олли попросил  не  слишком  убиваться  в  мое
отсутствие, пообещав привезти кучу денег. Девушка вздохнула и  сказала,  что
постарается. Крепко поцеловав ее, я вышел  под  звездное  небо  и  сразу  же
столкнулся  с  неприятным  явлением.  Я  имею   в   виду   Блинка   Уилтшоу,
поднимавшегося по ступенькам крыльца мне навстречу. От  неожиданности  я  до
того разошелся, что непременно вымел бы Блинком всю улицу, но тут на крыльцо
выбежала Долли, отобрала у меня этого парня  и  приказала  нам  пожать  друг
другу руки. Блинк поклялся, что заглянул лишь сказать Долли  "Привет!"  -  и
больше ничего. И вообще, он завтра утром уезжает обратно в  Тетон  Галч.  От
таких слов я смягчился и, не задерживаясь более, отбыл в Явапайю.
   Через пару дней я въехал в ковбойскую столицу. Город был уже битком набит
лихими ковбоями и краснорожими индейцами - все под завязку накачались  виски
и вели себя довольно шумно. Потребовался целый день для наведения порядка.
   Я подал заявки на участие во всех забегах. Мы с Капитаном выиграли подряд
три первых забега, зрители подняли страшный галдеж, а судьи заявили, что  им
очень жаль, но они вынуждены запретить мне участвовать в остальных. Тогда  я
сказал: "Вот. и прекрасно!" и  добавил,  что  мне  тоже  очень  жаль,  но  я
вынужден буду уложить всех отдыхать рядком в тенечек,  а  они  побледнели  и
сунули мне пятьдесят долларов, лишь бы я согласился снять остальные заявки.
   Их отступной, да суммы призов, да  выигрыш  моих  собственных  ставок  на
Капитана Кидда - всего набралось около тысячи долларов. Решив более здесь не
задерживаться, заторопился в Бизоний  Хвост.  Как  там  молодые  воздыхатели
Долли? Они не представляли серьезной угрозы, но все же лучше было держать их
на расстоянии.
   Но я подумал, что не худо бы  перед  отъездом  шибануть  партию-другую  в
покер, и тут здорово просчитался. Когда около полуночи я встал из-за  стола,
в штанах бренчали лишь пять серебряных долларов. Но я подумал: "Ну и черт  с
ним! Все равно поеду к Долли. В конце концов, совсем не  обязательно,  чтобы
Блинк Уилтшоу убрался в свой занюханный Тетон Галч. А долларов на свете куда
больше, чем таких девушек, как Долли."
   Не дожидаясь утра, я поскакал в Бизоний Хвост. Как ни крути, а все  равно
я оставался в выигрыше - пять долларов. Если каждый  раз  идти  ва-банк,  то
имелся приличный шанс превратить их в несколько сотен.
   Была уже середина следующего утра, когда я на всем скаку налетел на новое
обстоятельство.  Обстоятельство  сидело  на  бревне  у  развилки  и   сильно
смахивало на Тэнка Уиллогби.
   Однако  прежде  позвольте  заявить,  что  мне  чертовски  надоели  слухи,
плодящиеся вокруг моего имени. Говорят,  например,  будто  бы  я  замордовал
население поселка Коготь Гризли - так ведь любое событие надо  рассматривать
с разных сторон.  Парни,  которые  всюду  трезвонят,  будто  я  злонамеренно
придавил их мэра железной печкой, почему-то забывают добавить, что мэр перед
этим намеревался продырявить мне шкуру  из  винчестера.  Будь  я  по  натуре
человеком вспыльчивым, - а в нашей семье таких  немало,-  давно  бы  потерял
последнее терпение от этих оговоров, но поскольку я по  природе  отходчив  и
скромен, до и впредь буду сохранять подобающее достоинство. Замечу лишь, что
эти сплетники - отъявленные брехуны и скоро я отрежу им все уши.
   Я вообще не имел ни малейшего желания соваться в Коготь Гризли, да к тому
же поселок лежал в стороне от моего пути.
   Но проезжая то место, где от дороги, на Бизоний  Хвост  отходит  тропа  в
Коготь Гризли, я увидел  сидящего  на  бревне  у  развилки  Танка  Уиллогби.
Когда-то я познакомился с этим парнем в Бизоньем Хвосте. У Тэнка хватало ума
не тягаться с законом,  но  сейчас  он  выглядел  явно  обескураженным:  ухо
прострелено, под глазами синячищи, а на голове такая шишка,  что  на  нее  и
шляпу не натянешь. Время от времени он плевался зубами.
   Я придержал Капитана Кидда и спрашиваю:
   - С кем-то поскандалил, старина?
   - Просто побывал в Когте Гризли,- ответил парень таким тоном, будто  этим
уже все сказано. Но я не уловил намека, поскольку самому мне в Когте  Гризли
прежде бывать не приходилось.
   - Наиподлейший, доложу тебе, городишко, - между  тем  продолжал  Тэнк.  -
Паскуднее в здешних горах и не сыщешь. Закон у них начисто отсутствует, зато
есть человек, который объявил себя мэром, и если кто  осмелится  плюнуть  на
землю, мэр уже тут как тут - заявляет, что нарушен закон, и требует уплатить
штраф. Стоит чуть повысить голос, как дело кончается тем же. Видишь, что  со
мной сделали, а я ведь так и не понял,  какие  правила  ухитрился  нарушить,
Пока дело ограничивалось камнями да пулями, я задавал им жару, но  когда,  в
ход по шли заборные столбы и оглобли, тут я .чуть  было  вовсе  не  испустил
дух. - Он замолчал.
   - Зачем же ты к ним сунулся?
   - Понимаешь,- говорит он, щепкой соскребая с одежды запекшуюся кровь, - я
там искал тебя. Три дня назад  повстречал  твоего  двоюродного  брата  Джека
Гордона, тот попросил кое-что тебе передать. - Снова молчание.
   - Так что же?
   - Не могу вспомнить,- ответил парень, - Они своими оглоблями перетряхнули
мне все мозги. Джек просил передать, чтобы ты непременно кого-то отделал, да
покрепче. Вот только не помню, кого надо бить  и  за  что.  Кто-то  сотворил
что-то страшное с  кем-то  на  Медвежьей  речке  -  кажется  с  твоим  дядей
Джеппардом Гримзом.
   - Так какого черта тебя понесло в Коготь Гризли? Меня же там не было!
   - Сам не пойму, - ответил он. - Только сдается мне, Джек  говорил,  будто
этот парень или сам из Когтя, или должен туда  забежать  по  каким-то  своим
делам, или еще что-нибудь в этом роде.
   -  Хорош  помощничек!  -  скривился  я  в  усмешке.-  Кто-то,  понимаешь,
заявляется на Медвежью речку,  может  быть,  даже  калечит  одного  из  моих
родичей, а ты не помнишь подробностей!  Напрягись,  Тэнк.  Тебе  обязательно
надо вспомнить имя этого парня. Тогда я смогу найти  и  вытряхнуть  из  него
душу, а заодно и признание, что он такое сотворил с дядюшкой Джеппардом.
   А он и отвечает:
   - Хорошо  тебе  говорить!,  Ты  сам-то  получал  когда-нибудь  по  голове
оглоблей? Говорю же - я  только  недавно  вспомнил  собственное  имя!  Скажи
спасибо, что вообще теб узнал. Вот если явишься сюда через пару дней,  может
быть, к тому времени и вспомню, что просил передать тебе Джек.
   Я фыркнул и свернул с большака на тропу в Коготь Гризли. Я подумал,  что,
возможно, удастся узнать что-нибудь  на  месте.  Во  всяком  случае,  стоило
попытаться. Конечно, сами мы, жители  Медвежьей  речки,  тоже  порой  спорим
между  собой,  но  мы  решительно  возражаем,  чтобы  нас  задевали   всякие
проходимцы со стороны. Дядюшка Джеппард был почти  так  же  стар,  как  горы
Гумбольдта, и начал воевать с индейцами едва ли не с  пеленок.  Несмотря  на
годы, старик был  по-прежнему  крепок,  как  дуб.  И  если  кому-то  удалось
причинить ему неприятность да к тому  же  безнаказанно  смыться,  это  могло
означать лишь одно: обидчик принадлежал к числу выдающихся личностей,  и  не
удивительно, что потребовалась моя помощь. И вот благодаря слабой  черепушке
Тэнка Уиллогби я не имею ни малейшего понятия, кого мне следует искать и  по
каким признакам. Именно из-за подоб ных случаев я и  презираю  хрупкоголовых
неженок.
   Я приехал в Коготь Гризли после полудня. Прежде  всего  я  направился  на
постоялый двор и выбрал Капитану стойло попрочнее и  овес  получше,  да  еще
предупредил там паренька, чтобы тот держался,  от  него  подальше,  если  не
хочет, чтоб ему вышибли мозги. Дело в  том,  что  в  непривычной  обстановке
Капитана забирает кровожадное  настроение  и  незнакомых  он  не  переносит.
Кроме, нас с Капитаном Киддом, в конюшне находились еще пять лошадей: пегая,
пятнистая, молодой жеребчик и пара вьючных.
   Затем  направился  обратно  в  деловую  часть   поселка,   состоящую   из
одной-единственной пыльной улицы с салунами, складами и магазинами.  Глазеть
по сторонам осо6о было некогда:  я  усиленно  размышлял  над  вопросом,  как
извернуться и, никого ни о чем не спрашивая, добыть недостающие сведения.
   Итак,  наклонив  в  задумчивости  голову,  я  приближался  к  салуну  под
названием "Королева апачей", как вдруг увидел валявшийся в пыли  у  коновязи
серебряный доллар. Не придав значения тому, что монета  лежит  едва  не  под
копытами наиподлейшего на вид мула, я немедленно наклонился и взял ее. Но не
успел разогнуть спину, как мерзкое животное, сделало шаг  вперед  и  задними
ногами лягнуло меня в голову. Затем мул начал прыгать вокруг, норовя  сунуть
мне в нос свои копыта и непрерывно оглаша  воздух  диким  ревом.  Из  салуна
сразу повалили люди, а один из них гаркнул: "Он хочет  укусить  моего  мула!
Требую правосудия!"
   Вокруг мигом собралась толпа. Парень - хозяин мула - выл  не  переставая,
словно кугуар. Как и животное, хозяин имел подлый вид, а вдобавок еще вислые
усы и косящий глаз. Он вопил так, словно его намеревались  прирезать,  и  не
давал мне вставить слово. Но вот наконец подошел некто с  голой  морщинистой
головой на худой длинной шее и суровым голосом сказал:
   - Я мэр города. Что здесь  происходит?  Кто  этот  джентльмен  и  что  он
сделал?
   Усатый пройдоха заорал:
   - Он ударил головой по копыту моего мула и изуродовал бедное животное  на
всю жизнь! Требую защиты своих прав!  Пусть  заплатит  мне  за  мула  триста
пятьдесят долларов!
   - Чушь собачья! - говорю.- Меня самого лягнули! А этот мул и не искалечен
вовсе, просто у него от удара нога вроде как онемела. В любом случае у  меня
с собой только шесть долларов, зато могу предложить всем по пуле.-  С  этими
словами выхватил оба кольта, и толпа отпрянула прочь.
   - Требую ареста преступника! - вопил Вислоусый.- Он  покушался  на  жизнь
моего мула!
   - У тебя нет звезды шерифа,- сказал  я  мэру.  -  И  ты  не  можешь  меня
арестовать
   - Неужто ты будешь сопротивляться  при  аресте?  -  спросил  мэр,  нервно
ощупывая пальцами ремень.
   - А что - здесь кто-то говорит об аресте? - искренне удивился я.-  Просто
мне любопытно,  на  сколько  оборотов  завернется  твоя  башка,  прежде  чем
хрустнут позвонки.
   - Как?! Ты посмеешь поднять руку на человека, облеченного  властью,  даже
при исполнении?
   Но я уже устал от пустой болтовни, к томy же очень хотелось пить, так что
я просто фыркнул ему в лицо и,  распихивая  направо  и  налево  стоявших  на
дороге, пошел в  салун.  Я  чувствовал,  как  за  моей  спиной  толпа  вновь
сомкнулась, в  воздухе  запахло  судом  дедушки  Линча,  только  я  даже  не
оглянулся.
   В салуне никого не было, за исключением  бармена  и  долговязого  ковбоя,
навалившегося животом на стойку. Я заказал на  два  пальца  виски,  отпил  и
честно скажу -  более  дрянного  пойла  не  брал  в  рот  за  всю  жизнь.  С
отвращением отставив стакан в сторону, бросил на стойку найденный  доллар  и
уже направился к двери, как вдруг услышал крик бармена: "Эй, послушайте!"
   Я обернулся и учтиво так отвечаю:
   - Не ори на меня, ты, канюк с ушами! Чего надо?
   - Доллар фальшивый! - говорит он, а сам стучит монетой о стойку.
   - Как и твое, виски! - говорю. - Так что теперь мы квиты.
   Вообще-то я человек долготерпеливый, но, по-видимому, они все там в Когте
Гризди жили надувательством добросердечных чужаков.
   - Нечего нести на меня напраслину! - орал между тем бармен.- Или ты даешь
настоящий доллар, или...
   Он нырнул под стопку, а, вынырнул уже с дробовиком в руке, но я без труда
отобрал дробовик и, согнув об колено ствол, бросил ему обратно, и он выбежал
через заднюю дверь, вопя о помощи.
   Ковбой взял со стойки мой доллар, надкусил,  затем  сурово  посмотрел  на
меня и спрашивает:
   - Откуда это у тебя?
   - Нашел, если тебя это так интересует, -  огрызнулся  я  и  направился  к
двери, но только вышел, как - бах! - кто-то пальнул по  мне  из-за  дождевой
бочки на той стороне улицы и сбил  шляпу.  Ответной  пулей  я  прошил  бочку
насквозь, и из-за, нее, вопя благим матом, вывалился какой-то человек.  Пуля
попала ему в заднюю ногу. Приглядевшись, я узнал пройдоху мэра. За окнами  и
в дверных проемах торчало множество голов. Публики хватало, и тогда я грозно
прорычал:
   - Пусть это послужит примером всем койотам, населяющим Коготь Гризли. Я -
Брекенридж Элкинс с Медвежьей, речки, что течет в горах Гумбольдта, и  я  во
сне стреляю лучше, чем любой из вас с разинутыми глазами!
   Свое замечание, я сопроводил тем, что сбил  выстрелам  несколько  шляп  и
грохнул три-четыре оконных стекла, после чего все хором  завопили  и  головы
попрятались. Я сунул кольты обратно в  кобуры  и  пошел  в  ресторан.  Тогда
жители повылазили из убежищ и, подняв на руки мою жертву, куда-то понесли, а
жертва так вопила и убивалась по разлюбезной  своей  задней  ноге,  что  для
взрослого выглядело просто неприлично.
   В  ресторане  сидели  люди,  но  стоило  мне  войти,  как  все  в  панике
повыскакивали через заднюю дверь -  все,  кроме  повара,  который  попытался
укрыться внутри помещения.
   - Ну-ка, вылезай и нажарь мне бекона, - приказал я ему, а  чтобы  придать
словам достаточно веса, ударом кулака выбил из стойки несколько досок.  Дело
в том, что  мне  неизменно  претит  вид  толстой  задницы,  торчащей  из-под
разделочного стола. Я человек простой и повадки имею самые мягкие,  но  этот
городишко уже сидел у меня в печенках.
   Так вот. Повар извлек из-под стола свою задницу и приготовил мне заправку
из бекона, окорока, яиц, бобов, лепешек и кофе,  и  все  это  я  заел  тремя
мисками свежих персиков. В ресторан за все время так никто и не сунулся, но,
сдается мне, снаружи не умолкали разные шепоты и шорохи. Покончив с едой,  я
спросил, сколько с меня причитается, и выложил на стол монеты, да вдруг вижу
- повар пробует их на зуб. Столь явное недоверие совершенно вывело  меня  из
равновесия. Я вытащил кривой нож, показал ему и говорю:
   - У каждого есть предел терпения.  Если  только  заикнешься,  что  монеты
фальшивые, сбрею твои усищи и обрежу уши! - И подкрутил  ножом  у  него  под
носом.
   Повар завизжал, попятился и задом вышел в аккурат на печку. Опрокинув ее,
он повалился сверху, да так удачно - прямо на уголья, но тут же вскочил,  и,
с диким ревом выбежав на  улицу,  помчался  к  ручью.  Именно  отсюда  пошли
разговоры, будто я хотел, на индейский  манер,  поджарить  повара  живьем  -
якобы за то, что корочка у бекона получилась  чуть  более  поджаристой,  чем
следовало бы. А ведь на самом-то деле спас его халупу от пожара, а его -  от
неминуемого разорения, затоптав рассыпанные по полу горящие уголья, а после,
выбросив печку через заднюю дверь наружу.
   И не моя вина, что в эту самую  минуту  мэр  Когтя  Гризли  подхромал  по
ступенькам крыльца с винчестером, наперевес. Кстати, я слышал  недавно,  что
по прошествии нескольких  месяцев  он  мог  уже  свободно  передвигаться  на
костылях.
   Услышав подозрительный шорох, я неожиданно появился в дверях заведения  и
увидел, как какой-то парень, согнувшись в три погибели  и  припав  глазом  к
дыре в стене, внимательно наблюдает за событиями. Это был ковбой  из  салуна
"Королева апачей". Я шагнул на крыльцо. Он круто обернулся, но  я  уже  взял
его на мушку.
   - Следишь за мной? - зловещим голосом спросил я.- Знай, если ты...
   - Нет-нет! - заспешил он.- Я просто прислонился к стене отдохнуть.
   - Вы здесь, в Когте Гризли, совсем с ума спятили, - презрительно  заметил
я и огляделся вокруг,  но  повсюду  стояла  мертвая  тишина.  Это  могло  бы
показаться подозрительным, да я не придал  тому  значения.  К  тому  времени
окончательно стемнело, и отправился на постоялый  двор  проведать  Капитана.
Там тоже  никого  не  было.  Я  рассудил,  что  парень,  присматривающий  за
лошадьми, должно быть,  хлещет  сейчас  где-нибудь  виски,  поскольку  сразу
заметил, что это занятие являлось основной работой ослов, заселивших  Коготь
Гризли.
   Единственным местом, пригодным  для  отдыха  приезжих,  оказалась  старая
бревенчатая  хижина.  Она  состояла,  из  двух  комнат,  разделенных  глухой
перегородкой, каждая с отдельным выходом на улицу. Кроме камина и кровати, в
комнатах ничего не было. Я не решился довериться честности здешнего люда,  а
потому, проверив, крепко ли  привязан  Капитан  Кидд,  снял  с  него  седло,
уздечку, попону и все это перенес в свой  номер.  Я  снял  сапоги,  а  шляпу
нацепил на гвоздь, торчащий из стены. Потом повесил _на спинку койки  ремень
с ножом и кольтами и расстелил на кровати попону.
   Я никак не возьму в толк, почему это мастера, вместо  того  чтобы  делать
добротные вещи для нормальных людей, норовят сделать черт знает  что  такое.
Человеку без малого семи футов росту, вроде меня, найти себе удобную лежанку
в городе совершенно невозможно. У них там все кровати  рассчитаны  на  одних
недомерков.
   Я лег и сразу проникся к ней глубоким отвращением, а  заодно  и  к  себе,
поскольку до сих  пор  так  и  не  разузнал,  кто  нанес  дядюшке  Джеппарду
оскорбление и в какой именно форме. Я был весьма близок к  мысли  немедленно
отправиться на Медвежью речку, и расспросить  на  месте  самого  дядюшку,  а
после сразу вернуться в Коготь Гризли и заняться этой тварью. Только пока  я
буду мотаться туда-сюда, у Долли Риксби истощится запас терпения, и мне не в
чем будет ее упрекнуть.
   Так вот, лежу я, значит, думаю свои невеселые думы,  как  вдруг  слышу  -
кто-то вошел в конюшню постоялого двора, потом вышел и вроде как  направился
к дому. Ну, бродит, думаю, кто-нибудь и черт с ним. Да только дверь медленно
приоткрылась. И уж тогда встал, направил на дверь кольты и говорю:
   - Кто там? Назовись, а то продырявлю!
   В ответ чей-то голос неясно пробормотал, что  ошибся  комнатой,  и  дверь
затворилась. Но голос показался мне знакомым, к тому же в  соседнюю  комнату
так никто и не вошел, зато я услышал осторожно удалявшиеся  шаги.  Выйдя  на
крыльцо, я очень скоро увидел, как кто-то вывел  из  конюшни  пегую  лошадь,
взлетел в седло и медленным  шагом  поехал  прочь.  Было  темно,  хоть  глаз
выколи, но у нас, жителей Медвежьей речки, глаза, как у ястреба, - а иначе в
наших условиях не состаришься. Я узнал человека. Это был все тот же  ковбой,
которого я встретил в "Королеве апачей" и позже - в ресторане. Чуть отъехав,
он дал лошади шпоры и запылил, словно краснокожий по  тропе  войны.  Всадник
давно пропал, но до меня  еще  долго  доносился  стук  копыт  по  каменистой
тропке, спускающейся с гор к югу.
   Я догадался, что он следил за мной - вот  только  непонятно  было  зачем.
Плюнув на все, я улегс досыпать, но не тут-то было. Едва я забылся, как меня
разбудил топот шагов в  соседней  комнате,  и  я  услышал  чирканье  спички.
Кровать стояла у перегородки, и хотя мы находились по разные ее стороны, нас
разделяли считанные футы.
   Судя по голосам, соседей было двое.
   - Говорю тебе, - сопел один, - мне его рожа не нравится. Наверняка он  не
тот, за кого себя выдает. Лучше не рисковать, а узнать все  наверняка.  Черт
возьми! Мы не можем вечно оставаться в этой дыре!  Местные  начинают  что-то
подозревать и если обо всем пронюхают, то потребуют долю в прибыли.  Вещички
собраны и готовы к отправке в любую минуту. Выступать, полагаю, надо сегодня
вечером. Просто удивительно, что до сих  пор  никто  не  наткнулся  на  нашу
пещеру.
   - Ерунда, ответил другой. - Эти олухи из Когтя Гризли думают лишь о  том,
у как бы налакаться виски, пометать карты да облапошить приезжего  бедолагу,
случайно заглянувшего в их вертеп. Они не бродят по  горам,  так  откуда  им
знать, что на юго-западе есть пещера?  Большинство  и  не  помнят  о  тропе,
ведущей на запад мимо Большой скалы.
   - Ладно, Билл, - говорит первый. - Мы неплохо поработали,  провернув  это
дельце на Медвежьей речке. Можем и отдохнуть немного.
   При этих словах остатки сна вылетели у меня из головы,