сейчас созданы путем
синтеза три  десятка аминокислот,  такая искусственная молекула,  которая,
когда   ее   вводят   в   кровь,   вызывает  реакцию  антител,   способных
нейтрализовать LAV.  Это  намного лучше,  чем  вакцина,  приготовленная из
<убитого>  вируса,  поскольку  LAV  настолько  грозен,  что  даже,  будучи
<умерщвленным>, может внезапно <ожить> и начать атаковывать организм. Пока
результаты  обнадеживают.  Искусственная  молекула  протеина  из  тридцати
аминокислот вызывает у кроликов, собак, некоторых видов обезьян, а также в
пробирке,   в  крови  человека,  зараженного  СПИДом,  появление  антител,
нейтрализующих LAV.
     Дискуссия продолжалась еще долго.  Когда она,  наконец,  закончилась,
Мари вдруг попросила меня:
     - Виктор,  ты не мог бы сейчас пойти со мной в  театр?  Я очень люблю
Кальмана, а как раз сегодня идет <Королева чардаша>, и, говорят, с молодой
красивой исполнительницей роли Сильвии.  Идти одной или с  сопровождающими
меня венграми не хочется. Так пойдешь?
     - Несколько  неожиданно,  но  я  согласен.  Предупредим  хозяев,  что
вернемся поздно, перекусим сейчас где-нибудь в кафе по дороге в оперетту и
пойдем дальше.


                                  * * *

     Времени было достаточно,  и мы не торопясь пошли пешком  по  Пешту  в
противоположную  от  Дуная  сторону.  По  моим  наблюдениям,  Мари  сильно
изменилась в последние месяцы.  И в лучшую сторону. Впрочем, как и Анри...
Хотя  я  держал  девушку под руку,  у меня создалось впечатление,  что она
забыла обо мне и думала о чем-то своем. Наконец она заговорила:
     - Судя по всему, Поль отправит нас с тобой в разные лаборатории. Жорж
думает,  что ты будешь работать в  <Каскаде>,  а  я  -  в  <Котрабаратре>.
Видимо,  Поль  хочет,  чтобы  исследования по  СПИДу  велись параллельно в
разных лабораториях.
     - <Каскад>,  как я слышал,  где-то в Южной Америке. А где <Котра...>,
как ты ее назвала?
     - <Котрабаратра>.   Я  немного  работала  в  этой  лаборатории.   Она
построена  в   малоизвестном  и  труднодоступном  районе  горного  массива
Царатанана на севере Мадагаскара. <Царатанана> по-мальгашски - <прекрасная
деревня>,  что не соответствует действительности.  В этой местности нет ни
деревень,  ни людей. Там круто обрывающиеся горы с буйной растительностью,
а  реки прерываются многочисленными водопадами.  Красивые места.  Это край
легенд,  вызывающий у туземцев суеверный страх.  А <Котрабаратра> - <гром>
на  местном языке  -  предмет поклонения аборигенов,  поскольку грозы  там
ужасные  и  молнии  нередко  убивают  людей.  Лаборатория <Котрабаратра> -
небольшая,  но хорошо оснащенная.  Хорошо бы уговорить Поля направить туда
Анри, - несколько нелогично закончила она.
     - Так, а что тебе известно о <Каскаде>?
     - Вторая лаборатория в  Венесуэле.  В  первой,  на берегу моря,  мы с
тобой были.  В <Каскаде> стажировалась Колетт.  Она рассказывала,  что это
огромная лаборатория,  также  спрятанная в  диких,  совершенно недоступных
местах на юге страны. Там тоже горные плато с крутыми обрывами, но все это
в  больших размерах,  чем  на  Мадагаскаре.  По  крайней мере  обрывы  там
совершенно жуткие,  по  километру  и  глубже.  И  конечно,  невероятные по
красоте водопады.  Отсюда и название лаборатории. Вокруг нее на сотни миль
никаких следов дорог,  селений,  людей. В общем, это недалеко от тех мест,
куда Конан Дойл поместил свой <Затерянный мир>.  Правда, по словам Колетт,
динозавры и  птеродактили там  пока  не  попадались,  хотя живность вокруг
встречается уникальная.
     Полагаю,  что  в  этом  отрезанном от  человечества уголке Поль хочет
провести основные эксперименты с  LAV.  В  крайнем случае,  если  вирус  и
вырвется, распространяться ему будет негде.
     - Ну знаешь! Считаешь, что мы там положим свои жизни на алтарь науки?
Но у меня есть идея. Дарю бесплатно. LAV поражает только людей и шимпанзе.
Других обезьян,  тем более других животных он не трогает.  Почему?  В этом
надо  тщательно  разобраться.   Что  помогает  всем  млекопитающим,  кроме
человека и  шимпанзе,  противостоять СПИДу?  Если  мы  это  определим,  то
сделаем лекарство!
     - Идея  годится.  На  Мадагаскаре я  первым  делом  займусь изучением
Т-клеток человека,  шимпанзе и  других видов обезьян.  Смотри,  подходящее
кафе. Зайдем!
     В кафе Мари снова продолжила разговор:
     - Можно  попробовать  еще  один  путь борьбы с LAV.  С помощью генной
инженерии изъять из вируса те частицы,  которые могут передавать  болезни.
Из  оставшейся  части  вируса  сделать  вакцину,  способную  выработать  у
человека иммунитет...  Все!  Кончим говорить о СПИДе!  Я с  тобой  слишком
серьезная. Ты в девушках видишь ученых! Куда это годится! Лучше принеси-ка
мне вон тот швейцарский шоколад, что выставлен в буфете.
     - Понял!  У тебя сердечная слабость...  Срочно нужен...  шоколад... в
какао много калия, и оно хорошо влияет на силу сердечных сокращений...
     - Что касается сердечной слабости,  то я ведь девушка прямая, Виктор,
и не скрываю,  что твой друг мне очень нравится.  А за какао скажи спасибо
нам, женщинам.
     - Спасибо! А за что?
     - Как за что?  А  кому вы,  мужчины,  обязаны тем,  что пьете какао и
едите шоколад?
     - Эрнану Кортесу, который привез от ацтеков бобы какао.
     - Да,  но  почему он  их  привез?  Потому что хотел угодить женщине -
испанской королеве.  Именно с  ее  легкой руки все придворные дамы Мадрида
стали  пить  по  утрам  чашечку  американского  чокоатля,   который  потом
переименовали в слово попроще - <шоколад>.
     - Вот так вы, женщины, всегда. Мужчина привез им шоколад, а заслуга в
этом женщин.  И слово <какао> тоже дал вам мужчина,  поскольку Карл Линней
был мужчиной,  и это он сообразил, что вместо ацтекского <какауатль> проще
произносить <какао>...  И вообще,  чем вы гордитесь? Что дали нам напиток,
который  после  определенного возраста  способствует подагре  и  камням  в
почках из-за большого количества щавелевой кислоты в какао?
     - Запрещенный прием,  мой  милый.  Конечно,  некоторым чревоугодникам
мужского  рода,   которые  пьют   какао  литрами  и   закусывают  плитками
шоколада...  подагра  обеспечена.  Да  и  то  при  условии,  что  они  еще
круглосуточно едят бифштексы,  запивая сухим вином.  Так  что не  греши на
какао.
     - Мой тренер говорил: дискутировать с эмансипированной женщиной - все
равно,  что боксировать с противником, находящимся в более тяжелой весовой
категории...
     - А что? Мы, женщины, должны уметь постоять за себя. Марлен Дитрих, к
примеру, брала уроки бокса... Между прочим, у Хемингуэя...
     - Пригодилось?
     - Еще  как!  Однажды она так врезала Жану Габену,  что тот очутился в
сугробе...
     - Интересная подробность из жизни Жана Габена! Этого я не знал.
     Мари рассмеялась.  Я  взглянул на  свою собеседницу.  Задумчивость ее
прошла, и она вела разговор в своей обычной шутливой манере.
     - Мари, что нужно женщине для счастья? - неожиданно задал я вопрос.
     - Быть клушей и иметь свой выводок. Об этом мечтает каждая нормальная
женщина,  если только...  - Мари как-то странно прищурилась. - Если только
она не так красива и образованна, как я!..
     - Что же, скромно и со вкусом!
     - Или если она не совсем нормальная...
     - Считаешь,  что не надо иметь семью?  Или женщина должна быть в  ней
лидером?
     Мари вдруг сникла.
     - Ничего не знаю,  Виктор!  Все опротивело! Повстречай я Анри раньше!
Ты же видишь:  я не подонок. Но вы, мужчины, все лезете и лезете ко мне на
каждом шагу!  Пожалуй,  только ты да Жорж не смотрите на меня пошло.  А  я
тоже хочу иметь любимого мужа и детей от него!
     Я положил руку ей на плечо.
     - Пойдем!  Все  будет хорошо!  А  у  Анри это  серьезно.  А  когда он
серьезно к чему-то относится, на него всегда можно было положиться...
     Мы  вышли из кафе,  и  я  предложил проехать пару остановок в  старом
будапештском метро. Самом старом в Европе. С самыми маленькими вагончиками
и  самыми короткими поездами.  Но  Мари отказалась,  ей  хотелось дойти до
театра пешком.  Тогда через некоторое время мы свернули с оживленной улицы
и  пошли малолюдными переулками.  Это  была уже  моя инициатива.  Конечно,
вести  под  руку  такую  очаровательную женщину  было  приятно:  красивая,
элегантная,  с изумительной фигурой, она шла легким, упругим шагом, высоко
подняв голову. И все это не было позой, грациозность и гордость были у нее
в  крови.  Но я  постоянно ощущал внимание к  ней многих прохожих.  На мою
спутницу оглядывались не только мужчины, но и женщины.
     <Ей действительно непросто,  - подумалось мне. - К ее свежей, броской
красоте со всех сторон тянутся руки, многие из которых очень грязные...>
     Двое молодых спортивного вида парней,  оба явно  навеселе,  двигались
нам  навстречу.  Не  скрывая искреннего восхищения,  они уставились на мою
спутницу.  Они  даже  остановились   посредине   тротуара,   чтобы   лучше
рассмотреть  ее.  Потом  захлопали в ладоши.  Я попытался аккуратно обойти
ценителей  красоты,  когда  один  из  них  резко  ударил  меня   в   лицо.
Автоматически  сработали  боксерские  навыки,  я  слегка повернул голову и
отшатнулся,  ослабляя удар.  Не сделай я этого,  кастет раздробил  бы  мне
челюсть.  Так  он  только разодрал щеку,  из которой хлынула кровь.  Кроме
того,  я  не  удержал  равновесия  и  упал  на  тротуар.   Правда,   успел
сгруппироваться, чтобы не удариться затылком об асфальт.
     <Спортсмены> между тем схватили Мари,  собираясь ее  куда-то  тащить.
Рядом взвизгнули тормоза подъехавшей машины.  Я обхватил ногами ударившего
меня и  резко повернулся.  Парень грохнулся на тротуар.  Кажется,  упал он
менее удачно,  чем я,  потому что встать уже не  смог.  На его правой руке
блестел массивный стальной кастет.
     Двое выскочили из автомобиля и подбежали на помощь парню, схватившему
Мари за руки. Одному из них по дороге пришла в голову мысль ударить меня в
окровавленное лицо ногой.  Это было уже слишком. Пока он заносил для удара
свою правую ногу, я изо всех сил дернул его рукой за левую. После этого он
застонал уже  в  горизонтальном положении,  в  то  время как я  очутился в
вертикальном и  бросился к  автомобилю.  Поздно!  Двое  втолкнули отчаянно
отбивавшуюся Мари в машину.
     - Подлец! Негодяй! - сдавленно крикнула она кому-то.
     Слева к  стоявшей у тротуара машине подкатила еще одна,  и я с ужасом
понял,  что Мари сейчас увезут.  Сознавая,  что опоздал,  в  слепой ярости
кинулся я  к автомобилю похитителей,  который,  взревев мотором,  рванулся
вперед,  но метров через пять остановился.  Я  схватился за заднюю дверцу,
открыл ее и  со страшной силой ударил сверху руку,  державшую направленный
на  меня пистолет.  Грохнул выстрел,  пуля ушла вниз,  не  причинив никому
вреда.   В   тот  же   миг  кто-то   открыл  заднюю  дверцу  автомобиля  с
противоположной  стороны  и   буквально  выбросил  на  мостовую  человека,
державшего Мари слева.  Поскольку державший ее  справа,  после того как  у
него  выбили  из  рук  пистолет,   сразу  же  заинтересовался  мною,  Мари
немедленно выскочила в левую дверцу. Вся моя ярость воплотилась в короткий
удар правой,  нанесенный похитителю, оставшемуся на заднем сиденье. Он тут
же  обмяк.  Явный нокаут.  Мой тренер был бы доволен.  Пальцы,  правда,  я
повредил.  Во время схватки водитель автомашины навалился грудью на руль и
не двигался. По-моему, он был без сознания.
     - Виктор! - крикнули из второй машины. - Скорее к нам!
     Я послушался почти автоматически.  Может,  потому,  что Мари призывно
махнула мне из автомобиля рукой.  Машина резко взяла с места. Только тогда
я  рассмотрел рядом  с  собой,  кроме  Мари,  испанца  и  еще  двух  наших
охранников из Солони.
     - Извините, - виновато заметил испанец, - не хотели вам мешать, вот и
опоздали малость. Деликатность не всегда нужна.
     Сидевший за рулем швед рассмеялся:
     - Если бы  ты  не  догадался парализовать лучевым пистолетом водителя
той автомашины, они могли бы удрать!
     - Да,  нескладно получилось! - вздохнул испанец. - Мари уже втолкнули
в машину,  и я замешкался:  боялся задеть ее лучом.  Тот шофер минут через
десять придет в сознание. Хорошо, хоть Виктор не дал себя убить!
     - Искренне присоединяюсь к вашему мнению! - не выдержал я.
     - Все рассчитали!  -  заметил швед.  -  Там была еще одна автомашина.
Стояла в начале переулка. Из нее выскочили первые двое. На, возьми аптечку
и обработай щеку!
     Он протянул мне аптечку.
     - Оян„к, оян„к, оян„к ангелок!* - вдруг запел я.
     _______________
          * Молоденькие девушки,  молоденькие девушки, молоденькие девушки
     -  вы ангелы!  (венг.).  Соответствует русскому <Красотки,  красотки,
     красотки кабаре!>.

     - Он что, спятил? - ни к кому не обращаясь, спросил испанец.
     - Да нет,  эту арию скоро будут петь в <Королеве чардаша>, но, прости
Мари, меня вряд ли пропустят в театр в этом костюме.
     Костюм мой действительно был залит кровью и измазан грязью.
     - На  сегодня театра  достаточно,  -  подал  голос  третий  охранник,
датчанин.
     - Один из нападавших,  - сказала все еще дрожавшая Мари, - мой бывший
поклонник, за которого я когда-то собиралась замуж.
     - Жак? - уточнил я.
     - Он самый!
     Охранники почему-то не хотели иметь никаких дел с венгерской полицией
(наверное,  из-за засекреченного лучевого пистолета),  поэтому постарались
оставить в максимально короткое время максимально длинное расстояние между
нами и местом происшествия.  Когда я спросил их,  почему они не взяли хотя
бы одного пленника,  чтобы уточнить, кто и зачем на нас напал, испанец (он
был старшим) спокойно пояснил,  что такой задачи перед ними не ставили. Их
просили просто охранять Мари,  добавил он, и они не подозревали, насколько
это окажется сложным...  К тому же, если бы взяли кого-нибудь, началась бы
охота за нами...
     - Само собой разумеется, - добавил швед, - никто из нас не думал, что
в социалистической стране может быть организовано похищение.
     - Короче говоря, прошляпили, - резюмировал я.


                                  * * *

     Последний день пребывания в Будапеште прошел в хлопотах. Я попрощался
с Бори и ее мужем Андрашем,  поблагодарил их за гостеприимство, поездил по
магазинам,  чтобы купить подарки моей матери,  Жаклин и  теще.  И наконец,
поехал в  <Хилтон>,  где остановились Мари и охранники.  Было решено,  что
лучше и  надежнее будет,  если  я  вернусь в  Париж прямым рейсом вместе с
ними.
     Я думал о том, насколько скоро сможет человечество одолеть СПИД. Если
промедлит, последствия могут быть ужасными. Я подумал о том, что по высшей
логике  человеческого разума  надо  бросить  большинство  средств,  сил  и
кадров,  отданных гонке вооружений,  на борьбу со СПИДом.  Пока не поздно!
Курть„,  конечно,  сейчас объявит нам,  что нейтрализация и  уничтожение в
человеческом организме  LAV  будет  первоочередной проблемой всех  научных
сотрудников.  Стоп!  Почему он интересовался акулами?  У  них самая лучшая
иммунная система!  Никакой СПИД им не страшен!  Может выработать лекарство
против LAV на  основе иммунных особенностей акул?  Но  тогда мне не  стоит
лететь  в  Венесуэлу,  а  вместе  с  Мари  работать в  <Котрабаратре>.  На
Мадагаскаре раздобыть акул  нетрудно.  Впрочем,  в  Амазонке тоже  водятся
весьма любопытные рыбы. Надо будет все тщательно обдумать.
     Разговор  с  оправившейся  от  потрясения  Мари  оказался  неожиданно
интересным.   Она  сообщила,  что  участвовавший  в  нападении  ее  бывший
поклонник Жак связан с какой-то крупной фармацевтической фирмой.
     - Во время нашей последней встречи,  - заметила Мари, криво улыбаясь,
- у  меня возникло ощущение,  что  его  во  мне интересует не  женщина,  а
иммунолог...  С  таким  пылом  задавал он  мне  вопросы,  между прочим,  о
лентивирусах тоже...  Меня, помню, это удивило, но поскольку он генетик, я
решила, что увлеченность наукой заслоняет в нем мирские интересы... Теперь
я думаю,  что его фирма уже тогда занималась СПИДом.  Он все спрашивал, не
приходилось ли мне с помощью генной инженерии <перестраивать> вирусы таким
образом,  чтобы нейтрализовать их способность размножаться...  На подобные
вопросы, разумеется, я не отвечала.
     <Так,  так,  -  про себя заметил я,  -  <родная> <Триада>,  постоянно
удостаивавшая нас своим вниманием,  судя по  всему,  к  нападению в  Пеште
отношения не имеет. Появился кто-то еще. Может, зверь покрупнее>.
     - Мари, - обратился я к ней вслух, - наверное, твои <друзья-генетики>
следили за нашим симпозиумом.  И  в качестве награды за усердие обнаружили
тебя.  Импровизируя,  решили прихватить тебя  с  собой,  чтобы  ты  смогла
продолжить свои научные изыскания в  их  секретных лабораториях.  Поль-то,
оказывается,  был прав,  когда советовал тебе не высовывать своей красивой
головки с территории Солони.
     - Ты с ума сошел, Виктор! - неожиданно резко отреагировала Мари. - Не
могу же я всю жизнь сидеть в Солони!
     - Тут ты, пожалуй, права. Монастыри и закрытые научные лаборатории не
для  тебя.  Но  все  же  нам  надо  быть крайне осторожными.  Раньше крали
красивых девушек и физиков,  теперь охотятся за генетиками и иммунологами.
Счастье, что предусмотрительный Жорж послал с тобой охрану! И все-таки что
же делать дальше?
     - Как что? - почти беззаботно заявила Мари. - Ты женишься на Жаклин и
уедешь с ней в Венесуэлу.  Там вам будет спокойнее, да к тому же, может, и
нащупаете путь борьбы с  LAV.  А  я  сама приду к Анри и попрошу его взять
меня в жены. Обещаю ему быть отличной женой. Это я сумею. Если согласится,
увезу его на Мадагаскар.
     Она очаровательно улыбнулась:
     - Ну скажи честно,  неужели найдется мужчина, способный отказаться от
моей руки?
     Я  взглянул на  нее.  За  последние несколько часов лицо Мари заметно
побледнело,  под глазами были круги. И все же... Все же она была чертовски
хороша. Совершенно искренне я произнес:
     - Такого мужчины, Мари, не существует!


__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 23.10.2000