поминал ее имя, или создал ее портрет.
     - Почему она не исчезла, когда убили Малыша на Ахероне?
 Венциа ненадолго задумался, прежде чем ответить.
     - Она  практически никогда  не исчезает при свидетелях, - сказал он
наконец. - Обычно о ней сообщают, как о пропавшей без вести.
 Он помолчал.
     - Тай  Чонг рассказала мне о том, что случилось на Ахероне. Судя по
ее  описанию  планеты,  получается,  что  Черная  Леди  никак  не  могла
исчезнуть из  тюрьмы и  даже с  поверхности планеты, не вызвав у живущих
там людей подозрения.
 Хит покачал головой.
     - Славная теория, но концы не сходятся.
     - Да? Почему же?
     - Если она хочет, чтобы никто не знал о ее возможностях, почему она
исчезла с моего корабля?
     - Потому что она не открывала никакой тайны, - усмехнулся Венциа. -
Леонардо знал, кто она такая.
     - Да  Леонардо понял,  кто она  такая, только  пять минут  назад! -
вспылил Хит.
     - Но  я знал,  что ее называют Черной Леди, друг Валентин, - сказал
я. - И я спросил ее о Брайане Мак-Джиннисе и Кристофере Килкуллене.
     - Действительно, спросили, - согласился Хит.
 Несколько минут мы все трое молчали. Наконец Хит хмыкнул.
     - Бог  мой, -  сказал он. - Мы битый час проговорили о Черной Леди,
словно она  в самом  деле нечто большее, чем просто красивая женщина или
очаровательная инопланетянка, овладевшая искусством телепортации. Завтра
утром, на свежую голову, это все рассеется, словно ничего и не было.
     - Это  было, есть  и происходит  сейчас, -  сказал Венциа.  -  И  в
глубине души вы знаете, что она не инопланетянка.
     - Кто же она, по-вашему? - спросил Хит.
     - Не знаю, - ответил Венциа.
     - Леонардо?
     - Я  чувствую сильное  искушение назвать ее Матерью Всего Сущего, -
признался я, - но это было бы богохульством.
     - Кто или что есть Мать Всего Сущего? - спросил Венциа.
     - Та,  которой мы  поклоняемся, как  вы поклоняетесь вашему Богу, -
ответил я. - А кроме того... не хочу вас обидеть, но я не могу поверить,
что Мать Всего Сущего принадлежит к одной из чужих рас.
     - Может  быть, бъйорннам она является в ином обличье? - предположил
Хит.
     - Ни  один бъйорнн не совершит поступков, которые привлекают Черную
Леди, - сказал я. - Наша раса дорожит жизнью.
     - Наша,  большей частью,  тоже, -  сказал Венциа. - Но тем не менее
она является.
     - Вы  чтите храбрость,  - подчеркнул  я, -  а мы  -  нет.  В  языке
бъйорннов вообще  отсутствует слово  "герой". У  моего народа нет такого
понятия.
     - Даже  стадные животные  способны на  героизм, -  заметил  Хит.  -
Например,  бык,  который  храбро  встречает  хищника,  в  то  время  как
остальные убегают в безопасное место.
     - Быком  в стаде  движет слепой, неразумный инстинкт, а не героизм,
друг Валентин,  - ответил  я. -  Если дать  ему сознательный  выбор,  он
никогда не  будет по  своей воле  противостоять хищнику,  а Черная Леди,
похоже,  приходит  лишь  к  тем  людям,  которые  призывают  ее,  сделав
сознательный выбор.
     - Минуточку!  - вдруг  вспомнил Хит.  -  У  вашей  расы  существует
ритуальное самоубийство. Не мог бы такой поступок привлечь ее?
     - Расстаться  с жизнью,  чтоб избежать нескончаемого позора? В этом
нет ничего героического, друг Валентин.
     - Мы  отклонились от  темы, -  вмешался Венциа.  - Она  приходит  к
людям. Нам достаточно знать одно это.
     - Хорошо,  - сказал  Хит. - Мы знаем, что она приходит к людям. Что
из этого?
     -  А   то,  что   мы  ее  найдем,  -  сказал  Венциа  со  спокойной
уверенностью.
 Хит фыркнул.
     - Галактика  огромна, мистер  Венциа -  и в галактике ее может и не
оказаться.
     - Тогда  мы вычислим,  где она появится в следующий раз, и дождемся
ее.
     - С какой целью, друг Рубен? - спросил я.
     - Бедный  Леонардо, -  сказал Венциа  с искренним сочувствием. - Вы
собрали все детали, и так и не разрешили загадку.
     - Простите? - не понял я.
     - Мы с ней сядем и поговорим, - сказал Венциа.
     - Простите,  я  вас  правильно  понял?  -  переспросил  Хит.  -  Вы
потратили шесть лет и Бог знает, сколько денег, пытаясь ее найти, и все,
что вам надо - это сесть и поговорить с ней?
     - А  что вы  сделали бы  с ней,  мистер Хит? - презрительно спросил
Венциа.
     - Вы знаете, что я хочу с ней сделать, - ответил Хит.
     - Я заплачу вам за нее больше, чем Аберкромби.
     - Сомневаюсь,  - сказал  Хит.  -  Знаете,  во  сколько  оценивается
состояние Аберкромби?
     - Мне  нужно всего  пять минут ее времени, - сказал Венциа. - Потом
можете продавать ее Аберкромби или делать с ней все, что вам хочется.
     - Если она вам позволит, - вставил я.
     - Миллион  кредитов, мистер  Хит, -  сказал Венциа, не сводя глаз с
собеседника.
     - Миллион кредитов всего за пять минут? - усомнился Хит.
     - Точно так.
     - Очень  многие провели  с ней  значительно больше  пяти  минут,  -
сказал Хит.  - Спорю,  что она  ни одному  не сказала  то, что вы хотите
услышать.
     - Они  не знали,  кто она,  - ответил Венциа. - А я знаю. Вероятно,
никто из них не задал правильный вопрос.
 Он сделал паузу.
     - В этом мое преимущество.
     - Если  предположить, что  она вообще  вам ответит, как вы узнаете,
что она скажет вам правду?
     - Я узнаю, - уверенно сказал Венциа.
     - Простите,  - вставил  я, - но я в самом деле не понимаю, о чем вы
говорите.
 У Хита был довольный вид.
     - Он хочет спросить ее о чем-то важном, Леонардо.
     - О чем?
     - Что  ждет нас дальше? - напряженно ответил Венциа. - Одна она это
знает.
     - Не святотатством ли будет узнать об этом? - осторожно заметил я.
     - Глупостью будет не узнать, если есть такая возможность, - ответил
Венциа. -  Существует  ли  истинная  религия?  Какому  алтарю  я  должен
поклониться? От  каких черт и привычек отказаться? Что мне делать, чтобы
попасть в Рай? Или, если за этой жизнью ничего нет, можно быть свободным
и делать, что хочу?
     - Вы и сейчас свободны, - подчеркнул Хит.
     - Только  потому, что не представляю последствий своих поступков, -
сказал Венциа. - А тогда я буду знать.
 Хит усмехнулся.
     - Небесный страховой полис.
     - Если угодно.
     - Вы многого хотите за ваши деньги, мистер Венциа, - сказал Хит.
     - Я намерен получить это, - серьезно ответил Венциа.

                                   15

 Венциа провел  ночь в  шале, а  утром было  решено,  что  мы  все  трое
отправимся с Граустарка на Дальний Лондон.
 Меня ждала  не только  моя работа:  теперь, вновь  потеряв Черную Леди,
Венциа был  уверен, что рано или поздно снова появится новый ее портрет.
Пока он  хотел вернуться  с нами  на  Дальний  Лондон,  где  намеревался
держать со  мной связь,  следить за  подходящими героями  и трюкачами по
видео  и   запрограммировать  свой  компьютер  на  изучение  необъятного
количества доступных печатных и электронных материалов.
 Что касается  Хита, то  я не думаю, что он до конца поверил, что Черная
Леди -  именно та,  кем считали  ее мы  с Венциа.  Однако он  нимало  не
возражал лететь  с нами  на Дальний  Лондон, потому что там он мог найти
Малькольма Аберкромби.
 Венциа ушел  из шале  на час  раньше нас, так как должен был найти свои
сани и  вернуть их  в прокатное агентство. Мы договорились встретиться у
корабля Хита;  Венциа прилетел на Граустарк на космическом лайнере, а не
на своем корабле.
     - Будет  тесновато, -  заметил  Венциа,  втащив  свой  багаж  через
входной люк.
     - Он не рассчитан на троих пассажиров, - ответил Хит.
     - Вижу, - сказал Венциа и обернулся ко мне.
     -  Вот,   -  сказал   он,  протягивая  квадратную  коробку,  где-то
двенадцати дюймов в ширину, и высотой дюймов восемь.
     - Что это?
 Он пожал плечами.
     - Не имею ни малейшего понятия. Тай Чонг просила передать это вам.
     - Подарок от Тай Чонг? - радостно предположил я, принимая коробку.
     - У  меня такое  впечатление, что  это прислали  с Бъйорнна,  а она
держала у себя для вас, - ответил Венциа.
     - С  Бенитара II,  - вежливо  поправил я.  - Бъйорнны - это раса, а
планета - Бенитар.
     - Как  скажете, -  произнес Венциа,  теряя интерес. Он повернулся к
Хиту.
     - Я голоден. Как тут чего-нибудь поесть?
 Хит кивнул.
     -  Просто   пойдите  в  камбуз  и  закажите  там,  что  хотите.  Он
управляется голосом.
     - Где найти меню?
     - Он  приготовит все,  что закажете,  если не  имеете ничего против
соепродуктов.
     - Спасибо, - Венциа удалился на камбуз, а Хит обернулся ко мне.
     - Ну?
     - Что ну, друг Валентин?
     - Что в посылке?
     - Я не знаю.
     - Вы не собираетесь открывать?
     - Я собирался открыть в уединении, у себя в каюте, - ответил я.
     - У  вас в  каюте уединения не будет, - ответил Хит, улыбаясь. - Вы
делите ее с Венциа.
     - Тогда открою здесь, сейчас.
     - Превосходная мысль.
 Я поставил посылку на гладкую поверхность и замер, глядя на нее.
     - В чем дело? - спросил Хит.
     - Я боюсь, - ответил я.
     - Думаете,  кто-то прислал  вам  бомбу?  -  Хит  усмехнулся.  -  Не
волнуйтесь, Леонардо. Сенсоры моего корабля обнаружили бы опасность.
     - Это не бомба, - сказал я.
     - А что это?
 Я вздохнул.
     - Мне  известно, что это может быть. Но я не знаю, что это на самом
деле.
     - Вы говорите вздор, Леонардо, - сказал Хит и замолчал. - Давайте я
вам ее открою.
     - Нет, - сказал я. - Я сам хочу открыть.
     - О чем спор? - спросил Венциа, появляясь из камбуза с тарелкой.
 Хит пожал плечами.
     - Спросите у него, - сказал он, мотнув головой в мою сторону.
     - Я не хотел никого из вас беспокоить, - извинился я.
     - Отлично,  - сказал  Венциа. -  Тогда откройте эту коробку и будем
взлетать.
 Я повернулся к Хиту.
     - Может  быть, вы  хотите сначала  взлететь? -  сказал я. - Посылка
подождет.
     - Это  я не могу ждать, - ответил он. - Вы развели вокруг нее такую
таинственность, что я с месте не сдвинусь, пока не откроете.
 Я вздохнул  и стал  разворачивать коробку.  Чтобы выполнить эту задачу,
мне пришлось  принести с  камбуза режущее  оружие, но  наконец, осталось
только снять крышку.
     - Ну, давайте, - поторопил Хит.
     - Сейчас, сейчас, - ответил я.
 Я помедлил  еще немного,  глубоко вздохнул  и - открыл коробку. В ту же
секунду с моих губ слетел возглас облегчения.
     - С вами все в порядке? - спросил Хит.
     - Да,  друг Валентин,  - я  был счастлив.  - Теперь  со мной  все в
порядке.
 Он заглянул в коробку.
     - Что происходит? - спросил он. - Здесь всего лишь земля.
     - Это от моей Матери Узора, - ответил я.
     - Зачем ей присылать вам грязь?
     - Это почва со священного поля Дома Крстхъонн, - сказал я.
 Венциа утратил  интерес к  происходящему, и  с тарелкой  ушел в  каюту,
которую мы с ним делили.
     - Я так полагаю, что это добрый знак? - заметил Хит.
     - Да,  - ответил  я. -  Я боялся,  что в пакете окажется что-нибудь
другое.
     - Что, например?
     - Что  угодно, но  не это, - я помолчал. - Каждый бъйорнн празднует
два священных  дня, друг  Валентин: день,  когда был  основан его Дом, и
день, когда  его собственный  Узор был  принят  Домом.  Первый  праздник
отмечался, когда  мы летели  сюда с  Ахерона, второй  для меня  наступит
через тридцать два дня. Теперь вы понимаете?
     - Не  совсем, -  ответил Хит. - Когда у нас праздник, мы дарим друг
другу подарки, а не грязь.
     - Это  не грязь.  Это священная  земля с места, где родилась Первая
Мать Дома Крстхъонн, та, что дала начало потомству с ее точным Узором.
     - Вроде святой воды для католика, - заметил Хит.
     - Святая вода - просто символ, - ответил я. - Это настоящая земля.
     - Что вы собираетесь с ней сделать? - спросил Хит.
     - Сначала снова позаимствую у вас режущее оружие.
     - Зачем?
     - Я  пущу себе кровь, чтобы моя плоть слилась со священной землей в
знак моей преданности Дому Крстхъонн.
     - Вы  уверены, что  говорите не  о самоубийстве?  -  с  подозрением
спросил он.
     - Нет, друг Валентин, - ответил я. - Это религиозный ритуал.
     - Мне казалось, что самоубийство - тоже религиозный ритуал.
     - Этот важнее.
     - Ладно, - сказал он. - А потом что?
     - Потом я покрою свое тело этой землей.
     - Предполагаю,  что в  этом тоже есть какой-то смысл, - сухо сказал
он.
     - Это следующий символ моего соединения с первой Матерью, - ответил
я. -  И кроме  того, я  должен спеть три молитвы: одну - к ней, одну - к
Дому, и одну - к Матери Всего Сущего.
     - И это все?
     - Потом я соберу землю и мы ее атомизируем.
     - Мне  кажется несколько расточительным выбрасывать ее, если уж она
такая святая, - предположил Хит.
     - Но  я оскверню ее прикосновением, - объяснил я. - Поэтому она уже
будет не святая, а мирская. Счищая ее с себя, я очищусь на год вперед.
     - А  что делали  ваши соотечественники до того, как у них появились
атомизаторы? - спросил Хит.
     - Это  было и  до того,  как мы  разработали космические полеты. Мы
просто возвращали  землю на то место, откуда она была взята. Даже в наши
дни те из нас, кто остался на Бенитаре II, обычно предпочитают совершать
ритуал на месте рождения Первой Матери.
     - А  женщины вашей  расы  тоже  его  совершают?  -  заинтересованно
спросил Хит.
     - Нет,  - сказал  я. -  Зачем такой  ритуал тем,  кто уже  чисты  и
священны?
     - А вы у них так, мимо проходили, да?
     - Не понял.
     - Это  несущественно, - он помолчал. - А почему вы так волновались,
Леонардо? Что  случилось  бы,  если  бы  в  коробке  оказались,  скажем,
перчатки или конфеты?
     - Это  значило бы, что я навек отлучен от святых таинств моей расы,
- сказал я.
     - Я думал, ваша Мать Узора уже отвергла вас.
     - Меня  отвергли физически.  Если бы  она не  прислала  мне  святую
землю, я  был бы  изгнан также  и духовно.  Моя душа  обречена  была  бы
одиноко блуждать, всеми покинутая, до конца вечности.
     - Ну,  теперь мне  хотя бы  понятен ваш  радостный вопль, - заметил
Хит. - У этой церемонии есть название?
     - Праздник Первой Матери, - ответил я.
     - А на день рождения вам пришлют еще одну коробку с грязью?
     - Это  будет не  мой день  рождения, -  объяснил я,  - а день моего
Признания. Это радостный праздник.
     - Чем он отличается от праздника Первой Матери?
     - Когда я на родине, устраивается роскошный пир.
     - И все? - удивленно спросил он.
     - В  сложной церемонии повторяются Клятвы Дому и Семье, и тем самым
подтверждается моя верность Дому.
     - И как она пришлет вам это? - спросил он со смехом.
     - Когда  мужчина-бъйорнн уже  не живет на Бенитаре II, единственным
символом подтверждения верности остается пир. Моя Мать Узора пришлет мне
растения, выращенные  на ее  собственных полях,  и съев  их, я тем самым
скреплю наши узы.
     - Наверное,  это совсем  не то  по сравнению  с праздником, который
устраивали для вас дома, - заметил Хит.
     - Совсем  не то,  - согласился  я. -  Но личное  счастье  не  имеет
значения. Дом - это все.
     - Если вы так считаете.
     -  А   теперь  можно   позаимствовать  режущее   орудие,  с  вашего
разрешения? - спросил я.
 Он кивнул, прошел на камбуз и тотчас же вернулся с ножиком.
 Я вытянул  руку  над  землей  Первой  Матери  и  помедлил,  прежде  чем
проколоть палец.
     - Вас не расстроит вид крови, друг Валентин? - спросил я
     - Только моей собственной, - спокойно ответил он.
 Я сделал  надрез, и  моя кровь  тонкой струйкой  полилась на  священную
землю.
     - Лиловая? - сморщился Хит.
     - Не у всех кровь красная, - ответил я.
     - Дать вам бинт или что-то еще?
     - Скоро  остановится, -  уверил я  его, и  мгновение  спустя  кровь
действительно перестала течь.
     - Надеюсь,  следующую часть церемонии вы проделаете в сухом душе, -
предложил Хит.
     - Да, если вы не возражаете.
     - По  правде говоря,  настаиваю, -  ответил он.  - Терпеть  не могу
пачкотни.
 Я  его   поблагодарил,  дождался,  пока  корабль  покинет  Граустарк  и
отправится в  путь на  Дальний Лондон,  а затем закончил Праздник Первой
Матери в уединении сухого душа.
 Я надеялся, что во время путешествия Венциа расскажет о Черной Леди еще
что-нибудь, но  оказалось, что  он уже рассказал нам все, что знал. Это,
однако, не  мешало ему  без конца  говорить о  ней, потому  что  он  был
одержим навязчивой идеей встретить ее и узнать ответ на свой вопрос.
 Хит продолжал  смотреть на это скептически. Он каждый раз присоединялся
к разговору,  вставлял уместные замечания и говорил о Черной Леди, будто
она была  именно той,  в которую  верил Венциа - но между беседами снова
почему-то  обретал   уверенность  в   том,  что   она  на   самом   деле
инопланетянка,   или   в   крайнем   случае   -   обычная   женщина   со
сверхъестественными возможностями телепатии.
 Что касается  меня, то  я был  так утешен  тем, что  моя Мать  Узора не
обрекла мою  душу на  вечную  ссылку,  что  даже  положение  изгнанника,
которому никогда  нельзя будет  вернуться  в  родной  мир,  стало  легче
переносить. Чтобы  отвлечься от  размышлений  о  собственном  неприятном
положении, я  сосредоточился  на  наших  поисках  Черной  Леди,  пытаясь
вытеснить из головы все мысли о Доме и Семье.
 Когда остальные  спали, я  снова пытался запечатлеть ее черты, хотя мои
убогие художественные  способности снова меня подводили. Один раз я даже
попытался нарисовать ее, как бъйорннку, с белой кожей, лишенной Узора, в
черной  одежде,   с  безукоризненными   чертами,  печальными  глазами  -
воплощенное Божество, перенесенное тушью на бумагу... но когда закончил,
она оказалась  совсем не похожей на Мать Всего Сущего, и напоминала лишь
бъйорннскую женщину  без Узора  на коже  и с  правильными чертами  лица.
Почему-то я  понял, что  Черная Леди, откуда бы она ни была, и что бы ни
искала, приходит не за бъйорннами, а только за людьми.
 Я написал  еще одно письмо своей Матери Узора, поблагодарил ее за дар и
рассказал о  том, что  мне стало  известно, заранее  зная,  что  она  не
ответит. Я  написал также  своей Узорной  Паре, официально дал ей развод
(хотя с  момента моего  изгнания  развод  совершался  автоматически),  и
пожелал ей  удачи с  бъйорнном, которого  ей подберут после меня. Как ни
жалел я себя, но это чувство было ничто в сравнении с сочувствием к той,
чья жизнь  будет перекроена  заново так  поздно. Возможно, пройдут годы,
прежде чем  Дом найдет  и одобрит  подходящий для нее Узор, а до тех пор
она останется  неоплодотворенной. (Или  еще хуже,  Дом в  мудрости своей
может решить,  что она слишком долго впустую растрачивала свою юность, и
даст ей  в пару бъйоррна с Узором, не дополняющим ее Узор, как положено.
Тогда рано  или поздно  может появиться  дитя с  неподходящим  для  Дома
Узором, и ей придется безвинно страдать уже из-за двоих изгнанников.)
 Будучи в  таком мрачном  настроении, я  снова попытался овладеть своими
эмоциями, и  вернуться мыслями  к Черной  Леди.  Хит  спал,  но  Венциа,
который спокойно  читал  книгу  из  электронной  библиотеки  компьютера,
заметил и мое волнение, и светлеющий оттенок кожи.
     - С вами все в порядке, Леонардо?
     - Да, друг Рубен.
     - Вы уверены? Вы выглядите расстроенным.
     - Мне уже лучше.
     - Не  буду вмешиваться,  - сказал  он, пожав плечами, и помолчал. -
Можно, я задам вам вопрос о вашем друге мистере Хите?
     - Пожалуйста, друг Рубен.
     - Он действительно намерен ограбить Аберкромби?
     - Я в этом совершенно уверен, друг Рубен.
     - Досадно.
     -  Согласен,   -  сказал   я.  -  Кража  противоречит  моральным  и
гражданским законам.
 Венциа ответил улыбкой.
     - Я  имел в  виду, что  он пригодится  нам в поисках Черной Леди. А
если он  попытается ограбить  Аберкромби, то  вероятнее всего,  угодит в
тюрьму. Полагаю, что в усадьбе Аберкромби современнейшая система охраны.