ответ,
- но  ответил он  не сразу. - Я пытался купить ее, потому что думал, что
таким образом успокою моих демонов.
     - Я вас не понимаю.
     - Вам  это, наверное,  покажется помешательством,  - произнес он, -
но, хоть  я и  никогда не  встречал женщину, нарисованную на портрете, я
как-то начал верить, что она существует. Что когда-нибудь я ее встречу.
 Он поерзал, словно ему стало неловко.
     - Может быть, я слегка в нее влюбился.
     - Мне  это  совсем  не  кажется  помешательством,  -  сказал  я.  -
Продолжайте, пожалуйста.
     - Ну,  а мне кажется, когда об этом говорю, - смущенно произнес он.
- Знаете,  каждый раз,  когда  я  выходил  на  ринг  или  сталкивался  с
нападающим зверем,  у меня  возникало ощущение,  словно я испытываю себя
ради нее.  Что стоит  мне выиграть достаточно боев и победить достаточно
зверей, она обязательно узнает о том, что я сделал.
 Он скорчил рожу.
     - Одним  словом, вот  он я,  неизлечимый романтик, сижу рассказываю
двум незнакомцам  о том,  как влюбился в призрак. Может быть, вернемся к
вашей женщине из плоти и крови?
     - По-моему,  ваш призрак интереснее, - ответил я. - Можно еще о ней
поговорить?
 Он вздохнул.
     - Почему  нет? Вряд  ли я  буду выглядеть  глупее, чем сейчас, даже
если ляпну что-нибудь еще.
     - Вы продолжаете видеть ее во сне?
     - Каждую ночь.
     - В ваших снах она когда-нибудь улыбалась?
 Он долго с любопытством смотрел на меня, явно удивившись вопросу.
     - Нет,  никогда. Лицо  у нее всегда печально, словно... - его голос
затих.
     - Словно что?
     - Словно она что-то ищет. Что-то важное для нее.
     - Она вам хоть раз являлась, когда вы не спали?
     - Я  же говорил,  - сказал  он  раздраженно.  -  Это  только  образ
женщины, которая жила не одну сотню лет назад. Нет, даже не так: это мое
воспоминание о том, что в ней увидел художник.
 И он с любопытством посмотрел на меня.
     - Почему она вас так интересует?
     - Она существует, - ответил я.
     - Не может быть!
     - Она  живая, -  повторил я. - И я думаю, что скоро она появится на
Солитере.
     - Это  не может  быть  та  же  самая  женщина,  -  уверенно  заявил
Кобринский.
     - Это она.
 Он вдруг рассмеялся.
     - Вы еще больше сумасшедший, чем я.
     - Я не сумасшедший. Я думаю, что она скоро появится здесь - а когда
она явится, то я настоятельно прошу разрешить мне поговорить с ней.
     - Вы ее на самом деле видели?
     - Мы ее видели, - вмешался Хит.
     - Наверное,  просто лицо  похожее, -  сказал Кобринский.  -  Ей  же
получается более шестисот лет.
     - Точнее, более восьми тысяч, - сказал я.
     - Значит, это не может быть та же самая, - повторил Кобринский.
     - Она не совсем обычная женщина, - кисло вставил Хит.
     - Ни одна инопланетянка так не выглядит.
     - Она и не инопланетянка.
     - Значит, она не женщина и не инопланетянка. Кто же она?
     - Я не знаю, - признался Хит.
 Кобринский повернулся ко мне.
     - А кто она, по-вашему?
     - Фантом, - ответил я.
     - Фантом? - повторил он.
     - Она  является многим на протяжении многих тысячелетий, - объяснил
я. -  Ее влечет  к тем,  кто добивается  ее. Библиотечный  компьютер  на
Дальнем Лондоне подтвердил, что следующим, кого она посетит, будете вы.
     - Вашему  библиотечному компьютеру  пары процессоров  не хватает, -
заметил Кобринский. - Я никогда ее не встречал. Как я мог ее добиваться?
     - Постоянно рискуя жизнью, - ответил я.
     - Тогда  вы ошиблись  адресом. По  всей  галактике  ведутся  войны,
солдаты рискуют жизнью по десять раз в день.
     -  Ее   влечет  к   мужчинам,  которые  идут  на  смертельный  риск
добровольно, без  мысли о вознаграждении, - продолжал я. - Солдат пойдет
на риск только по приказу.
     - Откуда ей знать, рисковал я жизнью или нет?
     - Вы  мне уже  сказали, что  сами думали,  что она как-то узнает об
этом, - ответил я. - Вы были правы.
     - Но  если она  никогда меня  не видела...  - начал  он и  смущенно
остановился.
     - Она не женщина, - сказал я.
     - А почему вы так интересуетесь ею? - вдруг спросил Кобринский.
     - Я хочу ее кое о чем спросить.
     - Если  в вашей  наскоро слепленной истории есть хоть капля правды,
рискуйте жизнью, и она к вам придет.
     - За восемь тысяч лет ее ни разу не видели с инопланетянином.
     - Тогда я повторяю: почему вы так интересуетесь ею?
     - Это очень трудно объяснить, - замялся я.
     - Отлично. Пора кому-то кроме меня попасть в неловкое положение.
     - Мне было ее видение. Я должен узнать, почему.
     - Было  видение? -  повторил  он.  -  Хотите  сказать,  как  святые
являются верующему?
     - Может быть.
     - Может быть? - повторил он. - А это как понимать?
     - Это  могло быть  сном. Если  это было  видение, я  должен узнать,
почему из всех не-землян она выбрала меня, и чего она от меня хочет.
     - А если сон?
     -  Тогда   я  буду  знать,  что  она  ко  мне  не  приходила,  и  я
беспрепятственно смогу  совершить религиозный  ритуал,  который  слишком
долго откладывался.
     - Какой ритуал? - с подозрением спросил Кобринский.
     - Самоубийство.
 Кобринский заморгал.
     - Остаюсь при своем мнении: вы, ребята, оба спятили.
     - Очень жаль, что вы так думаете, - сказал я.
     - Послушайте,  - Хит  наклонился вперед.  - Я  не  знаю,  кто  она:
женщина, инопланетянка,  телепортер или, как думает Леонардо, Мать Всего
Сущего -  но я  знаю, что  меньше двух  месяцев назад  она была  на моем
корабле, и  что существует  более сорока  картин, голограмм и скульптур,
изображающих ее, и самой старой более восьми тысячелетий. Это, во всяком
случае, факты.
     - Вы действительно встречались с ней? - спросил Кобринский.
     - Мы оба встречались, - ответил Хит.
     - Почему же вы не спросили ее о том, что хотите знать?
     - У  меня к ней вопросов нет, - сказал Хит. - А Леонардо в то время
не знал,  кто она  - или  не знал,  та ли  она, за  кого  он  ее  сейчас
принимает.
     - О'кей,  - сказал  Кобринский. -  Теперь я  знаю, какой  интерес у
него. А у вас?
 Лицо Хита стало безразличной маской.
     - Я просто помогаю Леонардо ее найти.
 Кобринский перевел взгляд с Хита на меня и обратно.
     - Вы лжете, - сказал он. Потом повернулся ко мне.
     - А вы говорите правду - но вы ненормальный.
 Он сделал паузу.
     - А этот Венциа? Ему что от нее надо?
     - Он  хочет узнать,  что кроется за пределами этой жизни, - ответил
я.
     - И он думает, она ему скажет?
     - Да.
 Кобринский нахмурился.
     - Они  что -  выпустили всех  сумасшедших в Олигархии и дали им мой
адрес?
     - Можете нам не верить, - сказал я.
     - Спасибо. Я и не верю.
     - Все,  чего мы  просим, - продолжал я - это разрешить нам остаться
на Солитере, пока она появится.
     - Она не появится, - ответил Кобринский.
     - Надеюсь, что вы не ошибаетесь.
     - Мне показалось, что вы хотели поговорить с ней.
     - Я  должен поговорить  с ней  - ответил я. - Никто не может хотеть
встретиться со своим божеством.
     - Так  она уже  божество, а  не одинокая  женщина, которой нравятся
мужчины, пытающие судьбу?
     - Я  не знаю,  - сказал  я. -  Именно это  я  должен  выяснить.  Вы
разрешите нам остаться на Солитере?
     - Я  не даю  разрешений, -  сказал Кобринский. - Хотите - уезжайте,
хотите - оставайтесь.
     - Спасибо.
     - Не  за что,  я всегда  благоволил к сумасшедшим, - он помедлил. -
Когда она появится, по-вашему?
     - Не знаю.
     - Ну, если после сегодняшней ночи, то лучше ей быть божеством.
     - Почему? - спросил Хит.
     - Потому  что я балуюсь с новым вариантом моей плазменной живописи,
- ответил  Кобринский. -  Сегодня  ночью  собираюсь  испытать.  А  когда
испытаю, вся эта планета останется радиоактивной на ближайшие семьдесят-
восемьдесят лет.
     - Что вы этим хотите сказать? - спросил я.
     - Вы знаете, что происходит при плазменной живописи? - спросил он в
ответ.
     -  Библиотечный  компьютер  на  Дальнем  Лондоне  дал  мне  краткую
справку.
     - Ну вот, это очень интересный процесс, но мне всегда казалось, что
он несколько ограничен, - произнес Кобринский. - Сейчас, когда я получил
возможность поиграть  с  необитаемой  планетой,  я  собираюсь  применить
управляемые   взрывы   с   использованием   нестабильных   атомов.   Для
художественной выразительности.
     - Вы уже пробовали такое? - спросил Хит.
 Кобринский усмехнулся.
     - Если  бы я  пробовал, вы  бы получили  смертельную дозу радиации,
только выйдя  из корабля,  - он  сделал паузу. - Но я прогнал идею через
компьютер, и он говорит, что должно получиться.
     - А  нам не опасно находиться на планете, пока вы занимаетесь вашей
плазменной живописью? - поинтересовался Хит.
 Кобринский утвердительно кивнул.
     - Бункер  имеет противорадиационную защиту, - снова пауза. - Если у
вас на  корабле есть  защитные костюмы,  было бы  неплохо достать  их  и
принести сюда. Для вас-то я могу что-нибудь выкопать, но ума не приложу,
что подойдет ему.
 И он кивнул на меня.
     - Тогда я немедленно принесу их, - сказал Хит и вышел из бункера.
 Мы с  Кобринским несколько  минут  сидели  молча.  Наконец  он  глубоко
вздохнул.
     - Хотите  верьте, хотите  нет, - сказал он. - Но хотелось бы, чтобы
вы не были сумасшедшим.
     - О?
     - Я всю жизнь был одинок.
     - Мне  казалось, что  люди ничего  не имеют  против одиночества,  -
ответил я.
     - Не верьте, Леонардо, - ответил он.
     - В таком случае, можно мне задать вам личный вопрос?
     - А какие же вопросы, по-вашему, вы тут задавали?
     - Прошу прощения, если я обидел вас.
     - Я не обижен, я смущен, - сказал Кобринский. - И поскольку смущают
меня  собственные   ответы,  то  кроме  себя,  винить  некого.  Валяйте,
спрашивайте.
     -  Если   вам  не   нравится  быть  одному,  почему  большую  часть
сознательной жизни вы посвятили профессиям одиночки?
 Он надолго задумался.
     - Будь я проклят, если знаю, почему, - и замолчал снова.
 Минуту спустя вернулся Хит с двумя защитными костюмами.
     - Снаружи становится кошмарно жарко. Наверное, градусов под 120.
     -  Учтите,  это  сухой  жар,  -  заметил  Кобринский.  -  Влажности
практически нет.
     - Мокрый  или сухой,  а жареное  мясо - это жареное мясо, - ответил
Хит.
 Кобринский хмыкнул.
     - Были бы вы со мной на охоте за рогатодемонами на Ансарде V. Тогда
бы вы оценили сухую жару.
     - С удовольствием поверю вам на слово, - сказал Хит, вытащив платок
и вытирая пот с лица.
     - Что вы собираетесь изобразить сегодня? - спросил я.
     - Еще  не решил,  - ответил  Кобринский. -  У меня  есть  полдюжины
предварительных разработок.
     - Предварительных разработок? - удивился я.
 Он улыбнулся.
     - Вы, наверное, никогда не видели плазменную живопись?
     - Нет, не видел.
     - Она  проецируется на  небо, примерно  на две  мили над  землей, -
объяснил он.  - На  безоблачной планете  вроде  Солитера  можно  поднять
изображение  до  пяти  миль,  и  заполнить  все  небо  от  горизонта  до
горизонта.
 Он сделал паузу.
     -  На   небесном  полотне  таких  размеров  деталь  за  деталью  не
прорисуешь. Эскиз создается вот на этом компьютере, - он показал на один
из них.
     - А  потом, когда  вы удовлетворены  результатом, вон  тот, -  и он
показал на  другой, -  анализирует изображение  и определяет,  как лучше
всего облучить атмосферу, чтобы создать нужный эффект.  Остальные машины
выполняют его команды.
     - Какие цвета можно получить? - спросил Хит.
     - Все, от ультрафиолетового до инфракрасного, - ответил Кобринский.
- Цвета  прозрачные, заметьте  - иначе  сожжете планету  дочерна.  Кроме
того, мне нравится, когда сквозь мое творение просвечивают звезды.
     - Сколько это длится? - спросил Хит.
     - Картина  обретает нужный  вид примерно  за минуту,  а в следующие
девяносто  секунд   постепенно  рассеивается.   Изображение  сохраняется
законченным и целым примерно секунд тридцать.
     - Простите  мое замечание, - сказал Хит, - но мне кажется, что ради
полуминутного эффекта вы идете на слишком большие затраты и трудности.
     - Сложностей  и затрат  не больше,  чем в  вашем поиске призрака, -
ответил Кобринский. - А те полминуты, пока длится эффект, я радуюсь, что
создал нечто великолепное, чего до меня никто не делал.
     - Можно  взглянуть на эскизы, которые вы подготовили к сегодняшнему
вечеру? - спросил я.
     - Почему нет? - пожал он плечами.
 Устной  командой   он  включил   первый  компьютер   и   приказал   ему
спроецировать перед нами голограмму первой картины.
 Это  был   жутковатый  инопланетный  пейзаж  с  кроваво-красной  рекой,
плескавшейся в  пустынных берегах, и деревья без листвы, словно скелеты,
склонялись к воде под немыслимыми углами.
     - Лараби IV, - сказал Кобринский.
     - Не слышал о такой, - сказал Хит.
     - Это  за скоплением  Квинелл.  Самая  странная  планета  из  всех,
которые мне  приходилось видеть.  Там  существует  только  два  цвета  -
глубокий красный  и темный фиолетовый. Все - камни, вода, растительность
- либо красное, либо фиолетовое.
     - А животные там есть? - спросил я.
     - В  отчете Корпуса  Пионеров сказано,  что есть, но я ни одного не
видел. Следующую!
 Перед  нами   друг  за   другом  быстро   появились  и  исчезли  пейзаж
дорадузского горного  хребта, довольно  абстрактное изображение лазерной
винтовки,  натюрморт  из  фруктов  со  Байндера  X  и  натуралистическое
изображение громовой ящерицы.
     -  Мне   почти  стыдно   показывать  вам   последнюю,  -  признался
Кобринский.
     - Почему?
     - Я почти один к одному слизал ее с той картины, которую вы видели.
     - Черная Леди? - спросил я.
     - Вы так ее называете?
     - Она  сама так себя называет, - ответил я. - Разрешите посмотреть,
пожалуйста.
     - Следующую,  - приказал  Кобринский, и  мгновение спустя появилось
лицо Черной  Леди. Я  мог бы  дотронуться до  нее.  Ее  печальные  глаза
смотрели прямо на меня.
     - Сомнений нет, это она, - сказал Хит.
     - В  самом деле,  необыкновенное сходство,  - согласился  я. -  Как
долго вы над ней работали?
     - Три года, - сказал Кобринский таким тоном, будто ему было стыдно,
что он не мог создать ее за вечер.
     - Где вы устроите взрывы? - спросил я.
     - Наверное, в глазах, - сказал он. - Это их оживит.
 Я одобрительно кивнул.
     - Может быть, тогда она покажется не такой грустной.
     - А может, тронуть мочки ушей? - предложил Хит. - Я не вспомню, она
носила серьги или нет?
     - Она не носила никаких украшений, друг Валентин, - сказал я.
     - Компьютер - выключить, - скомандовал Кобринский.
 Изображение исчезло  - и  как только оно растаяло, дверь открылась, и в
бункер вошел Рубен Венциа.
     - Кто вы такой? - спросил Кобринский.
     - Это Рубен Венциа, - сказал я.
     - Ну-ну, - произнес Хит, кривя губы в усмешке. - Вся шайка в сборе.

                                   22

     - Здесь  ее еще  нет, друг  Рубен, -  сказал я,  глядя, как  Венциа
вытирает потное лицо.
     - Но  все равно  - спасибо, что подождали нас, - добавил язвительно
Хит.
     - Я  просто не  мог рисковать,  - ответил  Венциа. -  Для меня было
слишком важно  опередить  ее.  Кроме  того,  мы  с  вами  ни  о  чем  не
договаривались: я  не обязан  был брать вас ни сюда, ни куда-нибудь еще.
Вы же просто хотите продать ее Аберкромби.
     - Минутку,  - прервал Кобринский и повернулся к Хиту. - Вы так и не
сказали, что от нее нужно вам. По-моему, пора признаться.
     - Почему? - возразил Хит. - Вы все равно в нее не верите.
     - Если она существует, я не позволю вам ее продать никому.
     - Она  сама о  себе позаботится,  - сказал  Венциа. -  Разве Хит не
говорил вам,  что случилось  в прошлый раз, когда ему пришло в голову ее
продать?
     - Ну? - спросил Кобринский, глядя на Хита.
     - Она исчезла.
     - Как понимать "исчезла"?
     -  А  так,  -  ответил  Хит,  -  что  она  исчезла  с  герметичного
космического корабля.
 Кобринский недовольно покачал головой.
     - Вы все сошли с ума.
     - Я не говорил этого, - подчеркнул Венциа.
     - Нет, но вы этому верите.
     - Да, верю.
     - Между  прочим, -  обратился Хит к Венциа. - Как это вы так быстро
сюда добрались?  Я готов  был поклясться, что мы прилетим на Солтмарш на
три дня раньше вас.
     - Я  лег в  глубокий сон  на две  недели, а когда проснулся, послал
радиограмму вперед,  обнаружил, что  Кобринский на  Солитере, и  изменил
курс.
     - А сам я об этом не подумал, - признался Хит.
     - Тоже мне, вор высшего класса! - презрительно бросил Венциа.
     - Ладно,  неважно, -  пожал плечами  Хит. -  Мы обогнали  ее, а это
главное.
 Он сделал паузу.
     - Кстати, не только у вас есть к ней вопросы, когда она явится.
     - О чем вы говорите?
     - Черная Леди посетила ночью нашего друга Леонардо.
     - Она  в самом  деле явилась  к вам? - взволнованно спросил Венциа,
повернувшись ко мне.
     - Я не вполне уверен, друг Рубен, - ответил я. - Именно об этом я и
хочу ее спросить.
 Венциа, кажется,  собирался сделать какое-то замечание, но потом поджал
губы и коротко вздохнул.
     - Значит, ждем, - произнес он.
     - Ждем, - согласился я.
     - Простите, что я вас прерываю - насмешливо сказал Кобринский, - но
в этом бункере нет четырех спальных мест. Собственно, в нем даже двое не
поместятся. Я  счастлив, что  трое сумасшедших  немного  развлекли  меня
днем, но когда захотите спать, возвращайтесь по кораблям.
     - Вы хотите, чтобы мы сейчас ушли? - спросил я.
     - Как  хотите. Но  на бортовых  экранах не  будет виден весь эффект
плазменной живописи.
     - Когда вы начнете? - спросил я.
     - Стемнеет  минут через  двадцать или  около того,  - сказал  он. -
Наверное, где-то через час.
     - Тогда,  если вы  не возражаете,  - сказал  Хит, -  мы с  Леонардо
останемся до конца.
     - И я остаюсь, - прибавил Венциа.
     - Устраивает,  - ответил  Кобринский. - Но должен вас предупредить,
что и еды тут еле хватит одному мне. Если вы, парни, голодны, то как раз
успеете сбегать к своим кораблям и что-нибудь перехватить.
     - У вас еды только на один раз? - спросил Венциа, явно не веря.
     - Я завтра улетаю, - ответил Кобринский.
     - И куда вы направитесь?
     - Не знаю. Если останусь недоволен своей картиной, возможно, разыщу
еще какую-нибудь покинутую планету и снова попробую.
     - А если останетесь довольны?
 Он пожал плечами.
     - Какой смысл повторять, если сразу хорошо получилось? На Периферии
организуется новая лига Смертобола. Может, попробую свои силы.
     - Смертобол? - заинтересованно спросил Хит.
 Кобринский кивнул.
     - Это  сочетание из  древней игры  под названием регби, и того, что
называлось Мотобол с шипами.
     - Мотобол  с шипами?  - эхом откликнулся Хит. - Разве пару столетий
назад его не запретили?
     - В Олигархии, - ответил Кобринский. - В него еще играют на Внешней
Границе.
     - В этой игре погибало много людей, - сказал Хит. - А какой процент
потерь в смертоболе?
     - Двадцать  восемь процентов  за сезон  из десяти  матчей, - сказал
Кобринский. - Звучит захватывающе.
 Меня передернуло.
     - Это звучит страшно.
 Кобринский минуту смотрел на меня.
     - Знаете,  что на самом деле страшно? Лежать на больничной койке, в
полном одиночестве, и ждать смерти.
 Он выглянул в окно.
     - Если проголодались, парни, шевелитесь.
     - Сколько  времени вам  потребуется, чтобы  там  вверху  получилась
картина? - спросил Хит.
     - Полчаса, наверное.
     - Тогда  я, пожалуй,  посмотрю на нее до ужина. Ничто так не портит
удовольствие от еды, как спешка.
     - Как хотите, - безразлично произнес Кобринский.
     - Я  тоже останусь,  - сказал  я. -  Мне  хочется  посмотреть,  как
создается плазменная картина.
     - А вы? - спросил Коб