евон из штата Массачусетс, наша будущая школьная учительница.
   - Как поживаете? - вежливо так спрашивает мисс Маргарет, но Глория словно
воды в рот набрала. Она стояла как вкопанная, глядя, на нас  во  все  глаза.
Ведро выскользнуло из ее руки и с плеском упало в ручей.
   - Позвольте, я вам помогу,- учтиво сказал я и  нагнулся  в  седле,  чтобы
поднять ведро, но Глория вздрогнула, словно  ее  кто  ужалил,  и  заговорила
неестественным, напряженным голосом:
   - Не прикасайся к ведру! Не смей трогать мои вещи! И  вообще  отстань  от
меня!
   Не отвечая на выпад, мы  проехали  дальше.  Через  некоторое  время  мисс
Маргарет заметила:
   - До чего красивая девушка! Вот только вела себя как-то странно.
   Погруженный в свои мысли, я промолчал. Мне показалось, что на этот раз  я
сумел таки основательно задеть за живое Глорию Макгроу. Похоже, она  наконец
убедилась, что не напрасно я грозился привезти на Медвежью  речку  красавицу
невесту.  Но  странное  дело:  я  не  испытывал  и  тени  радости  от  своей
долгожданной победы.
   Глава 12. Война на Медвежьей речке
   Папаша выковырял из моего плеча девятнадцатую по счету дробину и сказал:
   - Послушай меня, мой мальчик. Один  единственный  боров  может  внести  в
размеренную жизнь общины больший разлад, чем скандалы, разводы и запои отцов
семейств, вместе взятые. К тому же -он замолчал на время, пока правил кривой
нож о мой обожженный скальп.-  К  тому  же,  когда  в  сообщниках  у  свиньи
выступает молодая леди - школьная  учительница,  чужак  англичанин  и  свора
наших кровожадных родственников, прочее мирное население не может безучастно
наблюдать за событиями. А сейчас не дергайся - Бакнер будет  пришивать  тебе
ухо.
   Папаша, как всегда, говорил правду. Во всем, что случилось, не было  моей
вины. Джоэл Гордон потерял  свои  зубы  благодаря  собственной  небрежности,
завирается и Эрат Элкинс, болтая всюду, будто я нарочно  помял  ему  грудную
клетку. В свою очередь, если бы дядюшка  Джеппард  Гримз  не  имел  привычки
совать свой нос в чужие дела, никому и в голову бы не  пришло  нашпиговывать
этому почтенному старцу зад мелкой дробью. И уж совсем странно слышать, что,
мол, только по моей лишь вине дотла  сгорел  дом  двоюродного  братца  Билла
Кирби. Мне также непонятно, почему я должен  нести  ответственность  за  ухо
Джима Гордона, если его прострелил Джек Гримз? Я так полагаю,  что  любой  в
этой истории заслуживает порицания гораздо большего, чем я, а  если  кто  не
согласен, так я всегда готов подмести таким любую дорогу штата.
   Но, кажется, забегаю  вперед.  Позвольте  вернуться  к  тем  дням,  когда
культура,  впервые  возвысила  свой  голос  среди  бесхитростного  населения
Медвежьей речки.
   Я не врал, говоря о своем искреннем убеждении, что образование - вещь для
подрастающего поколения, необходимая позарез. Поэтому немедленно по прибытии
домой я собрал на поляне народ и догадался  расположить  людей  подальше  от
мисс Девон, чтобы уберечь девушку  от  доводов  толпы  и  избежать  излишних
опасений за ее блестящую будущность.  Затем  я  изложил  соплеменникам  свой
взгляд на вещи.
   Как нередко бывает в свободном обществе, мнения резко разделились. Но  по
мере того как оседала пыль, а ветер относил в  сторону  пороховой  дым,  все
больше выяснялось, что значительное большинство мыслит по-моему.  И  все  же
некоторые, были настроены резко против. Они орали, что из чтения книжек  все
равно ничего путного не выйдет, и мне стоило немалого  труда  убедить  их  в
обратном. Пришлось даже повалять по поляне шестерых-восьмерых, пока у тех не
наступило просветление мозгов и они не  додумались  до  простой  мысли,  что
учение - это не так уж и плохо, как кажется на первый  взгляд.  После  этого
они согласились рискнуть допустить мисс Маргарет до своих медвежат и лосят.
   Дальше стоял вопрос об оплате. Когда я сообщил, что  мы  сошлись  на  ста
долларах в месяц, все разом взвыли и завопили, что таких денег на  Медвежьей
речке и за год не сыскать. Но я устранил  и  это  препятствие,  сказав,  что
каждая семья внесет в общую копилку то, что  сможет:  мед,  медвежьи  шкуры,
кукурузную водку, еще что-нибудь, а я ежемесячно буду спускаться  в  Бизоний
Хвост и обращать товары в наличные. И еще добавил, что, так и  быть,  возьму
на себя труд в конце месяца лично напоминать  каждому  о  его  долге,  чтобы
никто не чувствовал себя обойденным.
   Потом поднялся спор о том, в каком месте ставить школу. Я хотел построить
ее между папашиным домом и нашим загоном,  но  тут  неожиданно  восстал  сам
папаша и заявил, что надо быть последним идиотом,  чтобы  разрешить  строить
школу рядом с собственным жилищем, и что только сумасшедший согласится иметь
под боком орущий и визжащий выводок, от которого  разбежится  вся  съедобная
дичь на несколько миль вокруг. И добавил, что если школу  все-таки  построят
на расстоянии меньше мили от его дома,  это  будет  означать  лишь  одно:  у
кого-то палец на курке сработал быстрее его, папашиного,  и  зорче  оказался
глаз. После жаркого спора, в ходе которого пять наиболее  уважаемых  граждан
потеряли представление о месте и времени, было решено построить школу  возле
поселка на горе Апачей. К тому же по всей Медвежьей речке не  нашлось  более
густонаселенного места. А мой двоюродный братец Билл Кирби согласился в счет
своей доли предоставить учительнице стол и квартиру.
   Конечно, для меня было бы гораздо удобнее, если бы школа находилась рядом
с моим домом, а мисс Маргарет столовалась бы у нас,  но  все  равно,  я  был
очень доволен - ведь и так смогу навещать ее в любое  время,  когда  захочу.
Так я и делал каждый день, и раз от разу она казалась мне все красивей.
   Недели мелькали одна за другой и все  шло  как  нельзя  лучше.  Во  время
визита она усаживала меня за стол и учила грамоте. Правда,  ученик  из  меня
получился неважный, и образование продвигалось со скрипом, чего нельзя  было
сказать - как мне тогда казалось - о делах  сердечных.  Но  внезапно  мирное
течение нашего романа натолкнулось на корягу в образе  породистого  свинтуса
по имени Дэниел Уэбстер.
   Все началось с того, что по тропе  из  Бизоньего  Хвоста  заявился  некий
самозванец, а с ним - Тэнк Уиллогби. Вообще-то, у Тэнка в  башке  мозгов  не
больше, чем полагается законопослушному гражданину Штатов, но на этот раз он
проявил редкую  башковитость,  ибо,  доставив  британца  по  назначению,  не
остался погостить, как обычно,  а  напротив  -  развязавшись  с  поручением,
заспешил обратно к себе в долину.
   Почтительно держа в руке сомбреро, он безмолвно  протянул  в  одной  руке
письмо, другой указал на незнакомца.
   - Что ты тычешь в него лапой? - раздраженно спросил я, а Тэнк отвечает: -
Я обнажил голову в память об ушедших. Привезти на Медвежью речку типа  вроде
этого - все равно что сунуть кролика в стаю  голодных  волков.-  Он  глубоко
вздохнул и,  покачав  головой,  водрузил  шляпу  на  место.-  Псинас  кошкус
разодратос.
   - Какого дьявола ты там бормочешь? - спросил я.
   - Это латынь,- ответил ! Тэнк.- По-нашему так будет - упокойся в мире.
   И с этими словами он помчался вниз по тропе  и  скрылся  в  облаке  пыли,
оставив меня наедине с незнакомцем, который все это время  глазел  на  меня,
словно я чудо какое или теленок с двумя головами.
   Я кликнул сестрицу Очиту, чтобы та  прочитала  письмо  -  читать  ее  уже
выучила мисс Маргарет.
   А было в том письме вот что:
   "Дорогой Брекенридж!
   Я представляю  тебе.  мистера  Дж.  Пемброка  Пембертона,  спортсмена  из
Англии,  с  которым  познакомился  недавно  во  Фриско.   Он   сказал,   что
разочаровался в Америке, потому как не нашел здесь опасностей и приключений,
и уже собрался было отчалить в Африку, пострелять там слонов и львов,  но  я
убедил его поехать со мной. Я сказал, что на Медвежьей речке  он  за  неделю
огребет больше передряг, чем во всей своей задрипанной Африке за целый  год.
Но в тот самый день, когда мы нацелились в Бизоний  Хвост,  я  наткнулся  на
старого знакомого из Техаса, и хоть о мертвых плохо не говорят, но мне очень
хотелось бы, чтобы этот скунсов сын вогнал свою пулю  куда-нибудь  в  другое
место, а не в мою левую ляжку, где и без его стараний к тому времени их  уже
сидело  три  штуки.  Короче,  я  валяюсь  ныне  пластом  и  никак  не   могу
сопровождать Дж. Пемброка Пембертона на Медвежью речку. Ты обяжешь  меня  по
гроб жизни, если сходишь с ним  на  медвежью  охоту,  покажешь  прочие  ваши
забавы, заодно оградив от своих родственников. Я понимаю, что  взваливаю  на
тебя тяжкую задачу, но речь идет о чести страны. Прошу как друг, твой Уильям
Гаррисон Глэнтон, ЭСКВАЙР".
   Я осмотрел Пемброка с головы до ног. Среднего роста, да  и  сложением  он
мало походил на спортсмена. У него были желтые волосы, а щеки розовые, как у
девушки. В тот день я впервые в жизни увидел настоящие джинсы и специальные,
из дубленой кожи, башмаки для верховой езды. На нем висело забавное пальто с
карманами, свой пояс он называл патронташ,  а  на  голове,  что  твой  гриб,
сидела пробкова шляпа, перевязанная красной лентой. К седлу  была  привязана
вьючная лошадь, нагруженная всевозможным хламом, среди которого я  разглядел
пять-шесть дробовиков и ружей разного калибра.
   - Так вы, значит, и есть Пемброк? -  сказал  я  ему,  и  парень  радостно
закивал в ответ.
   - Ну да! А  вы,  без  сомнения,  тот  человек,  которого  мистер  Глэнтон
отрекомендовал мне как Брекенриджа Элкинса?
   - Он самый,- говорю.-Слезайте с лошади и пройдемте в дом. Сегодня  у  нас
на ужин медвежатина с медом.
   - Послушайте-ка,- начал он,  едва  успев  встать  на  ноги.-  Прошу  меня
заранее извинить за некоторую фамильярность, старина, но могу я  узнать,  не
является ли впечатление, которое, несомненно, производит на  окружающих  ваш
великолепный торс, в некотором роде уникальным?
   - Не знаю,- говорю. А я и в самом деле ровно ничего не понял из того, что
он тут намолотил.- Сам я всегда голосую за демократов. Он  опять  завел  про
свое, но  в  этот  самый  момент,  привлеченные  нашими  голосами,  из  дома
повылазили папаша с братцами Джоном, Биллом, Джимом, Бакнером и  Гарфильдом.
Сгрудившись у дверей, они принялись разглядывать  гостя.  Увидев  их,  гость
слегка побледнел и произнес:
   - Пардон. По-видимому, гиганты в здешних краях не исключение, а правило.
   - Папаша говорит, что со времен его  юности  народ  порядком  измельчал,-
объяснил я ему,- но нами он доволен.
   За столом Пемброк навалился на жаркое, а когда я сказал,  что  завтра  мы
пойдем с ним на медведя, он спросил, сколько дней пути до медвежьей берлоги.
   - Вот еще! - я даже фыркнул, услышав эдакую  чушь.-  У  нас  за  медведем
далеко не ходят. У нас, если на ночь не запреть дверь, утром запросто можешь
проснуться в обнимку с гризли. Того, что мы едим, сестрица Элеонора завалила
прошлой ночью в свинарнике за домом.
   - Мой Бог! - воскликнул гость и с интересом посмотрел на сестру.- А  могу
я спросить, уважаемая  мисс  Элкинс,  какого  калибра  оружие  вы  при  этом
использовали?
   - Я дала ему по голове оглоблей,- ответила  Элеонора,  и  гость,  замотав
головой, пробормотал себе под нос: "Потрясающе!"
   После ужина Пемброк занял мою кровать, а я расположился на полу.
   С первыми лучами солнца мы уже  были  на  ногах  и  готовы  к  походу  за
медведем. Пока Пемброк суетился с ружьями, из дома  вышел  папаша,  покрутил
усы и, покачав головой, с сомнением произнес:
   - Слов нет, парень он  воспитанный,  но,  боюсь,  слабоват  здоровьем.  Я
угостил его из своего кувшина, так он даже глотка не сделал, лизнул  только,
а уж так закашлялся, что, того и гляди, концы откинет. Ты смотри там с ним в
лесу - поаккуратнее.
   - Ладно,- говорю, а про себя подумал, что не  стоит  судить  человека  по
тому, как он относится к папашиной водке. Для кукурузной водки  с  Медвежьей
речки нужны местные же потроха.
   - Будем надеяться на  лучшее,-  вздохнул  папаша.-  Но  все  же  печально
видеть, как молодой парень падает после доброго глоточка на дорогу. Куда  ты
его поведешь?
   -  К  горе  Апачей,-  отвечаю.-   Позавчера   Эрат   наткнулся   там   на
гризли-переростка.
   - Х-м-м-м, - промычал мои родитель,- Школа стоит на склоне той  же  горы,
или это только совпадение, а, Брекенридж?
   - Может, совпадение, а может, и нет.- Меня задели его прозрачные  намеки,
и едва Пемброк взобрался на лошадь, я  сразу  тронул  поводья,  не  удостоив
ответом саркастическое замечание, которое папаша проорал нам вслед:
   - А может, есть связь между учебой и охотой на медведя? Или  я  ошибаюсь,
сынок?
   Пемброк оказался неплохим наездником,  вот  только  седло  под  ним  было
престранное - вообще без луки. Зато ружье оказалось ни к  черту:  двустволка
такая огромная, что запросто разнесла бы небольшую гору  -  по  его  словам,
нарочно для охоты на слонов. Увидев, что я не  захватил  ружья,  он  вскинул
брови и спросил, что я, собственно говоря, намерен делать, повстречайся мы с
медведем. На это я ответил, что медведя оставлю ему, а на крайний  случай  у
меня припасена пара отличньх шестизарядных кольтов.
   - Мой Бог! - воскликнул он тогда.- Уж не хотите ли вы сказать, что  можно
уложить гризли из кольта?
   - Не всегда,- говорю.-  Порой  возникает  необходимость  добавить  еще  и
кулаком по башке! После этого мой спутник долгое время ехал, не проронив  ни
звука.
   Мы подъехали к пологому склону горы Апачей, привязали лошадей в ложбине и
пешком отправились через  молодой  лесок.  Место  для  медведей  было  самое
привольное - они частенько заглядывали сюда  полакомиться  свининой  дядюшки
Джеппарда Гримза, вольготно разгуливающей по склонам горы.
   Но, как нарочно, в тот день все медведи точно провалились сквозь землю.
   Вечер застал нас неподалеку  от  тех  мест,  где  жили  семейства  Кирби,
Гримзов и Гордонов. С полдюжины семей поставили свои дома на  расстоянии  не
более мили друг от друга - ума не приложу, что хорошего они находят в эдакой
теснотище? На их месте я давно бы уже задохнулся от недостатка  воздуха,  но
папаша говорит, что у нас свободная страна и каждый имеет  право  сходить  с
ума по-своему.
   Дома были скрыты деревьями, зато школа стояла совсем рядом, и я предложил
Пемброку:
   - Вы посидите здесь - вдруг да медведь мимо пройдет, а я загляну  к  мисс
Маргарет Девон. Она учит меня читать и писать, а сейчас как раз время урока.
   Я оставил Пемброка сидеть на бревне в обнимку со слоновьим ружьем, а  сам
направился прямиком через кусты и вышел к  речке,  рядом  с  которой  стояла
школа. Занятия только что закончились, дети с визгом разбегались по домам, а
в бревенчатом здании школы меня поджидала мисс Маргарет.
   Прежде чем войти, я снял широкополую шляпу и сильно  нагнулся,  чтобы  не
трахнуться  головой  о  дверную  притолоку.  Вид  у  девушки  был  несколько
утомленный и растерянный. Поэтому я спросил:
   - Что, мисс Маргарет, детишки опять бузили?
   - О нет,- быстро ответила она.-  Они  очень  вежливые,  здешние  дети!  Я
вообще склонна думать, что  в  обхождении  жители  Медвежьей  речки  гораздо
вежливее прочих, за исключением тех  случаев,  когда  они  стреляют  друг  в
друга. Я даже привыкла к тому, что мальчики приходят на занятия с кольтами и
кривыми ножами. Но здесь все настолько отличается от моей прежней жизни,  от
моих привычек, что прямо руки опускаются. Хочется бросить все и уехать.
   - Ну что вы, еще привыкнете,- утешил я ее. Вот увидите - стоит вам только
выйти замуж за какого-нибудь честного парня из местных,  на  которого  можно
опереться в трудную минуту, как все разом и переменится.
   Она бросила на меня испуганный взгляд и прошептала:
   - Выйти замуж? Здесь, на Медвежьей речке?!
   - Конечно,-говорю, не замечая, как сами собой расправляются  мои  плечи.-
Все только и гадают, на какой день  выпадет  событие.  А  сейчас  давайте-ка
займемся чтением. Знаете, а ведь я  выучил  все  слова,  что  вы  мне  вчера
понаписали.
   Но она меня словно не слышала, а все продолжала о своем:
   - Скажите, вы не знаете, почему вот уже несколько дней меня  не  навещают
мистер Джоэл Гримз и мистер Исайя Гордон? До недавнего времени кто-нибудь из
них непременно заглядывал вечером к мистеру Кирби отужинать.
   - Да вы о них особо не волнуйтесь,- ответил я.- Джоэлу, правда,  придется
еще недельку попрыгать на костылях, зато  Исайя  может  уже  обходиться  без
посторонней помощи. С родственниками я всегда аккуратен.
   - Вы с ними подрались?! - воскликнула она в ужасе.
   - Да нет. Просто дал им понять,  что  вас  тяготит  их  назойливость.-  Я
широко  улыбнулся.-  Вообще-то  парень  я  покладистый,  но  соперников   не
потерплю.
   - Соперников?! - Глаза ее  раскрылись  до  невозможных  пределов,  и  она
посмотрела на меня, словно увидела впервые. - Вы хотите сказать,  что  вы...
что я... что...
   - Ну да,- говорю, скромно опустив очи долу.- Все на Медвежьей речке  ждут
не дождутся, когда вы  назначите  день  нашей  свадьбы.  Видите  ли,  обычно
девушки в здешних краях недолго ходят незамужними. Эй, что это с вами?  -  Я
не  на  шутку  перепугался,  потому  что  мисс  Маргарет  вдруг   смертельно
побледнела, будто отведав чего-то такого, с чем никак не справится желудок.
   - Ничего,-еле слышно ответила она.- Значит... значит, все думают,  что  я
хочу выйти за вас замуж?
   - Попробовали бы они думать иначе!
   Она прошептала что-то весьма  похожее  на  "Господи  помилуй!",  кончиком
языка облизала губы и посмотрела, на меня  так,  точно  вот-вот  свалится  в
обморок. Я  подумал,  что  не  каждой  девушке  выпадает  счастье,  услышать
предложение от самого Брекенриджа Элкинса, а потому не  стал  корить  ее  за
такое поведение.
   - Вы всегда были очень добры ко мне, Брекенридж,- слабым  голосом  начала
она, чуть оправившись,- но... так сразу... все так неожиданно... я, даже  не
думала... мне и в голову не могло прийти.
   - Я вас не тороплю,- сказал я.- Давайте  подождем.  До  понедельника  еще
уйма времени. А я пока поставлю дом и...
   "Б-б-бах!" - послышался выстрел, слишком сильный для винчестера.
   - Элкинс!!! - это орал Пемброк откуда-то сверху.- Элкинс! Сюда!
   - Кто это? - воскликнула  девушка,  подпрыгнув  так,  точно  ей  на  ноги
плеснули ледяной воды.
   - Да ну его! - отмахнулся я.- Какой-то придурковатый англичанин, которого
навязал мне Билл Глэнтон. Должно  быть,  медведь  отдавил  ему  ногу.  Пойду
гляну.
   - Я с вами! - заявила девушка. По тому, как вопил  Пемброк,  я  заключил,
что мешкать не следует, и когда взлетел  к  уступу,  где  оставил  в  засаде
гостя, мисс Маргарет не одолела еще и половины подъема.
   Навстречу  мне  из  рощицы  выскочил  сам  Пемброк,  что-то   возбужденно
выкрикивая на бегу.
   - Я ранил его! - вопил он.- Уверен, что задел злодея!  Но  он  скрылся  в
подлеске, и не  решился  его  преследовать,  ведь  раненый  зверь  свиреп  и
коварен. Один мой друг вот такого же ранил в Южной Африке, так тот...
   - - Медведя? - спрашиваю.
   - Какого медведя?! - заорал он. Кабана! А этот - самая свирепая тварь  из
всех, что попадались мне на мушку! Он удрал вон в те кусты.
   - Странно, я не встречал здесь никаких кабанов. Ладно, стойте здесь, а  я
схожу посмотрю, что вы там подстрелили.
   На траве цепочкой алели капли крови, и я понял, что кого-то пуля все-таки
задела. Я прошел уже несколько сот шагов и совсем потерял Пемброка из  виду,
как вдруг напоролся на дядюшку Джеппарда Гримза.
   Чтоб вы знали, если я не успел сообщить об этом прежде, дядюшка  Дкеппард
один из первых среди переселенцев пришел в горы Гумбольдта. И  сейчас  точно
так же, как пятьдесят лет назад, он носит одежду из выделанных шкур, обшитую
бахромой, а на ноги не признает ничего, кроме мокасин. Одной  рукой  дядюшка
нес кривой нож, а другой яростно размахивал в воздухе,  зажав  в  ней  нечто
вроде штандарта. Изо рта его вперемешку с проклятиями в