чудовищных
взрывов, сотрясавших окрестности. И могущественной боевой  технике  Земли,
мгновенно изготовившейся к отражению инопланетного  нашествия,  так  и  не
пришлось вступить в дело. Космические пришельцы посетили нас и ушли, и как
след посещения - осталась Зона.
     Зона!  Неизгладимый  шрам  на  лике  нашей  матери-Земли,  вместилище
жестоких чудес, могучее щупальце невероятно далекого будущего,  запущенное
в наш сегодняшний день!
     ПЕРВЫЙ УЧЕНЫЙ. Мы -  счастливые  люди.  Нам  повезло  увидеть  своими
глазами   и   пощупать   своими   руками   образцы    технологии    нашего
послезавтрашнего дня...
     ВТОРОЙ УЧЕНЫЙ. Я  лично  не  жду  больше  никаких  открытий.  Главное
открытие уже сделано: человечество не одиноко во Вселенной...
     ТРЕТИЙ УЧЕНЫЙ. Пришельцы так  невероятно  далеко  обогнали  нас,  что
имеет смысл рассматривать Зону со всем ее содержимым не как  дело  чьих-то
рук, а как явление природы, каковое надлежит тщательно изучить и поставить
на службу земной науке и технике...
     ДИКТОР. Поставить на службу земной науке и  технике!  Этак  -  вечный
аккумулятор. Никто не знает, как он устроен, но  мы  научились  размножать
его, и вот - двигатели на  этажах,  коренной  переворот  в  малогабаритной
технике, миллионы и  миллиарды  тонн  сэкономленной  драгоценной  нефти...
"Синяя Глина"! Никто не знает, как и  почему  она  лечит,  но  уже  теперь
человечество навсегда забыло, что такое инфекционные заболевания... Но  не
так-то просто добраться до тайн и  сокровищ  Зоны.  Всем  памятны  ужасные
катастрофы, которыми закончились первые героические, но  неумелые  попытки
проникнуть  в  глубину  Зоны  с  земли  и  с  воздуха.   Погибли   десятки
энтузиастов. Взять Зону штурмом не удалось, и тогда человечество перешло к
планомерной осаде.
     ДИРЕКТОР МЕЖДУНАРОДНОГО ИНСТИТУТА ВНЕЗЕМНЫХ КУЛЬТУР.  Мы  по-прежнему
бесконечно далеки от победы над Зоной.  Однако  нам  удалось  организовать
сравнительно  безопасные   и   эффективные   мероприятия,   обеспечивающие
непрерывный и достаточно обильный поток новой  информации  из  Зоны...  Во
всяком случае, жертв больше нет, и земная  наука  не  успевает  изучать  и
обрабатывать доставляемые из Зоны материалы... Мне кажется,  что  проблема
сейчас лежит в совсем другой плоскости, относящейся скорее  к  компетенции
не науки, а политики. Я имею в виду  прежде  всего  безответственную  и  в
конечном счете античеловеческую деятельность агентуры  военно-промышленных
комплексов...
     ДИКТОР. Едва возникла Зона, как возникла новая профессия: космический
браконьер, расхититель  космической  сокровищницы.  У  него  нет  никакого
оборудования.  Он  знает,  что  идет  на  верную  смерть.  Он  знает,  что
возвращается один из десяти. Один из пяти возвратившихся остается  калекой
на всю жизнь. У семи из десяти  уцелевших  рождаются  дети-уроды.  Он  вне
закона, он вне морали, но он  снова  и  снова  идет  в  Зону,  истому  что
находится люди, готовые  заплатить  огромные  деньги  за  любой  экспонат,
неизвестный науке.
     УЧЕНЫЙ -  ДИРЕКТОР  ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОГО  ОБЪЕДИНЕНИЯ  "АЛЬФА-ПЕГАС".
Наши лаборатории не  имеют  дело  с  космическими  объектами,  мы  уважаем
эмбарго ООН. Но  лично  я  никогда  не  поддерживал  этого  эмбарго.  Опыт
показывает, что частные исследования  сплошь  и  рядом  оказываются  более
эффективными, нетели государственные и международные. Я признаю,  конечно,
что имеет место определенный риск, связанный с бесконтрольностью и прочими
отрицательными факторами. Но не кажется  ли  вам,  что  ставка  достаточно
велика и оправдывает этот риск?
     ДИКТОР. Ставка невообразимо велика: счастье  людей,  населяющих  нашу
планету.  Именно  поэтому  мы  не  можем,  не  имеем  права  рисковать.  -
Человечество защищается. Вокруг Зоны сооружается стена.  Полицейские  силы
ООН днем и ночью патрулируют  подступы  к  Зоне.  Никакие  меры  не  могут
считаться слишком жестокими, когда речь идет о том, чтобы  пресечь  утечку
космических сокровищ в жадные и нечистые  руки.  Зона  принадлежит  только
человечеству в целом. Со всеми ее чудесами, жестокими и  добрыми.  Кто  не
знает легенды о Золотом Круге? Где-то в глубине Зоны,  в  мрачном  ущелье,
опутанном чудовищной паутиной, лежит огромный золотой диск. Тот счастливец
и смельчак, которому удастся преодолеть тысячи  смертельных  опасностей  и
ступить ногой на этот диск, получит  право  на  исполнение  любого  своего
желания. Легенда? Сказка? Вот уникальные кадры,  полученные  искусственным
спутником "Европа-711" с высоты сто двадцать километров.  После  получения
этих кадров связь со спутником была утрачена... Но может быть, это и  есть
таинственный Золотой Круг? Машина, исполняющая желания...


     Вагон электрички, битком набитый рабочими ночной смены. Виктор  стоит
в тамбуре, прижатый к двери, курит и  смотрит,  как  за  окном  проносятся
какие-то огни и отражения огней в мокром асфальте, подсвеченные снизу дымы
за высокими кирпичными стенами, залитые ярким светом гектары,  уставленные
неподвижными  автомобилями,   фабричные   трубы   с   гирляндами   красных
опознавательных огней...  Электричка  останавливается,  угрюмые  заспанные
люди валом вываливаются на перрон, двери захлопываются, и электричка катит
дальше. Теперь  за  окнами  темно,  и  В  грязноватом  стекле  с  потеками
отражается лицо Виктора и тлеющий огонек его сигареты.
     Виктор выходит из пустого вагона на пустой  перрон.  Здесь  -  дождь.
Блестит асфальт, блестят пустые скамейки. Электричка, блестящая и  мокрая,
срывается с места и скрывается в темноте. Виктор  поглубже  натягивает  на
лоб длинный козырек своей кожаной шапки и, ссутулившись, идет по  перрону,
шлепая прямо по лужам. Спускается с перрона и  сворачивает  в  темноту,  в
мокрые  кусты.  Некоторое  время  он  бредет  напролом,  кусты  кончаются,
начинается лес. Под ногами чавкает, вдалеке взвыла и  затихла  электричка.
Однообразно шуршит дождь в ветвях над  головой.  Виктор  идет  уверенно  -
видно, что путь этот  хорошо  ему  знаком.  Лес  обрывается  внезапно,  и,
перепрыгнув через кювет, Виктор оказывается на заброшенном проселке. Шагах
в десяти от него темнеет силуэт автомобиля. Это маленький  вездеход  вроде
"лендровера" или "джипа".
     Виктор подходит к  машине,  распахивает  дверцу  и  садится  рядом  с
водителем. Человек за рулем сразу же заводит двигатель и включает фары.
     - Прямо вперед, - говорит Виктор.
     Машина трогается.
     Дорога скверная. Машина скачет и подпрыгивает на колдобинах,  каскады
воды из луж то и дело заливают ветровое стекло. Свет  фар  выхватывает  из
мокрой тьмы то наполненные водой колеи,  то  мокрые  стволы  деревьев,  то
верхушки телеграфных столбов с оборванными проводами.
     - Меньше газу, - говорит Виктор. - Притормозите.  Около  того  белого
камня - направо.
     Машина сворачивает и осторожно въезжает на покосившийся мостик.  Свет
фар  скользит  по  крестам  и  обелискам  заброшенного   кладбища.   Потом
начинается заброшенный дачный поселок. Здесь давно  уже  никто  не  живет,
аккуратные  белые  заборчики  покосились,  буйно   разрослась   сирень   в
палисадниках, окна домов заколочены,  и  только  на  окраине  в  одном  из
домиков  желтеет  освещенное  окошко,  в  его  свете  мокнет  под   дождем
развешенное белье,  и  здоровенный  пес,  задыхаясь  от  ярости,  вылетает
наперерез машине и некоторое время мчится  следом  в  вихре  грязи  из-под
колес.
     - Позаброшен дом наш, - декламирует водитель, -  пуст  он  и  покинут
смелыми и верными, выросшими в нем...
     - Помолчите, - сквозь зубы говорит Виктор.
     Некоторое время они едут сквозь тьму и дождь молча, а потом  впереди,
за поворотом дороги появляется  вилла:  крепкая  фигурная  решетка,  домик
привратника у запертых ворот, двухэтажное модерновое  здание  -  стекло  и
бетон в стиле Райта, смутно белеют абстрактные скульптуры сквозь  заросли.
Нижний этаж здания залит светом.
     - Остановитесь, - произносит Виктор.
     Водитель удивленно поворачивает к нему лицо.
     - Зачем?
     - Остановитесь! - повторяет Виктор, чуть возвысив голос.
     Водитель резко тормозит. Чехол с удочками и рюкзак валятся с  заднего
сиденья, а сачок падает водителю на голову.
     - Ч-черт... - шипит водитель, выпутывая из сачка сбитые очки.
     Виктор протягивает руку к рулю и дает короткий гудок. Сейчас же  свет
на вилле гаснет. Окрестность погружается во  тру.  Где-то  хлопает  дверь,
слышится веселое посвистывание и чавканье шагов по грязи. В  отсветах  фар
возле водительской двери появляется мокрое веселое лицо, которое, впрочем,
тут же недоуменно вытягивается.
     - Пардон, - произносит человек из виллы. - Я думал, это за мной.
     - За вами, за вами, - говорит Виктор. - Садитесь сзади.
     - А, шеф, вы здесь... Прелестно. А кто же этот тип?  По-моему,  он  в
очках...
     - Садитесь! Быстро!
     Человек из виллы вваливается на заднее сиденье и принимается возиться
там, пристраивая свой рюкзак.
     - Надо вам сказать,  -  говорит  он,  чуть  запинаясь,  -  я  испытал
некоторый шок. Откуда очки? Почему на моем шефе очки?..
     - Вперед, - командует Виктор.
     - Вперед и только вперед! - подхватывает человек из виллы.
     Водитель, поджав губы, трогает машину.
     - Очки - это признак интеллигентности! - объявляет человек из виллы.
     Виктор произносит через плечо:
     - Все-таки напился.
     - Напился? Ни в коем  случае.  Я  выпил.  Я  выпил,  как  это  делает
половина народонаселения. Другая половина -  напивается,  женщины  и  дети
включительно. Ну и бог с ними. А я выпил.  Направляясь  на  рыбную  ловлю.
Ведь мы направляемся на рыбную ловлю, а, шеф?..


     ...Машина с погашенными  фарами  стоит  на  проселке.  Вокруг  смутно
виднеются мокрые кусты, но дождь прекратился. Виктор бесшумно  выходит  из
машины и идет вперед, туда,  где  в  конце  проселка  влажно  поблескивает
асфальт. Водитель тоже выходит, догоняет его и идет рядом.
     - Зачем вы взяли этого пьянчугу? - говорит он.
     - Ничего, - отзывается Виктор. - Он протрезвеет. Это я вам обещаю.  -
И, помолчав, добавляет: - А потом, его деньги ведь ничуть не хуже ваших...
     Водитель быстро взглядывает на него, но не говорит больше  ни  слова.
Они останавливаются на перекрестке и из-за кустов  смотрят  на  заставу  в
сотне метров впереди по  шоссе.  В  маленьком  деревянном  домике-времянке
горит одинокое окошко. Рядом в мертвом свете  мощного  прожектора  чернеют
два мотоцикла с колясками и патрульная машина. Вправо  и  влево  от  шоссе
уходят в лес столбы с колючей проволокой.
     - Они все спят, -  шепчет  водитель.  -  Разогнаться  как  следует  и
проскочить на полной скорости... Они и мигнуть не успеют.
     - М-да... - говорит Виктор. - На полной скорости... Пошли.
     Они возвращаются к машине. Водитель направляется было к своему месту,
но Виктор молча отстраняет его и садится за руль сам. Водитель  безропотно
обходит машину и садится на место Виктора. Человек из виллы, дремавший  на
заднем сиденье, вскидывается.
     - А? - зычно произносит он. - Приехали?
     Виктор поворачивается и, взяв его пятерней  за  физиономию,  с  силой
отталкивает назад. Человек  ив  виллы  ошеломленно  таращит  глаза,  затем
говорит шепотом:
     - Понял... Понял...
     Машина трогается, на малых оборотах выползает на шоссе, сворачивает и
тихо, очень  тихо,  в  полном  соответствии  со  знаками,  ограничивающими
скорость, светящимися на обочине, катится мимо заставы. Когда она входит в
луч прожекторной лампы, на черном мокром кузове ее видны надписи на разных
языках:  "ООН.   Институт   внеземных   культур",   "ЮНО.   Инститьют   ов
Экстратерриториал Калчерз"...
     Машина на бешеной скорости несется во тьме по широкому мокрому шоссе.
Виктор с  потухшим  окурком  в  углу  рта  -  за  рулем.  В  отсветах  фар
поблескивают очки его соседа справа.  Человек  из  виллы,  весь  подавшись
вперед, держится обеими руками за спинки  передних  сидений  и  напряженно
смотрит на дорогу. Он заметно протрезвел.
     Впереди в свете фар  справа  от  дороги  появляется  огромный  щит  с
флюоресцентными надписями на разных языках: "Внимание! До границы Зоны 300
метров", "Этеншн! 300 митерз то зе Зоун лимитс"... Виктор сбрасывает газ и
переключается на ближний свет.


     Машина с потушенными фарами  -  горят  одни  подфарники  -  осторожно
сползает с шоссе, вваливается в кювет,  вылезает  из  него  и,  пофыркивая
двигателем, вламывается в кусты. Она хрустит и ворочается в зарослях,  как
некое чудовище, потом  двигатель  затихает,  гаснут  подфарники,  и  голос
Виктора произносит во тьме:
     - Берите вещи. Выходите. И побыстрей.
     Едва заметными тенями они отделяются от темной  массы  машины.  Потом
вдруг становится светлее - голубоватым  бегущим  светом  озаряются  низкие
тучи, и теперь видно, что машина остановилась у  подножья  четырехметровой
стены: верхняя кромка ее резко вырисовывается на  фоне  голубых  сполохов.
Потом где-то вдали глухо стучит пулеметная очередь,  ей  отвечает  очередь
поближе и более отчетливо.
     - Стреляют... - сообщает человек с виллы.
     - За мной, - командует Виктор, - рюкзаки нести в руках.
     Он идет вдоль стены, время от времени наклоняясь и что-то разглядывая
под  ногами.  Через  минуту  он  опускается  на   колени   и   принимается
расшвыривать кучу  ветвей  и  листьев.  Далекий  пулемет  за  стеной  бьет
длинными очередями. Виктор садится на пятки, покрепче  ухватывает  рюкзак.
"За мной", - командует он и ныряет в подземный лаз, ведущий под стену.
     - Прошу вас, Профессор, - говорит человек с виллы..
     Профессор  покрепче  насаживает  на  нос   очки   и   опускается   на
четвереньки. Пулеметная очередь ударяет совсем близко.  Человек  из  виллы
втягивает голову в плечи и приседает.
     - Интересно, в кого они  стреляют?  -  бормочет  он.  -  Ведь  я  еще
здесь...


     В тот момент, когда Виктор высовывает голову  из  кучи  веток  по  ту
сторону стены, слышится дробная серия хлопков, и в  небо  взлетает  дюжина
осветительных ракет. Становится светло, как днем.
     Сразу за стеной - кочковатое ровное  пространство,  высохшее  болото,
торчат редкие прутики. Дальше, шагах в двухстах,  тянется  железнодорожная
насыпь.
     Ракеты медленно опускаются.  Виктор  следит  за  ними,  прищурившись.
Цедит сквозь зубы:
     - Ж-жабы...
     Снова наступает тьма.  И  сейчас  же  откуда-то  слева  протягивается
голубой луч прожектора. Прожектор далеко, но  света  от  него  достаточно,
чтобы видеть, как Виктор торопливо выбирается из норы и,  вытянув  рюкзак,
плашмя ложится на землю.
     - Быстро! - шипит он. - Быстрее, быстрее!
     Неуклюже выбирается Профессор, таща за собой свою поклажу, за ним  из
норы высовывается сначала рюкзак человека из виллы, а затем высовывается и
сам он, но в эту секунду где-то совсем рядом грохочет  пулемет,  и  голова
человека из виллы поспешно снова прячется под землей.
     - Да быстрее! Быстрее, ты! - шипит Виктор.
     Когда человек из виллы  выбирается  наконец  наружу,  Виктор  говорит
вполголоса:
     - Ползком за мной. Головы не поднимать, мешок держать так, слева.  Не
трусьте, они нас не видят.  Если  кого  случайно  зацепит,  не  орать,  не
метаться -  увидят  и  убьют.  Ползи  назад,  выбирайся  на  шоссе.  Утром
подберут. Все ясно?
     - Я бы хлебнул... - тихонько говорит человек из виллы.
     - Нельзя. Потом. Пошли.
     И  они  ползут  в  призрачном  рассеянном  свете,  прикрывая   головы
рюкзаками,  и  скоро  их  уже  не  разглядеть  на  поле,  а  пулеметы  все
постреливают, и то место, где они  были  минуту  назад,  вдруг  вспарывает
густая очередь.


     Раннее утро, густой молочно-белый туман, видны только  мокрые  ржавые
рельсы. Очень тихо. Потом из тумана доносится железное  постукивание.  Оно
приближается, и вот сквозь него уже пробивается  унылое  посвистывание  на
какой-то веселый разбитной мотивчик.
     Это дрезина. Впереди  на  платформе,  свесив  ноги,  сидит  Виктор  с
потухшим окурком на губе. Он напряженно вглядывается в туман перед  собой.
Рюкзаки свалены у него за  спиной.  Профессор  и  человек  из  виллы,  оба
грязные  и  встрепанные,   качают   рычаги   дрезины.   Веселый   мотивчик
насвистывает человек из виллы. Свистит он чисто, красиво,  мелодично  и  в
такт движению рычага. Потом он обрывает свист и взглядывает на часы.
     - Без десяти шесть, - говорит он хрипловато. - И все время в гору...
     Ему не отвечают.
     - А вы в самом деле профессор? - не унимается он.
     - Да, - отвечает Профессор.
     - Меня зовут... - начинает человек из виллы.
     - Его зовут Антон, - не оборачиваясь, громко говорит Виктор.
     Человек из виллы потрясен этим сообщением, но молчит.
     - Гм... - говорит Профессор. - А меня как?
     - А тебя зовут Профессор, - отзывается Виктор.
     - Меня зовут Профессор, - сообщает человек в очках. - И я профессор.
     - Польщен, -  говорит  Антон,  пытаясь  шаркнуть  ножкой.  -  А  я  -
писатель, но все зовут меня почему-то Антон. Представляете, как неудобно?
     - Известный писатель? - спрашивает Профессор.
     - Нет. Модный. Видели мою виллу?
     Некоторое время они молчат, усердно  работая  рычагом.  Потом  Виктор
вдруг говорит: "Тихо!" Он наклоняется вперед, всматриваясь, и хватается за
ручной тормоз.
     Впереди из тумана надвигается что-то  большое  и  темное,  и  дрезина
останавливается в нескольких метрах от буферов товарного вагона.
     - Приехали, - говорит Виктор и спрыгивает на шпалы. - Отдых.
     - Ф-фу! - произносит Антон, распрямляясь. - Ну  теперь-то  мне  можно
хлебнуть?


     На газете, расстеленной  поверх  платформы,  стоят  термосы  с  кофе,
бутылка спиртного, развернуты пакеты со снедью.  Все  трое  усердно  жуют,
прихлебывая кофе из складных стаканчиков. Теперь  уже  совсем  светло,  но
туман пока не рассеялся, он такой же густой, как и раньше, только  уже  не
молочно-белый,  а  зеленоватый.  Но  из  всего  окружающего   мира   видна
по-прежнему только задняя стенка товарного вагона.
     - Вы для меня оба новички, - говорит Виктор. - Я вас в Зоне не  видел
и ничего хорошего от вас не жду. Вы меня наняли, и я постараюсь, чтобы  вы
остались живы как можно дольше. А поэтому не извольте  обижаться.  В  Зоне
церемониться некогда. Буду просто лупить чем попадя, если что не так...
     - Только, пожалуйста, не но левой руке, - говорит Антон.
     - А почему не по левой? - удивился Виктор.
     - Она у меня сломана с детства. Я ее берегу.
     - А... - Виктор усмехается. - А я думал -  ты  левша,  пишешь  левой.
Ладно, буду по голове. Как она у тебя с детства?
     - Уж очень вы с нами  суровы,  шеф,  -  говорит  Антон  и  тянется  к
бутылке.
     Но Виктор перехватывает бутылку, накрепко завинчивает пробку  и  сует
бутылку в рюкзак.
     - Хватит, - говорит он.
     - Эхе-хе-хе-хе, - произносит Антон и наливает себе еще кофе.
     - Тихо как, - говорит  Профессор.  Он  задумчиво  курит,  откинувшись
спиной на рычаг.
     - Здесь всегда  тихо,  -  говорит  Виктор.  -  До  пулеметов  далеко,
километров пятнадцать, а в Зоне шуметь некому.
     -  Неужели  пятнадцать  километров?  -  говорит  Профессор.  -  Я   и
представления не имел, что можно так далеко углубиться...
     - Можно. Углублялись. Сейчас вот туман рассеется,  увидишь,  как  они
тут углублялись.
     Длинный скрипящий звук доносится вдруг из тумана. Все,  даже  Виктор,
вздрагивают.
     - Что это? - одними губами произносит побелевший Антон.
     Виктор молча мотает головой. Он все  еще  прислушивается,  но  вокруг
снова стоит ватная тишина.
     - А может быть, это все-таки правда, что здесь...  живут?  -  говорит
Профессор.
     - Кто? - презрительно говорит Виктор.
     - Не знаю... Но есть легенда, будто какие-то люди остались в Зоне...
     - Болтовня это, а не легенда, - обрыва