная банка, - сказала она наконец. - А выше в кустах  я
вижу колья... Остов палатки и... и... рогач для костра.
   - В таком случае пошли, товарищи, - заторопился Швец. - Спускаться  будем
здесь, прямо к устью.

   Глава двадцать девятая,
   в которой на сцене появляется Криворотый Ангел
   В  морозном  воздухе  звуки  разносятся  далеко-далеко.  Давно   смолкнет
источник звука, а горы все еще забавляются его отзвуком...
   Уже тронулись, а майор все разглядывал долину. И как он ни был  терпелив,
все же ему не удалось увидеть то, что он так хотел увидеть.
   Ни один дымок не подымался над лесом. Он выглядел  совсем  нежилым,  этот
большой и загадочный лес...
   Криворотый Ангел крайне встревожился, услышав один  за  другим  несколько
выстрелов, эхо от которых внезапно прокатилось по лесам и затихло  где-то  в
горах. Звук был гулкий и пышный, какой получается при взрыве дымного пороха.
Он  определил,  что  стреляли  из  охотничьего  ружья.  Это   обстоятельство
несколько уменьшило тревогу Ангела: значит, не  охрана,  не  дозор,  который
вооружен винтовками. Скорее всего какой-нибудь заблудший охотник.
   Во всяком случае, стоило  понаблюдать.  Но  так  наблюдать,  чтобы  видел
только ты, а не тебя.
   Он встал и потихоньку вышел из берлоги.
   - Куда? - сонным голосом спросил его Кныш, открывая один глаз.
   - Проветрюсь... - бросил Ангел и пошел по направлению выстрелов.
   Убежище беглых бандитов находилось как  раз  в  том  месте,  где  большой
распадок впадал в долину. Лес здесь был  очень  густой,  черный,  с  большим
количеством  выворотов,  весь  извитый  подлеском.  Настоящее  логово  диких
зверей. На берегу небольшого ручья, который местами уже освободился от снега
и льда, в крутой осыпи чернел глубокий выворот: гигантская лиственница упала
и подняла дыбом толстый пласт дерновой земли, обнажив желтую глину с глыбами
камня. Трудолюбивый медведь в свое время долго старался над  этой  ямой.  Он
вывернул камни, разгреб глину и сделал  себе  глубокую,  уютную  берлогу.  А
потом, видно, ушел или погиб. Пещера пустовала. Вот  ее-то