стол так, чтобы дуло смотрело на
Бьюкенена. -- Я уже тебя спрашивал. И спрашиваю еще раз. Кто ты такой?
     -- Я Эд Поттер. -- Бьюкенен закрыл правый глаз и стал массировать веко.
Он все еще видел яркий, причинявший ему боль луч фонарика.
     -- А  не Джон Блок? Или  Ричард Дэвис? Или Пол  Хиг-гинс?  -- продолжал
первый близнец.
     -- А может, Джим Кроуфорд? -- с нажимом спросил второй близнец.
     --  Я  никогда  не  слышал ни  о каком Джиме  Кроуфорде.  -- отмахнулся
Бьюкенен.  -- Я  не  знаю,  какого дьявола  надо было  тому  пьяному типу  в
ресторане.  Что  касается  Джона  Блока, Ричарда  Дэвиса и Пола Хиггинса, то
это... Откуда вы узнали о вымышленных именах, которыми я пользовался?
     -- Здесь не ты  задаешь вопросы.  --  Первый  близнец постучал  стволом
пистолета по столу. -- Зачем тебе понадобились эти имена?
     -- Я  не  дурак,  -- сказал Бьюкенен. Его правый  глаз слезился. Он  не
открывал его, глядя на своих мучителей левым глазом. --  Вы  что, думаете, я
приезжаю  в  Мексику,  начинаю  направо  и  налево  торговать  наркотиками и
оружием,  и все это  под своим собственным именем?  Да если бы даже я толкал
наркотики в Соединенных  Штатах, и то  бы пользовался чужой фамилией. А уж в
Мексике, где янки сразу виден, как белая ворона, мне и подавно сам Бог велел
работать под вымышленным именем.
     Второй близнец включил и выключил свой фонарик, как бы предупреждая.
     -- Вымышленное имя -- это понятно.
     --  Но  так  много  вымышленных  имен?  --  Первый  близнец  непрерывно
постукивал по столу боком пистолета.
     -- Послушайте, я же сказал вам, что делал свой бизнес не в одном только
Канкуне,  --  попытался  объяснить  Бьюкенен.  --  У  меня  базы  в  Мериде,
Акапулько, Пуэрто-Ва-льярте и еще в  нескольких курортных местах, которые  я
не называл.
     -- Но назовешь, -- с  угрозой  произнес второй близнец. -- Назовешь. --
Голос у него охрип от возбуждения. -- Имена. Я хочу услышать об этих именах.
     Бьюкенен медленно приоткрыл правый глаз. Яркое пятно  от светового луча
все еще мешало ему видеть. Если его ход не сработал, то они попытаются убить
его. Будет драка  (если ему  повезет,  и  он получит  возможность попытаться
постоять за  себя),  но  шансов  остаться  в  живых после  схватки  с  тремя
мужчинами, да еще с поврежденным зрением, у него было маловато.
     -- Отвечай! -- пролаял второй близнец.
     --  Я исхожу  из  того,  что, когда американец  занимается  нелегальным
бизнесом на  территории  другой  страны,  ему  приходится  вербовать себе  в
помощники коренных жителей, --  сказал Бьюкенен.  -- Они могут появляться  в
таких  местах и делать такие вещи, на которые американец никогда не решится,
не  рискуя привлечь к  себе  внимание.  Необходимо подкупить местные власти.
Надо забрать товар у поставщиков. Этим поставщикам надо передать оружие. Как
я сам могу,  например,  попытаться подкупить мексиканскую полицию?  При всей
своей склонности к  взяточничеству  полицейские  могут  решить  на  этот раз
примерно наказать гринго  и  засадят меня в тюрьму  лет на сто. Предпочитаю,
чтобы  кто-то другой рисковал  вместо меня,  забирая  наркотики  и передавая
оружие. Особенно когда  приходится иметь дело с этими чокнутыми ублюдками из
Медельинского картеля. Давайте смотреть правде в глаза: Мексика такая бедная
страна,  что  здесь всегда найдутся молодые люди, готовые рисковать  жизнью,
если я плачу им столько, что для них это целое состояние, тогда как для меня
это сущий пустяк.  Разумеется,  мне придется нанимать  таких  людей в каждом
курортном центре, где  буду заниматься бизнесом, и, когда  я  там появляюсь,
мне необходимо  иметь легенду прикрытия.  Турист привлекает к себе внимание,
если приезжает куда-то каждые три недели. А бизнесмен  не привлекает, причем
на  мексиканских  курортах  наиболее  распространенным  типом  американского
бизнесмена является агент по  найму недвижимости.  Туристы из  США проявляют
определенное  недоверие,  если агент, предлагающий им в аренду недвижимость,
оказывается мексиканцем.  А американцу они доверяют. На всех курортах, где у
меня базы, я, действуя под  вымышленными именами, убедил местные власти, что
занимаюсь  вполне законным  бизнесом.  Естественно,  что в каждом  курортном
центре я появляюсь под другим  именем и с фальшивыми документами на это имя.
Но весь фокус вот в чем. Если мои мексиканцы в том или ином курортном городе
попадают в  руки  полиции или их  выспрашивают поставщики, у которых на меня
зуб,  то  они  не  могут  меня  выдать,  так как не знают,  каким  именем  я
пользуюсь. Они не знают,  где  я живу,  где занимаюсь бизнесом. Иначе как по
моей инициативе и на моих условиях они не могут связаться со мной, а значит,
не  могут  вывести  на  меня полицию  или недовольного поставщика. Имя,  под
которым я известен каждому из этих людей, конечно, тоже вымышленное, но, как
вы понимаете, на эти имена никаких документов мне не нужно.
     Первый близнец наклонился вперед, не выпуская из руки пистолета.
     -- Говори дальше.
     -- Каждый  из  персонажей,  в  облике  которых  я предстаю,  отличается
определенным  стилем одежды,  пристрастием к  определенной пище, только  ему
присущей манерой  поведения.  Один может сутулиться.  Другой может держаться
чрезвычайно прямо, словно был в прошлом  на военной службе. У третьего может
быть  легкое  заикание. Четвертый  может зачесывать волосы строго назад. Или
носить очки. Или  не расставаться с бейсбольной кепкой.  У каждого есть своя
характерная черточка,  которая запоминается. При такой системе, если полиция
начнет расспрашивать о человеке,  которого  зовут так-то и который  обладает
такими-то привычками, то  найти этого человека  будет весьма затруднительно,
потому что его привычки такие же фальшивые, как и фамилия. Когда в ресторане
тот пьяный  американец принял  меня за кого-то  другого,  я сказал,  что его
ошибка -- это один  из  вариантов старой пословицы, в которой говорится, что
американцу все иностранцы  кажутся на одно лицо. Но ведь эту пословицу можно
перевернуть и наоборот.  На взгляд мексиканца большинство американцев похожи
друг на друга, У нас избыточный вес. Мы неуклюжи. У нас денег куры не клюют,
но  щедрыми  нас не  назовешь.  Мы  слишком громко  разговариваем. Мы  плохо
воспитаны. Так  что  работающие  на меня люди  обязательно  запомнят  любого
американца,  обладающего  какой-нибудь  особой  приметой,  которую  несложно
описать, и  если будут  вынуждены дать это описание  -- типа "он носит
очки и  всегда  ходит в  бейсбольной  кепке" --  какому-то противнику, то  я
просто перехожу на  другой набор примет, сливаюсь c  другими  американцами и
становлюсь невидимым.
     Бьюкенен наблюдал за близнецами и думал: "Проглотят или нет?"
     Первый близнец нахмурился.
     -- Раз у тебя в ходу столько вымышленных имен, откуда нам знать, что ты
на самом деле Эд Поттер?
     -- А какой  смысл мне врать? Я  должен  был назвать вам  свое настоящее
имя, иначе  вы не смогли бы меня проверить и убедиться, что я не представляю
для вас никакой угрозы.
     Бьюкенен  ждал  продолжения   разговора,   надеясь,  что  ему   удалось
преодолеть  их  сомнения и  опасения. Он соблюдал одно из  правил  работы  в
условиях глубокой конспирации. Если кто-то дает тебе понять, что  ты вот-вот
будешь разоблачен, то наилучшей защитой будет сказать правду,
     вернее, дать один  из  вариантов правды,  такой ее аспект, который,  не
ставя под угрозу  само задание, звучит  настолько  правдоподобно, что всякий
скептицизм  вынужден  отступить.  В  данном  случае  Бьюкенен   сделал  себе
"крышу", как он и объяснил близнецам, но под этой у него была еще одна
-- личность Эда Поттера. Последнее прикрытие предназначалось для того, чтобы
обработать  близнецов и вынудить их принять его  в дело.  Но те  вымышленные
имена, которыми он пользовался в роли агента по аренде недвижимости в разных
курортных городах, равно как и те, под которыми его знали работающие на него
люди,  были предназначены  не  для  того, чтобы  произвести  впечатление  на
близнецов  и показать,  что он может составить для них ценное  приобретение.
Скорее, все  эти вымышленные личности были для Бьюкенена средством защиты от
мексиканского правительства и, что было не  менее  важно, средством помешать
мексиканским властям проследить его нелегальную деятельность  до  ее истоков
--  одной   из  секретных  служб  армии  Соединенных  Штатов.  Меньше  всего
начальству Бьюкенена  хотелось, чтобы произошел международный  скандал. Даже
если  бы   Бьюкенена   арестовали  как  Эдварда  Поттера,  то  и  тогда  его
деятельность нельзя было  бы связать с теми, кто им руководил. Потому  что у
него  было  еще  одно  прикрытие.  Он  стал  бы отрицать перед  официальными
властями, что когда-либо служил в УБН, давая  время своим начальникам изъять
или  стереть  все  данные  об  этой  мифической личности. Бьюкенен  стал  бы
утверждать, что придумал всю историю с  УБН с  целью проникновения в систему
торговли  наркотиками.  Он  стал  бы доказывать -- и это  подтверждалось  бы
конкретными данными, -- что, являясь независимым журналистом, хотел написать
разоблачительный  материал  о  мексиканском  наркобизнесе.  Если  бы  власти
Мексики вознамерились копнуть поглубже, то  не обнаружили бы никакого намека
на связь Бьюкенена с американскими спецслужбами.
     -- Возможно, --  сказал первый  близнец.  --  Возможно, мы и поработаем
вместе.
     -- Возможно?  -- спросил Бьюкенен.  --  Madre  de  Dios  [Матерь  Божья
(исп.).], что мне еще сделать, чтобы убедить вас?
     -- Сначала мы проверим все о тебе.
     -- Разумеется, -- охотно согласился Бьюкенен.
     --  Потом мы проверим, правда ли,  что некоторые из наших партнеров нас
предали, как ты утверждаешь.
     -- Нет проблем. -- Бьюкенен внутренне торжествовал.
     Я повернул все по-своему, думал он. Еще пять минут назад они готовились
убить меня, а я пытался решить, не придется ли мне убить их. Но я все сделал
как надо. Не потерял головы. Выкрутился. Задание не провалил.
     -- Ты останешься с нами на время проверки.
     -- Останусь с вами?
     -- Это создаст для тебя какие-то проблемы? -- спросил первый близнец.
     -- Да нет, в  принципе, --  сказал Бьюкенен. -- Просто  мне показалось,
что лишить человека свободы -- это не очень хорошее начало для партнерства.
     -- Разве я  что-нибудь говорил  о лишении  свободы? --  Второй  близнец
улыбнулся. -- Ты будешь нашим гостем. Тебе будут созданы все удобства.
     Бьюкенен выдавил из себя ответную улыбку.
     -- Вот это  мне подходит.  Я не  прочь отведать  той хорошей  жизни,  к
которой хочу приобщиться.
     -- Но все-таки есть одно дельце, которое надо уладить.
     --  Да?  И  какое же?  -- Бьюкенен  внутренне напрягся.  Второй близнец
включил фонарик и скользнул ярким лучом мимо правого глаза Бьюкенена.
     --  Тот  пьяный  американец  в  ресторане.  Тебе  надо  будет  привести
доказательства, которые удовлетворили бы нас, доказательства того, что ты не
был в  Кувейте и Ираке  в то время, когда, по его утверждению, вы были там с
ним вместе.
     --  Господи,  неужели  вы  все еще  зациклены  на этом  пьянчуге?  Я не
понимаю, как, по-вашему, я?..

12
     --  Кроуфорд! -- Низкий мужской голос прозвучал из  темноты  со стороны
пляжного бара. Голос был хриплым от сигарет и алкоголя.
     -- Что такое? -- быстро спросил первый  близнец. Только не это, подумал
Бьюкенен. Господи, только не
     это. Когда я уже почти заделал дыру, оставшуюся от первого раза!
     -- Кроуфорд! -- снова крикнул  Большой Боб Бейли. -- Это ты мигаешь там
фонариком?  --  Массивная  фигура  неуклюже  вывалилась  из сада  --  тучный
человек,  который слишком  много  выпил  и  с  трудом передвигался теперь по
песку.  -- Да, ты, черт тебя дери! Я имею в виду тебя, Кроуфорд! Тебя и этих
мексов, с которыми ты разговариваешь под тем дурацким пляжным  зонтиком, или
как там
     это,  к  дьяволу, называется. -- Он  подошел ближе, спотыкаясь и тяжело
дыша.  --  Отвечай прямо, сукин ты сын! Я хочу  знать, зачем ты  мне  лжешь!
Потому  что мы  оба знаем,  что тебя  зовут Джим Кроуфорд! Мы оба знаем, что
были  в плену  в Кувейте и Ираке! Почему же ты это  отрицаешь? С какой стати
делаешь из меня мартышку?  Может, ты решил, что я  недостаточно хорош, чтобы
выпить с тобой и твоими дружками-мексами, или что?
     -- Мне не нравится, как это пахнет, -- сказал первый близнец.
     -- Что-то тут не так, -- добавил второй.
     --  И  даже  очень.  --  Первый   близнец  перевел  глаза   с  неуклюже
приближавшейся   тени  Большого   Боба  Бейли  на   Бьюкенена.  --   У  тебя
неприятности. Как у вас, американцев, принято говорить, лучше перебдеть, чем
погореть.
     -- Да бросьте вы, он же просто пьян! -- возмутился Бьюкенен.
     -- Кроуфорд! -- заорал Большой Боб Бейли.
     У меня нет другого выбора, подумал Бьюкенен.
     -- Застрели его, -- приказал первый близнец, обращаясь к телохранителю.
     --  Я  с  тобой  разговариваю! --  Большой  Боб  Бейли  споткнулся.  --
Кроуфорд! Отвечай, черт возьми!
     -- Застрели обоих, -- сказал телохранителю второй близнец.
     Но Бьюкенен был уже в  движении:  оттолкнувшись  от  стула,  он  сделал
бросок влево, в  сторону  первого  близнеца и лежащего на  столе  браунинга,
прикрываемого рукой.
     За спиной у Бьюкенена выстрелил  телохранитель.  Его "беретта"  с
навинченным на  ствол  глушителем издала приглушенный хлопок. Пуля пролетела
мимо затылка Бьюкенена.
     Однако стрелявший не совсем промахнулся. Когда Бьюкенен поднялся, чтобы
сделать бросок,  его правое плечо оказалось там, где только что была голова,
и пуля, причиняя жгучую боль, распорола мышцу плеча с одной стороны.  Прежде
чем телохранитель успел сделать  второй выстрел, Бьюкенен врезался в первого
близнеца, опрокинул его вместе со стулом  и одновременно попытался вырвать у
него пистолет. Но тот не выпустил его из руки.
     -- Стреляй! -- приказал телохранителю второй близнец.
     -- Нельзя! Я могу попасть в твоего брата!
     -- Кроуфорд, какого черта? Что происходит? -- вопил Большой Боб Бейли.
     Катаясь  по  песку  в  борьбе  за  пистолет, Бьюкенен старался  держать
первого близнеца как можно ближе к себе.
     -- Подойди!  -- скомандовал телохранителю второй близнец. --  Я посвечу
фонариком!
     В  плече Бьюкенена  пульсировала  боль. Из  раны  текла кровь, и пальцы
скользили по ней,  так что Бьюкенену становилось  трудно держать близнеца  и
пользоваться им  как  щитом. Когда он перекатывался,  в рану забился  песок.
Если бы он стоял, то кровь стекала бы вдоль руки в ладонь, и пальцы стали бы
такими скользкими, что ему бы не удалось выкрутить пистолет из руки  первого
близнеца.  Но пока борьба шла на песке,  кисть его руки оставалась сухой. Он
почувствовал,  как  телохранитель  и второй  близнец  бросились  к нему.  Он
услышал,  как  Большой  Боб  Бейли снова  заорал:  "Кроуфорд!"  И  тут
внезапно  первый близнец выстрелил.  В отличие  от оружия  телохранителя его
браунинг  был   без  глушителя,  и  выстрел  прозвучал  ошеломляюще  громко.
Телохранитель и второй  близнец с проклятиями отскочили  в сторону, стараясь
не  оказаться на линии огня. Уши Бьюкенена,  в  которых и так  звенело после
того, как телохранитель с такой силой стиснул с боков его голову, еще больше
заложило  от этого  выстрела.  Правый  глаз  Бьюкенена  еще  хранил  жесткий
отпечаток,  оставленный  резким  лучом  фонарика,  которым   второй  близнец
прижи-гал его во  время пытки. Больше полагаясь на осязание,  чем на зрение,
Бьюкенен катался в песке и старался  вырвать пистолет у соперника. Его плечо
болело и начинало неметь.
     Первый близнец снова выстрелил. Насколько Бьюкенен мог определить, пуля
пошла  прямо вверх, пробив сплетенный из  пальмовых листьев зонтик. Но и так
уже ослабленное  зрение  Бьюкенена получило еще  один  удар  в виде  близкой
вспышки из  дула  пистолета. "Черт возьми!" -- опять услышал он  вопль
Большого  Боба  Бейли. Несмотря на  звон  в ушах,  до него  также  донеслись
восклицания со стороны пляжного бара.  Он почувствовал, что  телохранитель и
второй близнец снова надвигаются на него, и тут вдруг  ему удалось захватить
большой  палец   правой  руки   первого  близнеца  и  резко  дернуть  назад,
одновременно выворачивая его.
     Палец  сломался в средней фаланге с негромким скребущим звуком,  больше
похожим на хруст, чем на треск. Первый близнец взвыл и рефлекторно расслабил
руку,  сжимавшую  пистолет.  В тот же  миг  Бьюкенен вырвал у него  оружие и
откатился   в   сторону,  на   его  окровавленное  плечо  налип  еще  песок.
Телохранитель  выстрелил.  Поскольку Бьюкенен  продолжал  катиться, то  пуля
ударилась  в песок  рядом  с ним,  а  он  выстрелил  четыре  раза в  быстрой
последовательности. Его зрение все еще не восстановилось полностью, так  что
ему,  чтобы  сориентироваться, приходилось  полагаться на другие ощущения --
прикосновение песка, летевшего из-под  ног телохранителя, когда тот  набегал
на Бьюкенена,  негромкий  хлопок выстрела  из  его  "беретты". Три  из
четырех  выпущенных Бьюкененом пуль  попали  в  телохранителя,  отбросив его
назад. Бьюкенен  сразу крутнулся, целясь  влево, и  выстрелил дважды,  попав
второму близнецу в  живот и грудь. Кровь брызнула у того из-под расстегнутой
шелковой рубашки, он сложился пополам и упал.
     Тут  Бьюкенен  увидел, что  телохранитель все еще  на ногах. После трех
попаданий этот  человек казался лишь  слегка контуженным. До Бьюкенена вдруг
дошло,  что все три пули попали телохранителю  в  грудь  и что недаром  этот
латиноамериканец казался таким необычно  крупным -- под  одеждой на нем  был
пуленепробиваемый  жилет.  Пока  тот  выпрямлялся  и  еще раз  прицеливался,
Бьюкенен выстрелил и попал  ему  в горло, в левый глаз и в лоб. Даже и тогда
он  опасался,  что  охранник может  в судороге нажать на спуск и выстрелить.
Бьюкенен весь напрягся,  стараясь сжаться и отодвинуться  как  можно  дальше
назад.  Но вместо того чтобы стрелять, охранник  стал тянуться вверх, словно
пытаясь балансировать на цыпочках, потом отклонился назад, как бы балансируя
теперь на пятках, и рухнул на стол. В этот момент  Бьюкенен  ощутил какое-то
движение справа от себя, перекатился на бок и всадил первому близнецу пулю в
левый  висок. Кровь,  осколки  кости  и  мозги  горячими  липкими  сгустками
брызнули Бьюкенену в лицо.
     Первый близнец вздрогнул и умер.
     Бьюкенен  сделал  глубокий вдох,  тело  его сотрясала дрожь от  избытка
адреналина. От выстрелов,  сделанных из браунинга без глушителя, мучительная
боль в голове усилилась. По многолетней привычке он считал про себя выстрелы
в  момент  спуска курка.  Четыре выстрела в телохранителя. Два -- во второго
близнеца. Еще три в телохранителя. Один в первого  близнеца. До этого дважды
стрелял первый близнец. Всего двенадцать выстрелов.  Бьюкенен беспокоился не
о том,  что истратил весь  свой боезапас,  он знал, что браунинг может иметь
тринадцать патронов в обойме и один в  патроннике. В обычных обстоятельствах
ему не пришлось бы стрелять столько раз, но  в темноте  он не мог поручиться
за  точность.  И  вот теперь оставшихся у него патронов  не  хватит, если на
выстрелы примчатся другие телохранители близнецов.
     Одним  прыжком Бьюкенен  оказался под  прикрытием стола и, пригнувшись,
прицелился поочередно в сторону темного пляжа, ярко освещенного бара и туда,
где  светились  огни  отеля.  Шумная,  возбужденная   толпа   собралась   на
окаймляющей  пляж  прогулочной  дорожке.  Несколько мужчин показывали в  том
направлении,  где  прятался  Бьюкенен. Он  не  видел,  чтобы  к  нему бежали
какие-нибудь вооруженные люди. Он быстро  удостоверился, что телохранитель и
первый близнец мертвы. Обыскав тело  первого  близнеца,  он вернул себе свой
пояс,  ключи  и ручку. Он  не хотел  оставлять на месте  событий ничего, что
могло бы  навести на