еке
- его  одержимое увлечение  женщиной, которой,  может быть,  никогда  не
существовало, а  если она  и жила  на свете,  то умерла  семь тысяч  лет
назад, или еще раньше.
 Именно эта  одержимость привела  меня к  нынешней работе, ибо в поисках
произведений искусства,  запечатлевших эту  женщину,  мистер  Аберкромби
пригласил  меня   в  двойном   качестве,   исследователя   и   торгового
уполномоченного.
 Моим первым  заданием было  лететь на  Байндер X  и добыть голограмму с
изображением этой  женщины. Пять  дней пути  прошли без  приключений.  В
полете я познакомился с рядом декланитов и дарбинцев, которые налаживали
связи своих далеких планет с Байндером.
 Оказавшись на  Байндере X,  я два  дня занимался поисками голограммы, и
наконец,  смог  представиться  ее  владелице,  женщине  по  имени  Ханна
Комсток.  Несколько   лет  назад,   когда  продали   эту  голограмму,  я
присутствовал на  торгах, и  покупателем была  не она.  По-видимому, она
приобрела ее частным образом, позднее.
 В мирах Внутренней Границы отношение к не-землянам гораздо либеральнее,
и мне  не составило труда получить приглашение к ней в дом, милях в пяти
от центра Форт Родригеса, самого малого из пяти городов на Байндере X.
 Прибыв, я  объяснил цель  своей миссии  - я  был уполномочен приобрести
голограмму  для   Малькольма  Аберкромби.   После  первых  возражений  и
уверений,  что  она  слишком  любит  эту  работу  и  никогда  с  ней  не
расстанется, миссис  Комсток назвала цену, которую я счел примерно вдвое
меньшей ее  реальной стоимости. Я передал информацию мистеру Аберкромби,
он сам  связался с  владелицей и  совершил покупку, пока я спал у себя в
отеле.
 Явившись  в  дом  миссис  Комсток  на  следующее  утро,  чтобы  забрать
голограмму, я  спросил ее, не знает ли она что-нибудь об ее истории. Она
не знала,  но  купила  ее  из-за  художника,  человека  по  имени  Петер
Клипштайн. Его  имя было  мне незнакомо,  и она объяснила, что он открыл
систему Ворона для земной колонизации, и они считают его великим героем.
Поэтому она  решила,  что  имя  Клипштайна  придает  голограмме  большую
ценность, во  всяком случае,  для колонистов  на Вороне,  и приобрела ее
прежде всего с целью выгодного вложения средств.
 Я поинтересовался,  не знает ли она о других голограммах Клипштайна, но
она не  подозревала о существовании таковых, и сама была удивлена, когда
узнала, что  он создал  эту, хотя  проверила подлинность картины прежде,
чем совершила покупку.
 Поскольку на  Нью Родезию,  мой  следующий  пункт  назначения,  корабль
отправлялся только  через день,  я задержался  в  местной  библиотеке  и
вызвал через  местный компьютер  биографические данные  Клипштайна.  Это
было ошибкой  с моей  стороны,  ибо  в  библиотеке  оказалось  не  менее
двадцати  семи  полных  биографий  героя.  В  конце  концов  я  заставил
компьютер просеять  биографические сведения  и выдать  мне историю жизни
этого человека объемом в десять тысяч слов. Сейчас я изложу ее вам в еще
более сжатом виде.
 Петер Клипштайн  входил  в  корпус  Пионеров  Вселенной,  подчинявшийся
Правительству. Задача  корпуса  была  составлять  карты  новых  миров  и
исследовать  возможности   их  колонизации   землянами  в   ранние  годы
Республики, примерно  25 столетий  назад. (Очевидно, Корпус Пионеров был
создан на  заре Галактической  Эры, просуществовал  в годы  Республики и
Демократии, и  был распущен только после прихода к власти Олигархии, лет
четыреста назад).
 Нанеся на  карту четыре  новых мира,  Клипштайн прибыл  на  Ворон,  где
обнаружил один  обитаемый мир,  Ворон II, и руководил терраформированием
второго, Ворона III.
 В возрасте  47 лет  он  вышел  в  отставку,  покинул  корпус  Пионеров,
поселился на  Вороне III,  купил огромный  участок земли,  негодный  для
земледелия, и зажил в немыслимой изоляции, удалившись от семьи и друзей.
Демократия была  неспособна  постоянно  следить  за  всеми  пограничными
мирами,  которые   заселила,  и  когда  Ворон  III  подвергся  нападению
клоканни, ее  Флот оказался  не в  состоянии прийти  на  помощь  воюющим
колонистам. Планета  была покорена  менее,  чем  за  три  дня,  и  тогда
Клипштайн начал единоличную кампанию саботажа и терроризма, в результате
чего клоканни  оставили Ворон  III. Когда  все кончилось, ему предложили
чин  губернатора  Ворона  III,  который  теперь  назвали  Клипштайн.  Он
отказался и вернулся в свое поместье, где и провел в одиночестве остаток
лет. Ни  в одной  биографии не  было  сведений  о  его  творчестве,  как
художника. Я подозреваю, что создал он ничтожно мало: хотя произведение,
о  котором   идет  речь,   выполнено  явно  с  помощью  компьютера,  оно
поразительно, и  если бы  он использовал  свой  компьютер  для  создания
большего числа подобных работ, он, без сомнения, получил бы определенное
признание в данной области.
 Второй моей обязанностью, кроме приобретения портретов женщины, которая
так увлекла  мистера  Аберкромби,  является  поиск  других  произведений
искусства с  ее изображением. Появление ее образа на картинах, созданных
с разницей  в тысячи  лет и  на расстоянии триллионов миль друг от друга
по-прежнему  остается   загадкой.  Я   надеялся,  что  смогу  что-нибудь
прояснить, если  найду у  столь разных  художников  хоть  что-то  общее.
Поэтому я  поставил главному  компьютеру библиотеки  задачу:  попытаться
определить, какой  опыт, или какие события в жизни Клипштайна объединяют
его с  Кристофером Килкулленом, художником, чей портрет этой женщины был
продан недавно на аукционе в Дальнем Лондоне.
 Ответ был  обескураживающим.  Клипштайн  умер  за  две  тысячи  лет  до
Килкуллена. Они  жили на расстоянии 55 тысяч световых лет друг от друга.
Клипштайн  был   исследователем  и  картографом,  Килкуллен  -  кадровым
офицером флота.  Хотя ни  тот, ни  другой  не  получили  художественного
образования, однако  было очевидно,  что голограмма  Клипштайна осталась
его единственной  серьезной попыткой  в этой  области, в  то  время  как
Килкуллен  ко  времени  своей  кончины  зарекомендовал  себя  достаточно
известным художником.  Клипштайн был  атеистом, Килкуллен  -  ревностным
членом мелкой  христианской секты.  Клипштайн не женился, и его биографы
предполагают, что  он жил  целомудренной  жизнью;  Килкуллен  был  женат
четыре раза,  развелся с  первой женой  и пережил  трех последующих.  Их
судьбы  оказались  настолько  различны,  что  я  смог  найти  лишь  одну
особенность: каждый  из них  в  определенный  момент  жизни  сражался  с
превосходящими  силами   противника,  проявив   при  этом   удивительное
мужество, и даже героизм.
 Это привело  меня к мысли о том, что объект моих поисков, возможно, был
не реально  существовавшей женщиной,  а скорее  некоей  древней  богиней
войны. Однако  компьютер не  смог  найти  темноволосую  богиню  войны  в
мифологии  человечества.   Я  заставил   его  проверить,   не  было   ли
темноволосой  женщины   среди  основателей   флота,  или   его   святых-
покровительниц, и  получил отрицательный  ответ, что  меня  не  удивило,
учитывая, что  партизанскую  войну  Клипштайна  вряд  ли  можно  считать
военными действиями флота.
 Я провел в библиотеке на Байндере X все оставшееся время, пытаясь найти
между ними  хоть какую-то  связь,  кроме  боевого  опыта,  но  компьютер
продолжал настаивать, что такой связи не существует.
 В конце  концов настало время отправляться на Нью Родезию, и я поднялся
на борт  маленького пассажирского  корабля, так  и не  получив ответа на
свои вопросы.  К счастью,  на этом  корабле тоже  оказался отсек для не-
землян, и  большую часть  путешествия я  смог провести  среди  них.  Мне
пришлось сделать  пересадку в маленьком колониальном мире на Мориоте II.
Последнюю часть  пути я  еле выдержал, потому что кроме меня, на корабле
было всего  шесть пассажиров,  пять людей  и один канфорит, и весь полет
они не  покидали своих  кают. Ко  времени посадки я пришел к выводу, что
Клипштайн был  совсем сумасшедшим,  ибо ни  одно  разумное  существо  не
станет по  своей воле отгораживаться от теплого и вселяющего уверенность
окружения себе подобных.
     (В самом  деле, достопочтенная  Мать  Узора,  мне  подумалось,  что
Галактикой  владеет  совершенно  безумная  раса:  кто,  кроме  человека,
способен превозносить пугающую концепцию уединения? Этот тезис наверняка
можно обосновать подробнее.)
 Нью Родезия  - красивый  сине-зеленый мир.  Северный континент  планеты
почти весь гористый, с густыми лесами, а два южных континента, равнинных
и пересеченных  сотнями рек,  идеально подходят  для земледелия. Планета
заключила уникальное  торговое соглашение со своим родственным миром Нью
Зимбабве, отстоящим  примерно на  семь световых  лет, и  теперь получает
оттуда все  металлы и  ядерные материалы  в обмен на зерно и мясо. Более
того, эти  два мира  объединили свои  ресурсы в  общий фонд и образовали
экономический кооператив для торговли со всеми прочими мирами Олигархии.
 В космопорте  меня встретил  посол-лодинит (на  Нью Родезии из всех не-
человеческих миров  посольства есть  только у  Лодина  XI,  Канфора  VI,
Канфора VII  и Галагена IX). С помощью посла я определил местопребывание
владельца картины,  которую я  искал, менее,  чем за  час, поскольку Нью
Родезия -  мир преимущественно  земледельческий и гораздо менее населен,
чем Нью  Зимбабве, где  живет  почти  80%  населения  этого  уникального
экономического кооператива.  Посол предупредил  меня, что нью-родезианцы
более  ксенофобы,  чем  прочие  обитатели  пограничья,  и,  даже  с  его
вмешательством в мою защиту, я целый день продирался сквозь бесчисленные
ограничения  и  предписания,  прежде  чем  получил  разрешение  покинуть
космопорт и продолжить путь к цели.
 Человека, к  которому  я  направился,  звали  Орест  Миннеола,  он  был
химиком-диетологом на  пенсии. Жил  он в  роскошной квартире в Солсбери,
оживленном городе  примерно в двухстах милях от космопорта. Он пригласил
меня в  гостиную и  был вежлив, но было заметно, что мое присутствие его
стесняет. Узнав  о цели моего визита, он разрешил мне осмотреть картину,
которая висела  в соседней  комнате, но  заявил, что  она не  продается,
потому что  слишком  дорога  для  него,  и  ее  ценность  измеряется  не
деньгами. Я  объяснил, что  мистер Аберкромби  готов  заплатить  намного
больше, чем он сам на нее потратил, но Миннеола был непоколебим.
 В конце  концов, убедившись, что он не просто агрессивно торгуется, а в
самом деле  не имеет  намерения расставаться  с картиной, я спросил его,
почему именно  он так  привязан к  этой вещи.  Он  ответил,  что  автор,
Рафаэль Джамал, является одним из его героев, и, как утверждают, работал
над этой картиной последние несколько лет своей жизни.
 Это, казалось,  подтверждало мое  предположение о  том, что, что натура
действительно происходит  из древнего  боевого мифа,  и  я  спросил,  не
сражался ли  Джамал во  флоте, или  в каких-нибудь  независимых войсках.
Мистер Миннеола,  кажется, был  озадачен вопросом,  и наконец признался,
что понятия не имеет, служил ли Джамал в армии.
 Теперь я,  в свою  очередь, был  озадачен, ибо ни разу не слышал, чтобы
человека называли  героем, если  он не  прославился в военных действиях.
Хозяин растолковал  мне, что  я ошибаюсь,  вышел на  минуту из комнаты и
вернулся с  альбомом цирковых  афиш со  всей галактики. Он объяснил, что
является  восторженным  почитателем  цирков  и  изучает  историю  цирка.
Перелистав альбом,  он нашел  яркую, хотя  и плохого  качества, афишу  с
изображением совсем  юного атлета  в трико  с блестками,  качавшегося на
снаряде, который  называется трапеция.  Это  и  был  Джамал,  по  словам
мистера Миннеолы,  знаменитый циркач,  коронным  номером  которого  было
пятикратное сальто  с одной  трапеции на  другую без страховочной сетки.
Его цирковую  карьеру прервал  несчастный случай,  кончившийся параличом
нижней половины тела, и четыре года спустя он умер.
 Я поблагодарил  мистера Миннеолу  за любезность  и затраченное  на меня
время, отправился  искать отель  (во многих из них были свободные места,
но не-людей  туда не пускали), нашел ветхую гостиницу на окраине района,
который колонисты  называли Квартал  Аборигенов (разумных  аборигенов на
Нью  Родезии   не  было,  и  действительно,  название  оказалось  просто
эвфемизмом гетто),  и сообщил  мистеру Аберкромби,  что  нашел  полотно,
однако его владелец не соглашается расстаться с ним ни за какую цену. Он
не пришел  в уныние от такой новости, а наоборот, приободрился; кажется,
он, как большинство людей, дорожит лишь тем, за что приходится бороться.
 На обратном пути я должен был сделать пересадку в орбитальном ангаре на
Пеллинате IV,  но в  последний момент  пришлось сойти  с курса и сделать
остановку на  Пико II,  потому что  беллумы, единственная  разумная раса
Пеллината,  сопротивлялись   включению  их   в   экономическую   систему
Олигархии,  и   туда  был  направлен  флот,  чтобы  силой  заставить  их
передумать. В  регион не  пропускали ни  граждан Олигархии,  ни  жителей
присоединившихся миров, и мне пришлось ждать на Пико целых три дня, пока
беллумов не усмирят силой.
 Бесцветный ландшафт  и потухшие  вулканы Пико  очаровали меня,  но  мне
сказали, что  Олигархия считает  этот мир  ничтожным  и  незначительным.
Единственное, чем  они могли претендовать на известность - тот факт, что
более двух  тысяч лет  назад  здесь  был  схвачен  знаменитый  разбойник
Сантьяго. Тогда  это была сравнительно малонаселенная планета, такой она
и остается ныне.
 Я посетил  местную библиотеку  и запросил  у компьютера  биографические
данные Рафаэля  Джамала,  с  особым  вниманием  к  его  военной  службе.
Компьютер почти три минуты занимался поисками в памяти, а потом ответил,
что единственные  сведения о  Джамале  -  статья  в  газете,  касающаяся
несчастного случая.  Я предложил ему подключиться к компьютеру с большим
объемом памяти,  на Пеллинате  или в другом ближайшем мире, выяснил, что
стоимость затрат  такого  количества  энергии  на  энергетически  бедной
планете совершенно  непомерна, и  решил вместо  этого  проверить  других
художников из  коллекции Аберкромби. Я ввел в компьютер их имена, первые
семь действительно служили в военных силах, а восьмой не служил, и когда
компьютер  обработал   18  имен,  по  которым  у  него  имелись  данные,
оказалось, что у пятерых нет никаких данных о военной службе. Я все-таки
решил не  расставаться со  своей теорией о том, что женщина была древней
мифической героиней,  пока не  выясню, не были ли эти пятеро свидетелями
или участниками  каких-либо партизанских  действий, но понял, что с этим
придется подождать, пока я не доберусь до компьютера на Дальнем Лондоне.
 Когда стало ясно, что наше пребывание на Пико II продлится не несколько
часов, а  дольше, я  решил провести  остаток  дня  в  зале  раритетов  и
коллекционных объектов.  Там были  книги - настоящие книги, бумажные и в
переплетах, и  поскольку я  до сих пор не видел ни одной книги, то сразу
выбрал несколько  увесистых томов  по искусству людей, прошел в кабину в
секции  для  инопланетян  и  начал  перелистывать  страницы  фолианта  с
модернистскими космическими пейзажами. За час я пролистал почти половину
взятых книг  и вдруг  наткнулся на  еще один  портрет незнакомки мистера
Аберкромби.
 Как всегда,  она была  одета в  черное, и  как всегда,  ее безупречные,
восхитительные черты  были отмечены  выражением  бесконечной  печали.  Я
быстро проверил  приведенные данные  и обнаружил, что портрет был создан
на Земле  в 1908  г Р.Х.  в  стране  под  названием  Уганда.  Художником
оказался  естествоиспытатель  по  имени  Брайан  Мак-Джиннис,  известный
главным  образом,   как  первооткрыватель  двух  редких  видов  орхидей,
растущих на  склонах гор  вулканического происхождения; единственной его
художественной работой до этого портрета была серия орхидей, выполненная
пастелью.
 Биографический очерк  Мак-Джинниса гласил,  что  он  родился  в  стране
Шотландии, получил  образование по ботанике и биологии, провел 4 года на
военной службе  и в  возрасте 28 лет уехал в Уганду, дикую и примитивную
страну. Он  опубликовал 17  монографий, из  них 13  по орхидеям,  три по
местной  фауне   и  одну   по  вулканическим  образованиям,  и  умер  от
неизвестной болезни в 1910 г. Р.Х. в возрасте 36 лет.
 Я  проанализировал   те  данные,   которые  смог   собрать  по  четырем
художникам, и  пока еще  не сомневаюсь  в правильности моей теории. Если
Джамал  действительно  служил  в  армии,  это  будет  единственным,  что
связывает его  с остальными  художниками,  кроме  того  факта,  что  все
четверо были  людьми, мужчинами, и воплотили на полотне или в голограмме
образ одной  и  той  же  женщины.  Я  убежден,  что  когда  доберусь  до
компьютера на Дальнем Лондоне, он подтвердит военную службу Джамала.
 Потом  я   попросил  библиотечный   компьютер  определить,  где  сейчас
находится картина  Мак-Джинниса, и  он снова оказался не в состоянии мне
помочь, а  также не  смог выдать  никакой информации  о  Рубене  Венциа,
человеке, сведения  о котором нужны мистеру Аберкромби. Честно говоря, я
не могу  понять, почему  жители Пико II не потрудились усовершенствовать
свой библиотечный компьютер.
 Наконец я  вернулся к  себе в  номер, намереваясь  связаться с мистером
Аберкромби  и   рассказать  ему   о  новой   находке,  но   гостиничному
подпространственному направленному  лучу не  хватало мощности  выйти  на
Дальний Лондон,  а стоимость  пересылки сообщения через Зартаску и Гамма
Зайца IX,  т.е. самым  простым путем,  оказалась  такова,  что  я  решил
подождать, пока  сам вернусь  на Дальний  Лондон и  расскажу ему о своем
открытии лично.
 Остаток времени на Пико II я провел в библиотеке, просматривая все тома
по  искусству   подряд,  в  надежде  найти  еще  что-нибудь,  касающееся
таинственной  незнакомки   мистера  Аберкромби,  но  без  успеха.  Когда
поступило сообщение,  что флот  подавил восстание  беллумов, я явился на
корабль и продолжил обратный путь на Дальний Лондон.
 Вернувшись, я  отправился прямо  к мистеру  Аберкромби,  и  к  великому
изумлению обнаружил,  что картина  Джамала уже висит у него в галерее. Я
выразил свое удивление по поводу столь быстрой покупки, учитывая то, что
мистер Миннеола,  казалось, твердо  решил с  ней не расставаться. Мистер
Аберкромби с  видом победителя  заявил, что  когда он  чего-то хочет, то
всегда получает  желаемое. В  данном случае,  выражаясь его собственными
словами (я  прошу прощения  за его  грубость),  "пришлось  купить  этому
ублюдку чуть  не целый  цирк".  Его  торговому  агенту,  похоже,  как-то
удалось обойти  блокаду флота,  чтобы привезти  картину, вот  почему она
прибыла раньше, чем я.
 Когда я сообщил о полотне Мак-Джинниса, настроение у мистера Аберкромби
улучшилось, и  он приказал  не жалеть средств, чтобы отыскать картину. Я
объяснил, что даже не знаю, с чего начать, и высказал предположение, что
малоизвестная картина, написанная шесть тысяч лет назад, может быть, уже
не существует,  но при  одном  упоминании  об  этом  он  повысил  голос,
заговорил грубо  и даже  оскорбительно, обвинил  меня в попытке саботажа
его стараний пополнить коллекцию, потребовал убираться и заняться делом.
 К тяге  к уединению,  о которой  я  упоминал  ранее,  я  должен  теперь
добавить еще  одну черту,  присущую мистеру  Аберкромби и уникальную для
человеческой   расы:    одержимость.   (Что   вполне   может   оказаться
дополнительным симптомом умственной неуравновешенности.)
 Эта женщина  наверняка не  существовала. Она  вряд ли  могла что-нибудь
значить для  мистера Аберкромби.  Ее ни  разу не  изобразил  художник  с
именем. И  несмотря на  это, мой  наниматель уже  потратил  значительную
часть своего  состояния, покупая ее портреты. Не пожелай мистер Миннеола
продать свою  картину, я  убежден, что  мистер Аберкром