и к кровати и решительно усадил.
     -- Кто? -- спросил он. Холли заерзала.
     -- Кто?
     -- Что ты собирешься делать? Выбивать ответ из меня?
     --   Нет.  --  Бьюкенен   пристально  посмотрел  на  нее.  --   Вовремя
остановиться. --  Он положил свой несессер в дорожную сумку, окинул взглядом
комнату,  чтобы убедиться,  что ничего не забыл,  и  направился к  двери. --
Здесь ходят автобусы, на которых ты сможешь вернуться в Майами.
     -- Подожди. Бьюкенен не остановился.
     --  Подожди.  Я не  знаю его настоящего имени.  Он представился мне как
Алан.
     Бьюкенен остановился.
     -- Среднего роста. Полное лицо. Короткие темно-русые волосы. Возраст --
за сорок.
     -- Да. Это он.
     -- Я его знаю. Некоторое время назад он был моим куратором. Он работает
в...
     Эта заминка могла быть тестом для Холли. Она решила заполнить пропуск.
     -- В Управлении.
     Ее  откровенность,  видимо, подействовала  на  Бьюкенена. Он вернулся к
кровати.
     -- Говори дальше.
     --  Он очень прямо говорил о том, чего хотел добиться. Он  не  одобряет
участия  военных  в  гражданских  разведывательных  операциях.  Американские
военные   с  оружием,  в  гражданской  одежде  и  с  фальшивыми  документами
осуществляют  операции  Управления  в  разных  государствах.   Плохо,  когда
штатского  ловят  как  шпиона. А  если  шпион  оказывается  принадлежащим  к
армейским спецвойскам? И  находится на действительной службе? И притворяется
штатским?  И  состоит  в  ударной  группе,  предназначенной  для   свержения
недружественных иностранных правительств или для ведения несанкционированной
"частной"   войны  против   крупнейших   торговцев  наркотиками?  Если
общественности    станет   известно,    до   какой    степени   неуправляемы
взаимоотношения между ЦРУ  и военными, то конгресс  будет вынужден проводить
крупномасштабное  расследование американской  разведывательной  тактики.  На
Управление и так уже оказывается немалое давление.  Еще один конфликт, и его
могут  заменить  разведывательным бюро,  поставленным в строго  ограниченные
рамки. Вот чего опасается Алан. Поэтому он вышел на меня и дал мне кое-какую
информацию,  настаивая  на  том, чтобы его  имя не  называлось, а то, что он
сообщает  мне,  приводилось  как  сведения из  надежного  правительственного
источника. Чтобы мой материал не слитком походил на заранее подстроенный, он
не сказал мне всего. Просто набросал достаточно намеков, чтобы в процессе их
проверки и увязки я сама добыла  доказательства в поддержку  легенды о  том,
будто раскопала этот материал самостоятельно... Что ты так на меня смотришь?
     --  Концы с  концами не сходятся. Если Алан опасался, что  разоблачение
использования несанкционированных военных  действий со  стороны ЦРУ поставит
само же Управление под удар, то за каким же чертом он  предоставил тебе этот
материал? Ведь это как раз то, чего он не хочет.
     -- Нет. -- Холли покачала головой. -- Он очень точно это сформулировал,
и  я согласилась с ним. Ты и  только ты... точнее, проводимая тобой операция
должна была послужить в качестве предметного урока.
     -- О черт, -- вырвалось у Бьюкенена.
     --  Идея  состояла  в том,  чтобы  это  было  разоблачение  единичного,
частного    примера    опасного   использования   военных   в    гражданских
разведывательных операциях. У правительства  будет не больше информации, чем
в моей статье. Я засвидетельствую, что больше ничего не знаю. Расследование,
проводимое конгрессом, когда-нибудь кончится. Но  всем все будет  ясно. Если
ЦРУ использует ударные группы  из военнослужащих, то пускай лучше прекратит,
иначе Управление и некоторые спецподразделения будут жестко ограничены, а то
и распущены. Лопнут карьеры.
     --  Ну да.  -- Голос  Бьюкенена звучал напряженно. -- А в это время  ты
становишься  журналистской  знаменитостью. А  Алан опять  прибирает к  рукам
контору.
     -- Такова была идея, -- вздохнула Холли.
     --  Политика.  -- Из-за  тона,  каким  Бьюкенен произнес это слово, оно
прозвучало как ругательство.
     -- Но этой идеи больше не существует.
     -- Что ты хочешь этим сказать?
     --  Я затем  и  звонила Алану, -- ответила Холли. -- Чтобы аннулировать
нашу с ним  договоренность. Я сказала ему, что хочу выйти из игры. Я сказала
ему,  что  хочу  поговорить  с  твоими начальниками,  уверить  их,  что наши
действия не имеют  к ним никакого отношения, что ни ты, ни я не представляем
для них никакой опасности.
     -- Ты что, всерьез ожидала, .что он на это пойдет?
     Никакой  обиды?  Попытка не пытка? Не  все  же, мол, выигрывать?  И так
далее в этом духе? Ну и ну!
     -- Как Алан сказал мне, он сожалеет, что дело приняло такой оборот.
     -- Еще бы.
     --  Охота за  нами  продолжается. Он  мне  посоветовал отстыковаться от
тебя, пока он будет думать, как включить меня в расклад.
     --  Чертовски  хороший  совет.  --  Бьюкенен  прищурился.   --  Вот   и
отстыковывайся.
     -- Нет, -- отрезала Холли. -- Я тебя не отпущу.
     -- И как асе ты, черт побери, думаешь остановить меня?
     -- Пойду за тобой.
     -- Желаю удачи. Слушай, что тебе надо? Ты все  еще думаешь, что из меня
можно сделать материал на первую полосу?
     Ответа не последовало.
     --  А может, ты считаешь, что будет надежнее остаться со мной  и бегать
от них вдвоем, чем пытаться это сделать в одиночку?
     Опять никакого ответа.
     -- Послушай, мне  некогда гадать,  что ты там думаешь. Я  должен успеть
выбраться из Ки-Уэста до того, как по твоему телефонному  звонку сюда явится
группа захвата.
     -- Ты.
     -- Что? -- Бьюкенен нахмурился.
     -- Ты, -- повторила Холли. -- Из-за тебя я хочу идти с тобой.
     -- Объясни.
     -- Понятнее я объяснить не могу. Я хочу быть с тобой. Не только потому,
что рядом с тобой чувствую себя в  безопасности, хотя это действительно так.
Ну... я не ожидала, что  ты такой. Я не ожидала, что меня потянет к тебе.  Я
не  ожидала, что так привыкну быть  с тобой, что у меня  в животе начинаются
спазмы при мысли, что ты уйдешь.
     -- А теперь кто играет какую роль?
     -- Я говорю  правду! Я привыкла, к тебе. А поскольку мы в плане упреков
раздаем  всем  сестрам  по  серьгам,  не забудь,  что  в  Вашингтоне  ты сам
обратился  ко  мне.  Я  бы не  подвергалась сейчас опасности, если бы  ты не
решил, что я буду тебе полезна. Черт возьми, тогда я спасла тебе  жизнь. Это
должно хоть что-нибудь доказывать.
     -- Ну да, а я такой замечательный, что ты в меня влюбилась.
     Холли хотела было что-то возразить.
     -- Побереги энергию, -- остановил ее  Бьюкенен.  --  Твое желание будет
исполнено.
     Глаза Холли расширились от удивления.
     --  Я  не могу оставить тебя.  Я  только что понял,  что сделал ошибку.
Сказал тебе, куда собираюсь двинуться.
     -- Да. В Мехико.
     --  Я не могу менять  своих планов. Я поклялся,  что помогу Хуане, если
когда-нибудь ей понадоблюсь, и намерен это обещание выполнить. А это значит,
что я не могу бросить тебя тут, чтобы они тебя сцапали и узнали от тебя, где
я и  что делаю. Укладывай вещи. Надо убраться с этого островка, пока они еще
не нагрянули сюда.
     Холли выдохнула:
     -- Спасибо.
     --  Не  благодари меня.  Это не услуга.  Как  только  я  решу,  что  ты
перестала быть для меня фактором риска, я отпущу тебя на все четыре стороны.
Но  до тех  пор, Холли, обрати внимание на мои слова. Последуй моему совету.
Не вынуждай меня относиться к тебе, как к врагу.

15
Полуостров Юкатан
     Облако   дыма   окутывало  обширную   расчищенную  площадку.   По  мере
продвижения  строительства  рев  бульдозеров,  кранов  и   другого  тяжелого
оборудования  перемежался  с выстрелами  и треском  пламени, которое  и было
источником  дыма,  заволакивающего  все вокруг.  Здесь  выжигались  деревья,
расширялась расчищенная площадка  -- делалось все, чтобы отдалить  от  места
работ  прикрытие,  из-под которого  туземцы -- потомки когда-то живших здесь
майя  --  вели  упорные  атаки  на  строительную  команду   и  оборудование.
Разбросанные  камни  от  сровненных  с  землей руин  некогда  величественных
высоких  пирамид  и храмов  все еще валялись  между сооруженными на их месте
новыми  башнями  -- из  стали. Время от  времени  земля  вздрагивала, но  ни
рабочие, ни  охранники больше не  обращали на это  внимания.  Те, кто  здесь
трудился, привыкали к чему угодно --  к змеям, к дыму, к выстрелам. Значение
имела лишь работа. Закончить ее. Получить деньги. Бежать отсюда.
     Так уж действовал Алистер Драммонд на человека,  думала  Дженна, когда,
повинуясь  его приказу, заканчивала  карту  археологической  съемки, которая
покажет, что  эта находка не столь  впечатляюща,  как того ожидают ученые на
основании   снимков,   полученных  из   космоса.   Несколько  незначительных
сооружений.  Множество  разбросанных камней  -- след  землетрясений.  Жалкие
останки некогда великой цивилизации. С одним  исключением. Площадка для игры
в мяч.  По каким-то необъяснимым  причинам -- возможно, чтобы одно уцелевшее
сооружение придало правдоподобности его версии, -- Драммонд настаивал, чтобы
этот  корт,  находившийся  на  некотором   расстоянии  от  района  сноса   и
строительства,  был  сохранен.  Там,   на   его   травянистой  прямоугольной
поверхности (по обеим  сторонам его  располагались каменные  террасы, откуда
одобрительно  кивали  царственные  зрители),  команды  из мужчин,  одетых  в
кожаные доспехи, состязались в игре, в  ходе которой им надо  было забросить
карающий  шар размером и весом с медицинбол  в вертикально стоящий обруч  на
каждом  конце  поля.  Ставки  в игре были  экстремальные:  жизнь или смерть.
Возможно, именно  поэтому Драммонд и сохранил этот корт  --  он  олицетворял
собой его жестокость, его стремление достичь цели любой ценой.
     Он и Реймонд прилетели вчера во второй половине дня совершенно открыто,
на  большом голубом вертолете фирмы "Драммонд энтерпрайз", словно  ему
было нечего скрывать. Он брал на себя руководство завершающими стадиями всей
операции.
     --  Вы  хорошо  поработали,  --   похвалил  он   Дженну.  --   Получите
дополнительную премию.
     Она  пробормотала  что-то  вроде  благодарности,  а  ее  мозг   кричал:
"Все,  чего  я  хочу,  --  это  выбраться  отсюда прежде,  чем потеряю
рассудок". Ее коллега, ее друг, ее потенциальный возлюбленный, производитель
работ Макинтайр умер  вчера от укуса змеи, за полчаса до  того, как прилетел
вертолет Драммонда.  Дженна молилась,  чтобы вертолет прилетал скорее, чтобы
Мака можно  было отправить в  больницу,  но как  только увидела решительное,
изборожденное  морщинами лицо Драммонда, направлявшегося к ней  сквозь клубы
дыма, то сразу же поняла: Драммонд никогда бы не согласился гонять вертолет,
чтобы  только  вывезти  больного  человека  из  лагеря. "Он  умрет, не
долетев до больницы. У нас нет времени.
     Устройте его как можно удобнее", -- вот что сказал бы  Драммонд. И  вот
что он сказал  в действительности: "Похороните его там, где до пего не
доберутся туземцы. Или нет, я передумал. Сожгите его. Сожгите всех".
     "Все"  --  это  были  индейцы,   уничтоженные  во  время  попыток
остановить осквернение их священной земли. Дженна была уверена, что сходит с
ума,  когда поняла, что здесь  произошла бойня. Ей было известно о племенах,
уничтоженных в Южной  Америке,  в глубине тропических лесов  Амазонии. Но ей
никогда не приходило в голову, что  некоторые  районы Мексики  были не менее
глухими, а  связь их с внешним миром могла быть такой слабой, что  никто  на
Земле  не  получит  ни  малейшего  представления о творящемся  здесь. К тому
времени,  как просочится какая-нибудь информация, на  Юкатане не останется и
следов  преступления.  Да и  кто  осмелится  заговорить? Рабочие?  Молчаливо
согласившись со  зверским избиением индейцев и получив до неприличия крупные
премии, они сами превратились в  соучастников убийства. Только дурак нарушил
бы молчание.
     Сейчас, стоя в  бревенчатой конторе лагеря  и вспоминая, как на койке в
углу метался в жару Мак  меньше суток назад, она оцепенело слушала последние
распоряжения Драммонда относительно подготовленных ею карт.
     -- Прежде  всего, --  в старческом голосе  Драммонда  слышались влажные
хрипы, -- масштаб истинного открытия должен  во много раз превзойти значение
всех археологических находок.  Конечно,  будут  и фотографии,  но  в  центре
внимания будут ваши карты.
     В  этот  момент  дверь распахнулась, и  вошел Реймонд  в  маскировочном
комбинезоне, с винтовкой в  руках, с  черным от сажи лицом, с алыми  пятнами
крови на одежде.
     -- Если и есть кто-то еще, я не могу их найти.
     -- Но сюда  может явиться противник иного рода. Я думаю, он охотится на
нас, -- произнес Драммонд.
     Реймонд самолюбиво выпрямился.
     -- Кто это?
     -- Один покойник. Реймонд наморщил лоб.
     -- Чарльз Даффи, -- сказал Драммонд. -- Припоминаешь?
     --  Да, его наняли следить за  домом объекта в Сан-Антонио.  И заняться
ею, если она появится. Он исчез из того дома три ночи назад.
     -- Он больше не числится в без вести пропавших, -- пояснил Драммонд. --
Его  тело вынесло  на  берег реки  Сан-Антонио.  Он  был  застрелен.  Власти
говорят,  что при  нем  не было ничего  опознавательного.  Одному  из людей,
которых ты нанял, удалось все-таки  взглянуть на тело в морге, и у  него нет
сомнений  в  том,  что это Даффи.  Но  этот мистер Даффи  творит  чудеса, --
продолжал Драммонд.  -- Будучи покойником, он воспользовался своей кредитной
карточкой, чтобы  улететь из  Сан-Антонио в Вашингтон.  Остановился  в отеле
"Ритц-Карлтон". Часть  следующего дня он провел в "Дорсет-отеле"
на Манхэттене.  После этого  он  и его спутница улетели в  Майами, где взяли
напрокат машину.
     Реймонд задумался.
     --  Я  не  понимаю,  как  с  этим  связан Вашингтон, но  "Дорсет"
находится недалеко от квартиры объекта на Манхэттене.
     -- И от  апартаментов бывшего мужа. Позавчера ему нанесли визит мужчина
и женщина. Они прервали выплату ему условленной суммы.
     -- Малтин не знает ничего, -- встрепенулся Реймонд. -- Вы заплатили ему
лишь за то, чтобы он перестал привлекать внимание к исчезновению объекта.
     -- Ничего? -- Драммонд был в ярости. -- Малтин знал, что это я заплатил
ему. Именно  это  узнали от него  мужчина и женщина. Женщину пока не удалось
опознать,  хотя  у  нее  рыжие  волосы  и  она  утверждала,  что  пишет  для
"Вашингтон  пост", а мужчина  по описанию походит  на  того  человека,
который помешал наблюдению за домом родителей объекта.
     -- Бьюкенен? -- Реймонд нахмурился.
     -- Да. Бьюкенен. Теперь  подумай.  Какая тут  связь с Майами?  -- резко
спросил Драммонд.
     -- Яхта. Она там, к югу от Майами. В Ки-Уэсте.
     -- Вот  именно,  -- согласился Драммонд.  -- Капитан сообщает, что трое
членов  команды  привозили  на борт  женщину вчера  во  второй половине дня.
Женщину с рыжими волосами.
     --  Она,  должно  быть,  помогала  Бьюкенену. Высматривала,  как  можно
пробраться на яхту.
     Драммонд кивнул.
     -- Я должен предположить, что он что-то знает про плепку. Следует также
предположить,  что он будет подбираться ко мне  все ближе и ближе. Перехвати
его. И убей.
     -- Но где я найду его?
     -- Разве это не очевидно? Какое следующее звено в цепи?
     -- Дельгадо.
     --  Да.  Мехико.  Я  только  что  получил  сообщение от своих  людей  в
международном  аэропорту Майами,  что человек,  назвавшийся  Чарльзом Даффи,
купил  два  авиабилета  до  Мехико.  Вертолет доставит  тебя туда сегодня  к
вечеру.

ГЛАВА 12
1
Мехико
     Беспорядочные выбросы бесчисленных  фабрик, изрыгающих  клубы  дыма,  и
неухоженных автомобилей, сжигающих содержащее свинец  топливо,  оказались  в
ловушке  тепловой инверсии  над окруженной горами  столицей и сделали воздух
этого  самого большого  и наиболее быстро растущего города планеты  поистине
непригодным для дыхания. У Бьюкенена першило в горле. Он начал кашлять сразу
же,  как только они с  Холли, получив туристские  карточки, вышли из  здания
международного аэропорта Хуарес. Глаза щипало от смога, такого густого, что,
если бы не  резкий запах  и едкий вкус, его можно  было  принять за туман. В
такси,  которое они  наняли, кондиционер не работал.  Несмотря  на это,  они
закрыли окна. Лучше уж париться в машине, чем дышать этой ядовитой  наружной
атмосферой.
     Времени было 9 часов 15 минут. Им удалось доехать от Ки-Уэста до Майами
так быстро, что они успели на восьмичасовой рейс компании "Юнайтед" до
Мехико. Из-за перехода  в  другой часовой пояс  действительное  время полета
составило  два  часа с  четвертью, и,  съев  омлет  с сыром и луком, которым
угостила  пассажиров  авиакомпания, Бьюкенен  сумел  немного подремать.  Уже
очень давно его  жизнь никак  нельзя было назвать размеренной. Накапливалась
усталость. Головные боли продолжали его мучить.
     Как и  горечь, которую он чувствовал,  находясь  рядом с Холли. Вопреки
своим инстинктам он действительно начал доверять ей. Ведь она на самом  деле
тогда спасла ему жизнь.  Да  и  в других  отношениях  помогла немало. Но ему
следовало  все  время  напоминать  самому  себе,   что  она  журналистка.  В
напряженной  ситуации поисков  Хуаны он и  так уже косвенно  раскрыл слишком
многое о своем прошлом. Кроме того, его приводила в ярость мысль о том,  что
эта женщина, которой он позволил приблизиться к себе, была подослана Аланом,
чтобы уничтожить его.
     Все  это время  Холли хранила молчание,  словно понимая, что  любые  ее
слова будут  ложно  истолкованы,  словно  зная,  что  ее  присутствие  будут
терпеть, только если она не станет привлекать к себе внимание.
     -- Национальный дворец, -- приказал Бьюкенен по-испански шоферу  такси,
и эти  слова были достаточно похожи на  английские, так что Холли поняла, но
не решилась спросить, почему они  едут во дворец, а не в гостиницу. А может,
так называется гостиница. Она не знала, потому что раньше в Мехико ей бывать
не  приходилось.  Оказалось, что они приехали и  не  в гостиницу,  и  не  во
дворец, а в правительственный комплекс.
     Даже  сквозь  густую   дымку  смога  это   место   производило  сильное
впечатление. Громадную площадь окружали  массивные, величественные здания, в
том числе  два  собора. Сам  Национальный  дворец  славился  своими  арками,
колоннами и внутренними двориками.
     Покинув такси, Бьюкенен и Холли прошли сквозь толпу и вошли в вестибюль
дворца, где  главную лестницу  и  коридоры первого  этажа  украшали  большие
красочные фрески. Эти росписи Диего Риверы  рассказывали об истории Мексики,
начиная  от эры ацтеков и майя, потом шло  вторжение испанцев, смешение рас,
многочисленные революции и, наконец, идеализированная  картина будущего, где
мексиканские  крестьяне  счастливо трудились и гармонично  сосуществовали  с
природой. Судя по  загрязнению окружающей среды  за степами дворца, до этого
идеального будущего было, очевидно, еще очень и очень далеко.
     Бьюкенен лишь  на  мгновение  задержался перед  росписями -- еще  более
напряженный, еще  более взведенный, словно  им  управляло  какое-то  ужасное
предчувствие, он не  смел потратить зря  ни одной секунды.  В шумном, гулком
коридоре он о чем-то спросил гида, и тот указал ему па  дверь, расположенную
чуть  дальше.  Это  оказался  магазин  сувениров.  Не  обращая  внимания  на
выставленные  для  продажи  книги и произведения искусства, Бьюкенен  окинул
взглядом  стены и  увидел  фотографии людей, по-видимому,  правительственных
чиновников,  снятых  и  группами,  и  персонально.   Он  внимательно  изучил
несколько  фотографий, и  Холли последовала его примеру,  рискнув  при  этом
искоса посмотреть в  его сторону. У нее тревожно  екнуло сердце,  когда  она
увидела,  как  затвердели  мышцы его лица и как сильно  и яростно пульсируют
жилки у  него на  шее  и на виске. Его  темные глаза свер