тые изгороди...
     Машина притормаживает.  Поперек   широкой   пустынной   улицы   -
транспаранты со светящимися надписями на трех языках:  "Стоп!  Проезда
нет! Только по специальным пропускам". И ниже: "До въезда в Зону - 300
м".
     Сталкер сворачивает  машину  в  узкий,  заросший  травой проулок,
затормаживает.  Открывает дверцу,  выходит и, прокравшись до поворота,
выглядывает.
     Перед ним - застава войск ООН,  охраняющих въезд в Зону. Бетонные
стены,  узкие, как амбразуры, окна. Прожектора на крышах. Прожектора и
пулеметы на башнях.  Броневики с мокрыми от дождя  клепаными  бортами.
Часовые  в  мокрых  от  дождя металлических касках.  Шоссе упирается в
наглухо закрытые ворота.  Далее в темноте блестят  под  дождем  мокрые
рельсы. Железнодорожная ветка упирается в наглухо закрытые ворота.
     Сталкер некоторое время внимательно  разглядывает  заставу  и  ее
окрестности,  затем  возвращается  к  машине.  Осторожно выводит ее из
переулка,  пересекает шоссе и спускается в пространство между шоссе  и
железной дорогой,  а там,  дав задний ход, прячет ее в заросли мокрого
кустарника. Выключает мотор и откидывается на спинку сиденья.

                    5. В МАШИНЕ У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ

     В кустарнике  у  железнодорожного  полотна  прячется  машина.  За
рулем,  сгорбившись,  сидит  Сталкер.  На заднем сиденье расположились
Профессор и  Писатель.  Писатель  спит,  уткнувшись  головой  в  угол.
Тишина.
     Сталкер оборачивается к профессору.

     Сталкер (вполголоса). Канистру вы не забыли?
     Профессор. Полная. В багажнике.
     Сталкер. А фонарик?
     Профессор. Не забыл.

     Писатель просыпается, мутно оглядывается по сторонам.

     Писатель (зычным голосом). А? Приехали?
     Сталкер. Тише, пожалуйста.
     Писатель (шепотом). Понял... Понял... Молчу...

     Пауза.

     Писатель (вполголоса). А чего мы, собственно, ждем?

     Никто не  отвечает  ему.  Писатель  нервно позевывает,  крутится,
потом вдруг поворачивается к Профессору.

     Писатель (тихо), Никакого мне вдохновенья не надо. Я не знаю, что
мне надо.  Откуда я знаю,  как назвать то,  чего я хочу?  И откуда мне
знать,  что я действительно не хочу того,  чего не хочу?  Это какие-то
неуловимые  вещи.  Стоит  их  назвать,  и  смысл  их  исчезает,  тает,
расползается.  Как медуза на солнце.  (Пауза.) Положим, я - убежденный
вегетарианец.  Сознание  мое хочет победы вегетарианства во всем мире.
Подсознание мое изнывает по куску сочного мяса. Вопрос: а чего хочу я?
Я, сложный сплав сознания и подсознания...
     Профессор. А вы хотите мирового господства.  Конфликты сознания с
подсознанием даром не проходят.
     Сталкер. Чш-ш-ш...

     Слышится гул и постукивание приближающегося электровоза.

     Сталкер (хрипло). Держитесь крепче! Упирайтесь. Сейчас!

     Электровоз проходит.

     Сталкер (кричит). Пошли!

     Он с места рывком бросает машину вперед.  Машина  выскакивает  на
железнодорожное   полотно   и   мчится   следом   за   электровозом  в
распахнувшиеся ворота.

                              6. ПРОРЫВ

     Сразу за воротами Сталкер круто бросает машину с железнодорожного
полотна влево, в темноту. Выпучив от ужаса глаза, разинув рот, прыгает
на эаднем сиденье Писатель,  цепляясь то за спинку переднего  сиденья,
то за колени Профессора, а тот растопырился, уперся руками во все, что
возможно,  и только ежесекундно поправляет  ползающие  по  лицу  очки.
Окостенел  на  водительском  месте  Сталкер,  бешено  работает руками,
вцепившимися в руль.
     А уже суматошно забегали во тьме прожектора, и вот ударила первая
пулеметная  очередь.  Машина   стремительно   врывается   в   мертвые,
давным-давно  оставленные жителями кварталы.  Мелькают в бегущем свете
прожекторов запыленные стекла окон,  стены с обсыпавшейся штукатуркой,
повалившиеся  заборчики.  Теперь уже несколько пулеметов сразу вслепую
лупят вслед нарушителям.  Пули крошат ветхие стены, вдребезги разносят
уцелевшие стекла и ставни, поднимают фонтаны воды в стоячих лужах...
     Сталкер круто сворачивает в непроглядную тьму, резко тормозит.

     Сталкер. Вылезай, живо! Канистру!

     Распахиваются дверцы.  Сталкер, Профессор и Писатель вываливаются
в грязь.

     Сталкер. Канистру, черт очкастый!

     Профессор торопливо    бежит   на   четвереньках   к   багажнику,
распахивает его, выволакивает тяжелую канистру.

     Голос Сталкера (из темноты). Сюда, живее!
     Профессор. Где вы там?

     Снова грохочут  пулеметы.  В темноте под черным небом,  в котором
пляшут прожекторные лучи, на мгновение загорается фонарик.

     Сталкер. Сюда! Давайте сюда! За мной ползком. Голов не поднимать.
Канистру  держите  слева.  Если  кого-нибудь зацепит,  не кричите,  не
метайтесь!  Увидят - убьют.  Потом,  когда стихнет,  ползите назад,  к
воротам. Утром подберут...

     Сталкер ловко   ползет   на   четвереньках,  виляя  тощим  задом.
Профессор, волоча канистру, ползет за ним. Пыхтя, ползет Писатель.
     Они оказываются   в   полуразвалившемся  сарае.  Под  его  крышей
проходят железнодорожные рельсы,  а  на  рельсах  красуется  крошечная
дрезинка  с бензиновым моторчиком.  Сталкер,  то и дело оглядываясь на
треск пулеметных очередей, оскалившись, отвинчивает пробку.
     Вдвоем с Профессором они заливают бак,  затем Сталкер отбрасывает
пустую канистру и принимается заводить мотор.

     Сталкер. Садитесь. Скорее, пожалуйста!

     Профессор и  Писатель  лезут  на  узкую   платформу   и   кое-как
рассаживаются,  держась  друг  за  друга.  Мотор  некоторое  время  не
заводится.  Сталкер рычит от бешенства и нетерпения.  Но вот, наконец,
мотор  чихает  и разражается залпами выхлопов,  от которых мигающая от
прожекторов полутьма в сарайчике наполняется клубами дыма.

     Сталкер. Поехали!

     Дрезина трогается с места,  проламывает ветхие воротца и мчится в
темноту  по  мокрым рельсам.  А позади по-прежнему бегают прожекторные
лучи и грохочут пулеметные очереди.

     Катится по  рельсам в кромешной тьме дрезина,  ровно и мощно гудя
мотором.  Впереди,  навалившись  на  пульт  управления,  жуя  потухшую
сигарету, сидит по-турецки Сталкер. Позади Сталкера, прижавшись друг к
другу спинами,  держась за края  узкой  платформы,  сидят  Писатель  и
Профессор.  Профессор  придерживает  на  коленях  неуклюжий  угловатый
рюкзак.

                        7. В ОЖИДАНИИ РАССВЕТА

     Дрезина замедляет  ход.  Впереди  из  тумана выдвигается какое-то
полуразрушенное станционное здание.
     Дрезина останавливается. Сталкер спрыгивает на шпалы.

     Сталкер. Ну вот мы и дома. Прошу.
     Писатель. Ф-фу. Наконец-то...

     Он тоже слезает с дрезины, за ним спрыгивает Профессор.

     Профессор. Тихо как...
     Сталкер. Здесь всегда тихо.  Здесь некому шуметь. Это самое тихое
место на Земле.

     Сталкер очень возбужден, ноздри его раздуваются, глаза блестят.

     Сталкер. Вы потом увидите.  Здесь удивительно красиво... Странно!
Цветами почему-то не пахнет... Или я отвык? Вы не чувствуете? Никто?
     Писатель. Болотом воняет - это я чувствую...
     Сталкер. Нет-нет,  это рекой,  здесь река близко... (Показывает в
сторону здания.) А вон там был огромный цветник, Дикобраз его засыпал,
затоптал,  с  землей  сравнял,  но запах оставался много лет...  А вот
сейчас я его не чувствую...
     Профессор. Зачем?
     Сталкер. Что - зачем?  Ах,  затоптал? Не знаю. Дикобраз был очень
странный  человек.  Я,  помню,  его  тоже спрашивал:  зачем?  А он мне
ответил:  потом сам поймешь.  Но я так и  не  понял.  До  сих  пор  не
понял... Наверное, он просто ненавидел Зону. Возненавидел ее.
     Писатель. Пардон! А кто это такой - Дикобраз? Это фамилия такая?
     Сталкер. Нет,  это кличка.  Он был сталкер.  Самый лучший из всех
сталкеров.  Двадцать лет он водил людей в Зону,  и никто ему не  сумел
помешать. Он был моим учителем, он мне глаза открыл, и звали его тогда
не Дикобраз, звали его тогда Мастер... А потом что-то с ним случилось,
сломалось  что-то  в  его  характере,  а  может,  и  не  сломалось,  а
переродилось.  Я думаю,  он просто поссорился с  Зоной.  С  этого  все
началось...  Ну,  ладно,  вы тут посидите,  а я пройдусь, мне тут надо
кое-что...

     Он уходит в туман.

     Писатель. Куда это его?
     Профессор. Не знаю. Наверное, хочет побыть один.
     Писатель. Зачем? Тут и втроем как-то неуютно...
     Профессор. Свидание с Зоной. Он ведь сталкер.
     Писатель. Ну и что же?
     Профессор. Настоящий  сталкер - это не профессия.  Это в каком-то
смысле призвание.
     Писатель. Ну?
     Профессор. Все.
     Писатель. Спасибо. Было очень интересно.
     Профессор. Перестаньте  суетиться.  Сядьте  и  посидите спокойно.
Здесь не так уж много мест, где можно посидеть спокойно.

     Писатель, зябко поеживаясь, садится на край дрезины. озирается.

     Писатель (брюзжит). Удивительно красиво. Туман и ничего не видно.
Ну хорошо,  а что там насчет Дикобраза?  Что это значит - поссорился с
Зоной? Это фигура речи?
     Профессор. Не  знаю.  А  Дикобраз  кончил  очень  плохо.  В  один
прекрасный день он дико,  безобразно разбогател.  Закатывал чудовищные
кутежи. Завел гарем. Затеял несколько сумасшедших предприятий. А потом
вдруг повесился.
     Писатель. Разорился?
     Профессор. Нет.  Так и повесился посреди своих миллионов,  своего
гарема и всего прочего.
     Писатель. Значит,  следует  понимать,  что   он-таки   дошел   до
терраски...
     Профессор. Наш с вами шеф считает именно так...
     Писатель. Значит,     терраска-таки    действительно    исполняет
желания...
     Профессор. Дикобраз разбогател.
     Писатель. И повесился...

     Из тумана появляется Сталкер.

     Сталкер. А цветы снова цветут!  Только не пахнут почему-то...  Вы
извините,  что  я  вас  тут  бросил,  но сейчас идти пока все равно...
туман...

     Длинный скрежещущий  звук  прерывает  его.  Все,  даже   Сталкер,
вздрагивают.

     Писатель. Господи, что это?

     Сталкер молча прислушивается. Лицо у него напряженное испуганное.

     Профессор (нерешительно).  А может быть, это все-таки правда, что
здесь живут?
     Сталкер. Кто?
     Профессор. Ну,  вы же знаете  эту  легенду...  ну,  туристы  эти,
которые стояли здесь в ту ночь, когда возникла Зона...
     Сталкер. Нет.  В Зоне никого нет и быть не может.  Если бы  здесь
можно было жить!..

                               8. ЗОНА

     Тумана больше  нет.  С  высоты  насыпи открываются просторы Зоны,
озаренные зеленым заревом с востока - утренней зарей Зоны.

     Сталкер. Я уже говорил с каждым из вас в отдельности,  но  сейчас
хочу  еще  раз  повторить  некоторые  вещи.  Зона  требует  выполнения
определенных правил. Этих правил очень много, и у меня нет возможности
вам  их  изложить.  Поэтому  для  вас  существует только одно правило:
беспрекословное выполнение всех моих указаний. Беспрекословное! Иногда
то,  что я вам прикажу,  покажется очень странным.  Очень прошу вас не
спорить.  Если вы моих приказов выполнять не будете, я ничего не смогу
для  вас  сделать.  До терраски мы не дойдем,  а может,  даже случится
беда. Это понятно? Теперь о порядке следования...
     Писатель. А там что такое?

     В километре  от них в утреннем мареве виднеется бело-серое здание
с черными провалами окон и входа.

     Сталкер. А там и есть наша терраска. Нам - туда.
     Писатель. Так это же рукой подать.
     Сталкер. Да.  Но рука должна быть очень длинная. У вас такой нет.
И у меня тоже.

     Он достает из карманов горсть гаек.

     Сталкер. Сейчас  начнется  очень  утомительный  участок.  Поэтому
будьте  внимательны  и  не  отвлекайтесь.   У   нас   это   называется
"провешивание дороги".

     И начинается работа. Сталкер бросает гайку, внимательно следит за
ее полетом,  затем посылает к месту  ее  падения  Писателя.  Писатель,
дойдя до этого место, останавливается, после чего к нему подтягивается
Профессор,  а следом за ним и Сталкер.  Отсюда  Сталкер  кидает  новую
гайку,  посылает  к ней Профессора,  и так далее они движутся на манер
зеленой гусеницы под названием "землемер".

                      9. ТЕРРАСКА, ВИД С ФАСАДА

     Они стоят у растрескавшейся бетонной плиты шагах в пятидесяти  от
угрюмого  бело-серого здания с ободранными стенами,  и отчетливо виден
ведущий  в  черноту  широкий,  как  ворота,  прямоугольный   вход,   и
обвалившиеся  цементные  ступени,  ведущие  к  нему,  и  -  на  высоте
человеческого роста, там, где кончается верхняя ступенька, - площадка,
заросшая  разноцветными  мхами:  терраска,  заколдованное  место,  где
исполняются желания.  Всего  в  пятидесяти  шагах.  Может  быть,  даже
меньше.

     Профессор (вполголоса). Это она?
     Сталкер. Да. Близко, правда? Камешек можно добросить, верно?

     Профессор, не  спускающий  с  терраски  взгляд,   с   недоумением
поворачивается к Сталкеру.  Он же видит, что до терраски рукой подать,
ему кажется,  что он уже пришел,  он  уже  начал  стягивать  со  спины
рюкзак, но что-то в интонации Сталкера его настораживает.

     Сталкер. Я  всегда  тут  останавливаюсь.  Это  очень поучительно.
Смотрите:  оттуда  (он  показывает  за  спину)  сюда  попасть   можно.
Например,  тем путем,  которым мы шли. Но вот оттуда (он показывает на
терраску) сюда вы не попадете.  Никто никогда на обратном пути сюда не
возвращается.  Это как время - оно всегда течет в одну сторону: оттуда
сюда.  (Показывает руками.) Теперь слушайте дальше.  Расстояние  здесь
кажется метров пятьдесят, но прямо пройти невозможно, надо идти далеко
в обход.  А прямо идет дорога чистых душ.  Так ее называют сталкеры. А
поскольку чистых душ в мире немного, то никто еще пока этой дорогой не
проходил...
     Профессор. То есть,  вы хотите сказать, что физическое расстояние
отсюда до терраски больше пятидесяти метров?
     Сталкер. Ну да! Много часов обходного пути!
     Профессор. Нет, я не об этом... Я говорю о физическом расстоянии.
Если я брошу сейчас камешек, долетит он до терраски?
     Сталкер. Нет,  что вы!  Здесь ничего нельзя бросать!  Здесь можно
только смотреть.
     Профессор (нетерпеливо).  Подождите.   Я   говорю   о   мысленном
эксперименте. Долетит отсюда камень до этих вот ступенек?
     Сталкер. Вы не понимаете.  Долетит  отсюда  камень  в  завтрашний
день?
     Профессор. Вы хотите сказать, что здесь нет пространства?
     Сталкер (пожимает  плечами).  Откуда  я знаю?  Я знаю,  что это -
дорога чистых душ.  Я знаю, что здесь ничего нельзя бросать... Я знаю,
что нам с вами здесь не пройти.  Физика здесь ни при чем.  И геометрия
здесь ни при чем... Здесь чудо!

     Профессор, не говоря ни слова,  снова взваливает на себя рюкзак и
угрюмо защелкивает карабин.

     Писатель. А откуда вы все это знаете? Кто-нибудь пробовал?
     Сталкер. Пробовали.
     Писатель. Ну и что?
     Сталкер. Ну и шли обходной дорогой. Как мы сейчас пойдем.
     Писатель. Много часов?
     Сталкер. Много часов. И путь трудный.
     Писатель. Ну вот что. Я бы предложил идти прямо.
     Сталкер. Это дорога чистых душ.
     Писатель. Ну, у меня душа не грязнее, чем у прочих.
     Профессор (ожесточенно). Не валяйте дурака.
     Писатель. Погодите,  Профессор...  Послушайте,  Мастер, башку мне
там не оторвет?
     Сталкер. Это дорога чистых душ.
     Писатель. Ну?
     Сталкер. Чистые души не задают таких вопросов.
     Писатель. А,  ч-черт,  с вашими иносказаниями!  Ну  бросьте  вашу
гаечку, я посмотрю, что там.
     Сталкер. Туда ничего нельзя бросать...
     Профессор. Перестаньте валять дурака!
     Писатель. Это  вы  перестаньте  валять  дурака!  Пятьдесят  шагов
пройти  -  и мы на месте!  Травка,  солнышко,  все видно!  Вы что,  не
понимаете,  что он цену набивает?  (Сталкеру.) Ну, признайтесь, шеф, я
же угадал!
     Сталкер. Нет. Не угадали.

     Писатель нерешительно мерит взглядом расстояние  до  терраски,  а
затем быстро делает несколько шагов вниз по склону. Профессор пытается
схватить его за руку, но Сталкер его останавливает.

     Сталкер. Пусть.  Это очень поучительно.  Я видел это только  один
раз.

     Писатель почти  бегом  идет по склону к терраске,  потом шаги его
эамедляются,  ноги начинают заплетаться, он хватается обеими руками за
голову,   описывает   замысловатую  кривую  и,  шатаясь,  как  пьяный,
возвращается  обратно  и  садится   на   обломок   бетона.   Профессор
встревоженно наклоняется над ним.

     Профессор. Что с вами? Целы?
     Писатель. Цел?  Не думаю.  Я весь изранен.  Обругает какая-нибудь
сволочь  -  рана.  Другая сволочь похвалит - еще рана.  Вы ведь хотите
только одного - жрать!  И вам все равно,  что жрать.  Ведь вы  же  все
поголовно  грамотные,  и у каждого сенсорное голодание.  Душу вложишь,
сердце свое вложишь - жрете и душу,  и сердце.  Мерзость душевную  вам
вывалишь  -  жрете  мерзость.  И  все  клубитесь,  клубитесь  вокруг -
журналисты,  редакторы,  критики,  бабы какие-то непрерывные...  и все
требует: давай, давай! ..
     Профессор (ошеломленно). Послушайте, Писатель...
     Писатель. Да какой я к черту писатель!  Я же ненавижу писать! Это
же  для  меня  мука,  болезненное,  постыдное  занятие,  что-то  вроде
выдавливания  фурункула...  Я  ведь  раньше думал,  что вы становитесь
лучше,  я пишу,  а вы становитесь от этого лучше.  Но ведь я никому не
нужен, у меня только одна вилла за душой. С финской баней. Я сдохну, и
через два дня вы меня забудете и начнете жрать кого-нибудь другого.  Я
пытался  переделать вас,  а переделали-то вы меня - по своему образу и
подобию...

     Он замолкает и  роняет  голову  на  руки.  Сталкер,  с  жадностью
слушавший его, переводит дух и успокоительно кивает Профессору.

     Сталкер. Ничего,  не  беспокойтесь,  уже все.  Сейчас мы пойдем в
обход.

                             10. В ТУМАНЕ

     Профессор, Писатель  и  Сталкер  по  колено  в  воде  бредут   по
подземному   тоннелю.   Клубы   тумана,   озаренные  серыми  отсветами
недалекого выхода,  ползут над водой.  Профессор  и  Писатель  страшно
утомлены, они спотыкаются и то и дело падают.

     Сталкер. Ну,  еще  немного...  еще чуть-чуть,  выход уже виден...
Сейчас все кончится...

     Они выбираются  из  прямоугольной  ямы  на  "Опасную   площадку".
Сталкер озабоченно озирается.

     Сталкер. Ну, кажется, все в порядке... Рукомойник, гайка... Можно
передохнуть немного...

     Профессор стягивает с плеч рюкзак и устало усаживается  на  него.
Писатель  со  стоном  облегчения валится рядом.  Один Сталкер остается
стоять.  Он озирается,  задрав голову,  словно  бы  принюхиваясь.  Над
"Опасной площадкой" сгущается туман.

     Сталкер. Туман...  Ах,  как неудачно!  Ну ничего...  Вы посидите,
отдохните,  я тут схожу... А вы сидите на месте, особенно не вздумайте
подходить  к  той  двери...  (показывает  на дверной проем,  в котором
раскачивается на шнурке гайка).
     Писатель (вяло). А что там такое?
     Сталкер. Туда нельзя.  Видите,  здесь Дикобраз специально повесил
гайку... Туда нельзя.
     Писатель (ложится на спицу, закинув руки за голову). Ну, нельзя -
и слава богу...

     Сталкер уходит.

     Писатель. Что  он нас все пугает?  Странный какой-то человечек...
По-моему,  он похож на паука.  Он смотрит и слушает,  как  будто  тебя
высасывает.  И пугает, пугает, пугает... Мы тут целый день уже ползаем
на карачках, и ничего опасного, кроме вонючей вони, я не видел...
     Профессор. Во-первых,  не целый день, а всего-навсего два часа...
А во вторых,  благодарите бога,  что вы ничего не  видели.  Здесь  все
есть,  на все вкусы:  и электрические разряды, и жаровни, когда воэдух
вокруг ни с того ни с сего раскаляется, как в домне... Пугает! Вам что
- так уж понравилось на дороге чистых душ?
     Писатель. Нет. Совсем не понравилось. Но это другое дело...
     Профессор. Я же говорю:  здесь есть