е, по манилам, обвернутым
кожей, а поверх еще слоями парусины,  плотно зарученной схватками  каболки с
наложением "бензельской марки", как с морской  печатью. А от этого перегиба,
где  кончался  проводник, отходили  контрольные  концы,  которые  лежали  на
кнехтах  вольно,  в  две-три  восьмерки,  без  добавления  стальных  тросов,
издревле прикладывавшихся к растительным. Кутузов преследовал здесь какую-то
цель,  и,  постепенно отгадывая, что  он  хотел, Суденко  уяснил и  простоту
соединений  на шпиле и  барабанах  лебедки, и  назначение колодцев уложенной
слабины, и объяснил для себя загадку со скобой: она будет отходить с концами
до носовых отверстий, создавая при ударе толчок, восстанавливающий движение.
Трудно  было так  сразу  сказать,  что  здесь  сотворено,  поскольку  буксир
показывает себя  в море,  но  в этой работе, являвшейся  вершиной боцманской
науки, именно в том виде,  в каком она была  преподнесена, включавшая в себя
риск как непременное условие, открывалась  какая-то  новая грань кутузовских
знаний, отсвечивавших блеском настоящего палубного гения.
     Сам  Кутузов  в  это  время  отбивался  от  Лепика, толстого  комэска с
ледокола, который прилетел подобрать водолазов, спящих на "Кристалле".
     - Валек! Где же ты  был?  - кричал он, таща его в  пост. - Да  я тебя с
утра по всей Арктике ищу...
     Кутузов, хоть и отталкивал его, но был обрадован:
     - Пусти, Константин: ты пьян.
     -  Стой!  Только не  встревай... Кто пьян? Хочешь, на одной  ноге?  Ну,
ладно... Смотри, на двух!..
     - Отстань!
     Но от Лепика не так-то просто было отвязаться.
     -  Погоди!  А ну-ка примерь  животик... Чей больше? То-то!  Кто тебя  в
Провидении спас? Снял  с перегрузом  со  льдины?  Да  я же тебя люблю!  - Он
расцеловал Кутузова в толстые щеки. - Ты чего такой? Головка болит?
     Кутузов, разжалобившись, припал:
     - Не взяли, Костя, на "Агат"... Меня! Лучшего боцмана флотилии...
     - Стой!  Не перебивай... А что  такое  "Агат"? Мундир заграничный!  Чем
хуже "Кристалл"? Это же самолет! Жора, скажи?
     - "Кристалл" не хуже.
     - Лучше! Весь цвет Арктики тут... Скажи, Джон?
     - Твоя правильно.
     - Пошли, Багратион!
     Кутузов шмякнул феску...
     Величко окликнул с верхней палубы:
     - Поехали?
     - Обожди, Миша... Шаров здесь?
     - Отдыхает в каюте.
     - Миша, подожди! Только не обижайся, ладно?
     Величко засмеялся:
     - С Лешей поедешь?
     - Да.
     Как-то  не  торопясь,  расчехлили  шлюпку, поставили  на  воду.  Шаров,
отвинтив  бак, долил его  бензином, который сливал из длинного  короба,  без
лейки.  Потом, обмотав вокруг руки шпагат, дернул. Двигатель завелся, и  они
поехали.  Вначале  бухтой,  в  объезд угольной дороги. Потом вошли в устье и
свернули еще раз в залив, где светилось одно окно.  Это окно приближалось, и
Суденко  оглянулся назад:  опять туда,  на море, словно  хотел  представить,
каким оно будет завтра.

     Подготовка текста: Саша Свердлов (Израиль, sasha001@newmail.ru)