тался.
     - Вы мастер все преуменьшать, друг Леонардо.
     - Вам не обязательно называть меня другом, - попросил я.
     - Почему? - спросил он. - Мы ведь друзья, не так ли?
     - Лишь до тех пор, пока вы не обокрали коллекцию Аберкромби.
 Он пожал плечами.
     - Ничто не вечно.
     - Вы не правы, друг Валентин.
     - Да ну? Что же, по-вашему, вечно?
     - Черная Леди.
 Он раздраженно фыркнул.
     - Вечная, как же! Она не дотянула даже до Дальнего Лондона.
     - Она жива, - сказал я.
     - У  меня ужасное  предчувствие, что  вы правы,  - признался  он  и
замолчал. Потом сказал:
     - Интересно, к какой расе она принадлежит на самом деле?
     - К вашей, - сказал я.
 Он энергично затряс головой.
     -  В  который  раз  повторяю  вам,  Леонардо:  она  не  может  быть
человеком. Она  принадлежит к  расе, которая  умеет телепортировать. Это
единственный способ исчезнуть с корабля.
     - А  я в  который раз  хочу вам  заметить,  что  единственная  раса
настоящих телепатов  - дорбаны,  они дышат  хлором и  так велики, что не
поместятся в вашем корабле.
     - Значит, должна быть еще раса телепортеров, о которой мы просто не
знаем.
     - Будь по-вашему, друг Валентин.
     - Вы ни на йоту этому не верите? - спросил он.
     - Нет, - сказал я. - А вы?
 Он глубоко вздохнул.
     - Честно говоря, тоже, - и задумался. - Кем бы она ни была, я хотел
бы знать,  что в  ней такое.  Что заставляет  людей  вдруг  рисовать  ее
портреты, не имея ни малейшего представления о живописи?
     - Даже на мой нечеловеческий взгляд, она очень красива, - сказал я.
- И  все же  в ней  есть нечто  неуловимое. Может  быть,  они  стремятся
запечатлеть ее образ, потому что знают, что скоро ее не станет.
     - Большинство  из них,  кажется, погибли  очень страшной смертью. Я
вот думаю,  может быть,  они рисовали  ее потому,  что знали  - их самих
скоро не станет?
     - Не  думаю, -  ответил я.  - Многие  из  них  умерли  естественной
смертью. И мне кажется, если они предчувствовали свой конец, вряд ли это
обязывало их писать ее портреты.
 Хит вздохнул.
     - Думаю,  что нет.  Во всяком  случае, я ее видел, и у меня пока не
возникло никакого желания заняться живописью или скульптурой.
 Он сделал паузу и вдруг подозрительно посмотрел на меня.
     - А у вас?
     - Я сделал набросок тушью, - признался я.
     - Когда?
     - Вчера вечером, когда вы пошли спать.
     - Где он?
     - Из  меня не очень хороший художник, и получилось не очень похоже.
Я его  порвал, -  и я  грустно вздохнул. - Когда-то я вот так же не смог
передать красоту "Моны Лизы".
     - "Мона Лиза", - повторил он. - Поэтому у вас такое имя?
     - Да.
     - Просто  из любопытства,  Леонардо: почему  вам  хочется  рисовать
Черную Леди?
     - Она самая интересный человек, кого я знаю. И самая красивая.
     - Если она человек, - заметил он.
     - Если она человек, - согласился я.
     - А  кто была  самой интересной и красивой женщиной из людей, прока
вы с ней не встретились?
     - Тай Чонг, - ответил я, не задумываясь.
     - Вас когда-нибудь тянуло написать портрет Тай Чонг? - спросил он.
     - Нет.
     - Тогда  я вернусь  к первоначальному вопросу: что заставляет людей
садиться и рисовать Черную Леди?
     - Не знаю, - ответил я. - Может быть, я хотел сохранить в памяти ее
лицо.
     - Но  вы можете  любоваться им,  когда захотите, - подсказал Хит. -
Заставьте ближайший  компьютер найти  ее изображение  и сделать  для вас
распечатку.
     - Это  покажет мне  то, что  видели другие,  - сказал  я. - Я хотел
нарисовать то, что увидел я.
     - Это слова художника, - хитро заметил он.
     - Я  не художник, - ответил я. - Я хотел бы быть художником, но мне
не хватает таланта.
     - Маллаки  тоже не  хватало таланта,  но он  все равно  написал  ее
портрет, - Хит нахмурился. - Хотел бы я знать, почему.
 Он встал.
     - С  ума можно  сойти, пытаясь  найти ответ.  Не знаю,  как вы, а я
пошел на прогулку.
 У двери он задержался.
     - Вы совершенно уверены, что не хотите со мной?
     - Уверен,  - ответил  я. -  Тропинки  очень  скользкие,  а  у  меня
неважная координация.
     - Ну и что? - сказал он. - И у меня неважная.
     - В вас много грации, - сказал я.
 Он презрительно фыркнул.
     - Вы  всегда хотели  стать художником.  Ну а  я всегда  хотел стать
взломщиком, ночным  котом на  крыше, одеваться  в черное и взбираться по
стенам в дамские будуары в поисках драгоценностей.
 Он криво усмехнулся.
     - Единственный  раз попробовал, сорвался с крыши на балкон и сломал
ногу в трех местах.
 Он пожал плечами.
     - Вот вам и грация, и вся романтическая жизнь ночного взломщика.
 Он открыл дверь, и в комнату ворвался порыв ледяного ветра.
     - Если  не вернусь  через полчаса,  звоните властям, пусть ищут мое
замерзшее тело.  Хороните скромно:  венки из  живых цветов,  четыре-пять
сотен, видео,  в общем,  ничего лишнего.  И не  сообщайте семье  -  Хиты
умирают в постели, а не падают с гор.
     - Я исполню ваши пожелания, - пообещал я.
 Он скорчил гримасу.
     - Это была шутка, Леонардо.
     - Аа.
 Он пробормотал  еще что-то,  утонувшее в  шуме ветра, и закрыл за собой
дверь.
 Я минуту  помедлил, потом  прошел к столу в гостиной, достал письменный
набор и перо, решив закончить письмо, начатое еще утром.

 Досточтимая Мать Узора!

 Да, вы  были правы.  Связь с  людьми  осквернила  меня.  Я  не  отрицаю
этого...  хотя  уверен,  если  бы  вы  сжалились  и  согласились  просто
выслушать меня, я бы объяснил, как оказался в настоящей ситуации.
 Тай Чонг  убедила  меня,  что  неприятностей  со  стороны  человеческих
властей у меня не будет. Хотя я оказался невольным участником событий, я
не был  инициатором и  не способствовал  ни краже  предметов искусств на
Шарлемане, ни  похищению Черной  Леди.  Как  только  я  понял  намерения
Валентина Хита,  я сделал  все, что  было в моих силах, чтобы разубедить
его. Таков Закон Чести; я следую Закону Чести.
 И все же вы говорите, что я осквернен настолько, что мне нет искупления
и нет  возврата на  Бенитар II.  Вы -  моя Мать Узора, ваш голос - голос
Дома Крстхъонн, и я повинуюсь вам.
 Однако, пожалуйста, знайте: несмотря на то, что мое поведение опозорило
Дом, я  постараюсь вести  себя в дальнейшем так, чтобы не навлечь больше
бесчестья на  расу бъйорннов в те несколько месяцев, которые остались до
окончания срока моего контракта с галереей Клейборн.
 И все  же у  меня ужасное  предчувствие, что это окажется совсем не так
просто, как  я в  неведении своем предполагал, покидая Дом. Мне кажется,
что я  провел в  чужих мирах  галактики целый  век, хотя  на самом  деле
прошло не  больше пяти стандартных галактических месяцев. И чем больше я
общаюсь с людьми, тем меньше их понимаю.
 Тай Чонг,  например, почти  во всем  заменяла мне  Мать Узора.  Она  не
забывает заботиться  о  моих  нуждах,  помнит  о  моем  благополучии,  и
постоянно настаивает,  чтобы  я  следовал  моральным  требованиям  своей
совести. Однако  я начал  подозревать, что  она прекрасно  осведомлена о
том, что  некоторые картины,  которые она покупает и перепродает, добыты
нелегально, и  при этом  не выдает  нарушителей властям  и  не  отменяет
сделок.  Гектор   Рейберн  всегда   мил  и  сердечен,  но  считает,  что
несоблюдение контракта  и следующее за этим увольнение - дело обычное, и
самый факт его не ужасает, а забавляет. Валентин Хит - самый обаятельный
человек из  всех, кого  я встречал,  и в то же время я не могу придумать
преступления,  которого   он  не   согласился  бы  совершить.  Малькольм
Аберкромби жертвует  миллионы кредитов  на  благотворительность,  и  при
этом, что  самое невероятное, напрочь отвергает свои обязательства перед
Домом и Семьей.
 Как мне  понять этих странных созданий, Мать Узора? Как мне очиститься,
если я должен постоянно находиться среди них? В то время, когда я больше
всего нуждаюсь в вашем наставлении, мне в нем отказано.
 Единственный  путь,   открытый  мне  в  данной  ситуации  -  ритуальное
самоубийство, и  этот единственный  выход недвусмысленно  запрещен вашим
настоятельным  требованием  полного  выполнения  контракта  между  Домом
Крстхъонн и  галерей Клейборн.  И вот,  изгнанный и оторванный от всего,
чем я  дорожу,  я  должен  в  одиночестве  продолжать  свой  путь  среди
представителей этой непостижимой расы.
 Но самое непостижимое - Черная Леди. Во вселенной, в которой я вижу все
меньше логики,  она не  поддается вовсе  никакой логике.  Я  называю  ее
человеком,  но   на  самом  деле  это  ни  человек,  ни  не-человек,  ни
реальность,  ни   призрак,  ни   материальная  сущность,   ни   духовное
проявление. Она  существует в  нашем времени,  однако она  жила и восемь
тысячелетий назад.  Она не  перевоплощение, ибо  перевоплощения родятся,
живут и умирают, а не исчезают из замкнутой среды в космическом вакууме.
 Я видел  ее, встречался  и говорил  с ней,  но вопросов  о ней  у  меня
накапливается все  больше: почему она появляется именно тогда и там, где
ее видят? Кто она? Что она такое? Что заставило ее вести к смерти своего
любовника?  Что   за  связь   существовала  между  ней  и  малоизвестным
ботаником, жившим  на далекой  Земле шесть  тысяч лет назад? Почему люди
верят, что  ее призрак является на кладбище космонавтов на Пелоране VII?
Какое отношение  она  имела  к  цирковому  акробату,  искалеченному  при
падении с трапеции триста лет назад?
 И что  я скажу  Рубену Венциа,  когда он  обнаружит, что  я вернулся  с
задания, и снова предложит обмен информацией о Черной Леди? Если я скажу
правду, он  решит, что  я лгу;  если я не скажу правду, это в самом деле
будет ложь. И в том, и в другом случае бесчестье ляжет на Дом Крстхъонн.
А если я откажусь разговаривать с ним после того, как Тай Чонг приказала
мне, я тоже опозорю Дом.
 Мне необходимо  этическое наставление  и запрещено  обращаться  к  вам,
поэтому я  вынужден положиться  на Тай  Чонг, которая принимает краденые
картины и  нарушает тайну  признания. Теперь,  когда мне запрещено любое
общение со  своей расой,  она остается  единственной женщиной, которую я
знаю. Остается  еще Черная  Леди, но  я не знаю, где искать Черную Леди.
Поэтому Тай Чонг придется быть для меня Матерью Узора до тех пор, пока я
не выполню  все обязательства  перед  галереей  Клейборн  и  не  совершу
ритуал.
 Пожалуйста, поверьте,  я глубоко  огорчен, что  причиняю  вам  боль.  Я
никогда, никогда не собирался...

 Налетел порыв холодного воздуха, и я отложил перо. В комнату вошел Хит.
Он топал ногами, пока с них не осыпался весь снег, потом снял рукавицы и
стал дуть на руки.
     - В  самом деле, начинается снегопад, - объявил он, подходя ко мне.
- Остаток  дня я,  наверное, буду  наслаждаться величием  и великолепием
окружающего из окна, с бокалом в руке.
 Его взгляд упал на недописанное письмо.
     - Можно?
     - Если хотите, - сказал я.
 Он взял листок и уставился на него.
     - Что это за чертовщина? Не разберу ни слова.
     - Мое письмо Матери Узора.
     - Самый  странный почерк  из всех,  которые мне случалось видеть, -
сказал он. - Больше похоже на рисунки.
     - Я писал ей на языке бъйорннов, на диалекте раскаяния.
 Он протянул мне письмо обратно.
     - Я думал, вы опять рисуете Черную Леди.
     - Я  не такой  хороший художник,  - сказал  я. - Может быть, когда-
нибудь в будущем мне удастся создать изображение, достойное оригинала.
     - Конечно,  чтобы этого добиться, вам, вероятно, надо будет еще раз
взглянуть на нее? - спросил Хит многозначительно.
     - Может  быть, -  согласился я.  - Хотя  у нее очень запоминающееся
лицо. Когда  я закрою  глаза и  вспоминаю ее,  я до  сих пор вижу каждую
черточку.
     - И  я тоже,  - признался  Хит. -  Но память  может  изменить.  Мне
кажется, портрет вам удался бы лучше, если бы вы увидели ее снова.
     - Друг  Валентин, -  сказал я  устало. -  Я не  буду  помогать  вам
обкрадывать коллекцию Малькольма Аберкромби.
     - Разве я это предлагал? - невинно спросил он.
     - И не один раз.
     - Вы очень недоверчивый парень, Леонардо.
 Тут на высоких тонах три раза взвыла механическая сирена.
     - Что это было? - спросил я, вздрогнув от неожиданности.
 Хит нахмурился.
     - Система охраны. Кто-то подходит к дверям.
     - Кто это может быть?
     - Кто знает? - сказал Хит. - Я кое-что заказал для кухни, но трудно
вообразить, чтобы кто-то отважился на доставку в такую непогоду.
     - Мы здесь совершенно одни, - сказал я. - Что, если это грабитель?
 Хит хохотнул.
     - Мы пригласим его и обменяемся байками.
     - Не приготовить ли вам оружие? - предложил я.
     - Мне казалось, что вы не выносите насилия, - сказал он с довольным
видом.
 Я побледнел  до оттенка  унижения и  возблагодарил судьбу, что моя Мать
Узора меня  не видит.  И понял,  что ее  решение единственно  верное:  я
осквернен настолько, что не осталось никакой надежды на искупление.
     - Вы  совершенно правы,  друг Валентин,  - сказал  я, запинаясь  от
смущения. -  Предложение было  совершенно аморальным, и я прошу прощения
за то, что его высказал.
     - Прощаю  вам это  предложение, -  сказал он,  вынимая  из  кармана
маленькое ручное  оружие, -  если и  вы простите  меня за  то, что я его
принял.
     - Вы никогда не говорили мне, что носите оружие, - сказал я.
     - Вы  никогда меня об этом не спрашивали, - ответил он, улыбаясь. -
Если вам  от  этого  станет  легче,  признаюсь,  что  я  никогда  им  не
пользовался. Даже не знаю, как это делается.
 Два раза прозвенел колокольчик.
     - Ну,  в конце  концов, он  не пытается  проникнуть в  дом тайно, -
прокомментировал Хит. - Открыть.
 Дверь поползла  в стену,  и весь  в снегу,  с заледеневшими  усами,  на
пороге появился Рубен Венциа.
     - Вы,  - произнес  он, глядя  прямо на меня, - вы самый недоступный
инопланетянин в этой забытой Богом галактике!

                                   14

     - А это еще что за черт? - потребовал ответа Хит.
     - Не  волнуйтесь, мистер  Хит, -  сказал  Венциа.  -  Я  никому  не
говорил, где вы находитесь.
 Внезапно ему в лицо уставился ствол оружия.
     - Никто на Граустарке не знает моего истинного имени, - сказал Хит.
- Лучше, если вы скажете, кто вы такой и как меня нашли.
     - Я  Рубен Венциа. Тай Чонг сказала мне, где вас искать. Я околеваю
на морозе,  так что  если вы  не собираетесь в меня стрелять, впустите и
дайте согреться.
     - Это тот человек, о котором вы мне рассказывали? - спросил Хит.
     - Да, друг Валентин.
     - Ладно, - сказал Хит, опуская оружие. - Можете войти.
 Венциа вошел  в комнату,  дверь за  ними скользнула на место. Он свалил
верхнюю одежду  на ближайшее  кресло, поднес  к лицу  сложенные  руки  и
подышал на них.
     - У  меня для вас пакет от Тай Чонг, - обратился он ко мне, - но он
снаружи, в санях. Когда погода позволит, достану.
     - На  эту гору в санях не взберешься, - у Хита вдруг возникли новые
подозрения.
     - Знаю,  - отозвался  Венциа. -  Я их  оставил на  дороге, милях  в
полутора отсюда.
     - Зачем  вообще было  брать сани? - спросил Хит. - До поселка всего
две мили.
     - Потому  что никто  не сказал  мне, на  что похожа  дорога  в  это
проклятое место! - огрызнулся Венциа. - Найдется у вас выпить что-нибудь
горячее?
     - Только кофе, - ответил Хит.
     - Можно в него капнуть рому?
     - Можно, если скажете, что вам здесь надо.
     - Я искал Леонардо.
     - Он тоже интересуется Черной Леди, - объяснил я Хиту.
     - Значит, вы узнали ее имя?
     - Если это действительно ее имя, - сказал Хит, опередив мой ответ.
     - В любом случае одно из них, - сказал Венциа. - Где мой кофе?
 Хит прошел в кухню рядом, налил чашку кофе и добавил туда спиртного.
     - Вы далеко не самый любезный из моих гостей, мистер Венциа.
     - Я  околеваю от  холода в  пяти тысячах  световых лет  от дома,  -
огрызнулся Венциа.  - Дайте  мне согреться и отдышаться, и я вспомню про
хорошие манеры.
     - Справедливо,  - заметил Хит, протягивая ему кофе. - А пока, может
быть, все-таки  скажете, почему  именно  вы  оказались  в  пяти  тысячах
световых лет от дома?
     - Вы  не возражаете,  я сяду? - спросил Венциа, проходя к глубокому
креслу с мягкой обивкой.
     - Разумеется,  нет, -  ответил Хит.  - Я  буду глубоко разочарован,
если причина  всех перенесенных  вами лишений  окажется  столь  краткой,
чтобы изложить ее стоя.
     - Тай  Чонг могла  бы предупредить  меня перед  дорогой, какой  тут
безбожный холод, - пробормотал Венциа, весь дрожа.
 Он отхлебнул кофе и стал греть руки о чашку.
     - Вам уже лучше? - осведомился Хит после краткой паузы.
 Венциа кивнул.
     - Еще минута, и я приду в себя.
     - И  тогда, надеюсь,  честно расскажете,  что вас  сюда привело,  -
сказал Хит.
     - Я  здесь, чтобы  встретиться с  Леонардо, - ответил Венциа. - И я
должен поговорить с ним наедине.
     - В  моем доме  от  меня  никто  ничего  не  скрывает,  -  Хит  был
непоколебим. - Все, что вы собираетесь сказать, говорите нам обоим.
     - Кто вы такой? - с подозрением осведомился Венциа.
     - Валентин Хит. Вам это прекрасно известно.
     - Но  кто такой  Валентин Хит?  - продолжал  Венциа. - Мне известно
только ваше  имя и  что вы  не хотите,  чтобы  кто-либо  узнал,  что  вы
находитесь на Граустарке. Почему я должен все выкладывать при вас?
     - Потому  что я  - человек  многих талантов,  а также  широчайших и
весьма далеко идущих интересов, не последний из коих - Черная Леди.
     - Какое вы имеете отношение к Черной Леди?
     - Исключительно финансовый интерес, - ответил Хит.
 Венциа явно удивился.
     - Финансовый? - повторил он. - Как это финансовый, черт подери?
 Хит усмехнулся.
     - Вы  задали  вопрос.  Я  ответил.  Теперь  моя  очередь.  Чем  вас
интересует Черная Леди?
     - Это предназначено только для Леонардо, - сказал Венциа.
     - Должен еще раз напомнить, что вы гость в моем доме, - сказал Хит.
- Вдобавок  незваный.  Если  вы  будете  и  дальше  злоупотреблять  моим
гостеприимством, мне, вероятно, придется выставить вас на мороз.
 Венциа, кажется, взвешивал альтернативы. Потом кивнул в знак согласия.
     - Мудрое  решение, -  прокомментировал Хит.  -  Я  себе,  наверное,
налью, и начнем.
     - И мне плесните, - попросил Венциа.
     - Вы еще с кофе не управились.
     - Управлюсь,  и моргнуть  не  успеете,  -  ответил  Венциа,  сделал
большой глоток и поставил почти пустую чашку на стол.
 Хит пожал плечами.
     - Как  хотите,  -  он  вынул  два  стакана  и  принялся  составлять
голубоватую смесь.  - Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Венциа.
Чем вас интересует Черная Леди?
     - Выражаясь  простым языком,  я хочу  с ней  встретиться, -  сказал
Венциа.
     - Тогда будьте добры, выразитесь сложнее.
     - Мне  надо  с  ней  поговорить.  Мне  нужна  от  нее  определенная
информация.
     - Какая информация? - спросил Хит.
     - Вы спросили, я ответил, - упрямо ответил Венциа. - Ваша очередь.
 Хит окончил смешивать коктейли, протянул один стакан Венциа и уселся.
     - Если  так пойдет  дальше, мы  проговорим всю  ночь  и  ничего  не
добьемся, -  сказал он.  - Поэтому  я собираюсь  быть с  вами  предельно
откровенным и ожидаю от вас того же.
     - Справедливо, - согласился Венциа.
 Хит сделал маленький глоток и нагнулся вперед.
     -  В  силу  обстоятельств,  совершенно  от  меня  не  зависящих,  я
профессиональный оппортунист, охотник за случаем.
     - А это еще что такое? - спросил Венциа.
     - Это значит, что я использую случай, когда он мне подворачивается.
Леонардо считает меня вором, но вор - слишком узкое определение.
     - Вы  хотите сказать,  что вы  не вор?  - спросил  Венциа, сбитый с
толку.
     - Я совершенно определенно вор. Кроме всего прочего, - ответил Хит.
- И  уверяю вас,  один из самых лучших. Собственно, в данны