одили слухи, и Дэймон склонен был им
верить. С каждым днем оставалось все меньше надежных  документов,  поэтому
Джош отобрал для  себя  несколько  самых  безопасных  карточек  и  кодовых
номеров. Спрос на них быстро падал,  цена  держалась  только  на  карточки
одиноких людей и независимые счета.
     Многое говорило о близких переменах... Возможно,  Джош  стал  излишне
подозрителен, однако в коридорах на всех ярусах зеленой прежде  не  бывало
столько людей. Все, кто боялись идентификации и не рисковали обращаться  к
властям за новыми документами, постепенно перебирались в зеленую  и  белую
секции, по-прежнему открытые. В последние дни у Джоша  появились  сомнения
относительно  белой,  и  он  старался  не  задерживаться   в   ней   сверх
необходимого. Никаких явных признаков готовящейся  операции...  Но  что-то
подсказывало Джошу, что скоро военные изолируют очередной участок.  Скорее
всего, белую.
     В зеленой скопилось очень много народу, и  хватало  отчаянных  голов,
полных решимости отстаивать каждую комнату, каждый коридор.  Но  Джошу  не
верилось, что военные допустят сопротивление.  Скорее  всего,  уладив  все
свои дела на Пелле, Мациан тщательно изолирует  последнюю  неблагонадежную
секцию и широко раскроет двери в космос. И все погибнут - без  звука,  без
единого шанса на спасение.
     Несколько безумцев,  решив  выжить  вопреки  логике,  раздобыли  себе
скафандры - самый опасный товар на черном рынке - и не отходят от  них  ни
на шаг, угрожая  оружием.  Но  большинство  просто  дожидаются  смерти.  В
зеленой царит  атмосфера  отчаяния  и  безнадежности;  все,  кто  решается
сдаться властям, уходят в белую. Стены зеленой  пестрят  лозунгами,  среди
них много непристойных, есть и патетические, например: "Мы здесь жили!"  В
коридорах уцелели считанные лампы, отчего секция тонет  в  сумерках.  Мрак
опасен, и никто не посещает несколько совершенно темных коридоров, если он
там не живет или если его  не  волокут  туда  силой.  Там  обитают  шайки,
воюющие между собой за власть, к ним примыкают  слабые  духом.  Гангстерам
платят - чтобы не причиняли зла. Или  чтобы  позволили  причинить  кому-то
зло. Некоторые шайки вышли из "К",  другие  созданы  резидентами  Пелла  в
целях самозащиты. Джош боялся  всех  без  разбору,  боялся  бессмысленного
насилия. Он отрастил длинные волосы, отпустил бороду, перестал умываться и
научился прихрамывать. Он слегка изменил лицо с помощью грима, не  пожалев
на это больших денег. Самое забавное (если в столь тяжелой ситуации вообще
уместно это слово) заключалось в том, что большинство обитателей этих мест
поступали точно так же. Секция изобиловала мужчинами и женщинами,  которые
лезли из кожи вон, чтобы не быть узнанными. По коридорам они передвигались
короткими мышиными  перебежками,  словно  постоянно  ожидали  услышать  за
спиной:  "Вот  он!  Держи!"  Даже  самые  наглые  и  агрессивные   бандиты
притихали, стоило вдалеке показаться солдатам или полицейским.
     Вероятно, внешне Джош  изменился  до  неузнаваемости.  Еще  никто  не
указал на него или на Дэймона пальцем и не завопил: "Я тебя знаю!" А может
быть, из граждан Пелла еще не до конца выветрилась  лояльность  к  прежней
власти, или Дэймона и Джоша  спасала  причастность  иных  шаек  к  черному
рынку, - если кто и узнал их, то, наверное, принял за бандитов и решил  не
связываться.
     В коридорах встречались десантники, столь же привычные глазу,  как  и
низовики, идущие по своим делам. Зеленый и часть белого дока были все  еще
открыты,  правда,  иногда  к  первым  двум  причалам  зеленого   подходила
"Африка",  реже  -  "Атлантика"  и  "Тихий   океан";   остальные   корабли
практически не покидали синего  дока,  и  их  десантники  беспрепятственно
проходили через аварийные межсекционные  шлюзы  в  зеленую  и  белую,  где
развлечений ради или  по  долгу  службы  смешивались  с  обреченными...  А
обреченные прекрасно понимали: чтобы избежать своей участи, им  достаточно
подойти к охране у входа в какое-нибудь "очищенное" помещение  и  сдаться.
Некоторым не верилось, что мациановцы посмеют выпустить  воздух  из  целой
секции - очень  уж  мирно,  даже  почти  дружелюбно,  вели  себя  солдаты,
зачастую выходя из кораблей без доспехов,  засиживаясь  в  барах,  шутя  и
смеясь... Два или три увеселительных заведения они присвоили, но в  другие
злачные места гражданские  могли  заходить  безбоязненно,  встречая  порой
благожелательные улыбки. Все это делалось специально, полагал Джош. Жертву
проще уничтожить, когда она уверена в твоем миролюбии. У жертвы  еще  есть
выбор: поиграть с военными  в  кошки-мышки  или  сдаться  и  подвергнуться
опознанию, а там будь что будет. Первый вариант был заведомо  проигрышным:
рано или поздно в контрольном центре кто-то нажмет на  кнопку  и  даже  не
увидит лиц умирающих.
     Джош и Дэймон строили планы - один безумней другого. Брат Дэймона, по
слухам, еще жив. Они проберутся на какой-нибудь  челнок,  заставят  экипаж
отвезти их на Нижнюю, высадятся и спрячутся в чаще. Была  и  другая  идея,
столь же дикая: угнать челнок из-под носа у солдат, собравшихся лететь  на
планету. Разработка планов помогала им убить время и давала пищу для  ума,
а главное - надежду. Больше от этих планов не было никакого толку.
     Третий вариант казался более реалистичным. Через ворота пробраться  в
очищенные секции, туда, где  военизированная  полиция,  двери,  снабженные
сигнальными   устройствами,   контрольно-пропускные   пункты   на   каждом
перекрестке, где благодаря стараниям Мэллори шагу не ступишь без карточки,
- и попытать счастья. Нет. "Слишком много  человеки-ружья,  -  предупредил
Синезуб. - Холодные глаза они".
     Вот уж действительно - холодные.
     Здесь у Дэймона и Джоша был рынок. И заведение Нго.
     Джош приблизился к бару не по  туннелям  эксплуатационной  зоны,  что
тянулись за внутренней стеной дока и почти доходили до черного хода в бар,
а вдоль девятого яруса зеленой. Черным ходом пользовались в исключительных
случаях, поскольку Нго терпеть не мог, когда кто-нибудь  из  его  знакомых
без крайней нужды входил в главный зал не через парадную  дверь,  а  через
заднюю, тревожа станционный комп. Здесь процветала запрещенная торговля, а
посему власти держали это заведение под  надзором,  выделяя  его  из  двух
десятков баров  и  прочих  злачных  мест,  которые  тянулись  вдоль  стены
зеленого дока и по сквозному коридору, - мест,  в  которых  прежде  бывало
полным-полно купцов. Довершались эти ряды ночлежек,  видеотеатров,  комнат
отдыха и ресторанов, как ни  странно,  молельней.  Некоторые  из  ночлежек
выгорели изнутри, зато большинство  баров  и  ресторанов  действовало,  не
давая населению вымереть от голода.  Продовольствие  частью  поступало  со
станционных складов (власти не хотели возиться с  распределением  пайков),
частью - с черного рынка.
     Возле парадной двери, всегда  широко  открытой,  Джош  огляделся,  не
замедляя шага, - словно и не думал высматривать филеров, а просто выбирал,
в какой бар зайти.
     И тут в глаза ему бросилось знакомое лицо - да так внезапно, что  дух
перехватило. Он резко отвернулся, но тут же снова  взглянул  на  заведение
"Маскари". Стоявший у дверей высокий человек сорвался с  места  и  скрылся
внутри.
     У Джоша потемнело в глазах, затем в памяти сверкнула вспышка -  такая
яркая, что он пошатнулся и начисто забыл об осторожности.  Он  повернулся,
как автомат, и на негнущихся ногах двинулся в бар Нго - навстречу тусклому
сиянию,  оглушительной  музыке,  запахам  спиртного  и  давно   не   мытых
человеческих тел.
     Старик сам обслуживал посетителей. Джош шагнул к  стойке  и  попросил
бутылку. Нго поставил ее перед ним, не требуя карточки. Расчет  произойдет
потом, в отдельном кабинете. Заметив, как дрожит рука Джоша,  тянущаяся  к
бутылке, Нго перехватил ее возле кисти.
     - Неприятности?
     - Близко к тому, - солгал Джош (а может, и не солгал). - Трудности  с
одной компанией... Ничего официального. Все в порядке, я  отмазался  и  не
притащил хвоста.
     - Уверен?
     - Абсолютно. Нервы. Это всего лишь нервы.  -  Сжав  в  руке  горлышко
бутылки, Джош побрел в противоположный  конец  зала  и  у  двери  в  кухню
огляделся  -  удостовериться,  что  для  посетителей  его   уход   остался
незамеченным.
     Сердце все еще прыгало в  груди.  "Наверное,  то  был  мациановец,  -
подумал он. - Следил за кем-нибудь из клиентов Нго. Нет.  Это  всего  лишь
твое воображение. Ни к чему Мациану такая конспирация".
     Он откупорил бутылку и глотнул. Низовое вино, дешевый транквилизатор.
Он сделал новый глоток - побольше. Полегчало. Такие вспышки воспоминаний у
него уже бывали - правда, нечасто, - и  всякий  раз  ему  делалось  плохо.
Чтобы вызвать их, хватало какого-нибудь пустяка, сущей  мелочи  -  запаха,
звука, короткого взгляда на знакомую  вещь  или  на  вполне  обыкновенного
человека... Хуже всего, что сейчас это случилось прилюдно и могло привлечь
внимание. Он решил не выходить из бара до завтра. Хотя  наступит  ли  оно,
это  завтра?  Отхлебнув  в  третий  раз,  он  напоследок  окинул  взглядом
посетителей за дюжиной столов и нырнул в кухню, где стряпали  жена  и  сын
Нго. Вскользь посмотрев на них и уколовшись об угрюмые взоры, Джош  прошел
к кладовке и раздвинул створки двери руками.
     - Дэймон?
     У противоположной  стены  распахнулись  занавеси.  Дэймон  прошел  на
середину комнаты и тяжело опустился  на  одну  из  канистр,  служивших  им
мебелью. Фонарь (на батарейках, чтобы лишний раз не беспокоить чрезвычайно
экономный и памятливый комп) осветил  его  лицо.  Оба  они  были  небриты,
немыты, угрюмы - то есть ничем не выделялись из обитателей зеленой секции.
     Взяв у Джоша бутылку, Дэймон поднес ее к губам.
     - Где тебя носило? Хочешь, чтобы я из-за тебя язву нажил?
     Джош выудил из кармана карточки, рассортировал по  памяти,  ставя  на
каждой цифры восковым  карандашом,  затем  получил  от  Дэймона  бумагу  и
записал все подробно. Пока он это делал, Дэймон молчал.
     Едва Джош дописал последнюю цифру, все сведения смешались  в  памяти.
Он положил пачку на свободную канистру, протянул руку за вином, глотнул  и
поставил бутылку на место.
     - Встретил Синезуба. Говорит, у твоей  матери  все  хорошо.  Передала
тебе вот это. - Он достал брошь и протянул на ладони.
     Затуманившийся взор Дэймона ясно говорил, что эта вещица для  него  -
не просто золото.
     Угрюмо кивнув, Дэймон спрятал ее в карман. Он редко говорил  о  своих
близких, даже о живых. Воспоминания не приносили облегчения.
     - Она знает, - промолвил Дэймон. - Знает, что нам готовят.  Видит  на
экранах, слышит от низовиков... Синезуб ничего нового не сказал?
     - Сказал только, что эта вещь нам понадобится. Так думает твоя мать.
     - А от брата - ни слова?
     - О брате мы не говорили. Место не располагало.
     Дэймон кивнул, глубоко вздохнул и склонил голову. Он  и  жил-то  лишь
ради хороших известий. Когда их подолгу не бывало, он падал духом, и  Джош
разделял его тоску.
     - Скоро здесь будет совсем  паршиво,  -  предположил  Джош.  -  Народ
беспокоится. Я немножко задержался по пути, послушал, - вроде бы  новостей
никаких. Никто ничего не знает, но все дрожат.
     Дэймон поднял голову, взял бутылку и выпил половину оставшегося вина.
     - Надо решать как можно скорее. Или выходить в "очищенные"  секции...
или прорываться к челноку. Здесь мы недолго просидим.
     - Можно еще болтаться по туннелям. - Эту идею Джош считал единственно
осуществимой. Люди в большинстве своем панически боятся туннелей.  С  теми
немногими, кто  попытается  выловить  там  беглецов...  наверное,  удастся
справиться - оружие есть. Но в любом случае... время на исходе. В конечном
итоге не спасут и туннели.
     "Возможно, нам повезет, - с грустью подумал Джош, глядя  на  Дэймона,
погруженного в собственные мысли, - и они просто взорвут секцию".
     Дверь кладовки  отворилась.  Нго  забрал  карточки,  прочел  пометки,
пожевал сморщенными губами и нахмурился.
     - Не туфта? Точно?
     - Точно.
     Нго недовольно пробормотал что-то насчет убыточности  бизнеса  -  как
будто и впрямь оставался внакладе, торгуя документами, -  и  направился  к
выходу.
     - Нго, - произнес Дэймон ему вслед, - я слышал, на  рынке  уже  ходит
новая ксива. Это так?
     - Где ты слышал?
     Дэймон пожал плечами.
     - В зале у тебя двое говорили... Так это правда?
     - Им приснилось. Впрочем, если придумаешь, как засунуть лапу в  новую
систему, шепни мне.
     - Уже думаю.
     Нго невнятно буркнул что-то под нос и вышел.
     - Это правда? - спросил Джош.
     Дэймон отрицательно покачал головой.
     - Я хотел его прощупать.  Нго  неспроста  отмахнулся  -  похоже,  все
знают, что отсюда нет выхода.
     - Держу пари, это так.
     - Я тоже уверен. - Дэймон снова опустил руки на  колени,  вздохнул  и
посмотрел вверх. - Почему бы нам не подкрепиться? Ведь там  все  спокойно,
да?
     Словно темная волна, нахлынуло отступившее  было  воспоминание.  Джош
открыл рот, но не успел ничего сказать. Внезапно пол содрогнулся, раздался
оглушительный удар, а затем - треск, перекрывший вопли посетителей в зале.
     - Ворота!  -  воскликнул  Дэймон,  вскакивая  с  канистры.  Крики  не
прекращались, к ним добавились звук падающих кресел и звон посуды.  Дэймон
и Джош выскочили в кухню и бросились к черному ходу, куда уже неслись жена
и сын Нго, а за ними - сам  владелец  бара  с  приходно-расходной  книгой,
полной записей о незаконных торговых сделках.
     - Нет! - крикнул Джош. - Подождите! Это, наверное, закрыли  ворота  в
белую секцию. Мы изолированы... Но во втором коридоре девятого -  солдаты.
Мациан не оставил бы здесь своих, если бы собирался нажать кнопку...
     - Ком! - воскликнула жена Нго. Они побежали в зал, где  возле  экрана
вида уже сгрудилось несколько человек, а какой-то  мародер  успел  набрать
дюжину бутылок.
     - Эй! - разъярился Нго. Вор прихватил  еще  две  бутылки  и  пустился
наутек.
     С экрана вещал Джон Лукас -  так  бывало  всякий  раз,  когда  Мациан
считал нужным довести что-либо до сведения станции. Лукас  выглядел  более
чем плачевно - цветущий самоуверенный мужчина превратился в ходячий скелет
с запавшими глазами...
     - ...изолирована, - говорил Лукас. - Резидентам и всем остальным, кто
находится в белой секции и желает ее покинуть, предлагаем идти  к  воротам
зеленого дока. Вас пропустят.
     - Они сгоняют сюда  всех  неугодных.  -  Морщинистое  лицо  Нго  было
покрыто потом. - А как насчет нас, господин Лукас? Как насчет нас, честных
работяг, попавших в эту западню?  Как  насчет  нас,  господин  управляющий
станцией?
     Лукас повторил объявление. Вероятно, это была запись - едва ли Мациан
позволял ему выступать "живьем".
     - Пойдем. - Дэймон потянул Джоша  за  руку.  Они  вышли,  свернули  в
зеленый док и вдоль изгиба внутренней стены направились к воротам в белую,
возле которых уже стояла в ожидании огромная толпа. Со стороны причалов  и
лебедок к толпе приближались солдаты.
     - Похоже, намечается стрельба, - пробормотал  Джош.  -  Дэймон,  надо
сматываться.
     - Смотрите! Ворота!
     Джош  повернулся  к  воротам.  Массивные  створки  не   раздвигались,
аварийный люк рядом с ними тоже оставался закрытым.
     - Никого сюда не пустят, - сказал Дэймон, -  соврали  вояки...  чтобы
выманить людей в док, к воротам.
     - Пойдем обратно, - взмолился Джош.
     Из толпы кто-то выстрелил, десантники ответили  беглым  огнем  поверх
голов, по фасадам магазинов. Толпа с воплями обратилась в бегство, увлекая
за собой Дэймона и Джоша. Они едва  успели  свернуть  в  коридор  девятого
яруса и проскочить в двери бара Нго; следом бросилось человек  пять-шесть,
однако  Нго  отогнал  их  дубинкой,   проклиная   Дэймона   и   Джоша   за
неосторожность.
     Втроем они закрыли дверь. К счастью, толпа не стала ломиться в бар, а
избрала путь наименьшего сопротивления и понеслась дальше по коридору.  На
потолке  вдруг  ярко  засияли  лампы,   осветив   опрокинутые   кресла   и
разбросанные по полу тарелки.
     Нго и его семья принялись за уборку. "На", - буркнул  владелец  бара,
сунув Джошу мокрую, пахнущую бульоном  тряпку.  Затем  Нго  бросил  хмурый
взгляд на Дэймона, но ничего  не  сказал  -  у  Константина  еще  остались
кое-какие  привилегии.  Впрочем,  Дэймон  не   нуждался   в   просьбах   и
приказаниях. Он тоже взял тряпку и стал работать наравне со всеми.
     Шум снаружи утихал, но вскоре  снова  раздался  стук  в  дверь.  Люди
заглядывали  в  бар  через  пластиковое  оконце.  Измученные,   напуганные
прохожие хотели всего лишь покоя и уюта.
     Выкрикивая ругательства, Нго  открыл  дверь,  впустил  посетителей  и
расположился за стойкой. "Никакого кредита, - предупреждал он каждого, кто
подходил за выпивкой. - Деньги вперед. Вот погодите, как  все  поуляжется,
будем только по карточкам обслуживать".
     Некоторые уходили ни с чем, другие платили за напитки и  усаживались.
Дэймон взял бутылку вина и повел Джоша к закутку в дальнем углу зала -  их
любимому месту, из которого видна была парадная дверь и откуда можно  было
незаметно  выскользнуть  в  кухню.  Снова  ожил  музыкальный  канал  кома,
заполнив бар тоскливой романтической мелодией.
     Джош опустил голову на  ладони  и  пожалел,  что  нельзя  напиться  в
стельку. Пьяного, его всегда мучили кошмары. Дэймон же пил безбоязненно, и
Джош позавидовал, заметив у него в глазах туман анестезии.
     - Завтра я выхожу, - проговорил Дэймон. - Хватит, осточертело в  этой
дыре. Выйду,  может,  поговорю  кое  с  кем,  попробую  наладить  связи...
Наверняка найдутся люди, которым моя семья в свое время оказала услуги.  -
Дэймон уже пытался сделать это раньше.
     - Надо будет подумать, - кивнул Джош.
     Сын Нго поставил перед ними бульон,  больше  похожий  на  воду.  Джош
попробовал и наступил Дэймону на ногу под столом. Дэймон тоже взял ложку и
рассеянно приступил к еде.
     "О чем он думает? - размышлял Джош. - Наверное, об Элен. - Иногда  во
сне Дэймон произносил ее имя. Иногда - имя брата. - А может, он  думает  о
других? О погибших друзьях? Да, скорее всего, этих людей уже нет".
     Джош никогда не заговаривал о мертвых. Долгие  часы  они  с  Дэймоном
проводили в молчании, каждый - в своем собственном прошлом. Джош вспоминал
счастливые сны, прекрасные мечты: пыльную  дорогу  под  слепящим  солнцем,
пшеничные поля Сытина, людей, которые любили его, друзей  детства,  боевых
товарищей...  В  баре  почти  беспрерывно  грохотала   отупляюще-приторная
музыка, однако они с Дэймоном притерпелись к ней, привыкли спать  урывками
- но чаще просто лежали, не смыкая глаз.  Джош  не  вторгался  в  фантазии
Дэймона, а Дэймон - в его грезы... Ибо ничего ценнее фантазий и грез у них
не осталось.
     Одну тему они больше не обсуждали  -  не  видели  смысла.  У  каждого
отпечаталось в памяти лицо Джона Лукаса  -  не  лицо  даже,  а  посмертная
маска, наглядное свидетельство того, как Мациан обойдется со своими новыми
куклами. Если Эмилио Константин действительно жив, - а такие слухи ходили,
но Джош тайком от Дэймона сомневался, что этому  стоит  радоваться,  -  то
есть шанс... Но об этом Джош тоже не заговаривал.
     - Я слыхал, -  наконец  нарушил  тишину  Дэймон,  -  кое  у  кого  из
мациановцев  рыльце  в  пушку.  Может,  они  берут  не  только   товарами?
Интересно, нет ли дырок в их новой системе?
     - Ты с ума сошел! Это же не куль муки выменять.  Попробуй  подойти  к
кому-нибудь с таким предложением, и они мигом заявятся сюда.
     - Может, ты и прав. -  Джош  отодвинул  тарелку  и  уставился  на  ее
ободок. Их время истекало, только и всего. Вот уже и белая  изолирована...
Мациановцам осталось лишь "подмести" секции, начиная с белого дока  или  с
первого яруса зеленой. Сдавшихся пропустить сквозь "мелк