сь упустить
что-нибудь важное, Петя все рассказал; о судьбе партии 14-бис, об Иванове  и
Сперанском, о носороге, алмазах. И золоте,  о  мамонтах  и  газе.  Время  от
времени доктор ловил на себе взгляд Басюты, который глазами  спрашивал  его,
не бредит ли  больной  снова.  Но  доктор  отрицательно  покачивал  головой.
Варвара Петровна тихо плакала от радости, а Вера шепотом ее успокаивала:
   - Вот видишь, я говорила, все будет хорошо. Вот видишь! Завтра мы  увидим
папку. Воображаю, как он оброс! Настоящий Робинзон...
   А Петя говорил:
   - Для них сейчас важнее всего знаете что? Аммонал. Чтобы поскорее пробить
выход из кратера. И нужны кислородные маски. Надо узнать, откуда течет  газ,
и закрыть трещины, а то в кратере все пропадет. Жалко! Там Дик  и  Лас...  А
дойти туда можно за несколько дней, если на лошадях. Это я почти две  недели
шел, потому что пешком...
   Он продолжал после паузы;
   - У Владимира Ивановича в кратере золота много!  И  алмазов  целая  куча!
Потребуется грузовик.
   - Мы завтра же там будем, Петя. Я уже сегодня был.
   - Как? - Петя даже привстал от удивления.
   - У нас тут вертолет. Мы летали и спустились. Только никого в кратере  не
застали.
   - Они все в пещере. Ясно. А мамонтов видели?
   - Представь себе, нет. Да ты поспи еще, Петя, отдохни. Тебе вредно  много
разговаривать...
   Ранним утром лагерь почти целиком снимался и  спешно  уходил  в  верховье
Бешеной реки, а оттуда к ущелью, к пещере Сперанского. Одна группа  получила
задание немедленно заняться поисками металла в Золотом  ручье,  который  был
открыт Сперанским и Ивановым Но две палатки  остались  на  месте:  Петина  и
палатка Усковых. Теперь на берегу реки устраивалась перевалочная база:  сюда
должны были доставить освобожденных узников кратера и грузы.
   Вертолет снова поднялся в воздух, полетел по знакомому маршруту к  Эршоту
и смело окунулся в туманное облако, которое так тщательно и  долго  охраняло
тайну старого вулкана.
   - Как ты думаешь, Андрей Иванович, рассказ мальчика о мамонтах  и  прочих
диковинах - фантазия или похоже на правду?
   - По-моему, все-таки  бред.  Мальчуган  еще  не  совсем  оправился  после
болезни. Какие тут живые мамонты, в наше-то время?
   - Вчера мы, кажется, довольно  подробно  осмотрели  кратер.  Не  заметить
таких  гигантов   было   бы   просто   невозможно.   Видно,   парнишка   еще
заговаривается... А вот что касается алмазов и  золота,  то  это  похоже  на
правду. В подобных местах часто встречаются выходы рудных жил. И  Сперанский
молодец! Прожить столько лет в одиночестве и все годы трудиться  в  надежде,
что придет освобождение! Человек! С большой буквы Человек!
   Вертолет легко прошел сквозь туман. Через несколько минут красная машина,
садилась на засеянный участок.
   Басюта и Швец пошли прямо к пещере  по  пути,  который  указал  им  Петя.
Пересекли редкий лес, вышли  на  тропинку,  и...  тут  их  поразила  картина
смерти. Луга с кустами жимолости, боярышника  и  калины  представляли  собой
серо-желтое, унылое пятно. Тлением  и  смертью  веяло  от  поникших  трав  и
высохших кустов.
   - Так! - воскликнул управляющий. - Стало быть, Петя говорил правду. Газы!
Надо скорее закрыть им доступ в кратер.  Сегодня  же  ты,  Андрей  Иванович,
полетишь на восьмую базу, оттуда самолетом в город и доставишь сюда кислород
и все необходимое.
   Они осторожно вступили на отравленный луг. Пламя спички показало, что газ
стелется слоем почти в метр высотой. Человек мог пройти пока  без  опасности
для жизни.
   У входа в  пещеру  возвышалась  стена,  как  бастион  неведомого  войска,
сидящего в обороне.
   - Подсади, - попросил Басюта и  с  помощью  Швеца  ухватился  за  верхние
камни.
   Во дворике трудился Лука Лукич, Перед ним  горел  костер,  на  треноге  в
котелке что-то булькало, а сам он держал над огнем посудину и  поджаривал  в
ней сало с луком - этот непременный ингредиент  борща,  без  которого  жизнь
разведчика недр земных становится скучной и пресной, как ржаная галета.
   Поставив свою посудину на камень, повар стал помешивать в котле.
   - Лука Лукич, смотри, не  сгорел  бы  твой  лук!  Хватай-Муха  машинально
кинулся к посудине и ухватился было за нее. Но тут он сделал  круглые  глаза
и, разинув рот, обернулся на  голос.  Увидев  управляющего  трестом,  он  от
удивления и неожиданности сел прямо на землю.
   - Чи вы, чи это не вы? - вполголоса проговорил он.
   - Принимай гостей, хозяин!
   Басюта поднялся на стену, помог Швецу, и вот они оба  -  первые  вестники
освобождения - спрыгнули во дворик, и Лука Лукич очутился в их объятиях.
   - Где остальные? Живы? Что делаете? Где Усков? - посыпались вопросы.
   А Лука Лукич только смотрел то на одного гостя, то  на  другого  и  точно
онемел. Глаза его повлажнели, и две слезинки покатились по щекам.
   - Петра нашего нашли?
   -  Жив  Петро.  Он  сейчас  в  долине.  Каких-нибудь  сорок  -  пятьдесят
километров по прямой. Привет тебе шлет.
   - А вы як? С неба?
   - Точно! Прилетели. И машина наша около дома, на огороде. Ну, веди нас  в
свое подземелье.
   Но тут Лука Лукич повернулся  и,  обжигаясь,  выхватил  посуду  из  огня.
Поздно! Когда повар распыляет свое внимание - быть  беде!  Сало  и  лук  уже
горели синеватым, дымным огоньком, распространяя во дворике угар.
   - Ой, ну пойдемте ж, товарищи! Ось  будет  радость!  ...Последние  дни  в
забое работали так: один человек лежал в  проходе  и  долбил  ломом.  Второй
вычищал осколки и ломиком срезал уже начисто все выступы, Каждый час люди  в
забое менялись. Три пары. Каждой паре - час работы, два часа отдыха. Долбили
круглые сутки. Спали тут же, на сене. Лука Лукич готовил пищу в часы  своего
отдыха. Чем ближе становилась цель, тем упорнее и ожесточеннее работали. Все
обросли бородами, все покрылись копотью и пылью, все похудели, но  ничто  не
ослабляло яростной энергии этих настойчивых людей.
   Когда пришли Басюта и Швец, в забое находились Борис и  Орочко.  Усков  и
Сперанский спали. Любимов мастерил свечи.
   Басюта, Швец и завхоз вышли на  освещенное  место.  Лука  Лукич  сиял  от
радости и счастья
   - Здравствуйте, товарищи, - громко произнес Басюта.
   Любимов выронил фитили. Усков вскочил и спросонья ничего понять  не  мог.
Сперанский сел и закрыл лицо руками...
   - Вы!.. Федор Павлович, это ты? Отвечайте! - бормотал Усков.
   - Я, представь себе, Василий Михайлович! Это я! Ну, иди же, иди, пропащая
твоя душа, дай я обниму тебя!..
   Поднялась буря восторгов, пошли объятия.
   - И вас мы уже знаем, дорогой Владимир Иванович. Петя нам  все  рассказал
еще вчера! - сказал Швец Сперанскому.
   - Значит, дошел все-таки? Молодец Петя! Расскажите подробно.
   - Это целая история! После!.. Где Орочко и Борис?
   - Там... - Усков показал на черную щель. - Сейчас мы их вытащим.
   Тут Лука Лукич проворно полез в забой, без слов ухватил Бориса за ноги  и
выволок, не обращая внимания на его протестующие крики:
   - Я еще не голоден! Ты мне надоел со своим борщом! Пусти!
   И тут Борис увидел новых людей.
   - Здравствуйте, Борис Алексеевич, - шагнул  к  нему  Швец.  -  Вставайте,
поцелуемся!
   - Как же это так? А? - бессвязно залепетал Борис. - Как вы  сюда  попали?
Здесь же кратер! Как вы сюда попали?
   Потом он немножко освоился и спросил:
   - А у вас что нового? Как Вера Васильевна?..
   - Ах, Вера Васильевна? - не без лукавства ответил Басюта. - Скоро  вы  ее
увидите. Могу порадовать тебя, Василий Михайлович. Твоя жена  и  дочка  ждут
тебя недалеко отсюда. Но тащите последнего Робинзона. Где он там застрял?..
   - Александр Алексеевич, вылезай! - крикнул Любимов. - Дело есть!..
   В ответ из забоя послышались глухие звуки и  недовольное  бурчание.  Слов
было не разобрать, но чувствовалось  по  тону,  что  человек  не  расположен
выйти. Тогда за дело взялся Хватай-Муха. Непонятно, как это  получилось,  но
сконфуженный Лука Лукич выволок из забоя сперва только одни сапоги агронома,
а вторым заходом - брюки из брезентового мешка, которые  Орочко  надевал  во
время работы.
   - Стойте, люди  добрые!  Як  же  оно  так?  -  удивлялся  Лука  Лукич.  -
Зачипився! Аж из штанов вылез!
   Наконец после пререканий  и  уговоров  агроном  вылез  из  забоя.  Сперва
показались босые пятки, затем ноги, затем туловище. Когда  показалось  лицо,
оно было очень сердитым. Казалось, вот он хватит завхоза  по  голове.  Но  в
какую-то невероятно малую долю  секунды  наш  кандидат  сельскохозяйственных
наук сообразил, что  произошло  в  кратере,  и  в  первую  очередь  бросился
обнимать именно того же Луку Лукича, а лишь затем Басюту, и  Швеца,  и  всех
своих товарищей.
   Когда чуть-чуть  успокоились,  Басюта  объявил  узникам,  что  они  могут
покинуть место своего заключения сегодня же.
   - У дверей вашего дома стоит вертолет и ждет  вас  Как  такси,  -  сказал
Федор Павлович.
   Все стали выходить из пещеры, на ходу объясняя Сперанскому,  что  это  за
штука такая вертолет и что значит слово "такси".
   Но кое-чем мог щегольнуть и Сперанский.
   - А вы наших мамонтов видели? - спросил он Басюту.
   Тот переглянулся со Швецом:
   - Вы, собственно, о ком?
   - Мамонты, мамонты! Неужели они вам не встретились? Странно!.. Разве Петя
вам не говорил?
   - Да, но...
   - Ах, вы ему не поверили? Ну, так знайте: у Владимира Ивановича в кратере
сохранились два мамонта.
   - Живых?
   - Как мы с вами. Их зовут Лас и Дик. Это наши закадычные друзья.  Но  где
же они?..
   Орочко забеспокоился. Владимир Иванович тоже с  тревогой  посматривал  по
сторонам.
   Но тут его окликнул Усков:
   - Владимир Иванович,  покажите,  пожалуйста,  управляющему  трестом  ваши
находки...
   - Пожалуйста, - сказал Сперанский и раскрыл заветную яму.
   Басюта и Швец были опытные геологи. Они многое повидали на своем веку, их
трудно было бы удивить. Но и они  положительно  онемели,  увидев  эту  груду
золота и алмазов.

   Глава тридцать пятая,
   рассказывающая о том, как  просто  иногда  кончаются  самые  удивительные
приключения
   Людей иногда бывает трудно понять. Когда выхода из кратера не  было,  они
только  о  том  и  думали,  как  бы  поскорей  вырваться.  А  когда   пришло
освобождение, начались совершенно неожиданные разговоры.
   - Собственно, почему я должен вылететь именно сегодня? - сказал Орочко. -
Я здесь начал очень интересную работу. Ведь сейчас полевой сезон!
   - И я  останусь,  -  заявил  Любимов.  -  Если  бы  только  нам  привезли
кислородные аппараты да взрывчатку... Надо  перекрыть  этот  проклятый  газ,
пока он не задушил все живое.
   Хватай-Муха, который молча упаковывал вещи, оставил свою работу и  уселся
на лавку с видом человека, который и в мыслях не имеет  покинуть  насиженное
место.
   Басюта посмотрел на одного, на другого и вдруг расхохотался:
   - Ах, вот как? Хорошо. Тогда мы уезжаем  и  вернемся  лет  через  десять.
Усков, может быть, и ты останешься?
   - Я полечу с вами.  Надо  повидать  семью.  А  затем...  А  затем,  Федор
Павлович, партия номер 14-бис будет продолжать здесь свою работу.  Временно,
по не зависящим от нас обстоятельствам, изыскания были прерваны. Теперь  они
возобновятся. Надо наверстать упущенное.
   - А вы, Борис?..
   - Я... В общем, я хотел бы съездить с Василием Михайловичем  хотя  бы  на
день... и вернуться.
   - Ну что ж, мне возражать не приходится. Со своей стороны,  мы  с  Андрей
Иванычем не  покинем  района  кратера,  пока  не  убедимся,  что  все  здесь
благополучно и безопасно. Сейчас мы вылетаем: Усков,  Борис  и  я  с  Андрей
Иванычем. Из лагеря вертолет отправится за горючим на восьмую базу.  Отвезет
ценности. Андрей Иванович распорядится о посылке самолетов. Через три дня мы
вернемся. К этому времени, надеюсь, кроме воздушного сообщения  с  кратером,
наладится и наземное.
   Может показаться особенно странным,  что  и  Сперанский  не  торопился  с
вылетом.  Он  тоже  остался.  Но,  го-воря  откровенно,  ему   было   просто
страшновато вернуться в большой мир. В конце концов это так понятно,  что  и
объяснять не надо.
   Вместе с Орочко он направился в восточный кратер. Оба довольно долго  шли
молча, думая каждый о своем. Наконец агроном на выдержал:
   - Что могло случиться с мамонтами? Куда они спрятались?
   - Они животные разумные, но что-нибудь могло вывести  их  из  равновесия.
Например, шум вертолета. Ма-монты весьма пугливы.
   В восточном кратере стояла тишина. Звери попрятались по укромным  местам.
Орочко и Сперанский долго и тщетно звали Ласа  и  Дика.  На  их  зов  иногда
выходили медведи, бараны, но мамонты не откликались.
   Но вот появились их следы. Следы вели к озеру, и тогда  стало  ясно  все,
что здесь недавно произошло один из мамонтов вошел в  трясину.  Почувствовав
под собой зыбкую почву, он кинулся вперед и утонул.
   А на следующий день, осматривая место, пораженное  газом,  Орочко  увидел
второго мамонта. Дик лежал мертвый в уголке газовой зоны.
   Это  был  большой  удар  для  Сперанского:  он  так  сжился   со   своими
гигантами... Но ничего не поделаешь.  Надо  было  готовиться  к  отъезду,  и
Сперанский стал укладывать свои гербарии и свой палеонтологический музей.
   На берегу Бешеной реки вертолет высадил Ускова. Бориса и Басюту и  улетел
со Швецом в сторону Золотого ущелья. Три человека  остались  на  поляне.  От
палаток к ним бежали две женщины.
   - Папа! - воскликнула Вера и повисла на шее у отца. Слезы катились у  нее
по щекам, девушка прижалась к отцу, повторяя без конца: - Папа ты мой! Папа!
   Варвара Петровна подошла к мужу, держась рукой за  сердце.  Геолог  обнял
жену за плечи. Она ничего не оказала, только тихо заплакала и  склонилась  к
нему на грудь.
   Борис с Федором Павловичем стояли чуть в  стороне.  Борис  закусил  губы,
чтобы не плакать. Басюта громко сморкался в  платок  и  непрерывно  вздыхал.
Жизнь геолога полна невероятных и опасных приключений и  всегда,  до  самого
конца, состоит из грустных расставаний и  радостных  встреч.  Басюта  хорошо
изучил эту жизнь.
   Наконец Вера подошла к Борису. Трудно было бы сказать,  кто  из  них  был
больше обрадован и больше смущен. Борис протянул Вере руку. Она  пожала  эту
руку и, скользнув взглядом по лицу Бориса, сразу опустила глаза.
   Борис покраснел. Он вдруг заинтересовался видом леса и  гор  и  не  знал,
куда девать руки и глаза, но счастливая улыбка выдавала его с головой.
   - Вы не сразу уедете отсюда, Вера?
   - Нет. Я еще хочу побывать в вашем кратере. Ой, пойдемте же  к  Пете.  Он
прямо измучился без вас, ждет не дождется. Он так хочет видеть тебя, папа!..
   Петя ожидал Ускова и нервничал. С напряжением вслушивался  он  в  обрывки
разговора, долетавшие до него со двора. Что они там стоят? Кто еще  прилетел
с Усковым? Доволен ли им дядя Вася? Как дела в  кратере?  Скоро  ли  пробьют
ход?
   Вот  наконец  вошел  Василий   Михайлович.   Петя   приподнялся,   силясь
улыбнуться.
   - Ну, Петя, ты вел себя все-таки как мужчина. Вот тебе моя рука!  Спасибо
за помощь и товарищескую выручку!
   Он крепко пожал Пете руку и лишь потом обнял его и  поцеловал.  Но  этого
Петя уже не прочувствовал - он ощутил крепкое мужское рукопожатие  и  слышал
только похвалу своего строгого и несловоохотливого дяди.
   - Обрадуй мать, напиши ей! Поправишься, поедешь домой...
   Тень пробежала по лицу Пети.
   - А вы? - спросил он дрожащим голосом.
   - Мы? Мы будем продолжать изыскания. Скоро здесь закипит работа!
   - Дядя Вася, знаете что?.. Я хочу остаться  с  вами...  Все  равно  скоро
каникулы. А потом мы вместе с Борисом уедем учиться. Можно так, а?
   - Ты лежи пока, Петя, поправляйся. После пого-ворим...
   - Хорошо, дядя Вася, я буду лежать! Все равно, доктор  сказал,  еще  пять
дней - и он пустит меня на рыбалку.
   В одном только остался непреклонен Усков. Он хотел, чтобы его жена и дочь
выехали в город и ждали возвращения партии осенью. Как ни упрашивали его обе
женщины, как ни уговаривал Борис, которому не хотелось так быстро расстаться
с Верой, - ничто не помогло.
   Пришлось подчиниться, и скоро обе  женщины  улетели  сначала  на  восьмую
базу, а оттуда домой. Впрочем, теперь они  были  спокойны  за  судьбу  своих
близких.

   Глава тридцать шестая
   В кратере гремят взрывы. - Последний штурм твердынь Эршота
   Усков с Борисом вернулись в кратер. Вертолет спокойно опустил их на лужок
около дома Сперанского.
   Летчик с превеликой осторожностью выгрузил ящики со взрывчаткой, какие-то
свертки и объемистые баллоны, без лишних слов попрощался и взмыл к туманному
облаку. Только его и видели.
   - У нас беда,  Василий  Михайлович,  -  сообщил  Спе-ранский.  -  Мамонты
погибли.
   Сперанскому было тяжело. Для него погибшие мамонты были друзьями стольких
лет одинокой жизни... Видно, не суждено людям  двадцатого  столетия  увидеть
живых представителей древнейших эпох. Не сбылась мечта - привезти мамонтов в
столицу...
   Через час или два, опробовав маски,  Любимов  и  Усков  вошли  в  газовое
облако, проследовали до самой газовой трещины и вступили в обитель смерти.
   На дне  впадины  все  еще  лежали  погибшие  медведи.  Разложение  их  не
коснулось: газ убил и гнилостные бактерии. В расселине царил таинственный  и
страшный полумрак. Она была неглубока -  всего  каких-нибудь  сорок  метров.
Разведчики прошли до конца и вернулись обратно. Где же выходит газ?
   В земле виднелись небольшие трещины. Несомненно, газ шел отсюда.  Николай
Никанорович подставил ладонь. Упругая теплая струя чувствительно  ударила  в
руку. Замуровать? Если бы только одна трещина! Весь пол изрезан ими!..
   Возвращения Ускова и Любимова ждали с нетерпением  и  понятной  тревогой:
ведь они пошли к смерти в пасть. Увидев их, люди облегченно вздохнули.
   - Выход есть, - сказал Усков. -  Пещеру  мы  закроем.  У  нас  три  ящика
аммонала. Кажется, этого будет достаточно.
   - Достаточно для чего? - переспросил Борис.
   - Для полного обвала. Если развалить стены, свод не выдержит и тогда  все
рухнет. Мы посадим на газовые  трещины  тысячи  тонн  камня  -  вот  что  мы
сделаем,
   Орочко задумчиво покачал головой.
   - Газ все равно будет просачиваться, - сказал агроном.  -  Между  камнями
останутся трещины. Сумел же газ пробить себе путь из глубины...
   Усков почесал затылок.
   - Придется потрудиться, - вступил в разговор Любимов.
   Два дня шла удивительная работа:  Орочко,  Борис,  завхоз  и  Сперанский,
засучив до колен брюки, ногами месили глину: они превратились в штукатуров.
   В кратере в эти дни стояла теплая погода.
   Роскошно цвели боярышник, черемуха и калина.  На  зеленых  лапах  секвойи
желтели свернутые в чешуйки свежие  ростки.  Красноглазые  глухари  с  шумом
перескакивали с ветки на ветку.  Душистые  тополя  испускали  аромат  весны.
Сотни дятлов ожесточенно выстукивали на стволах деревьев свою рабочую песню;
пели  дрозды;  орали  несносные  сороки;  скрипели   камышницы,   и   что-то
по-стариковски бормотали лупоглазые рябчики. Весенний перезвон стоял в лесу.
И только на самой земле  было  удивительно  тихо  и  спокойно.  Не  пробежит
шустрый  русак,  не  проскользнет  ловкая  лисица,  не  пройдет  вразвалочку
по-хозяйски неторопливый медведь. Жизнь ушла выше, в восточный кратер.
   Вооружившись масками, Усков и Любимов таскали мягкую  глину  в  пещеру  и
мастерски замазывали трещины в полу,  предварительно  забив  их  камнями.  К
концу второго дня не осталось ни  единой  щели.  Тогда  геолог  и  проводник
заложили аммонал, осторожно вышли из пещеры и дали контакт.

   Оставим их на несколько минут и вернемся в Золотое  ущелье.  Здесь  снова
после долгого перерыва раздавались  человеческие  голоса,  фыркали  уставшие
вьючные лошади и лаяли собаки. Это новая, вспомогательная  поисковая  группа
подошла наконец к наружному  входу  в  пещеру  Сперанского.  Отказавшись  от
заслуженного отдыха, люди с ходу взялись за работу.
   Теперь уже не слабые звуки геоло