ь-то  и  досталось:
благополучно пролетев между заборными жердями, он приземлился  на  грядке  с
морковкой.
   И тут я замечаю, что моя левая нога уже  не  занята  -  оказывается,  Бак
Гримз уже потерял сознание.  Я  выпустил  его  шею  и  стал  лягаться  вновь
обретенной ногой направо и налево, вперед-назад, и не моя  беда,  что  шпора
запуталась в усах дядюшки Джонатана Полака и  выдрала  добрую  их  половину.
После того как я стряхнул с руки Джима и управился с  Эратом,  я  отобрал  у
Пекоса топор - тот размахивал им с  такой  небрежностью,  что  запросто  мог
поранить кого-нибудь, и я просто в толк не возьму,  с  чего  это  Пекос  так
настроен сейчас против меня  -  ведь  черепушку-то  он  проломил  себе  сам,
ударившись о дерево. Я так полагаю, что если ты наметил перелететь,  скажем,
из одного конца двора в другой, так не худо  бы  сперва  научиться  облетать
препятствия. И, кстати, не упорствуй Джоэл Гордон  в  желании  искусать  мою
ногу, он не оставил бы свои зубы в голенище моего сапога.
   У  меня  руки  были  связаны  мыслью,  как  бы  не   зашибить   кого   из
родственников, а те, напротив, вконец обезумели от желания меня пришить, так
что, несмотря на  всю  осторожность,  число  увечий  нарастало  с  быстротой
лавины. Одно это отрезвило бы любого, но только не жителей Медвежьей  речки.
Больших упрямцев не сыскать во всем свете! Трое или  четверо  снова  налипли
мне на ноги, словно не знали, что таким способом  меня  не  свалить.  А  тем
временем Эрат Элкинс, отдохнув на морковной грядке, снова пошел  на  меня  с
ножом.
   Тогда я понял - как ни крути, а придется применить силу, и начал с  того,
что сгреб Эрата Элкинса в братские объятия - вот почему у того вмялись  пять
или шесть ребер, после чего  он  перестал  со  мной  разговаривать.  Честное
слово, не встречал второго парня, который  так  глубоко  таил  бы  обиду  на
житейские пустяки.
   А вот если бы он перестал дуться и пораскинул скудным умишком,  то  сразу
оценил бы, насколько по - родственному мягко я с ним обошелся.  И  впрямь  -
урони я его под ноги, его непременно затоптали бы,  потому  как  я  раздавал
удары ногой без разбора  всем  желающим.  Вот  почему,  слегка  подержав,  я
осторожно выбросил Эрата из толпы, и он врет всякий раз,  когда  утверждает,
будто я нарочно швырнул его на вилы Озарка Гримза - мне вообще недосуг  было
разглядывать инвентарь, который они с собой притащили.
   И в этот самый момент кто-то отсек мне топором ухо. Вот  уж  когда  я  не
выдержал и начал понемногу выходить из себя.  Вдобавок  четверо  или  пятеро
родичей лягали, кусали и дубасили меня все скопом и этим  своим  недостойным
поведением вконец истощили мой природный  запас  мягкости  и  самообладания.
Диким  ревом,  сорвавшим  листья  с  ближних  осинок,  я  выразил  им   свое
недовольство и  пошел  махать  руками,  точно  мельница.  Через  минуту  мои
невоспитанные родичи усеяли двор, как хурма устилает землю  после  внезапных
заморозков. Затем я вцепился в лодыжки Джоша Гримза и принялся лупить им  по
головам тех ненормальных, кто еще держался на ногах, а Джош орал так, что со
стороны подумать - так вроде с ним непотребно обращаются. И вот, когда  двор
принял вид настоящего поля боя, дверь дома вдруг распахнулась и целый  потоп
кипятка вылился на головы враждующих сторон!
   На мою шею пришелся примерно галлон, и  я  не  обратил  на  него  особого
внимания, зато прочие мгновенно  приостановили  военные  действия  и  начали
кататься по земле, и вопить, и ругаться, а  дядюшка  Сол,  поднявшись  среди
кучи Бакнеров и Гримзов, возмущенно проревел:
   - Женщина! Что ты себе позволяешь?!
   В дверях дома с огромным чайником в руке стояла тетушка Завалла Гарфильд.
   - Да прекратите вы изничтожать друг друга,  идиоты  вы  этакие,-  сказала
она.- Англичанина давно уже и след простыл, Стоило начаться  драке,  как  он
выбежал через заднюю дверь, оседлал свою лошадку - и был  таков!  А  сейчас,
олухи, дети и внуки олухов, угомонитесь вы, наконец,  или  мне  повторить?..
Господи Боже! Что это там за свет?
   Со стороны поселка доносились крики, и мне показалось, что для нескольких
факелов зарево что-то слишком уж сильное. И  тут  из  леса  выбегает  Медина
Кирби, одна из девчонок Билла, завывая на бегу, точно дикая индианка.
   - Наш дом горит! -разобрал я в промежутках между воплями.- В окно влетела
шальная пуля и угодила в масляную лампу мисс Маргарет!
   С отчаянным криком я оставил поле битвы и помчался к дому  Билла,  следом
бросились все, кто  еще  был  в  состоянии  передвигаться.  За  время  драки
неоднократно разгоралась бешеная  пальба,  и,  должно  быть,  одна  из  пуль
долетела до окна комнаты мисс Маргарет. Семья Кирби успела вытащить во  двор
большую часть пожитков, кто-то таскал с речки воду,  но  когда  я  прибежал,
крыша дома пылала огромным костром.
   - Где мисс Маргарет?!-рявкнул я.
   - Ой, она там - внутри! - заверещала миссис Кирби.- С потолка упала балка
и легла как раз поперек двери в ее комнату! Мы не смогли ее открыть и...
   Я схватил спасенное из огня  одеяло,  окунул  его  в  бочку  с  водой  и,
подхватив под  мышку,  нырнул  в  огонь.  Из  главной  комнаты  на  половину
учительницы  вела  только  одна  дверь,  заблокированная  огромным   брусом.
Возиться с ним было некогда, и поскольку я слишком хорошо знал, что для моих
плеч любое  окно  покажется  узким,  то  наклонил  голову  и  со  всей  силы
протаранил стену. Несколько бревен сдвинулись с места, образовав  достаточно
широкую дыру, чтобы можно было пролезть в комнату.
   Комната была вся полна дыма, и я чуть не ослеп от слез, однако  разглядел
неясную фигуру, ощупью пробиравшуюся  к  окну.  С  потолка,  оторвался  язык
пламени, и огонь, кровожадно урча, лизнул мне голову, за шиворот просыпалось
с ведро горящих угольев, но этого даже не почувствовал.
   Дым стоял такой, что хоть топор вешай. Ободрав кожу об головешки кровати,
я схватил мисс Маргарет и,  завернув  в  одеяло,  поднял  на  руки.  Как  ни
странно, мисс Маргарет оказала бешеное сопротивление: она норовила,  лягнуть
меня ногой, извивалась угрем, и хотя голос под одеялом  звучал  невнятно,  я
разобрал несколько таких словечек, каких меньше  всего  ожидал  услышать  от
школьной учительницы. Правда, при истерике бывает всякое.  Похоже,  она  уже
начала привыкать к сапогам и даже нацепила шпоры - я это понял после  первых
же пинков.
   К этому  времени  пламя  охватило  всю  комнату  сверху  донизу;  потолок
прогибался все сильнее, и вздумай я пробираться обратно  тем  же  ходом,  то
непременно превратил бы в жаркое и себя, и девушку. Я снова нагнул голову  и
мощным ударом проложил путь сквозь пылающую наружную стену, опалив при  этом
остатки волос, ресницы и брови. Обожженный,  пошатывающийся,  с  драгоценной
ношей на руках, я вышел прямо из огня и упал на руки милых родственников.
   - Спасена! -прохрипел я, задыхаясь.- Снимите  одеяло!  Вы  спасены,  мисс
Маргарет!
   - Чтоб-ты...- донесся из-под одеяла глухой голос мисс Маргарет.
   Дядюшка Сол запустил руку в сверток и резко выдернул обратно.
   - Черт меня задери!  -  Он  был  явно  обескуражен.-  Если  это  школьная
учительница, то со времени последней встречи она отрастила изрядные усищи!
   Он сорвал одеяло, и нашим глазам предстала физиономия  дядюшки  Джеппарда
Гримза с ополовиненными усами! Я аж взвыл с досады:
   - За каким чертом ты туда полез, облезлый койот?!
   - Я пришел свершить суд Линча, тупоголовый осел! -  огрызнулся  он.  -  А
когда увидел, что горит Биллов дом,  то  влез  в  окно,  чтобы  спасти  мисс
Маргарет. В комнате ее не было, зато я нашел  записку.  И  только  нацелился
обратно в окно, как ты, полоумный маньяк, сграбастал меня в одеяло.
   - Где записка?! - взревел я дурным голосом. - Медина! Поди сюда, прочти!
   В записке оказалось следующее:
   "Дорогой Брекенридж. Мне очень жаль, но я не могу  дольше  оставаться  на
Медвежьей  речке.  Меня  всегда  смущали  здешние  нравы,  а  ваше   желание
непременно на мне женитьс переполнило чашу. Я всегда видела, от  вас  только
хорошее,  но  выйти  замуж  за  гризли  -  это  уж  слишком.  Если  сможете,
пожалуйста, простите меня. Сейчас, когда я пишу эти строки,  со  мной  рядом
находится мистер Дж.  Пемброк  Пембертон.  Мы  любим  друг  друга  и,  чтобы
избежать неприятностей, выберемся через окно в задней стене  дома,  а  потом
уедем на его лошади. Передайте мой сердечный привет детям. Медовый месяц  мы
думаем провести в Европе.
   С уважением, Маргарет Девон."
   - Ну, что ты  на  это  скажешь?  -  дядюшку  Джеппарда  так  и  распирало
злорадство.
   - Где мой конь?! - заревел я, быстро теряя остатки разума.- Я догоню их и
покажу кое-кому, как обходиться со мной по-подлому! Я сниму с  него  скальп,
даже если придется отправиться в Европу или к черту на рога! Прочь с дороги!
   Я  уже  расшвырял  половину  толпы,  как  вдруг   по   медвежьей   хватке
почувствовал, что на мне повис сам дядюшка Сол.
   - Ну, ну, Брекенридж,- принялся он меня  увещевать,  стараясь  пристроить
также и ноги, болтавшиеся в разные стороны.- Не стоит им мешать, оставь их в
покое. Девчонка сама сделала выбор, а ты...
   - Отцепись от меня! - рыкнул я  и  стряхнул  его,  как  спелое  яблоко  с
дерева.- Никто не сможет меня остановить! Моя жизнь не будет стоить и цента,
когда вся истори  дойдет  до  Глории  Макгроу,  а  потому  я  просто  обязан
вытряхнуть душу из шкуры вероломного британца!  Дорогу  оскорбленной  чести!
Да, и принесите мне мое ухо!
   Глава 13. Как Медвежья речка вышла из берегов
   Не помню, сколько миль промчался я той ночью, пока красная  пелена  перед
глазами не начала понемногу рассеиваться, и я смог, наконец,  оглядеться.  Я
знал, что все это время, не сворачивая, гнал по дороге в  Бизоний  Хвост.  А
еще я знал, что кроме как в Бизоний Хвост беглецам податься было  некуда,  и
что, невзирая на фору во времени, по тропе Капитан Кидд догнал бы их  в  два
счета. Но по мере того как исчезала пелена, ко  мне  постепенно  возвращался
рассудок. Это походило на пробуждение от ночного кошмара. Я  придержал  коня
на гребне холма. Дальше тропа  спускалась  в  лощину,  вновь  поднималась  и
терялась за гребнем другого холма. Начинало светать, и в серой дымке легкого
тумана не было слышно ни  звука.  Я  посмотрел  на  тропу  -  в  пыли  четко
виднелись следы подков пемброковой лошади. След  был  совсем  свежий  -  нас
разделяло не более трех-четырех миль, и я мог бы словить их в течение часа.
   Но я подумал: "А чего ради я так стараюсь? Или у меня в голове совсем уже
не осталось мозгов? В конце концов, девчонка имеет право выскочить  за  кого
ей вздумается, и если у нее хватило ума выбрать  не  меня,  а  Пемброка,  не
стоит становиться у них на пути. Я не посмел бы коснуться  и  волоса  на  ее
голове, а вот собираюсь резануть по сердцу, убив ее избранника. Ну и скотина
же я в таком случае!" От этих мыслей мне стало до  того  стыдно  и  до  того
жалко себя - хоть волком вой!
   - А, катитесь вы! Благословляю! - с чувством  напутствовал  я  вероломную
парочку и потряс им вслед кулаком. Потом повернул Капитана  Кидда  и  поехал
восвояси.
   Я не собирался надолго оставаться  дома  и  ждать,  пока  Глория  Макгроу
затеет меня свежевать, но надо было переменить одежду. От той,  что  еще  на
мне болталась, после драки и пожара остались одни  обгоревшие  лохмотья.  Ко
всему прочему, я потерял шляпу, а дробь, засевшая в плече, то и дело  давала
о себе знать осиными укусами.
   Проехав с милю, я пересек дорогу, ведущую из Лапы Кугуара к Ручью Гризли.
Хотелось пить и есть, и я свернул к таверне, выстроенной недавно  на  берегу
Мустангова потока в полсотне ярдов от перекрестка.
   Солнце еще не взошло, когда я натянул поводья у коновязи, слез с седла  и
вошел в таверну. При виде меня бармен  дико  вскрикнул,  попятился  и,  упав
спиной прямо в лохань с водой и пустыми бутылкам и, громкими  воплями  начал
звать на помощь. Я увидел, как к  двери  бара  подошел  какой-то  человек  и
пристально посмотрел на меня. Что-то в его обличье показалось мне  знакомым,
но признал я его не сразу.
   - Заткнись и живо вылезай из лохани,- нетерпеливо сказал я бармену.- Чего
вылупился? Ну да, я это! Дай-ка выпить чего-нибудь.
   - Извини,  Б-брекенридж,-  почти  не  запинаясь,  ответил  тот,  поднимая
грузное тело из хлябей лоханных.- Теперь-то я тебя узнал. Только  человек  я
нервный, и ты не представляешь, даже, как  сильно  ты  меня  напугал:  вдруг
появляешься в дверях, а у самого обгорели и волосы, и брови,  и  ресницы,  и
вся одежда, да еще шкура черная от сажи. Какого черта ты...
   - Хватит судачить о моей внешности, лучше поскорее налей виски,- рыкнул я
на него, будучи не в настроении для легкомысленной  болтовни.-  И  растолкай
повара, да скажи ему - пусть нажарит побольше яичницы с бетоном.
   Бармен поставил на стол бутылку виски, а после просунул голову в кухонную
дверь и гаркнул:
   - Нарежь свежего бекона да набей на сковородку побольше  яиц!  Брекенридж
Элкинс требует корма!
   Потом повернулся, и я спросил его:
   - Кто это выглядывал вон из той двери?
   - Ах, тот,-говорит.- Да это чуть ли не такая же знаменитость, как и  ты,-
Дикий Билл Донован. Не доводилось встречаться?
   - А как же,-усмехнулся я, наливая в стакан.- Он пробовал хапнуть  у  меня
Капитана Кидда еще в мою бытность  теленком.  Пришлось  помочалить  его  как
следует, прежде чем парень внял голосу разума.
   - Из всех, кого я видел,- говорит бармен,- этот -  единственный,  кто  не
уступит тебе в размерах. Хотя у него не такая широкая  грудь  и  руки  будут
чуть покороче. Давай-ка я  за  ним  схожу:  вы  поболтаете  друг  с  другом,
припомните добрые старые времена, а может, и...
   - Не болтай  ерунды,-  проворчал  я.-  Грязный  койот,  которого  ты  мне
навяливаешь в компанию, годится разве что для доброй порции тумаков.
   От таких слов бармен, похоже, порядком струхнул. Он снова отгородился  от
меня стойкой и принялся старательно начищать рукавом пивные кружки, пока я с
мрачным достоинством на лице и рваниной на теле поглощал свой  завтрак.  Мне
все-таки пришлось оторваться от еды и попросить задать корма Капитану Кидду.
Не менее трех слуг со всех ног  кинулись  исполнять  поручение.  Не  решаясь
подвести к кормушке самого Капитана, они, засыпав побольше овса,  додумались
поднести ее к морде коня - вот почему копытом в брюхо досталось лишь одному.
Когда моего коня берутся обихаживать люди мелкие, у них  все  получается  на
удивление нескладно.
   Пока я кончал с завтраком, эти работнички вкапывали поглубже столбы новой
коновязи и перетаскивали к ней кормушку, а когда закончили, я  отвел  к  ней
уже порядком изголодавшегося Капитана. Потом вернулся к бармену и говорю:
   - Знаешь, у меня нет с собой денег, чтобы заплатить за себя и за Капитана
Кидда, но сегодня вечером, в крайности ближе к полуночи, я загляну в Бизоний
Хвост, раздобуду там деньжат и перешлю тебе. Сейчас я вконец разбит, но быть
разбитым подолгу не в моих правилах.
   - Хорошо, - говорит он, а сам глаз не сводит с моего опаленного черепа  и
эдак сокрушенно покачивает головой. - Если бы ты только знал, Брекенридж, до
чего престранно ты выглядишь со своим лысым кумполом и...
   -  Заткнись!  -  рявкнул  я.  Мы,  Элкинсы,  очень  болезненно  переносим
недостатки во внешности. -  Это  неудобство  временное,  и  с  ним  придется
смириться. Сделай одолжение - чтобы я об  этом  больше  не  слышал.  А  если
какой-нибудь вонючий хорек вроде тебя рискнет проехаться насчет моих ожогов,
я пущу ему пулю в лоб, чтобы  впредь  он  учился  держать  язык  за  зубами.
Запомнил?
   Я намотал на голову  остатки  рубашки,  взобрался  на  Капитана  Кидда  и
отправился домой.
   На Медвежью речку прибыл где-то около полудня.  Вся  семья  сбежалась  ко
мне, и каждому нашлась работа: кто выковыривал  дробины  из-под  шкуры,  кто
смазывал ожоги, а братец Бакнер с помощью испытанного  средства  -  сапожной
дратвы - приладил на место ухо. Прочие исполняли всякую мелкую работу.
   Мамаша заставила всех братьев поделиться одеждой и,  подгоняя  под  меня,
немного наставила рукава и штанины.
   - Хотя вряд ли  тебе  ее  хватит  надолго,-  посетовала  она.-  Никто  на
Медвежьей речке не относится к своей одежде с такой  небрежностью,  как  ты,
сынок. Если ее не сожгут прямо на  тебе,  так  наверняка  изрежут  ножом,  в
крайнем случае - изрешетят дробью.
   - Мальчики - всегда мальчики, мамочка,- успокоил ее папаша.-  Просто  наш
Брекенридж полон жизни, кровь его играет, а душа то и дело взбрыкивает.  Или
я не прав, сынок?
   - Суд по хриплому дыханию,- подала голос сестрица Элеонора, - душа в нем,
кажется, добрыкалась.
   - Как раз сейчас  меня  одолела  тоска  и  напрасные  сожаления,-  мрачно
ответил я.- Культура и образование на Медвежьей речке приказали долго  жить,
а вместе с ними и моя вера в людей.  У  себя  на  груди  я  пригрел  змею  с
британским выговором, которая меня же и ужалила. Все, хватит! Я по горло сыт
плодами просвещения и сердечной тоской! Пусть Медвежья речка возвращается  к
невежеству и кукурузной водке, мне же  остается  одно:  зализывать  саднящие
раны безответной любви!
   - Что ты намерен делать? - сдвинув брови, спросил папаша, на которого моя
речь произвела впечатление.
   - Поеду в Бизоний Хвост. Не оставаться  же  дома,  чтобы  Глория  Макгроу
всякий раз доводила меня до помешательства своими  насмешками.  Удивительно,
что она до сих пор не заглянула поиздеваться надо мной.
   - У тебя же нет денег.
   - Не беда,- говорю,- заработаю. Неважно  как,  но  деньги  достану.  Уеду
немедленно. Не хочу ждать, пока Глория навалится на меня со своим сарказмом.
   И как только смыл с себя копоть, так сразу и отправился в Бизоний  Хвост,
одолжив у Гарфильда стетсоновскую шляпу. А чтобы, мой лысый кумпол не  пугал
людей, нахлобучил ее на голову поглубже.
   Закат застал меня в нескольких милях от таверны, где я  завтракал,  и  не
успел еще погаснуть последний луч, как меня окликнул какой-то субъект весьма
необычной наружности.
   Это был долговязый, неуклюжий парень ростом с меня, но весом не более ста
фунтов. Руки высовывались из рукавов  фута  на  три,  из  воротника  торчала
журавлиная  шея  с  огромным  кадыком,  а  над  головой  вместо   нормальной
стетсоновской шляпы возвышалась черная труба. На  плечах  незнакомца  висело
длиннополое пальто, штанины болтались пониже башмаков, но что меня  сразило,
так это его посадка: стремена были так коротки, что он, раскачиваясь,  сидел
в седле буквой N - колени едва не  задевали  плеч!  Вообще,  более  странной
личности  я  в  жизни  не  встречал.  Заметив  его,   Капитан   Кидд   издал
презрительное фырканье и  пожелал  лягнуть  престарелого  гнедого  в  брюхо,
однако я не позволил.
   Но вот костлявое привидение, открыло рот:
   - Не вы ли будете,- заговорило оно,- Брекенридж Элкинс - гроза медведей и
кугуаров в обширных просторах гор Гумбольдта?
   - Ну, Брекенридж Элкинс,- ответил я с подозрением на подвох.
   - Значит, угадал! -ухмыльнулся тот.- Я проделал длинный  путь  ради  этой
встречи, Элкинс. Послушайте-ка, мой рыкающий гризли  с  горных  хребтов:  на
небе может сиять только одно солнце, и только  один  чемпион  может  быть  в
штате Невада. Это я!
   - Да неужто? - огрызнулся я, издалека почуяв запах схватки. - Должен  вам
сказать, мистер, что насчет одного солнца и чемпиона я  понимаю  точно  так.
же. Для крупных ставок вы слишком уж сухопары и долговязы, но я  не  намерен
отказывать вам в драке, раз вы явились за этим издалека. Слезайте с  лошади,
и я с превеликим удовольствием сделаю из вас отбивную! Нет ничего  приятнее,
чем вспахать несколько акров родной земли носом заезжего нахала, засеять его
костями, а потроха развесить гирляндами по окрестным  вершинам.  Я  к  вашим
услугам, мистер!
   А он и отвечает:
   - Вы ошибаетесь, мой язвительный друг. Я не имею в