-
произнес он. - По крайней мере, одно из них обещает поднести нам  приятный
сюрприз.  Сразу  же  после  окончания  первого  проверочного  рейса   буду
обращаться к судье еще за одним ордером.
   - Надеюсь, что сегодняшние поиски тоже дадут результат, -  оптимистично
заметила она.
   На шестидесятом этаже  ее  приняли  как  личного  представителя  самого
Интенданта. И сразу же предоставили отдельный кабинет  с  видом  на  авеню
Биржи, компьютер с новейшим  ридером  и  дали  в  помощники  ассистента  -
нервного молодого человека в черном  бархатном  костюме  с  кружевами.  По
этажу уже разнесся слух, что  она  выполняет  ответственное  поручение,  в
результатах которого заинтересованы весьма и весьма влиятельные люди.
   Она приступила к работе, сгорая от нетерпения... Но вскоре поняла,  что
найти здесь  что-нибудь  стоящее  будет  нелегко.  Основную  часть  округа
составляли правительственные учреждения, которые  находились  под  строгим
контролем. За весь день ей  удалось  выявить  всего  два  адреса,  которые
заслуживали  особой  проверки.  Данные  по  ним  вносил  или   тот   самый
программист, чьи следы она обнаружила на  Терминале,  или  же  другой,  но
действовавший аналогично.
   Первый адрес находился на Старом  Параде,  где  сейчас  велось  крупное
строительство. Вторым, на  удивление,  оказался  Следственный  Департамент
Администрации.
   Кто за кем смотрит?
   Наверное, она за всеми. Эта мысль показалась Айе  столь  забавной,  что
она улыбнулась.
   В конце дня она представила Родеру очередной доклад.
   - Благодарю вас, - кивнул старик.
   Он сидел в кресле, подложив  под  себя  одну  ногу,  и  с  любопытством
рассматривал разбросанные по столу листки, ручки, скрепки. В этот  раз  он
оказался почему-то без сигареты во рту, а зажигалка лежала  среди  прочего
хлама.
   - Как дела с налетом на "Кремаг"? - спросила Айя. - Сегодня?
   - Что? - поднял он на нее глаза. -  Да,  вероятно.  Оперативная  группа
войдет в здание в 20:00. А потом...  все  зависит  от  того,  что  сделают
преступники.
   - Удачи вам! - пожелала Айя, направляясь к двери.
   У  порога  она  остановилась.  Старик  снова  погрузился  в  созерцание
беспорядка на своем столе.
   - Господин Родер!
   - Да.
   - Позвольте вопрос?
   - Пожалуйста.
   - Вчера я посмотрела последний том ваших "Записок...". Мне бы  хотелось
почитать об "аффективных единицах". Я смогу взять те тома,  где  говорится
об этом?
   - С седьмого по двенадцатый, - ответил Родер.
   - Может быть, мне лучше начать с седьмого? - произнесла она,  глядя  на
длинный ряд красных глыб.


   Второй билет на "Хозяев Нью-Сити" Айя отдала в конце  концов  швейцару,
который заканчивал смену, когда  она  возвращалась  домой.  В  набитом  до
отказа зале они сели рядом.
   Айя с любопытством оглядывалась  по  сторонам.  Куполообразный  потолок
украшен фреской с  изображением  Вдохновителей,  напутствующих  писателей,
режиссеров, актеров и других людей искусства. Длинный овальной формы экран
казался заснеженным полем. Все  две  тысячи  мест  заняты,  публика  одета
празднично.
   Премьера назначена на 20:00. Ее увидят по всему миру,  поскольку  будет
вестись трансляция по кабельной сети.
   За час до сеанса зрителям предложена специальная  программа,  состоящая
из интервью с режиссером Сандваком, актерами  и  одним  видным  историком.
Гвоздь этой программы - интервью с Константином.
   На митрополите черный бархатный жилет и скромные белые кружева, которые
лишь подчеркивали экстравагантное пальто из  змеиной  кожи.  Рядом  с  ним
красовалась Сория в шелковом красно-черном  платье.  Золотой  пояс  у  нее
опущен до бедер, в узком разрезе юбки видна точеная ножка.
   Ведущий спросил  Константина,  что  он  думает  по  поводу  постановки,
основанной на фактах его жизни.
   - Я полагаю, что эта постановка - лишь  один  из  признаков  того,  что
Новый Город возрождается, - произнес Константин.
   Он улыбался, но в его глазах промелькнуло нечто другое.
   - Возможно, что сейчас мы находимся на  таком  расстоянии,  с  которого
можно оценивать качество самих идей, а не кровавые  и  печальные  события,
связанные с их появлением на свет, - продолжал Константин.
   Кажется, ведущий не вполне понял эти слова, поскольку  ожидал  обычного
сладенького сиропа.
   - Так вы считаете, что постановка поможет  людям  разобраться  в  ваших
идеях? - спросил он.
   Константин посмотрел в камеру и хищно, по-звериному оскалился. Его лицо
нависло над десятками тысяч зрителей, собравшихся в театрах по всему миру.
В его глазах вспыхнул холодный блеск. Маска спала с его  лица,  и  зрители
увидели энергию, решительность, нетерпение и страсть, которые  переполняли
этого человека.
   - Мир не утратил возможности удивлять, -  прорычал  Константин.  -  Это
касается и Нового Города.
   В  зале  наступила  тишина,  и  тут  Айя  не  выдержала   и   принялась
аплодировать. Через секунду ее поддержали другие. Вот это искусство!
   Ведущий  беседу  оказался   не   готов   к   устроенному   Константином
представлению.
   - Это объявление, митрополит? - неуклюже задал он вопрос.
   - Когда я устраиваю представление,  то  я  устраиваю  представление,  -
произнес он. - А объявления пусть дают другие...
   Ведущему стало не по себе от столь  двусмысленных  заявлений,  и  он  в
поиске спасения обратился к Сории:
   - Вы, мадам Сория, с нетерпением ждете премьеры, ведь так?
   - Я жду великих событий. И на экране, и в жизни.
   Бедному ведущему ничего не оставалось делать, как  спасаться  бегством.
Он развернул камеру и  переключился  на  одного  из  артистов.  Здесь  ему
повезло, и с экрана полился сироп восхвалений  и  восклицаний.  Постановка
восхитительна, Керзаки обворожителен...
   Айя не выдержала и пошла в бар, где  взяла  полстакана  вина.  Она  уже
забыла отвратительный вкус напитков, предназначенных для всех, и  оставила
стакан недопитым.
   Наконец начался сам фильм, и Айя  забыла  обо  всем,  даже  о  скверном
напитке. В первой сцене показан неистовый  обрядовый  танец  в  монастыре:
кружащиеся в экстазе тела, развевающиеся рясы,  безумные  глаза,  звенящие
цимбалы. Затем - длинный серый коридор и уже  другое  помещение.  Здесь  -
Керзаки, восседающий в позе медитирующего монаха. У  него  в  обеих  руках
молельные палочки, на лбу и щеках красные и  желтые  ритуальные  знаки.  И
снова долгая, долгая тишина. Наконец актер поднялся и, ничего  не  сказав,
вышел. Единственный звук - едва слышный шорох шелковых одежд.
   Да, режиссер  великолепен.  Айя  не  знала  другого,  кто  мог  бы  так
мастерски использовать тишину, молчание и неподвижность.
   - Мой отец умер, ваше преподобие, - произнес Керзаки свои первые  слова
в этом фильме.
   Голос, конечно, не Константина,  но  очень  похож.  Оперная  подготовка
актера помогла ему придать большое  сходство.  Правда,  вместо  закаленной
стали здесь - спокойный, хотя и мощный, поток воды.
   - В конце все возвращается к Щиту, - произнес аббат, сухощавый  старик,
по-птичьи наклоняющий голову.
   У него и голос какой-то щебечущий, на  лбу  татуировка  с  изображением
священного символа, на глазах жутковатые пятна туши.
   - Я прошу отпустить меня на похороны.
   - Разрешаю, дитя праха.
   - И прошу у вас вашей мудрости.
   - Этим я  одарить  тебя  не  могу.  Лишь  Великая  Дорога  Совершенства
приведет тебя к мудрости, постичь которую ты должен сам.
   - Я хочу узнать, что такое зло?
   - Зло - это преходящее явление, которое не способно  поддерживать  само
себя. Очисти свой разум от желаний, и зло не сможет обосноваться там.
   Ученик настойчив и продолжает задавать вопросы:
   - А внешнее зло? Можно ли одолеть его посредством действия?
   - Все зло преходяще. По своей  природе  оно  не  способно  поддерживать
себя. Поэтому не требуется никакое действие, оно просто не нужно.
   В глубине темных глаз Керзаки вспыхнул огонек сомнения.
   - Если зло преходяще, то его мимолетность выражается  в  том,  что  оно
уничтожает  себя,  и  это  саморазрушение  неизбежно.   Разве   не   могут
добродетельные люди помочь  злу  в  его  саморазрушении  и  таким  образом
предотвратить страдания невинных людей?
   Аббат нахмурился:
   - Любое оружие, дитя праха, оборачивается против тех, кто  его  держит.
Любое желание развращает. Любое действие тщетно.  Если  ты  хочешь  помочь
тем, кто страдает, научи их жить без желаний.
   - Без желания накормить своих детей? Без желания надежды?  Без  желания
свободы и справедливости?
   - Вот именно.
   Последовала долгая  пауза.  Затем  Керзаки  повернулся  и  ушел.  Аббат
смущенно улыбнулся и поднес к губам чашку чая.
   И вот Керзаки в своей комнате. Он ломает молитвенные палочки о  колено,
вешает рясу в чулан, смывает с  лица  ритуальную  краску.  И  отправляется
делать революцию.
   Айя знала, что Константин ушел из монастыря за несколько лет до  начала
Челокийских  войн.  Допущены  в  фильме  и  некоторые  другие  фактические
неточности.
   В фильме  использованы  вымышленные  имена  и  наименования.  Так,  имя
главного героя - Клатий, метрополис, за который  сражался  Клатий,  назван
Локомаром, и так далее. Однако это лишь усилило постановку  и  ее  эффект,
поскольку в  фильме  поступки  героев  решительнее,  чем  в  жизни,  битвы
кровопролитнее, жесты величественнее, тишина многозначительнее.  Искусство
превратило полузабытое событие в трагедию более могучую, чем сама правда.
   Керзаки исполнил свою роль просто великолепно. Не  пытаясь  имитировать
Константина, он мастерски  передал  характер,  жесты,  свирепый  взгляд  и
многое другое. Особенно выразительно сыграл  актер  в  финале,  где  герой
ведет переговоры о своей ссылке и сдаче родного метрополиса с теми  самыми
силами зла, которые вызвали его падение. Он еще как-то пытается  сохранить
свое достоинство, но...
   Фильм прямо-таки  околдовал  Айю,  дошел  до  самой  глубины  ее  души.
Впрочем, то же переживали очень  многие  зрители.  После  финальной  сцены
публика   встала   и   долго   аплодировала   стоя.   Благодаря   высокому
художественному воплощению жизнь человека  и  его  идеи  оказали  огромное
воздействие на сотни тысяч людей.
   После перерыва должен был состояться репортаж с грандиозного  приема  в
честь премьеры, но Айю это уже не интересовало. Однако  швейцар  собирался
оставаться до конца.
   - Хороший фильм! - восторженно отозвался он.
   - Да, думаю, Константин останется доволен, - заметила Айя.
   - Константин? - недоуменно спросил швейцар. - А он там был? И  кого  он
играл?
   Айя посмотрела на него с сожалением.
   - Этот фильм о нем и о его жизни, - сказала она.
   - Вот как! - заморгал швейцар. - Вот почему он так знаменит. А я  и  не
знал... Я, знаете ли, не очень слежу за новостями.
   Она постаралась скрыть свое изумление.
   - Главное, что вам понравился фильм. Я очень рада этому.
   И она пошла к двери.
   - А что Гил, когда он вернется? - вдогонку спросил швейцар.
   - Кто его знает, - бросила она, не оглядываясь.
   Айя попросила таксиста отвезти ее к Терминалу.  Народ  заполнил  улицы.
Перед модными  клубами  выстроились  длинные  очереди  желающих  потратить
деньги  именно  там.  На  крышах   магазинов,   киосков   и   автофургонов
расположились группы музыкантов. Здесь же, на улице, можно было без  труда
купить что-нибудь съестное, наркотики, отведать любовного зелья.
   Айя  попросила  водителя  такси  проехать  мимо  "Кремага",  но   улица
оказалась блокирована полицией. Завывали  сирены,  сверкали  "мигалки",  в
воздухе ощущался  запах  перечного  газа.  На  тротуаре  лежали  несколько
человек, видимо случайные прохожие, и бранили полицию.  Единственное,  чем
могла помочь им "скорая помощь", это наложить на глаза  мокрые  полотенца.
Медперсонал с философским равнодушием взирал на происходившее.
   "Едва ли полиция применила бы газ столь бесцеремонно в богатом районе",
- подумала Айя.
   И все же сцена вызвала у нее чувство  удовлетворения:  операция  против
"Кремага" шла полным ходом" Значит, можно  сообщить  Константину  приятные
новости. Она попросила шофера отвезти ее в отель "Ландмарк". Когда  машина
сворачивала  на  соседнюю  улицу,  у  входа  в  магазин  девушка  заметила
светловолосую голову Хориака.
   Значит, Константину уже все известно.
   В "Ландмарке" никаких изменений не произошло. Телохранители  находились
на своих местах, на столике стояли холодные  макароны,  фрукты,  паштет  и
охлажденное вино. Она перекусила, приняла ванну, избавилась от усталости с
помощью плазмы и только после  этого  обнаружила  на  кровати  подарок  от
Константина. В изящном пакете оказалось нижнее белье из золотистого шелка,
флакончик духов "Цедрелла" и лосьон  для  тела.  Она  надела  его  прежний
подарок - костяное ожерелье. Белый искусно вырезанный  Триграм  лег  между
грудей. Перед Айей снова  пронеслись  картины  роскошной  жизни:  лимузин,
магазины, покупки, мопс на поводке.
   "Какие глупости, - подумала она, натирая ноги кремом. - Константина  не
может надолго увлечь столь бесполезная женщина".
   Он явился в свитере под капюшоном, что делало его похожим на отставного
боксера.
   - Кажется, удалось перехитрить репортеров, - весело произнес  он.  -  В
последнюю минуту пересел на другой аэрокар,  а  Мартинуса  в  своей  шляпе
отправил в Маг-Тауэрс. Они клюнули и теперь охотятся там за ним.
   Стянув свитер через голову, он бросил его на кресло.
   - Тебе понравилась постановка? - спросила она.
   - Скоро у них будет пища для размышлений, - ответил он с улыбкой. -  То
ли фильм сделан для того, чтобы способствовать перевороту, то ли наоборот.
   - А что ты скажешь о постановке? - спросила она.
   Он пожал плечами:
   - Если говорить откровенно, то все задумывалось как реклама моих  идей.
Каракийское приключение выплыло совершенно случайно, его  появление  никто
не планировал. Так что картина получилась мозаичная.
   Константин раскатисто засмеялся.
   - Миллионы людей по всему миру увидят фильм, а многие ли из них слышали
о Челокийских войнах? - продолжал он. - Еще, по крайней мере, лет тридцать
историки будут дискутировать о том, в чем фильм отошел  от  фактов  жизни.
Величественный образ, созданный Керзаки и Сандваком, - таким меня запомнит
человечество...  Мне  придется  еще  доказывать,  что   оригинал   достоин
созданного ими образа.
   По его лицу проскользнула лукавая усмешка.
   Константин налил себе вина.
   - Фильм - это твоя идея? - спросила Айя. - Я слышала, что  его  замысел
принадлежит Сандваку.
   - Уверен, что сам Сандвак именно так и считает,  -  кивнул  Константин,
ставя пустой бокал. - Любая идея,  которая  овладевает  его  воображением,
становится действительно его идеей. Для данного проекта он подходил больше
других, поскольку у него - огромный талант и никаких убеждений.  Я  выбрал
его, я частично финансировал съемки и,  похоже,  сделал  удачное  вложение
капитала.
   У Айи уже кружилась голова. Константин засмеялся, поднял ее на  руки  и
подбросил. У нее захватило дух, а он понес ее к кровати...


   Айя заметила, что чем эффектнее нижнее белье, тем легче оно спадает.  В
этот раз она получила еще одно подтверждение этому.
   Константин удивил ее своей игривостью, беззаботностью и  склонностью  к
шуткам. Создавалось впечатление, что с его плеч свалился тяжелый груз.
   - Ты так радуешься из-за фильма? - спросила Айя. - Или случилось что-то
еще? Таким легкомысленным я тебя никогда не видела.
   Они полулежали рядом, опершись на локти. Он усмехнулся.
   - Конечно, я очень рад тому, что фильм оказался шедевром. Но  есть  еще
одна причина: план по Каракии приведен в действие. Теперь даже я  не  могу
ничего отменить. Приказы отданы, все в руках богов.  Прежде  чем  наступит
моя очередь действовать, у меня есть несколько часов. Я хочу провести их с
удовольствием.
   - Когда?
   - Солдаты выйдут из казарм в воскресенье и будут на месте в 5:00. Чтобы
выйти на свои позиции  одновременно,  нужно  произвести  довольно  сложный
маневр. Атака начнется в 5:00. При этом не имеет  значения,  все  прибудут
или нет.
   На его лице появилось выражение озабоченности.
   - Завтра в это время я должен находиться в Барчабе, -  произнес  он.  -
Как бы ни пошли дела в Каракии, вернуться  сюда  я  уже  не  смогу.  Тайна
Терминала откроется, и ее, разумеется, свяжут с событиями в Каракии.
   Протестующий возглас замер на губах Айи. Константин  грустно  посмотрел
на нее.
   - Мы вместе в последний раз, дорогая Айя, -  печально  произнес  он.  -
Надеюсь, ты уйдешь отсюда без сожалений.
   Что ему ответить? На глаза навернулись слезы, слова застряли в горле.
   - А я-то надеялась, что у нас еще есть... время.
   - Если все пойдет успешно, то ты придешь  в  Каракию,  и  тогда  уж  мы
повеселимся. Тогда времени на все хватит.
   - Но вполне возможно, что уже ничего не будет. Ты же ничего не обещал.
   - Я не могу обещать. Мои обещания даны всему  миру,  не  сочти  это  за
нескромность.
   Он как-то по-птичьи склонил голову и погладил ее по руке.
   - У тебя, Айя, впереди вся жизнь. У тебя  есть  твой  молодой  человек,
по-моему, вполне приличный парень. Ты обеспечена в финансовом отношении. У
тебя довольно престижная работа...  Теперь  ты  будешь  выявлять  негодяев
вроде меня.
   При последних словах в его глазах заблестели веселые искорки.
   - А самое главное - ты умеешь летать, - добавил он  и  поцеловал  ее  в
щеку.
   Обняв его за Шею, она прижалась к его телу и  вдыхала  его  аромат.  Ей
хотелось плакать. Откуда она могла знать, что полюбит его?  И  вот  теперь
надо все вырывать с корнем.
   - Извини, что все получилось так неожиданно, - произнес он, гладя ее по
спине. - Но ведь ты знала, что у нас, в  лучшем  случае,  всего  несколько
дней.
   - Конечно, знала, - глухо произнесла она.
   Мысленно она  проклинала  себя  за  такое  поведение.  Нет  причин  для
отчаяния. Деньги надежно укрыты в иностранном банке, отношения близятся  к
завершению. Любая другая на месте плясала бы от радости.
   Она вытерла ладонью глаза:
   - Я просто дурочка. Нет ничего такого, о чем бы я не знала.
   - Мне жаль, что ты расстроилась.
   - Пройдет. Я... Просто все так неожиданно.
   Он посмотрел таким взглядом, словно нашел что-то новое.
   - У тебя,  Айя,  прекрасное  будущее.  Ты  умна,  обладаешь  всем,  что
требуется для достижения успеха: природным  талантом,  изобретательностью.
Теперь, когда у тебя есть деньги, ты сможешь получить  ученую  степень.  А
захочешь, откроешь свое дело.
   - А как я объясню, откуда взялись деньги?
   - Наследство богатого  дедушки...  Да  вряд  ли  кто  спросит.  А  если
опасаешься именно этого, то поступай в  университет  где-нибудь  в  другом
метрополисе.
   "Значит, придется оставить  Гила,  -  подумала  она.  -  Впрочем,  это,
кажется, уже произошло".
   Они помолчали.
   - Нужно время, чтобы привыкнуть к такому образу жизни, - произнесла она
в раздумье. - Так много, много придется скрывать...
   - Открыть тебе один секрет? - спросил он с улыбкой. - Секрет того,  как
выжить, если приходится многое скрывать.
   - Если хочешь, - пожала она плечами.
   Он наклонился к самому уху:
   - _Никому не говори_.
   - Да?
   - Преступления раскрываются обычно тогда, когда  люди  болтают.  Ты  же
сама так сказала... Сначала ты сообщаешь  любовнику  или  лучшей  подруге,
потом вы ссоритесь, и они доносят на тебя.  Хуже  всего,  когда  доверяешь
какому-нибудь уголовнику. Для них доносительство - в порядке вещей.
   Он снова наклонился, и его дыхание коснулось ее щеки.
   - _Не говори никому_.
   - Я и не рассказывала. И не буду. Ты же знаешь, что я барказианка.
   Она поцеловала его.
   - А если вдруг попадешься, то ни в чем не признавайся, -  продолжал  он
делиться секретами. - Пусть они все доказывают. Говори только то, что всем
известно. Чем толще твое уголовное "дело", тем крепче веревка, на  которой
тебя вздернут.
   - Все это