рх. Он стоял, нагнувшись, расставив ноги, глядел на инспектора  и
молчал. Потом он произнес:
     - Вспомнил. Видел раньше.
     - Где вы его видели раньше?
     - Там, - Луарвик, не разгибаясь, махнул рукой куда-то за окно. -  Это
не есть главное. - Он разогнулся и заковылял  по  комнате,  странно  вертя
головой. Инспектор весь подобрался, не спуская с него глаз.
     - Вы что-нибудь ищете? - спросил инспектор вкрадчиво.
     - Олаф Андварафорс имел предмет, - сказал Луарвик. - Где?
     - Вы ищете чемодан? Вы за ним приехали?
     - Где он? - повторил Луарвик.
     - Чемодан у меня.
     - Это хорошо, - сказал Луарвик. - Я хочу его иметь здесь. Принесите.
     - Ладно, - сказал инспектор. - Но сначала вы ответите на мои вопросы.
     - Зачем? - с огромным  удивлением  спросил  Луарвик.  -  Зачем  снова
вопросы?
     - Вы получите чемодан только  в  том  случае,  -  терпеливо  объяснил
инспектор, - если из ваших ответов станет ясно,  что  вы  имеете  на  него
право.
     - Не понимаю.
     - Если чемодан ваш, - сказал инспектор, - если Олаф  привез  его  для
вас, докажите это. Тогда я его вам отдам.
     И тут Луарвик вдруг как-то обмяк, словно из него выпустили воздух.
     - Не надо, - сказал он. - Не хочу. Хочу лежать. Где можно?
     Он часто и тяжело дышал.


     Ослепительное солнце заливало  долину,  снежный  покров  был  чист  и
нетронут, как новенькая накрахмаленная  простыня,  инспектор  попрыгал  на
месте, пробуя крепления, гикнул и побежал навстречу солнцу, все  наращивая
темп, зажмурившись от солнца и наслаждения, и встречный ветер развевал его
шарф, а где-то сзади  таял  и  растворялся  в  кристально  чистом  воздухе
проклятый отель, черный как гроб, мрачная развалина, населенная призраками
и мертвецами, и только Лель, весело  и  яростно  лая,  мчался  следом,  то
обгоняя, то скача рядом, и все норовил схватить за  ногу,  и  лаял,  лаял,
весело, звонко, оглушительно, и наконец ему удалось схватить инспектора за
штанину, и инспектор проснулся.
     Лель облизывал ему уши и щеки, теребил штанину, толкался  и  легонько
покусывал за руку. Инспектор с досадой отпихнул его и сел а кресле.
     - Ты что мне спать не даешь?.. - проговорил он и осекся.
     На блестящей лакированной поверхности столика,  рядом  с  бумагами  и
счетами хозяина, лежал огромный черный пистолет. Он лежал в лужице воды, и
комочки нерастаявшего снега еще облепляли его, и пока  инспектор  смотрел,
один комочек сорвался со спускового крючка и упал  на  поверхность  стола.
Инспектор оглядел холл. В холле было пусто, только  Лель  стоял  рядом  и,
наклонив голову набок, серьезно-вопросительно смотрел  на  инспектора.  Из
кухни доносился звон кастрюль и слышался негромкий басок хозяина.
     - Это ты принес? - шепотом спросил инспектор Леля.
     Лель продолжал смотреть на инспектора. Лапы у него были  в  снегу,  с
лохматого брюха капало. Инспектор облизнул пересохшие губы и взял пистолет
в руки.
     - Где ты это нашел, старик? - пробормотал он.
     Лель игриво мотнул головой и боком скакнул к двери.
     - Понятно, - сказал инспектор. - Подожди минутку.
     Он еще раз огляделся и, на ходу запихивая пистолет в боковой  карман,
торопливо пошел к выходу.
     За дверью Лель скатился с крыльца и, проваливаясь  в  снег,  поскакал
вдоль фасада. Инспектор схватил первые попавшиеся лыжи,  кое-как  закрепил
их на ногах и побежал следом. Они обогнули гостиницу,  и  Лель  устремился
прочь и остановился  метрах  в  тридцати.  Инспектор  подъехал  к  нему  и
огляделся. Он увидел ямку в снегу, откуда Лель выкопал пистолет,  борозды,
которые оставил пес, прыгая через сугробы, и следы  своих  лыж  позади.  В
остальном  пелена  снега  вокруг  была  нетронута.   В   тридцати   метрах
возвышалась гладкая, без окон, стена отеля, и были отлично  видны  беседка
на крыше, радиоантенна и раскрытый шезлонг Хинкуса.


     - Что-нибудь новенькое, Петер? - спросил хозяин.
     Они разговаривали в буфетной.  Перед  инспектором  стояла  тарелка  с
бутербродами. Инспектор кивнул, проглотил и сказал:
     - Да, есть кое-что... Кстати,  вы  интересовались,  Алек,  что  такое
настоящее гангстерское оружие... Полюбуйтесь. - Он вытащил  из  кармана  и
положил на стойку пистолет.
     Хозяин оглядел пистолет, прищурившись, тихонько присвистнул.
     - Между прочим, - продолжал инспектор,  -  вы  слыхали  когда-нибудь,
чтобы пистолеты заряжались серебряными пулями?
     Хозяин молчал, выпятив челюсть. Инспектор вынул обойму и выщелкал  из
нее несколько патронов. Хозяин взял один, повертел перед глазами  и  снова
положил на место.
     - Я читал об этом... - проговорил он. - Оружие  заряжают  серебряными
пулями, когда собираются стрелять  по  призракам...  (Инспектор  хмыкнул.)
Вурдалака не убьешь обычной пулей. И вервольфа... и  жабью  королеву...  и
зомби... Вы уж извините, Петер, но так пишут в книгах.
     Инспектор пожал плечами и снова принялся за еду.
     - При чем здесь  "извините",  -  проворчал  он.  -  Понимаете,  Алек,
потусторонний мир - это все-таки ведомство церкви, а не полиции...
     - Да нет, пожалуйста... - сказал хозяин. - Вы спросили, я  ответил...
- Он помолчал. - Вы узнали, чей это пистолет?
     - Да есть тут у нас один охотник за  зомби,  -  сказал  инспектор.  -
Хинкус его фамилия. Дело в том, Алек...
     Лель, лежавший у ног инспектора,  вдруг  грозно  зарычал,  вскочил  и
забился в углу под стол. Шерсть на нем встала дыбом. Инспектор замолчал  и
оглянулся.
     В дверях, весь какой-то  корявый  и  неестественный,  стоял  господин
Луарвик Луарвик. Пиджак сидел на нем как-то особенно криво, брюки  сползли
и имели такой вид, словно их жевала корова.
     - Один небольшой, но важный разговор, - объявил он.
     - В чем дело? - спросил инспектор, собирая патроны и вставляя  обойму
в пистолет. Луарвик, по-птичьи наклонив голову, осматривал комнату.  -  Не
ищите, чемодана здесь нет. Вы готовы отвечать на мои вопросы?
     - Не надо вопросов, - сказал Луарвик. - Надо быстро  убрать  чемодан.
Это не чемодан. Футляр.  Внутри  прибор.  Олаф  не  убит.  Олаф  умер.  От
прибора. Прибор очень опасный - угроза для всех. Олаф дурак - он умер.  Мы
умные - мы не умрем. Скорее давайте чемодан.
     - Так, - сказал инспектор. -  Хорошо.  Я  вам  дам  чемодан.  Что  вы
станете с ним делать?
     - Увезу подальше. Попробую разрядить.
     - Прекрасно, - сказал инспектор. - Поехали. - Он шагнул  к  двери.  -
Ну? Что же вы стоите?
     Луарвик молчал.
     - Не годится, - сказал он наконец. - Попробуем по-другому. - Он полез
за пазуху и вытащил толстенную пачку банкнот. - Я даю деньги. Много денег.
Вы даете мне чемодан. - Он положил пачку на стойку.
     - Сколько здесь? - спросил инспектор.
     - Мало? Тогда еще вот. - Луарвик полез в боковой карман, вытащил  еще
одну такую же пачку и бросил ее рядом с первой.
     - Господи!.. - пробормотал хозяин ошеломленно.
     - Сколько здесь денег? - повторил инспектор, повысив голос.
     - Я не знаю, но все ваши, - ответил Луарвик.
     - Ах, не знаете? А где  вы  их  взяли?  Вы  явились  сюда  с  пустыми
карманами. Кто вам их дал? Мозес?
     Луарвик молча попятился к двери.
     - Вот что, Луарвик, - сказал инспектор. -  Эти  деньги  я  конфискую.
Алек, вы свидетель: попытка подкупа.
     Он взял обе пачки и, сложив в одну, взвесил на ладони.
     - Вы взяли деньги? - оживился Луарвик. - А где чемодан?
     - Я их конфисковал.
     - Конфисковал... Хорошо. А где чемодан?
     - Вы не понимаете, что такое "конфисковал"? - сказал инспектор. - Так
вот пойдите и спросите у Мозеса...
     Луарвик пятясь вышел. Инспектор отдернул штору - за окном было утро.
     - Здесь, наверное, тысяч сто, - сказал хозяин. - Неужели этот чемодан
столько стоит?
     - Наверное, гораздо больше, - сказал инспектор. - Мозес... Мозес  или
Хинкус... - Он помолчал. - Ну ладно. Сейчас я попробую запустить хорька  в
этот курятник...
     В  столовой  еще  никого  не  было.  Кайса  расставляла   тарелки   с
сандвичами. Инспектор выбрал себе место спиной к буфету, лицом - к входной
двери, взял сандвич и, - нехотя жуя, стал ждать. Часы  пробили  девять,  и
вошел Симоне - в толстом пестром  свитере,  свежевыбритый,  но  с  помятым
лицом.
     - Ну и ночка, инспектор, - сказал он, усаживаясь. - Я и пяти часов не
спал. Нервы разгулялись. Все время кажется, будто  тянет  мертвечинкой  по
дому... Нашли что-нибудь?
     - Смотря что, - сказал инспектор мрачно.
     - Ага... - сказал Симоне и неуверенно хохотнул. - Вид у вас неважный.
     Вошла Брюн, по-прежнему в очках, с прежним нахально задранным  носом.
Она буркнула неразборчиво: "Привет" - и села, нахохлившись,  уткнувшись  в
тарелку.
     - Коньяку бы сейчас выпить... - сказал Симоне с  тоской.  -  Но  ведь
неприлично... Или ничего? А, инспектор?
     Инспектор пожал плечами и отхлебнул кофе.
     - Жаль, - сказал Симоне. - А то бы я выпил...
     В коридоре послышались шаги,  инспектор  весь  поджался,  уставясь  в
дверь. Вошли Мозесы. Эти были как огурчики. То есть это госпожа Мозес была
как огурчик, как персик, как ясное солнышко. Но  и  старик  был  по-своему
хорош: в петлице  у  него  шевелилась  астра,  благородные  кудри  пушисто
серебрились вокруг маковки, аристократический нос был устремлен  вперед  и
вниз.
     - Доброе утро, господа! - хрустально прощебетала мадам.
     Инспектор покосился на Симоне. Симоне косился  на  госпожу  Мозес.  В
глазах его было какое-то недоверие. Потом он судорожно передернул  плечами
и схватился за кофе.
     - Прелестное утро! Так тепло, солнечно... Бедный Олаф - он  не  дожил
до этого утра.
     - Как ваши дела, дорогой инспектор?  -  осведомился  господин  Мозес,
искательно глядя на инспектора.
     - Следствие напало на след, - сообщил тот. - В руках у полиции  ключ.
Много ключей. Целая связка.
     Симоне снова загоготал было, но сразу же сделал серьезное лицо. Дверь
отворилась, и на пороге появился Луарвик Луарвик в сопровождении хозяина.
     - Доброе утро, господа! - произнес хозяин.  -  Позвольте  представить
вам господина Луарвика Луарвика, прибывшего к нам сегодня ночью...
     - Очень приятно, господин Луарвик, - сказал Мозес, покровительственно
улыбаясь.
     Хозяин  усадил  Луарвика  за  стол  и  вопросительно   посмотрел   на
инспектора. Инспектор наклонил голову, и хозяин тотчас же вышел.
     Луарвик оглядел стол, выбрал крупный лимон и стал его есть, откусывая
вместе с кожурой. По узкому подбородку его потек на пиджак желтоватый сок.
У инспектора свело скулы, и он снова стал смотреть на дверь. А в дверь уже
осторожно протискивался  Хинкус.  Он  вошел  и  сразу  остановился.  Мозес
равнодушно-приветливо покивал ему и вновь обратился к своему кофе.  А  вот
Хинкус с лицом совладать не сумел. Сначала вид у него сделался  совершенно
обалделый, затем на лице явственно проступила радость, он даже  заулыбался
совершенно  по-детски,  потом  перехватил  удивленный  взгляд  инспектора,
потупился и направился к своему месту.
     - Как вы себя чувствуете, Хинкус? - спросил Симоне.
     Хинкус вскинул на него вдруг ставшие бешеными глаза.
     - Я-то себя ничего чувствую, - сказал он, усаживаясь. - Вы кое у кого
другого спросите, как он себя чувствует...
     - То есть как это? - удивился Симоне.
     - А вот так... - Хинкус бешено  уставился  на  Мозеса.  -  Что  -  не
выгорело дельце? Сорвалось, а, старина?
     До крайности изумленный господин Мозес откинулся на спинку кресла.
     - Это вы мне? - спросил он.
     - Ладно, ладно,  -  пробормотал  Хинкус,  с  остервенением  запихивая
салфетку себе за ворот. - Замнем для ясности... - Он  обеими  руками  взял
большой сандвич, краем заправил его в рот, откусил и, ни на кого не глядя,
принялся жевать.
     - Господин Хинкус сегодня встал с левой ноги, - безмятежно  улыбаясь,
сказала госпожа Мозес. -  Он,  наверное,  плохо  спал,  и  ему  приснилось
что-нибудь нехорошее...
     Хинкус коротко глянул на нее и  сейчас  же  отвел  глаза.  За  столом
воцарилось неловкое молчание. Неловко было всем, кроме Луарвика.  Луарвик,
казалось, ничего не видел и не слышал. Он ел второй лимон. Хозяин поспешно
сказал:
     - Господа, я понимаю - нервы напряжены. Но  мы  должны  помнить,  что
следствие находится в надежных руках господина инспектора Глебски,  а  тот
факт, что мы оказались временно отрезаны от внешнего мира...
     - Одну минуточку, - сказал инспектор. - Я  имею  сообщить  следующее.
Какие-то мерзавцы избрали этот отель местом сведения своих личных  счетов.
Предупреждаю, что два часа назад я  воспользовался  любезностью  господина
Сневара и отправил  с  почтовым  голубем  донесение  в  окружную  полицию.
Полицейский вертолет должен быть здесь с часу на час. А потому я предлагаю
упомянутым мерзавцам прекратить всякую преступную  деятельность,  дабы  не
ухудшать своего и без того безнадежного положения. Благодарю за  внимание,
господа.
     - Ах, как  интересно!  -  восхищенно  воскликнула  госпожа  Мозес.  -
Значит, среди нас есть бандиты? Ах, инспектор, ну хотя  бы  намекните,  мы
поймем!..
     Инспектор не  ответил.  Разговор  больше  не  возобновился,  тихонько
звякали ложечки в стаканах, все продолжали завтракать в молчании, не глядя
друг на друга.
     Первым поднялся Симоне. Он предложил руку госпоже Мозес, и они вместе
покинули столовую. Господин Мозес извлек из-за  стола  Луарвика,  поставил
его на ноги, и  тот,  меланхолично  дожевывая  лимон,  потащился  за  ним,
заплетаясь башмаками. Потом ушла и Брюн. За столом остался только  Хинкус.
Он сосредоточенно ел, словно намеревался заправиться на долгий срок. Кайса
собирала  посуду,  хозяин  помогал  ей.   Инспектор   неторопливо   курил,
разглядывая Хинкуса  прищуренными  от  дыма  глазами.  Когда  тот  наконец
поднялся тоже, инспектор сказал:
     - Подождите-ка, Хинкус. Нам надо поговорить.
     - Это насчет чего? - угрюмо осведомился Хинкус.
     - Да насчет всего.
     - Не о чем нам говорить. Ничего я по этому делу не знаю.
     - А это мы  сейчас  увидим,  -  сказал  инспектор.  -  Пойдемте-ка  в
бильярдную... Алек, будьте добры, спуститесь в холл и  посидите  там,  как
сидели ночью. Понимаете?
     - Понимаю, - сказал хозяин. - Будет сделано.
     Инспектор  распахнул  дверь  в  бильярдную,  залитую  ярким  утренним
солнцем, и пропустил Хинкуса вперед. Хинкус вошел и остановился на  жарких
солнечных квадратах, сунув в карманы руки и жуя  спичку.  В  зале  гремела
тарелками Кайса, напевая что-то тонким фальшивым голосом. Инспектор взял у
стены стул, поставил его на самое солнце и сказал: "Сядьте". Хинкус сел  и
сразу сощурился - солнце било ему в лицо.
     - Полицейские штучки... - проворчал он с горечью.
     - Служба такая, - сказал инспектор и присел перед  Хинкусом  на  край
бильярда, в тени. - Ну, Хинкус, так что там у вас произошло с Мозесом?
     - С каким еще Мозесом? Я его и знать-то не знаю.
     - Это вы тоже знать не знаете? - Инспектор вытащил пистолет,  показал
издали и положил на бильярд рядом с собой.
     Хинкус быстрым движением перебросил изжеванную спичку из одного  угла
рта в другой. Он молчал. В дверь просунулась Кайса и пропищала:
     - Подать что-нибудь?
     - Идите, идите, Кайса, - нетерпеливо сказал инспектор. -  Ступайте...
Ну? - сказал он Хинкусу.
     Хинкус проворчал:
     - Ничего я по этому делу не знаю. А вот точно знаю, что жалобу на вас
подам - за истязание больного человека.
     - Хватит болтать, Филин! - гаркнул инспектор.  -  Ты  гангстер!  Тебя
разыскивает полиция! Ты влил, Филин! Твои ребята не  поспели,  потому  что
случился обвал! А полиция будет здесь самое большее через два часа. И если
ты хочешь отделаться семьдесят второй, тяни на пункт "це" - чистосердечное
признание до начала официального следствия! Понял, какая картинка?!
     Хинкус выплюнул изжеванную спичку, покопался  в  карманах  и  вытащил
мятую пачку сигарет. Затем он поднес пачку ко рту, губами вытянул сигарету
и задумался; Инспектор сидел на краю бильярда, свесив одну ногу, а  другой
упираясь в пол,  курил  и,  зло  усмехаясь,  разглядывал  струйки  дыма  в
солнечном свете.
     И тут Хинкус вдруг наклонился вперед, поймал его за  свисающую  ногу,
изо всех сил дернул на себя и повернул. Инспектора снесло с бильярда, и он
всеми  своими  девяноста  килограммами,  плашмя,   физиономией,   животом,
коленями грянулся об пол.
     Первое, что инспектор увидел, придя в себя, был плафон над бильярдом.
По  плафону  бегали  солнечные  зайчики.   Инспектор   застонал   и   сел,
прислонившись к ножке бильярда. Хинкус  валялся  неподалеку,  скорчившись,
обхватив руками голову, а над ним, как Георгий Победоносец над поверженным
змием, возвышался Симоне с обломком тяжелого кия в руке.
     - Вам повезло, инспектор, - сказал он, сияя. - Куда вам досталось? По
плечу?
     Инспектор кивнул. Говорить  он  не  мог.  Здоровой  рукой  достал  из
кармана платок и осторожно промокнул  ссадину  на  лбу.  Хинкус  застонал,
заворочался и попытался сесть. Он все еще держался  за  голову.  Инспектор
взял с подоконника графин, подобрался к Хинкусу и облил его водой.  Хинкус
зарычал и оторвал одну руку от макушки. Симоне присел на корточки рядом  с
ним.
     - Надеюсь, я не перестарался? - озабоченно сказал он.
     - Ничего, старина, все будет в порядке, - сказал инспектор. -  Сейчас
мы его живо приведем в порядок. Принесите-ка еще воды.
     - И бренди! - с энтузиазмом подхватил Симоне.
     - Правильно, - сказал инспектор.
     Симоне принес еще воды и бутылку спиртного. Инспектор разжал  Хинкусу
рот и вылил в него полстакана коньяку. Остальные полстакана он выпил  сам.
Потом Хинкуса оттащили к стене, прислонили спиной, инспектор  снова  облил
его из графина и два раза ударил по щекам. Хинкус открыл  глаза  и  громко
задышал.
     - Еще коньяку? - спросил инспектор.
     - Да... - сипло выдохнул Хинкус. Он выпил, облизнулся  и  спросил:  -
Так что вы там говорили насчет семьдесят второй "це"?
     - Признания пока еще не было, - напомнил инспектор.
     - Сейчас будет, - сказал Хинкус. - Но семьдесят вторую  "це"  вы  мне
обещаете? Вот в присутствии этого физика-химика?
     - Ладно, - сказал инспектор. - Рассказывай... И смотри, если ты  хоть
слово соврешь... Ты мне два зуба расшатал, сволочь...
     - Значит, так... - начал Хинкус. - Меня намылил сюда Чемпион. Слыхали
про Чемпиона? Еще бы не слыхать... Так вот, полгода назад пригребся в нашу
компанию один тип. Звали его у нас Вельзевулом. Работал он самые трудные и
неподъемные дела. Например, работал он Второй Национальный банк - помните?
Или, скажем, задрал он броневик с золотыми слитками...  В  общем,  красиво
работал, чисто, но вдруг решил завязать.  Почему  -  не  знаю,  я  человек
маленький, но говорят, что поцапался он с самим Чемпионом и рванул  когти.
Вот Чемпион и намылил нас кого куда - ему наперехват.  Приказ  был  такой:
засечь его, взять на мушку и свистнуть Чемпиона. Вот я его и засек  здесь.
Тут и все мое чистосердечное признание.
     - Так, - сказал инспектор. - Ну и кто же у нас здесь Вельзевул?
     - Ясно кто - Мозес.
     - Та-ак. А кто такой Луарвик?
     - Какой Луарвик? А, это который все лимоны жрал... Первый раз вижу.
     - А Олаф? Тоже из вашей банды?
     Хинкус прижал руку к сердцу.
     - Вот тут, шеф, как на духу! Как в церкви, шеф! Сам ничего не знаю  и
ничего не понимаю. Я его не трогал. Одно скату, шеф, - Вельзевул на мокрое
дело ни за что не пошел бы: у него зарок такой - не убивать. У него  тогда
вся чародейская сила пропадет, если он живую душу загубит...
     - Какая еще чародейская сила?
     - Ха! - сказал Хинкус. - То-то и оно! Вельзевул, он  что?  Тьфу!  Его
соплей перешибить можно. А вот баба его... Ясное дело, кто сам  не  видел,
тот не поверит, но я-то своими глазами видел, как она  сейф  в  две  тонны
весом по карнизу несла...
     - Ну-ну, Ф