виду  физический  бой.
Бесспорно, в драке вас не одолеть. Нет-нет, мистер Элкинс,  поберегите  вашу
энергию для окрестных медведей и медвежатников. Мой вызов  совершенно  иного
сорта! Напрягите память, мой великолепный орангутанг, у славы длинные  ноги.
Я Джадкинс Бездонное Брюхо, и мой талант в том, что я  пью,  не  пьянея.  От
дубрав  виргинского  побережья  залива,-продолжал  ораторствовать  он,-   до
прожаренных на солнце бочек, из того же дуба в Монтане  я  еще  не  встречал
никого, кто в поединке со мной не упился бы вдрызг за время  от  восхода  до
заката. Меня вызывали на состязание знаменитейшие пьяницы гор  и  прерий,  и
все они, пропитавшись ромом, кончали бесславным  поражением.  И  вот  как-то
раз, за много миль отсюда, я услышал ваше имя. Люди судачили о том  влиянии,
какое вы имеете на жителей округа, например, с какой  легкостью  меняете  им
черты характеров и физиономий, но сильнее всего они восхваляли  ваши  успехи
по части истребления кукурузной водки. Итак, я пришел, чтобы бросить к вашим
ногам перчатку.
   - Ах, так,- говорю я, начиная прозревать.- Значит, вам  хочется  устроить
поединок, кто кого перепьет?
   - Хочется - слишком слабо сказано,  мой  увесистый  друг,-  ответила  эта
жердина в цилиндре.- Я требую поединка!
   -  Тогда  вперед,  в  Бизоний   Хвост,-   предложил   я.-Там,   постоянно
околачиваются достойные, джентльмены, готовые ставить по крупному.
   - К черту презренный металл! - скривился на мою мысль  Джадкинс.  -  Я  -
виртуоз стакана, мой массивный друг,  и  я  плюю  на  деньги.  Незапятнанная
репутация - вот что волнует меня превыше всего.
   - Ну, тогда. - я впервые столкнулся с таким щепетильным подходом к  столь
заурядному делу, как выпивка, - здесь рядом,  на  Мустанговом  потоке,  есть
таверна. Может быть, там...
   - Чтоб ей сгореть!  -  отрезал  он.  -  Мой  объемный  друг,  я  презираю
низкопробные забегаловки и дешевые  таверны,  где  высокое  искусство  пития
обращают в вульгарный  балаган.  Есть  тут  неподалеку  одно  местечко,  где
найдется все необходимое. За мной!
   Он свернул с тропы, и примерно с милю я продирался за его лошадью  сквозь
куста, пока мы не выехали к небольшой пещере в утесе, узкий вход  в  которую
прикрывали густые заросли. Он забрался в пещеру и тут  же  вылез,  сжимая  в
руке горлышко галлонового кувшина с водкой.
   - У меня в  этой  пещерке  припрятан  добрый  запасец  горячительного,  -
довольно  объявил  он.-Это  надежное  укромное  местечко,  куда   никто   не
заглядывает. Здесь нам никто не помешает выяснить отношения, мой мускулистый
самец с головой в кулачок!
   - А на что будем, спорить? - спросил я, рассматривая  свой  кулачище.-  У
меня с собой ни цента. Вообще-то, я собирался в Бизоний Хвост  поискать  там
какую-нибудь поденщину,  чтобы  сколотить  деньжат  на  начальную  ставку  в
покере, но ...
   - А как насчет того, чтобы продать гигантское  животное,  на  котором  вы
ездите? - И он метнул в меня пронзительный взгляд.
   - Ни за что!-воскликнул я и для вящей убедительности показал ему предмет,
с которым он сравнивал мою голову.
   - А я и не настаиваю,- ответил тот.- Черт с ними, со ставками. Пусть  это
будет дело чести, славы и ничего более! Да свершится воля Божья!
   И мы начали. Сначала он сделал глоток, потом: я, потом снова он, и едва я
приложился к горлышку в четвертый раз, как кувшин показал дно и ему пришлось
снова лезть в дыру. Так же быстро мы покончили и со  вторым  кувшином,  и  с
третьим. Запасы Джадкинса, похоже, были неисчерпаемы. После десятого кувшина
я проникся уверенностью, что он доставил их сюда  не  иначе  как  с  помощью
каравана вьючных мулов. Я никогда прежде не видел, чтобы человек лакал водку
в таких количествах, как лакал ее этот обтянутый кожей скелет. Я не  спускал
с него глаз, но всякий раз, сделав глоток, он опускал кувшин, и по бегающему
вверх-вниз кадыку я убеждался - игра ведется честно. По  мере  того  как  мы
закачивали в себя все больше и больше жидкости, его  живот  раздувался  и  в
конце концов достиг совершенно немыслимых размеров. Вид его  на  фоне  общей
крайней худобы вызывал смех Пальто на  животе  натянулось  до  предела.  Еще
кувшин - и во все стороны пулями брызнули пуговицы. Я вам не стану говорить,
сколько мы выпили все равно не поверите; скажу лишь, что к полуночи  полянка
перед пещерой сплошь была усеяна пустой посудой, а руки  Джадкинса  до  того
натрудились, что он едва шевелил пальцами. Луна, поляна, деревья -  все  уже
вертелось вокруг меня в дикой пляске, а мой  соперник  даже  не  спотыкался.
Правда, вид у Бездонного Брюха был бледный и изнуренный, а однажды  до  меня
долетело: "Никогда бы не поверил, если бы не видел  собственными  глазами!",
но все это мало помогало делу - он продолжал дуть водку, будто простую воду.
Разумеется, я от него не отставал, потому как не мог же я  допустить,  чтобы
какой-то проходимец, само воплощение нелепости, заткнул бы меня за  пояс  по
части честного единоборства. Его живот раздувался все сильнее, и я уже не на
шутку стал опасаться, что вот сейчас тот лопнет и окатит меня  с  головы  до
ног водкой или что там еще могло быть.
   Прошло еще какое-то время, и вновь я слышу, как  Джадкинс,  отворотясь  в
сторону, бормочет: "Черт знает что такое! Да это и не человек вовсе! Остался
последний кувшин, если и он этого медведя не свалит, то дело дрянь,  значит,
его ничем не прошибешь."
   До меня так и не дошло, что он имел в виду, а он протянул  мне  кувшин  и
сладеньким таким голоском спрашивает:
   - Ну как, мой бездонный друг, найдется еще местечко?
   - Давай кувшин! - пробормотал я, последним усилием воли пытаясь распутать
ноги и взять себя в руки, отхлебнул большой глоток - и больше уже ничего  не
помнил.
   Когда проснулся, солнце уже высоко стояло над деревьями. Рядом  пощипывал
травку Капитан Кидд. Джадкинс исчез вместе с лошадью  и  пустыми  кувшинами.
Мой противник словно растворился  в  воздухе,  не  оставив  никаких  следов.
Правда, во рту  ощущалс  некий  привкус,  но  я  его  описывать  не  берусь,
поскольку есть такие слова, до  употребления  которых  настоящий  джентльмен
опуститься не может. Скажу лишь, что я  пребывал  в  таком  состоянии  души,
словно сам себя высек по заднице - очень уж  было  обидно,  что  меня  побил
заезжий мешок с костями! Впервые в жизни я нализался до потери  сознания,  и
даже честь родного округа  не  могла  служить  оправданием  для  превращения
человека в свинью.
   Я оседлал Капитана Кидда и в сквернейшем настроении отправился в  Бизоний
Хвост, а по пути свернул к ручью и единым духом выхлебал пять-шесть галлонов
воды. Почувствовав некоторое облегчение, я  тронулся  дальше,  но  не  успел
выехать на тропу, как услышал громкий рев. Я сразу придержал  коня  и  скоро
наткнулся на человека, который, оседлав пенек, выл так, что, того  и  гляди,
сердце разорвется от жалости!
   - Что случилось? - спросил я его, а он сморгнул слезы и воззрился на меня
снизу вверх  с  самым  скорбным  и  безутешным  видом.  Этот  тоже  оказался
худосочным и носил не по размеру длинные, усы.
   -  Вы  наблюдаете  перед  собою  существо,-  заговорил  он,  то  и   дело
всхлипывая,- утопшее в водовороте несчастий. Жестокий рок водил моей  рукой,
когда я тянул карту из колоды судьбы. О, горе мне! - И он  опять  залился  в
три ручья.
   - А ну, хватит! - говорю.- Наверняка могло быть и хуже! Да, черт  подери!
- На мен нахлынула первая волна раздражения, а это дурной  признак,-  Хватит
разводить сырость! Объясните толком! - что с вами  стряслось.  Я  Брекенридж
Элкинс и, может быть, сумею вам помочь.
   Прошло еще какое-то время. Наконец рыдания стихли, и парень заговорил:
   - Я вижу, вы человек благородных побуждений и доброго  сердца,  -  утерев
рукавом лицо, начал он.-Меня зовут Джефет Джелэтин.  Случилось  так,  что  в
молодости нажил себе врага в лице богатого и  влиятельного,  но  не  слишком
разборчивого в средствах, человека. Он огульно обвинил меня в  мошенничестве
и упрятал в полицейский участок, но я  сумел  вырваться  на  свободу  и  под
вымышленным именем добрался  до  западных  штатов.  Ценой  тяжких  трудов  и
лишений  я  скопил  немного  денег,  которые  намеревался   отослать   своей
страдалице жене и невинным крошкам дочуркам. Но  прошлой  ночью  я  случайно
узнал, что меня опознали и по моим следам уже идут полицейские  ищейки.  Мне
удалось от них оторваться, но теперь вынужден бежать в Мексику, а моя бедная
семья так и не получит денег. О! - продолжал он,  блестя  мокрыми  глазами.-
Если б нашелся внушающий доверие человек, которому можно было  бы  на  время
оставить мои денежки!  Я  бы  написал  своей  горячо  любимой  женушке,  кто
является хранителем моих скудных сбережений, и она  смогла  бы  прислать  за
деньгами надежного человека. Но страшусь довериться  случайным  людям.  Ведь
невыдержанный может проболтаться,  и  тогда  кровожадные  псы  закона  снова
начнут преследовать меня день и ночь.
   В отчаянии он посмотрел на меня и возопил:
   - Юноша, у вас доброе, честное лицо! Не возьмете  ли  вы  эти  деньги  на
сохранение, чтобы потом передать для моей супруги?
   - Хорошо,- ответил я голосом, исполненным благородства,- я сделаю это для
вас!
   От радости мой новый знакомый вскочил на ноги и быстрее ветра помчался  к
лошади, привязанной неподалеку. Там он стащил  с  седла  приличных  размеров
кожаный мешочек, на плече принес обратно и сунул мне в руки.
   - Подержите денежки у себя, пока  не  прибудет  посланец  супруги,-сказал
он.- Только обещайте, что с вашего языка ни слова не сорвется о том, где, от
кого и когда вы их получили.
   Я пообещал, а еще. добавил:
   - Если Элкинс дает слово, то будьте уверены - не  нарушит  его  до  конца
своих дней. Теперь даже дюжиной мустангов не вытянуть из меня вашу тайну.
   - Благослови вас Господь, юноша! - с жаром воскликнул он, вцепился в  мою
руку обеими клешнями и ну трясти вверх-вниз,  точно  воду  помпой  качал.  А
потом - прыг на коня и был таков.
   Я подумал: "Бывают же на свете чудаки!", затолкал мешок в седельную сумку
и продолжил путь в Бизоний Хвост. Тут я почувствовал, что голоден,  и  решил
первым делом заглянуть в таверну. Но едва конь вышел  на  тропу,  как  сзади
раздались крики:
   - Стой!
   - Именем закона!
   Я повернул голову и увидел группу  всадников,  быстро  приближающуюся  со
стороны  Бизоньего  Хвоста.  Впереди  всех  скакал  шериф,  а  чуть  поодаль
нахлестывали лошадей мой старик, дядюшка Джон Гарфильд, дядюшка Билл  Бакнер
и дядюшка Медведфильд Гордон. Как-то раз один образованный  проезжий  назвал
эту четверку патриархами Медвежьей речки. Не знаю, что он там имел  в  виду,
но только они вступают в дело тогда, когда законная власть выпускает поводья
и уже не в состоянии поспевать за событиями. За шерифом, папашей и дядюшками
пылили еще человек тридцать жителей Рваного Уха, то есть определенно  не  из
моих друзей. Там же, к своему удивлению, я увидел и Дикого Билла Донована  с
ниспадающими на плечи черными лохмами. Бок о бок с ним  скакали  три  весьма
неприветливые личности.
   Люди из Рваного Уха держали в руках дробовики и винчестеры, что  было  не
совсем понятно  -  похоже,  эта  орава  явилась  сюда  за  тем,  чтобы  меня
арестовать, а я ничего плохого за собой не числил - ну, разве что перехватил
у них недавно школьную учительницу. Но то были дела минувших дней, и если бы
они решились меня арестовать, то уж будьте уверены - не стали  бы  тянуть  с
расплатой.
   - Вот он!-заорал шериф, тыча в мою сторону винчестером,.- Руки вверх!
   - Не валяй дурака! - зарычал папаша и выбил ружье  из  рук  шерифа.-  Или
хочешь, чтобы тебя с твоей командой перерезали,  как  скотину?  Давай  сюда,
Брекенридж,- крикнул он, и я подъехал,  слегка  обескураженный.  Мой  старик
выглядел явно обеспокоенным: хмурый на вид,  он  постоянно  дергал  себя  за
бороду. Лица  моих  дядюшек  оставались  каменно-бесстрастными,  точно  лица
краснокожих.
   - Что за тарарам вы подняли? - осведомился я.
   - Сначала сними шляпу,- приказал шериф.
   - Слушай ты, скунсов хвост,- с  чувством  говорю  я  ему,-  если  думаешь
содрать с мен скальп, то позволь сперва заметить, что...
   - Он шутит,-хмыкнул папаша и повернулся ко мне.- Сними шапочку!
   Ничего не подозревая, я послушался, и сразу тройка спутников Билла и  еще
один из Уха подняли крик:
   - Это он, тот самый человек! На нем была маска, но когда он  снял  шляпу,
все увидели, что голова у него безволосая. Ну, конечно, это  он!  Другого  и
быть не может!
   - Элкинс,- говорит мне шериф,- ты арестован за  ограбление  дилижанса  на
дороге в Рваное Ухо.
   Мои  руки  судорожно  метнулись  к  рукояткам  кольтов.   Движение   было
машинальное, я даже не сознавал, что делаю, но шериф страшно заорал и плашмя
бросился на землю, его люди вскинули винчестеры, и папаша поспешил оказаться
между нами.
   - Стволы вниз! Живо! - зарычал он, один шестизарядник наставив  на  меня,
другой - на команду шерифа.- Первый, кто посмеет спустить курок, захлебнется
собственной кровью!
   - Да не собираюсь я никого убивать! - в  отчаянии  от  всеобщей  глупости
взвыл я.- Вы мне, только одно скажите - что здесь, черт подери, происходит?!
   - Можно подумать, он не знает! - ухмыльнулся один из парней.-  Строит  из
себя невинного бэби! Эй! Ой-ой!
   Это мой старик,  привстав  в  стременах,  съездил  насмешнику  по  голове
стволом кольта. Охотник до шуток мешком повалился  на  землю  и  пополз.  Из
рассаженной макушки нехотя сочилась струйка крови.
   - Еще есть охотнички  позубоскалить?  -  рыкнул  папаша,  окидывая  людей
шерифа разъяренным взглядом. Как  видно,  у  остальных  пропало  настроение,
потому что все вокруг присмирели. Тогда папаша повернулся ко мне, и я увидел
капли пота, выступившие у него на лице. Мне это показалось странным  -  ведь
погода стояла не слишком жаркая.
   - Брекенридж,- заговорил он, - вчера поздним вечером в  нескольких  милях
от Рваного Уха остановили и ограбили дилижанс. Негодяй,  сделавший  это,  не
только забрал деньги, часы  и  кой-какие  вещи  пассажиров,  но,  что  самое
скверное, стрелял в кучера, старика Джима Хэрригана, причем по-глупому, безо
всякого  повода,  и  вот  старина  Джим:  лежит  сейчас  в  Рваном   Ухе   с
простреленной ногой.
   - Эти придурки думают на тебя,- продолжал папаша. - Еще до  рассвета  они
заявились к нам на Медвежью речку - впервые в жизни  я  столкнулся  с  такой
наглостью - и мне с твоими дядюшками стоило немало усилий удержать наших  от
побоища. Вся Медвежья речка прямо пеной исходит. Вот эти неклейменые телята,
- папаша ткнул пальцем в четверку, узнавшую меня,- ехали в том дилижансе. Ты
знаешь Неда Эшли, самого крупного торговца из Рваного Уха. Остальные  -  все
народец пришлый. Говорят, их зовут Харли, Джексон и Слейд.  А  еще  говорят,
что у них грабанули солидную сумму.
   - Так оно и было! -  зашумел  Джексон.-  У  меня  негодяй  отнял  кожаный
мешочек, битком набитый золотым песком и самородками. Говорю вам - вот  этот
и отнял! - И он указал на меня. Мой старик обернулся к Неду Эшли:
   - Что скажешь, Нед?
   - Знаешь, Билл,- нехотя ответил тот,- мне чертовски неприятно,  но  я  не
вижу никого, кто бы еще мог это сделать. Размерами  грабитель  -  в  аккурат
твой Брекенридж, а ты  ведь  знаешь,  что  таких  крупных  парней  не  часто
встретишь. Правда, под ним был не Капитан Кидд, а большой гнедой  коняга,  и
лицо скрывала маска, но, отъезжая, он снял шляпу, и при ясной луне и твердой
памяти мы хорошо разглядели его голову.  Волос  на  ней  вообще  не  было  -
точь-в-точь как сейчас у Брекенриджа. Причем впечатление такое,  что  ворюга
не по природе лысый, а то ли опалил свои волосы, то ли недавно обрил голову.
   - Значит, так, - подвел итог шериф. - Если парень не докажет свое  алиби,
я его арестую.
   - Брекенридж,-снова вступил папаша,- где ты был вчера поздно вечером?
   - Валялся в лесу вдрызг пьяный.
   По толпе всадников прошелся шумок недоверия.
   - Надо же,- говорит папаша.- Вот  не  думал,  что  в  одном  месте  может
оказаться столько виски, чтобы хватило свалить тебя с ног. Что-то на тебя не
похоже. А с чего вдруг? Или все не можешь забыть ту соплюшку?
   - Да нет,- говорю.- Просто я повстречал джентльмена с трубой  на.  голове
по имени Джадкинс  Бездонное  Брюхо,  и  мы  поспорили,  кто  больше  выпьет
кукурузной водки.
   - Ты, конечно, выиграл? - быстро спросил папаша.
   - Нет, - от стыда я был готов провалиться сквозь землю. - Проиграл.
   Мой старик скривил физиономию и что-то  презрительно  забормотал  себе  в
бороду.
   Тут за дело снова взялся шериф:
   - А мог бы ты сказать, куда потом направился этот проходимец Джадкинс?
   - Не знаю. Он уехал, когда я еще спал.
   - По-моему, все это  звучит  весьма  неубедительно,-  встрял  Дикий  Билл
Донован, любовно оглаживая пятерней черные лохмы и сплевывая на землю.
   - Кому здесь интересно, что ты думаешь? -  взъярился  я,  метнув  в  него
убийственный взгляд.- Что ты  все  вынюхиваешь  в  горах  Гумбольдта?  Снова
хочешь оттягать у меня Капитана Кидда?
   - Да и думать забыл о той скотинке,- ответил  он.-  Не  в  моих  правилах
подолгу вострить зуб на ближнего.  Просто  я  случайно  ехал  по  дороге  из
Рваного Уха, и когда мимо промчался шериф с командой,  из  чистого  интереса
поехал за. ними.
   - Будешь меня подзуживать, огребешь такой интерес - до утра не  дотянешь!
- пообещал ему.
   - Хватит!-вновь заговорил, папаша.- Брекенридж, даже я вынужден признать,
что твое алиби выглядит очень уж бледным. Подумать  только:  чтобы  некто  с
дурацким прозвищем  Бездонное  Брюхо  и  трубой  на  голове  перепил  самого
вместительного  из  Элкинсов!  С  ума  можно  сойти!  Ну  да  все  равно  мы
постараемся разыскать этого олуха, и если тот подтвердит твои слова, то...
   - Он запихнул мое золото в седельную сумку! -  крикнул  Джексон.-  Я  сам
видел. А у этого седло точно такое же! Надо заглянуть в его сумки, уверен  -
золото там!
   - Валяй, смотри,- великодушно позволил я, и шериф с  превеликой  неохотой
направился к Капитану Кидду, пока я сдерживал рвущееся наружу  желание  коня
вышибить шерифовы мозги. Он стал запускать руку во все сумки по очереди, и я
никогда не забуду, как вытянулось папашино  лицо,  когда  на  свет  появился
кожаный мешочек Джефета Джелэтина. А я то про него совсем забыл!
   - Ну, что ты теперь скажешь? - воскликнул шериф.
   Я ничего не ответил. Никогда,  даже  под  виселицей,  Элкинс  не  нарушит
данного слова!
   - Это мое золото! - завопил Джексон.- На мешке должны быть оттиснуты  мои
инициалы, "Д.Д.", то есть - Джуда Джексон!
   - Вот они,- объявил шериф.- Д. Д., Джуда Джексон, все правильно.
   - Буквы означают другое имя, - возразил  я.-Они  означают...-  я  вовремя
прикусил язык: ведь назовия имя Джефета  Джелэтина,  получилось  бы,  что  я
нарушил слово и выдал чужую тайну.-Это не его золото,- пробормотал я,-  и  я
его ни у кого не крал.
   - Тогда откуда оно у тебя? - спрашивает шериф. А я угрюмо так отвечаю:
   - Это мое дело, вас оно не касается.
   Папаша снова поспешил вмешаться.  Капли  пота  на,  его  лице  слились  в
ручейки.
   - Черт возьми! Да скажи ты хоть что-нибудь! - В его  рычании  угадывалось
беспокойство. - Не сиди столбом! Еще ни одного Элкинса не обвиняли в  краже,
но если это твоих рук дело, лучше  признайся  честно!  Я  требую,  чтобы  ты
сказал, откуда у тебя это золото! Если оно не  с  дилижанса,  почему  ты  не
ответишь прямо?
   - Я дал слово, - тихо ответил я.
   - Тысяча  чертей!  -  взорвался  папаша.  Похоже,  ты  и  впрямь  ограбил
дилижанс! Какое грязное пятно на репутации Медвежьей речки! Но даже если  ты
и совершил кражу, эти тупоголовые горожане не упрячут тебя в  свою  паршивую
тюрьму! Ты мне прямо скажи: "Я сделал это!", и  если  понадобится,  мы  живо
раскидаем это сборище!
   Я увидел, как дядюшки за папашиной спиной стали