много врагов.
     - Флот захватил власть, ввел  законы  военного  положения.  "К"...  -
Эрнст помялся перед нетерпеливыми слушателями и нерешительно договорил:  -
"К"  взбунтовался  и  вырвался  из  своей  секции.  На  станции  серьезные
разрушения и многочисленные жертвы. Погибли не только  станционеры,  но  и
"К"...
     Один из старых "К" заплакал. "Наверное, - с болью подумал Эмилио, - у
них тоже остались на Пелле близкие".
     Он посмотрел вниз,  на  печальные  и  настороженные  лица.  На  своих
помощников, на "К", на хиза, стоявших поодаль. Никто не двигался, никто не
говорил. Только ветер шуршал в листве и река журчала за деревьями.
     - Так что  теперь  они  прилетят  сюда,  -  продолжал  он,  с  трудом
сдерживая дрожь в голосе. - Они хотят, чтобы мы работали на них  в  полях,
шахтах и на мельницах. Все,  что  мы  вырастим  и  добудем  из-под  земли,
отнимут у нас и погрузят в трюмы. Плохо, когда наши собственные  защитники
прилетают сюда и заставляют нас работать  под  угрозой  оружия...  Но  что
будет, если на смену им придет Уния? Что, если они потребуют еще больше, а
мы скажем: "Довольно с вас", - что тогда будет с Нижней? В любом случае мы
потеряем Пелл. Если хотите, возвращайтесь гнуть спину на Порея  или  ждать
униатов. А я пойду дальше.
     - Куда, сэр? - спросил парень, которого когда-то  едва  не  прикончил
Хэйл. Эмилио успел позабыть его фамилию. Рядом с ним стояла мать. В голосе
юноши не звучало вызова - только озабоченность.
     - Не имею понятия, - признался Эмилио. -  В  какое-нибудь  безопасное
место, которое нам покажут хиза. Зароюсь в землю и буду жить. Растить хлеб
для себя.
     Снова по толпе пробежал  шепот.  Страх...  Страх  ни  на  секунду  не
отпускал тех, кто не знал Нижней. Кто не успел сродниться с планетой,  где
человек был еще чужим.
     Поселенцы, не доверявшие низовикам в лагере, еще больше страшились их
в диком краю, где хиза, в отличие от людей, не зависели от техники. Потеря
противогаза или какая-нибудь иная оплошность... Нижняя такого не  прощала.
Пока росла главная база, росло и кладбище при ней.
     - Ни один хиза, - напомнил Эмилио,  -  не  причинил  человеку  вреда.
Несмотря на все то, что мы здесь натворили. Несмотря на то, что  мы  здесь
чужие.
     Он спрыгнул в глубокую колею, повернулся и помог  спуститься  Милико.
По крайней мере она останется с ним.
     Она спустилась и ни о чем его не спросила.
     - Для тех, кто желает попытать счастья  у  Порея,  мы  можем  сделать
только одно: разбить здесь лагерь. Оставить компрессоры.
     - Господин Константин!
     Он поднял голову. Его окликала пожилая женщина из кузова вездехода.
     - Господин Константин, я слишком стара, чтобы работать, как  там,  на
базе. Пожалуйста, не бросайте меня!
     - Мы тоже готовы идти дальше, - раздался мужской голос.
     - Кому-то захотелось назад? - спросил бригадир из  "К".  -  Что,  без
вездехода никак?
     В наступившей тишине люди  дружно  помотали  головами.  Они  попросту
устали, подумал Эмилио.
     - Топотун!  -  Он  взглянул  на  ближайшего  низовика,  стоявшего  на
обочине. - Мне нужен Топотун.
     Топотун показался из-за деревьев и сбежал по склону холма.
     - Вы идти, - закричал он, указывая на деревья. - Вы идти теперь.
     - Топотун, мы устали, и нам необходимы вещи из  вездеходов.  По  лесу
вездеходы не пройдут, и некоторые люди тоже. Среди нас есть больные.
     - Мы нести больные, много-много  хиза.  Мы  украсть  хорошие  вещи  у
вездеходы. Вы учить мы, хорошо, Константин-человек? Мы украсть для вы.  Вы
идти.
     Эмилио оглянулся на спутников, увидел огорченные, недоверчивые  лица.
Его окружали хиза, все больше их  появлялось  из  зарослей,  иные  даже  с
детенышами, которых людям доводилось видеть нечасто. Топотун не обманывал,
и все это чувствовали,  а  потому  не  спорили.  Крепкие  молодые  туземцы
помогли спуститься с  вездеходов  старым  и  хворым.  Остальные  выгружали
припасы и снаряжение.
     - А что, если нас  будут  искать  с  помощью  скана?  -  встревоженно
прошептала Милико. - Надо найти хорошее укрытие, и побыстрее.
     - Чтобы отличить людей от  хиза,  нужен  очень  чувствительный  скан.
Надеюсь, нас оставят в покое... до поры.
     Приблизился Топотун, взял Эмилио руку и наморщил нос  -  у  хиза  это
означало подмигиванье.
     - Ты идти с я.


     Как бы ни подгоняли их страх и дурные предчувствия,  неподготовленные
к долгому переходу колонисты вскоре выбились из  сил.  Все  задыхались  от
ходьбы, а те, кто покинул главную базу пешком, уже валились с ног.  Прошло
еще немного времени, и начали сдавать хиза. В конце концов, обнаружив, что
не могут нести всех неходячих, они  объявили  привал  и  сами  растянулись
среди папоротников.
     -  Надо  найти  укрытие,  -  убеждал  Эмилио  Топотуна,  собравшегося
вздремнуть. - Топотун, здесь нехорошо. Нас увидят с кораблей.
     - Спать теперь. - Топотун свернулся клубочком, и растормошить его, да
и кого-либо из его сородичей, было уже  невозможно.  Эмилио  окинул  склон
беспомощным взглядом. Люди и низовики засыпали среди  разбросанных  вещей,
некоторые завернулись в одеяла, иным не хватило сил даже  на  это.  Эмилио
улегся на одеяло Милико, а свое, нераскатанное, положил в изголовье.
     Сквозь листву косо падали лучи солнца. Эмилио обнял жену,  с  другого
боку к нему  привалился  Топотун,  обхватил  рукой  за  плечи.  Эмилио  не
противился и вскоре погрузился в глубокий целительный сон.


     - Ты проснуться! Ты проснуться! - Топотун тряс его, а рядом, обхватив
колени руками, сидела Милико. Дымка  тумана  увлажнила  листву,  туча  над
головами предрекала дождь. Было позднее утро.
     - Эмилио, по-моему, пора вставать. Похоже, к нам важные гости.
     Он повернулся на другой бок,  затем  поднялся  на  колени.  Вокруг  в
холодном тумане шевелились  люди.  Хиза,  вышедшие  из-за  деревьев,  были
Старыми, время изрядно выбелило их мех. Эмилио насчитал троих.
     Он встал и поклонился им. В лесу на Нижней, во владениях  хиза,  этот
жест казался вполне уместным.
     Топотун тоже поклонился и запрыгал - он выглядел очень серьезным.
     - Не говорить человеки-слова они, - объяснил Топотун. - Говорить,  вы
идти с мы.
     - Мы пойдем, - ответил Эмилио. - Милико, поднимай людей.
     Она  обошла  бивуак  и  потихоньку  разбудила  немногих  заспавшихся.
Известие о приходе Старых  быстро  обежало  утомленных,  промокших  людей,
которые собирали свои пожитки и приводили  себя  в  порядок.  Из  зарослей
появлялись все новые хиза. Казалось, лес кишит ими;  каждый  куст,  каждое
дерево скрывает за собой гибкое коричневое тело.
     Старые растаяли среди листвы. Топотун подождал, пока все соберутся, и
повел колонну дальше. Закинув на плечо скатанное одеяло жены, Эмилио пошел
в хвосте. Стоило кому-нибудь из людей  захромать  или  застрять  в  мокрых
зарослях, хиза (даже те, кто не  понимал  человеческой  речи)  спешили  на
помощь: вытаскивали, вели под руки, сочувственно  щебетали.  А  следом  за
ними шли сородичи - "воры", несущие надувной купол, компрессор, генератор,
человеческую еду и все остальное, что смогли "украсть" с вездехода и чему,
наверное,  даже  названия  не  знали,  -  словно  коричневая  орда  лесных
насекомых-чистильщиков.
     Миновал день, опустилась ночь, и  часть  ее  они  провели  на  ногах,
отдыхая,  когда  из  сил  выбивалось  большинство.  Хиза  вели  людей  так
заботливо, что никто не отстал, а на привалах согревали их своими телами.
     Но вдруг в вышине пророкотал гром, не предвещающий дождя...
     - Садятся! - пронеслось по колонне. Хиза ни о чем не спрашивали людей
- их тонкий слух гораздо раньше уловил гул корабельных двигателей.
     Наверное, это возвращается Порей. Скоро  флотские  увидят  разоренную
базу и пошлют на станцию гневное донесение. Потом просканируют  местность,
проанализируют информацию, отправят командующему и  дождутся  приказа.  На
все это потребуется время, а время играет на руку беглецам.
     Привал - переход, привал - переход... И всякий раз, когда  кто-нибудь
сдавал,  добрые  хиза  были  рядом  -   поддерживали,   сочувствовали.   С
несказанной радостью встретили беглецы первые утренние лучи, что  проникли
сквозь густую листву и вызвали восторженные трели туземцев. Неожиданно  на
гребне холма лес оборвался -  впереди  простиралась  голая  равнина.  Хиза
спускались по склону на равнину, и Эмилио с изумлением  понял,  что  перед
ним места, не тронутые людьми по настоянию низовиков, заповедный край.
     -  Нет!  -  воскликнул  он,  озираясь  в  поисках  Топотуна.   Увидев
скорохода, он помахал ему рукой, и тот примчался  вприпрыжку.  -  Топотун,
нам нельзя выходить на открытое место. Люди-ружья, понимаешь? Они прилетят
на кораблях, их глаза увидят нас с неба.
     - Старые говорить - идти. - Топотун зашагал вперед, всем своим  видом
давая понять, что вопрос о спуске на  равнину,  залитую  бледным  солнцем,
обсуждению не подлежит. Живая коричневая волна скатывалась с  холма,  хиза
несли людей и их имущество; за ними плелись остальные переселенцы.
     - Топотун! - Эмилио остановился, Милико - рядом.  -  Люди-ружья!  Они
сразу увидят, понимаешь?
     - Я понимать. Человеки-ружья увидеть все мы. Мы тоже увидеть они.
     - Нельзя нам туда спускаться! Нас убьют, ты слышишь меня?
     - Они говорить - идти. Старые. - Топотун отвернулся и  пошел  дальше.
Пройдя несколько метров, он оглянулся и поманил Эмилио и Милико.
     Эмилио сделал шаг, затем другой,  осознавая,  что  это  безумие...  У
человека свои обычаи, у низовика - свои. Хиза никогда не поднимет руку  на
врага, он будет сидеть и  смотреть...  Вот  что  они  задумали:  сидеть  и
смотреть. Люди попросили хиза о  помощи,  и  те  помогают,  как  велит  им
обычай.
     - Я с ними поговорю, - сказал он  жене.  -  Я  поговорю  со  Старыми.
Постараюсь объяснить... Отказаться мы  не  можем  -  это  оскорбление,  но
растолковать... Топотун! Топотун, погоди!
     Но Топотун не остановился. Живой  поток  скатывался  по  травянистому
склону на равнину и выдыхался в  ее  центре,  где  над  утоптанным  кругом
высилось нечто наподобие каменного кулака. Круг окаймляла  густая  тень...
Секундой позже Эмилио понял, что это не тень, а скопление живых существ.
     - Похоже, там все хиза с реки. Очевидно, это какая-то святыня,  место
поклонения.
     - Святыня Мациана не остановит,  да  и  униатов,  скорее  всего...  -
Эмилио  с  ужасом  представил  резню,  истребление  беспомощных  туземцев.
"Господи, - подумал он, - ведь это же низовики,  те  самые  низовики,  чьи
руки  и  сердца  создали  Пелл  таким,  какой  он  есть.  Когда-то   Земля
перепугалась до смерти, узнав о существовании иной жизненной формы, и даже
собиралась эвакуировать колонии,  но  здесь  никто  не  боялся  низовиков,
потому что хиза всегда выходили к людям с открытыми ладонями.  И  заражали
их добротой".
     - Я должен их убедить, - сказал он жене. - Здесь нельзя оставаться.
     - Я с тобой.
     - Помочь ты? - Заметив, что Милико хромает, низовик дотронулся до  ее
руки, но она оперлась на руку мужа, и они дружно покачали головами. Эмилио
и Милико побрели следом за толпой  -  их  обогнали  почти  все,  ибо  всем
передалось безумие туземцев. Даже старики торопливо ковыляли, опираясь  на
плечи хиза.
     Эмилио и Милико спускались долго, то и дело останавливаясь  перевести
дух. Солнце сползло к низким покатым холмам. Внезапно Эмилио захрипел - от
влаги и лесной  плесени  раньше  времени  испортился  фильтр  противогаза.
Подумав, что надо бы  предупредить  остальных,  Эмилио  задержал  дыхание,
заменил цилиндр и снова надел маску.
     Они уже шли по равнине, еле переставляя ноги, шли к трудноразличимому
вдалеке останцу, торчащему из  неровного  бурого  круга.  Не  только  хиза
сидели в том кругу, но и люди, которые  поднялись  и  двинулись  навстречу
Эмилио и Милико, когда те  подошли  поближе.  Была  среди  них  начальница
второй базы Ито со своими помощниками и рабочими, был Джонс с первой  базы
и его люди. Джонс, такой же  растерянный,  как  и  все  остальные,  первым
протянул руку Эмилио.
     - Хиза велели нам перебраться сюда, - сообщила Ито. - Сказали, что вы
тоже придете.
     - Станция пала, - произнес Эмилио, и эта весть всколыхнула живой круг
от края до края. Вновь прибывших вели к центру; особо настойчиво  низовики
тянули за собой Эмилио и Милико. - Нам не осталось ничего другого, Ито.  У
власти пока Мациан... а кто будет на следующей неделе, я не знаю.
     Ито, Джонс и их подчиненные отстали. Возле  скалы  собралось  великое
множество людей, сотни и сотни глаз угрюмо и тревожно смотрели на Эмилио и
Милико. Эмилио узнал начальника рудников  Дикона,  Макдональда  с  третьей
базы, Герберта и Тауша с четвертой... Вскоре его со всех сторон  обступили
хиза, и ему пришлось крепко взять жену за руку, чтобы  не  потерять  ее  в
мельтешащей толпе. Каменный столп приближался, нависал,  и  вскоре  Эмилио
увидел, что это никакой не столп, а целая скульптурная  группа,  скопление
образов, подобных которым он видел на станции, -  приземистых  и  высоких,
плоских  и  шарообразных.  Многоликие  головы,  рты,  раскрытые  будто  от
изумления, и огромные выпученные глаза, навсегда обращенные к небу.
     Туземные  образы  казались  очень   древними,   и   Эмилио   охватило
благоговение. Милико остановилась и молча разглядывала  их;  то  же  самое
делал и он. Перед этими камнями,  в  окружении  существ  чужой  расы,  оба
казались себе крошечными и одинокими.
     - Вы приходить, - известил их голос Топотуна. Низовик взял Эмилио  за
руку и повел к подножию каменного изваяния.
     Там действительно сидели Старые - самые древние хиза с  посеребренным
мехом на головах и плечах. Вокруг них из земли  торчали  увешанные  бусами
палки с резными ликами. Эмилио заколебался, но Топотун решительно  потащил
его в круг и потребовал:
     - Садиться.
     Эмилио отвесил поклон, Милико  последовала  его  примеру,  затем  оба
уселись по-турецки перед четырьмя старейшинами.
     Опираясь на руку, один из Старых наклонился вперед и коснулся Милико,
а затем Эмилио. Словно благословлял.
     - Вы хорошо прийти здесь, - заговорил (очевидно, переводя) Топотун. -
Вы тепло прийти здесь.
     - Топотун, скажи,  что  мы  очень  благодарны.  Спасибо,  много-много
спасибо. Скажи, что здесь опасно. Беда с Верхней.  Глаза  Верхней  смотрят
вниз, на это место. Сюда могут спуститься люди-ружья и сделать плохо.
     Топотун перевел. Старые выслушали с прежней невозмутимостью  в  очах.
Один ответил.
     - Корабль прилететь Верхняя здесь мы, - перевел Топотун. - Прилететь,
увидеть, улететь.
     - Тут опасно! Пожалуйста, объясни им!
     Топотун  проговорил  несколько  фраз  на  туземном,  Старый  ответил,
протянув руку к образам:
     - Хиза место. Ночь прийти. Мы спать, сон они уйти, сон они уйти.
     Заговорил второй старейшина, в его щебете прозвучали два человеческих
имени: Беннет и Лукас.
     - Беннет, - подхватили ближайшие низовики. - Беннет. Беннет.  Беннет.
- Слово, будто ветер, прошелестело по всему кругу.
     - Мы красть еда, - сказал Топотун. - Мы учиться красть еда. Мы красть
вы, делать вы безопасно.
     - Ружья, - возразила Милико. - Ружья, Топотун.
     - Вы безопасно. - Топотун помолчал, прислушиваясь к речи  Старого.  -
Делать вы имя. Ты имя Он-Приходить-Снова, ты имя Она-Давать-Руки. То-хими.
Михан-тизар. Ты дух хорошо.  Ты  безопасно  приходить  здесь.  Любить  ты.
Беннет-человек, он учить мы спать видеть человеки сны.
     Не зная, что  сказать,  Эмилио  посмотрел  на  огромные  круглоглазые
изваяния,  окинул  взглядом  толпу,  казалось,  заполнившую   равнину   от
горизонта до горизонта, и  на  миг  поверил,  что  обещание  Старых  может
сбыться, что  перед  этими  образами,  вызывающими  благоговейный  трепет,
никакой изверг не отважится пролить чужую кровь.
     Старые затянули  молитву;  постепенно  ее  подхватили  все  низовики.
Коричневые фигуры закачались, входя в ритм.
     - Беннет... - снова и снова выдыхала толпа.
     - Он учить мы видеть человеки сны... Звать ты Он-Приходить-Снова.
     Поежившись, Эмилио обнял Милико за талию. Туземный хор напоминал звон
бронзового колокольчика, а порой казалось, что такое можно услышать только
внутри колокола величиною с весь сумеречный небосвод.  И  от  этих  звуков
цепенел человеческий разум...
     Солнце  быстро  тонуло  за  холмами.  Вечер  принес  с  собой  холод.
Бесчисленные глотки дружно втянули и  выпустили  воздух,  завершая  песнь.
Затем десятки рук  взметнулись  к  проблеску  звезд,  раздались  негромкие
радостные возгласы.
     - Имя Она-Приходить-Первый, - сказал Топотун, затем поочередно назвал
остальные звезды, которых востроглазые туземцы  встречали  как  закадычных
друзей: - Ходить-Вместе, Приходить-Весна, Она-Всегда-Плясать...
     Снова, на сей раз  в  миноре,  зазвучала  молитва;  снова  закачались
мохнатые тела.
     Усталость  напомнила  о  себе.  У  Милико  стекленел  взгляд,  Эмилио
поддерживал ее и сам старался не уснуть на ногах. Наконец Старые закивали,
а Топотун похлопал Эмилио по руке, давая понять, что можно устраиваться на
ночлег.
     Эмилио уснул, а пробудившись, увидел подле себя  еду  и  питье.  Сняв
маску, он наелся и напился, то и дело прикладываясь к респиратору.
     Его окружал широкий ковер неподвижных  тел  -  впрочем,  кое-кто  уже
шевелился в цепях сна, настойчиво пробуждаемый нуждой. Ощутив  собственную
нужду, Эмилио встал и пробрался  за  край  толпы,  к  опрятным  санитарным
траншеям, вырытым низовиками. Возле одной  из  них  он  постоял,  пока  не
подошли другие люди и к нему не вернулось чувство  времени.  Тогда  Эмилио
двинулся обратно, поглядывая на спящих, образы и усыпанное звездами небо.
     Вот он, выбор хиза. Сидеть в  святилище  под  небесами,  говорить  со
звездами и богами... надеяться. Он понимал, что это безумие. И не  боялся.
За себя не боялся - только за Милико. Все они "видят сны".  Живут  мечтой.
Надеются. Но когда прилетят злые люди и нацелят на  них  ружья,  надеяться
будет не на что.
     Хотя... низовикам случалось разоружать людей голыми руками. В  начале
освоения планеты.
     Он пошел обратно - к Милико и Топотуну. И к Старым,  отчего-то  веря,
что здесь беженцев не дадут в обиду, что никто не  посмеет  пролить  кровь
перед образами, которые веками - задолго до появления людей на планете - в
ожидании глядели в небо.
     Он опустился на землю возле Милико, лег и стал  смотреть  на  звезды,
думая о своем выборе.
     А утром прилетел разведчик.
     Никто из десятков тысяч хиза не проявил страха. Без паники  встретили
прибытие корабля и люди, сидевшие среди низовиков.
     Разведчик опустился на порядочном расстоянии от  изваяний,  не  найдя
ровной площадки поближе.
     - Я должен поговорить с ними, - сказал Эмилио Старым через Топотуна.
     - Нет говорить, - ответил Старейший. - Ждать. Спать.
     - Никак  не  пойму,  -  заключила  Милико  спокойно,  -  они  всерьез
вознамерились подчинить себе Нижнюю? Неужели не видят разницы между нею  и
станцией?
     Многие уже встали. Эмилио принял сидячее положение, и  другие,  глядя
на него, усаживались и готовились к ожиданию.
     Ждать  пришлось  довольно   долго.   Наконец   вдали   раздался   рев
громкоговорителя.
     - Здесь есть люди? - прогрохотал над равниной металлический голос.  -
Мы с рейдероносца "Африка". Не соблаговолит ли ваш начальник выйти к нам и
назвать свою фамилию?
     - Не надо! - с мольбой сказала Милико мужу, когда он  зашевелился.  -
Они могут выстрелить.
     - Они выстрелят, если я не выйду.  Прямо  в  толпу.  Нам  с  ними  не
справиться.
     - Эмилио Константин здесь? У меня для него новости.
     - Знаем мы ваши новости, - пробормотал  Эмилио  и  не  позволил  жене
встать. - Милико, у меня к тебе просьба...
     - Нет.
     - Пожалуйста. Я должен