рби все  ходили  да  ходили
вокруг меня, разглядывая, словно я племенной бычок. Они то и дело щупали мои
мускулы, и наконец шериф сказал:
   - Будь я проклят! Если объем мускулов хоть  что-то  значит,  то  денежки,
можно сказать, у нас в кармане! Я вытащил из кобуры свой  доллар  и  сказал,
что могу заплатить за постой, а они в ответ захохотали и заявили, что я, как
видно, весельчак. Затем явился Ричардс. Он нес миску с  едой,  а  за  ним  в
амбар гурьбой повалили люди. На ногах  у  всех  были  сапоги,  за  поясом  -
кольты, на лицах -пышные бакенбарды и усищи. Все уставились на меня, как  на
диво какое, а шериф заявляет:
   - Вы только посмотрите на этого красавца, джентльмены!  Сегодня  решается
судьба Томагавка - победить или умереть! Тут они стали кружить вокруг меня -
совсем как до того Кирби с шерифом. Я сильно застеснялся и сам  не  заметил,
как смолол три или четыре фунта телятины с  трехквартовой  миской  картошки,
заедая все огромным ломтем белого хлеба, да выпил галлон  воды,  потому  как
меня давно уже мучила жажда. Все поразевали рты, а один говорит:
   - А где он пропадал вчера? Почему вчера не явился?
   Шериф ответил:
   - Возница мне сказал, что вчера он был вдрызг пьян  и  пришлось  оставить
его в Биснее. Сюда доставили только багаж,- для  большей  убедительности  он
ткнул пальцем  в  угол,  где  действительно  валялись  какие-то  узлы.-  Они
оставили лошадь и указание явиться в Томагавк сразу  же,  как  протрезвеет,-
продолжал шериф. - Мы с ребятами сегодня порядком потрепали нервы, дожидаясь
его. Наконец не выдержали и решили поискать на дороге.  А  он,  оказывается,
топал сюда на своих двоих, вот и припозднился.
   - Бьюсь об  заклад,-  сказал  Кирби,-  негодяи  из  Белой  Клячи,  что-то
затевают. До сих пор ни один из них сюда не явился. Не  иначе  как  сидят  в
своем занюханном городишке, сосут  какую-нибудь  гадость  и  обсуждают  план
действий. Им, конечно, хотелось бы провести бой у  себя  дома.  Они  там,  в
Белой Кляче, думают, что если на подготовку боя выложили денежки Томагавк  и
Гунсток, так он непременно должен состояться в Белой Кляче.
   - Не в  этом  дело,-  говорит  Маквей.-  Просто  он  находится,  как  раз
посередине между Томагавком и Гунстоком. Мы бросили монету, и  жребий  выпал
Томагавку. А если Белая Кляча хочет нарваться на неприятности,  так  она  их
получит полную охапку. Парни из Гунстока еще не подошли?
   - Как же!-отозвался Ричарде. - Все салуны Томагавка битком, набиты  этими
негодяями, Их так и распирает от  виски  и  гражданской  гордости.  Они  уже
заложили за выпивку свои последние рубахи и затеяли не меньше  дюжины  драк.
Да здесь собрался весь Гунсток!
   - Что ж, начнем, пожалуй,- говорит Маквей, а,  сам,  вижу,  начинает  все
сильнее нервничать.- Чем скорее закончим, тем меньше прольется крови.
   Я и опомниться не успел, как в меня  вцепились  несколько  рук  и  начали
срывать одежду. Я даже подумал, что вот сейчас меня арестуют  за  разбой  на
большой дороге. Кирби покопался в  багаже,  сваленном,  в  углу,  и  вытащил
оттуда какие-то подозрительные штаны - сейчас-то я знаю, что это  был  белый
шелк. Поскольку больше надеть было нечего, я натянул их,  и  штаны  пришлись
как раз впору. Ричарде повязал мне вокруг талии американский флаг, а на ноги
натянул башмаки, подбитые шипами.
   Я позволил им вытворять со мной все, что угодно, потому как четко  усвоил
папашины наставления не сопротивляться властям. Пока меня так  обрабатывали,
снаружи начал нарастать шум, похожий на выкрики  огромной  толпы.  И  тут  в
амбар ввалился костлявый старик с усами, бакенбардами в пол-лица и  с  двумя
кольтами за поясом. Он с порога заорал:
   - Послушай, Мак, черт тебя дери! У  меня  с  вечерней  почтой  дожидается
отправки крупная партия золота, а город словно вымер, потому что всем вдруг,
видите ли, загорелось поглазеть на твое дурацкое  представление!  Что,  если
Опоссум Сантри с бандой об этом пронюхают?
   - Ладно,- ответил Маквей,- я пошлю тебе в помощь Кирби.
   - Только попробуй! - заявил на  это  Кирби.-  Я  тогда  первый  из  твоей
команды подам в отставку. Я вложил в этот поединок все  свои  денежки,  и  -
черт возьми! - я его увижу!
   - Ну так пошли кого-нибудь другого!- бушевал старикашка.- У  меня  и  так
полно хлопот с магазином, с почтой, со станцией, а тут еще... - и  продолжая
что-то бурчать в густые усы, он вышел.
   - Кто это? - спрашиваю.
   - Старина Брентон,-отвечает Кирби.- Он держит  магазин  на  другом  конце
города. И там же, в магазине, почта.
   - Почта? Тогда он мне нужен. У него на почте.... Не успел  я  договорить,
как к нам ворвался еще кто-то и тоже завопил с места в карьер:
   - Ну как, твой готов? Народ начинает волноваться!
   - Порядок,- отвечает ему  Маквей  и  накидывает  мне  на  плечи  какую-то
штуковину - он назвал ее халат. Потом они с  Кирби  и  Ричардсом  подхватили
полотенца, ведра с  водой,  еще  что-то,  и  мы  вышли  из  амбара.  Снаружи
собралась огромная толпа. Люди орали, свистели и палили в воздух. Я  за  всю
жизнь не видал столько усов, оружия, башмаков и сапог. Видя  такое  дело,  я
наладился было обратно в амбар,  но  шериф  с  молодцами  вцепились  в  меня
мертвой хваткой и ну успокаивать: мол,  все  нормально,  мол,  так  это  все
обычно и бывает, и все такое. Мы пробились сквозь орущую толпу к квадратному
загону для скота. По углам  были  вбиты  в  землю  четыре  столба,  а  между
столбами натянуты толстые веревки. Мне объяснили, что это  и  есть  ринг,  и
приказали пролезть под  веревками.  Я,  конечно,  послушался.  Земля  внутри
загона была утоптана, что твой дощатый пол. Мне приказали сесть на табурет в
углу - я и сел, а парни завернули меня в одеяло, будто индейца.
  Толпа снова завопила, и с противоположной стороны под канаты: полезли какие-то люди - Маквей сказал, что это парни из Гунстока. Один был одет вроде меня, и я не видел зрелища более потешного: уши его болтались капустными листьями, нос расплющен в лепешку, а гладко выбритая голова блестела, как только что отлитая пуля. Он уселся в углу напротив.
  Через минуту в квадрат ринга выскочил худосочный человечек и, размахивая руками, закричал:
   - Внимание, джентльмены! Вы все в курсе события, по поводу которого здесь
собрались. Мистер Бэт О'Тул, будучи  проездом  через  Гунсток,  заявил,  что
побьет любого, кто осмелится бросить ему  вызов.  В  ответ  Томагавк,  решил
раскошелиться и пригласил мистера Брузера Макгорти, по счастью,  застрявшего
в Денвере на пути в Сан-Франциско.- И он ткнул пальцем в  мою  сторону.  Все
разом загалдели, и пальба в воздух возобновилась с новой силой. Меня  прошиб
холодный пот. А человечек между тем продолжал :
   - Бой будет проходить по правилам Лондонского клуба боксеров, принятым  в
любом цивилизованном обществе: голые кулаки; раунд прерывается, если один из
противников сбит с ног или послан в нокдаун. Если после  нокаута  при  счете
десять противник не сможет принять стойку,  он  считается  проигравшим.  Это
говорю вам - Юкка Блейн, выбранный рефери за то, что сам я родом из  Рваного
Уха и потому лицо незаинтересованное. Джентльмены, вы готовы? Бокс!!! Маквей
сдернул с меня халат и толчком в спину отправил в центр  ринга.  Я  чуть  не
умер от стыда, но вовремя заметил, что тот, напротив, которого  они  назвали
О'Тулом, имеет на себе не больше моего. Он приблизился и протянул мне  руку,
как бы для рукопожатия, и я протянул ему свою. Мы пожали руки, и тут же, без
всякого предупреждения, он  нанес  мне  сильнейший  удар  левой  в  челюсть.
Впечатление было, как от удара копытом.  Я  взбрыкнул  ногами  в  воздухе  и
грохнулся оземь, О'Тул  гордой  поступью  отправился  в  свой  угол,  а  его
болельщики из Гунстока  начали  вопить,  плясать  и  тискать  друг  друга  в
объятиях. Парни из Томагавка,  наоборот,  рычали  в  усы  и  нервно  сжимали
рукоятки кольтов. Маквей с помощниками влетели на ринг, и не успел я  встать
на ноги, как парни оттащили меня в угол и принялись поливать водой.
   - Тебе сильно досталось? - перекрывая шум. толпы, крикнул Маквей.
   - Разве нормальный человек может ударить  другого  первым?  -  недоуменно
спросил я его.- Он застал меня врасплох, иначе я бы не упал. Я и  не  думал,
что он собирается меня ударить. Никогда еще не играл в такие дурацкие  игры.
Маквей выронил полотенце, которым хлестал меня по лицу, и побледнел.
   - Ты разве не Брузер Макгорти из Сан-Франциско? - заорал он.
   - Нет. Меня зовут Брекенридж Элкинс,  с  Медвежьей  речки,  что  в  горах
Гумбольдта. Я пришел на почту за  письмом  для  папаши.  Он  впился  в  меня
убийственным взглядом и зашипел прямо в ухо:
   - Но ведь возница описал нам одежду. Все совпадает!
   -  Мою  одежду  стащил  индеец,-объяснил   я   ему,-   и   мне   пришлось
позаимствовать новую у первого встречного. Может быть, это и был Макгорти? А
тут еще Кирби подошел с ведром воды и спрашивает;
   - В чем дело? Пора начинать второй раунд.
   - Мы пропали! - застонал Маквей.- Это  не  Макгорти.  Этот  чертов  телок
пришил Макгорти и обобрал его!
   - Нам всем крышка! - в свою  очередь  возопил  Ричарде  с  ужасом.-Ребята
поставили на него  все  монеты,  какие,  только  нашлись  в  Томагавке.  Они
доверились нам, даже не взглянув на бойца! Нам теперь вовек не отмыться! Что
делать?
   - Ничего, - говорит Маквей, -  он  продолжит  бой  и,  черт  возьми,  еще
покажет, на что способен,- а сам достает кольт и тычет дулом мне в ребра.  -
А повесить его мы успеем и после поединка.
   - Но он же не умеет боксировать! - воскликнул Ричарде.
   - Неважно,- говорит Маквей.- На карту  поставлена  честь  нашего  города.
Томагавк обещал выставить бойца против О'Тула, и он... И тут меня осенило:
   - Так у нас здесь что - драка?
   Маквей издал слабый стон, а Кирби потянулся за кольтом, но в этот  момент
рефери объявил начало второго раунда. Я вскочил на ноги и помчался к О'Тулу.
Так вот в чем дело! Им нужна драка!  Прекрасно!  Они  ее  получат.  Болтовня
насчет правил, вопли толпы и кулаки О'Тула совершенно сбили меня с толку,  и
потому я поначалу никак не  мог  уразуметь,  что  же  от  мен  требуется.  Я
подскочил к О'Тулу и ударил, но тот увернулся, и не успел  моргнуть  глазом,
как заехал мне кулачищами и в живот, и в нос, и в глаз,  и  в  ухо.  Хлынула
кровь,  и  толпа  заревела  от  восторга.  А   мой   противник,   совершенно
ошарашенный, вылупился на меня и проскрежетал:
   - Какого черта! Почему ты не падаешь?
   Я  выплюнул  полную   горсть   крови.   Затем,   воспользовавшись   общим
замешательством, крепко обхватил торс врага и, добравшись зубами до  уха,  с
упоением принялся его грызть. Враг взвыл, словно подстреленная рысь. Тут  же
подлетел Юкка и попытался  оторвать  меня  от  О'Тула,  но  я  изловчился  и
хорошенько шлепнул его по шее, чтобы  не  мешал.  Рефери  вскрикнул  и  юлой
отлетел к веревкам.
   - Прекратить бой! - заорал он.-Фол!
   А Кирби внятно произнес, поигрывая кольтом:
   - Ты, придурок! Если получишь хотя бы еще один  фол,  я  тебя  шлепну  на
месте! Тем временем О'Тул  сумел-таки  от  меня  отлепиться  и,  не  мешкая,
припечатал костяшками в челюсть. Я почувствовал, что самообладание  начинает
мне изменять. Вдобавок ко всему он крикнул:
   -  Эй,  ты,  увалень!  Если  хочешь  превратить  честный  бой  в  уличную
потасовку, валяй - не стесняйся! Какого черта! Я тоже вышел не из  института
благородных девиц! После чего он лягнул меня в пах и потянулся лапой к  уху.
Но я цапнул его за большой палец и начал  основательно  пережевывать.  О'Тул
заверещал, точно под угрозой оказалось его мужское достоинство. Он  едва  не
оглушил меня вконец, и, чтобы прекратить  шум,  я  бросил  его  на  землю  и
потоптал немножко ногами. К этому моменту толпа уже совершенно обезумела.  И
тут из самой гущи раздалс  выстрел.  Пуля,  не  задев  тело,  разорвала  мой
шелковый пояс, и я почувствовал, как штаны предательски заскользили вниз.  Я
тут же ухватился за них обеими руками. Увидав, что мне уже не до него, О'Тул
поднялся и, окровавленный, истекая красной слюной, бросился на  меня.  Я  не
решился отпустить штаны, и чтобы  избежать  столкновения,  развернулся  и  в
наклоне  выбросил  вверх  ногу.  Удар  пришелся  пяткой  в  челюсть.  Парень
кувырнулся в воздухе, но, задев головой землю, рухнул всем телом  и  остался
лежать - неподвижный, с ногами, запутавшимися в  веревках.  Это  называлось,
как потом мне сказали, чистый нокаут. Оставался пустяк: выяснить, жив ли  он
еще.
   Над толпой гостей прокатился рев: Не по правилам!, и в мгновение ока  обе
стороны ощетинились оружием. Жители Томагавка вопили, что никаких нарушений:
не было и поединок выигран  честно,  а  выходцы  из  Гунстока  осыпали  меня
угрозами и проклятиями, пока, наконец, кто-то  не  выкрикнул:  Пусть  решает
рефери!
   - Правильно! - согласился Кирби.- Уж этот знает, что наш парень выиграл в
честном бою. И пусть попробует не согласиться - я ему башку оторву!
   - Брешешь ты все!-заорал кто-то из  Гунстока.-  Рефери  видел,  что  было
нарушение правил! А если он чего  недоглядел  -  так  я  быстро  ему  глотку
перережу!  При  этих  словах  бедный  Юкка  свалился  в   обморок.   Страсти
разгорелись с новой силой, но вдруг, перекрывая шум  толпы,  из-за  изгороди
послышался топот копыт, и в ворота на  всем  скаку  влетела  большая  группа
всадников. Мигом забыв распри, все дружно загалдели: Смотрите, смотрите! Вот
и они явились, висельники из Белой Клячи! Мгновенно сотни стволов нацелились
на нежданных гостей, а Маквей грозно так поинтересовался:
   - С чем пожаловали? С войной или с миром?
   - Мы здесь для того, чтобы разоблачить страшный обман!-прорычал  в  ответ
крупный мужчина с  красным  платком,  повязанным  вокруг  шеи.  -  Макгорти,
выходи! Верхом на Александре, вперед протиснулась знакомая мне личность,  на
этот раз уже  одетая  ковбоем.  Приняв  позу  обличителя,  человек  на  муле
завопил:
   - Вот он! Вот тот головорез, что ограбил меня! Признавайся, куда  ты  дел
штаны и рубаху?
   - Что там случилось? - снова заволновалась притихшая было толпа.
   - Вас подло надули! - крикнул человек с  красным  платком.-Вот  настоящий
Брузер Макгорти
   - А кто же этот? - выкрикнул какой-то парень, тыча в меня пальцем.
   - Мен зовут Брекенридж Элкинс,  и  я  сверну  шею  любому,  кто  до  меня
дотронется! - зарычал я, теряя остатки разума, сжал  кулаки  и  приготовился
дорого продать свою жизнь. Но предательские штаны снова поползли вниз, и мне
поневоле пришлось утихомирить свой пыл.
   - Ага! - гиеной  взвыл  Красный  Платок.  -  Сам  признался!  Я  пока  не
докопался до сути этого дела, но одно  знаю  точно:  эти  псы  из  Томагавка
решили кое на ком нагреть руки.  Думаю,  теперь  олухи  из  Гунстока  воочию
убедились, что за мерзкие душонки у их приятелей. Этот человек - Макгорти  -
несколько часов назад прибыл в Белую Клячу верхом на муле,  почти  голый,  и
рассказал, как его остановили среди бела дня на дороге, ограбили, да  еще  и
направили по ложному пути. Но мы  не  из  тех,  кто  позволяет  творить  зло
безнаказанно! Мы нарочно захватили с собой Макгорти, чтобы показать, как вас
надувают в Томагавке! Этот негодяй вовсе не боксер, а грабитель  с  большой:
дороги!
   - Подлые койоты из Томагавка нас облапошили! - завопил кто-то из  жителей
Гунстока.
   - Врешь, собака!-зарычал Ричарде, направляя на него  кольт.  В  следующий
миг толпа взорвалась яростными воплями: затрещали выстрелы, блеснули  лезвия
ножей. Храбрецы из Гунстока, не решаясь перейти к наступательным  действиям,
осыпали бранью недавних соратников из Томагавка, а всадники из Белой  Клячи,
вопя от восторга, подзадоривали и тех и других.  От  страха  за  собственную
жизнь Макгорти упал на шею Александра и крепко обхватил  ее  обеими  руками.
Умница Александр не стал мешкать и в облаке пыли и порохового  дыма  покинул
поле боя. Я схватил пояс с кобурой, который Маквей перед  поединком  повесил
на столб в моем углу и, согнувшись в  три  погибели,  ужом  стал  потихоньку
выбираться из всеобщей заварухи. Вокруг пчелиным роем жужжали пули,  к  тому
же мне  все  время  приходилось  поддерживать  проклятые  штаны.  Наконец  я
выбрался из свалки и решил было схорониться в кустах, но вовремя вспомнил  о
письме. Прямо за моей спиной раздавался густой треск выстрелов вперемежку  с
воплями сотен людей. Я вскочил и, уже  не  прячась,  помчался  к  ближайшему
дому. Как только я добежал до задней стены дома - крайнего на этой улице,  -
моя голова ткнулась во что-то мягкое.  Это  был  Макгорти,  который  пытался
скакать на Александре. В  руках  он  держал  только  один  повод,  и  сейчас
Александр, как видно, обскакав вокруг поселка, приближался к  началу  своего
путешествия. Я бежал так быстро, что не сумел вовремя  остановиться,  и  мы,
столкнувшись, втроем повалились на землю. Я тут же вскочил, думая, что зашиб
Александра или сломал ему ногу, но мой верный друг  поднялся,  отфыркиваясь,
как ни в чем не бывало. Вслед за ним, покачиваясь из  стороны  в  сторону  и
издавая носом непривычные моему слуху звуки, поднялся на  ноги  Макгорти.  Я
ткнул ему в живот кольт и говорю:
   - Скидывай штаны!
   - О Боже! - застонал он. - Опять? Здесь что, такой обычай?
   - Живо!-говорю. - Иначе  я  за  себя  не  ручаюсь.  Он  стащил  штаны  и,
вцепившись в трусы обеими руками, помчался от меня с  такой  прытью,  словно
боялся, что на этот раз я непременно раздену его догола.  Я  натянул  штаны,
вскочил на Александра и  поскакал  к  южной  окраине  городка.  Я  предпочел
пробираться задворками, хотя это  была  явно  излишняя  предосторожность,  и
довольно скоро выехал к магазину,  о  котором  мне  говорил  Кирби.  Как  ни
странно, здесь тоже шел бой. Какие-то люди, укрывшись  в  старой  хибаре  на
другой стороне улицы, деловито обстреливали магазин. Я привязал Александра к
крюку, вбитому в стену у двери на  заднем  дворике,  и  вошел.  Прямо  перед
распахнутым настежь парадным я увидел старика Брентона,  который,  укрывшись
за бочками, бойко посылал через улицу пулю за пулей из винчестера. В дверной
проем то и дело влетали пули, теребя заросли его бакенбардов, на что  старик
отвечал проклятиями, по многоэтажности далеко превосходившими  те,  которыми
утешался мой папаша после промаха по  медведю.  Я  осторожно  приблизился  и
легонько постучал его по плечу кончиками пальцев.  Старик  дико  завопил  и,
опрокинувшись на спину, бабахнул мне прямо в лицо, опалив  брови.  Парни  на
той стороне улицы разразились проклятиями и часть огня перенесли на меня.  Я
ухватился за ружейный  ствол,  а  старик,  не  переставая  ругаться,  крепко
вцепившись в винчестер одной рукой, другой лихорадочно шарил за голенищем  в
поисках ножа. Тогда я этак почтительно говорю ему:
   - Мистер Брентон, если вы не, слишком заняты, я бы хотел получить  письмо
для папаши.
   - Не смей подкрадываться со спины! - заорал он на меня.-Я принял тебя  за
одного из негодяев! Осторожно! Да нагнись же, идиот ты  этакий!  Я  выпустил
дуло, и он тут же послал пулю в человека,  целившегося  из-за  угла  хижины.
Раздался вой, и человек скрылся.
   - Что за люди? - спрашиваю.
   - Опоссум Сантри со своей шайкой спустился с гор за  золотом,-  отрывисто
произнес старик,  перезаряжая  винчестер.-  Идиот  шериф  так  никого  и  не
прислал, а прочие дурни беснуются  вокруг  ринга  и  кроме  себя  ничего  не
слышат. Поберегись, сынок, опять ползут! Шесть  или  семь  человек  выбежали
из-за угла хижины и, стреляя на ходу, помчались к нам через улицу. Я  понял:
пока не утихнет пальба, не видать мне письма  как  своих  ушей.  Поэтому  я,
вытащив свой старенький кольт, трижды бабахнул, и трое наступавших  попадали
на землю. Остальные немедленно повернули и побежали обратно в укрытие.
   - Неплоха работа, сынок! - крикнул мне старик Брентон. -Если когда-нибудь
я.... О, Иуда Искариот, нас сейчас  разнесет  в  клочки!  Что-то  выкатилось
из-за