него же еле хватает средств на чистую рубашку, как же
он может  быть тем,  за кем  они охотятся? В то время, как мне только на
самые  необходимые   расходы  ежемесячно  требуется  свыше  полумиллиона
кредитов, и  это без  видимых источников дохода. Если бы полиция логично
оценивала ситуацию,  они посадили бы в тюрьму всех богатых бездельников,
и держали бы, не выпуская под залог, пока виновный не признается.
     - Очень интересная точка зрения, - признал я.
     - И  не безосновательная,  - продолжал  он. - Я совершенно не боюсь
быть ограбленным,  когда нахожусь среди представителей немытой массы; но
среди равных себе я всегда вооружен до зубов.
 Он повернулся ко мне.
     - Запомните, Леонардо: если кто-нибудь скажет вам, что ему не нужны
деньги, немедленно хватайтесь за кошелек и бегите.
     - А что делать, если кто-то скажет, что он вор?
     - Все мы воры, - сказал он, улыбаясь. - Я просто честный вор.
     - Нет ли здесь противоречия? - спросил я.
     -  Есть,   конечно.  Кто   сказал,  что   человек  не   может  быть
противоречив? - он выглянул в окно. - Ага, вот мы и на месте.
 Я потянулся к ручке дверцы, но он мягко схватил меня за руку.
     - Пока нет, - сказал он и включил внутреннюю связь. - Дважды вокруг
квартала, Джеймс.
 Обернувшись ко мне, добавил:
     - Если  вы не  возражаете,  мы  еще  минуту-две  покатаемся,  чтобы
убедиться, что за нами нет хвоста и за входом в мой дом не следят.
     - А если следят?
     - Тогда я представлюсь соседом и вытащу картину у них из-под носа.
     - А если появится настоящий сосед?
     - Он перед вами, - усмехнулся Хит.
     - Не понимаю.
     - Я  снимаю в  этом здании две квартиры. Подземную - сам, и на свое
имя, а  ту, что  на шестом  этаже  -  под  видом  пожилого  седобородого
джентльмена, который  заметно хромает.  Из  своей  квартиры  он  выходит
редко, только для того, чтобы соседи его видели и могли опознать.
     - Надо ли полагать, что в Океане вы живете под двумя именами?
     - Под  тремя, - сказал он. - Это утомительно, но никогда не знаешь,
что может пригодиться.
 Он снова заговорил в микрофон.
     - Довольно,  Джеймс. Выпустите  нас,  припаркуйтесь  за  квартал  и
следите во все глаза за обстановкой.
 Автомобиль остановился, мы вышли в теплый, сухой ночной воздух.
     - Сюда,  - сказал  Хит, ведя  меня к парадной двери большого жилого
комплекса из стали и стекла.
 Мы  вошли   в  маленькое   фойе  и   подождали,  пока   система  охраны
идентифицирует Хита.
     - Добрый вечер, мистер Хит, - произнес металлический голос.
     - Добрый вечер, - ответил Хит.
     - С вами спутник, - сказал голос. - Назовите его.
     - Это  Леонардо, из  расы бъйорннов, мой деловой партнер с Дальнего
Лондона. В течение ближайших часов - гость.
     - Зарегистрирован, - сказал голос.
 Вдруг часть  стены отодвинулась,  и Хит  вошел внутрь,  пригласив  меня
следовать за  собой. По  освещенному коридору  мы подошли  к  ближайшему
лифту и через мгновение уже спустились на нижний уровень.
     - Вот  мы и  дома, -  сказал Хит,  подходя к  двери и  ожидая, пока
компьютер опознает его по голосограмме и снимку сетчатки.
 Дверь тихо скользнула в стену, и мы вошли в темную квартиру.
     - Свет, - скомандовал он.
 Мгновенно  вспыхнуло  множество  ламп  и  светильников.  Я  оказался  в
элегантно   обставленной    комнате   с    множеством    развлекательных
приспособлений, от голографического видео в рост человека, до нескольких
сложных игр,  подключенных к  одному компьютеру.  Нам исполнил  серенаду
струнный квартет в декафонической записи, а гипнотические переливы света
плели хитроумные пастельные узоры на стенах и потолке. У одной из стен в
витрине стояло  около двадцати скульптур и артефактов со всей галактики,
миниатюрных  и   изящных,  совершенно   потрясающе  исполненных.   Перед
застеленной мехом  кушеткой, в  двух футах  над полом,  висела  хромовая
столешница, на ней лежали три книги с Земли в кожаных переплетах.
     - Хотите выпить? - спросил Хит.
     - Нет, спасибо, - ответил я.
     - Вы самое сухое существо из всех, кого я встречал, - заметил он. -
Вы не проголодались? У меня превосходно оборудованная кухня, хотя должен
признаться, что  я никогда в жизни не готовил. Вам придется самому с ней
управляться.
     - Может  быть, позже, - сказал я. - Сейчас мне хочется взглянуть на
картину Маллаки.
     - Как хотите, - сказал он и прошел в другую комнату.
 Через минуту  он вернулся с большим полотном и поставил его на кушетку.
Картина совпадала с голограммой, которую мне дала Тай Чонг. Мы оба стали
ее рассматривать.
     - Ужасно, не правда ли? - прокомментировал он.
     - Он не мастер, - согласился я.
     - Мне  бы не  хватило наглости  предложить ее Тай Чонг, - продолжал
Хит, -  если бы  женщина не  была так красива. Ее красота побеждает даже
неумение художника.
 Он не отрывал взгляда от картины.
     - Она в самом деле удивительна, правда?
     - Да,  - согласился  я. -  Вы не  знаете, у  Маллаки нет  других ее
портретов?
     - Сомневаюсь,  - ответил  Хит. -  Насколько я  знаю, это вообще его
первая картина.
     - Вы можете что-нибудь о нем рассказать?
     - Не  много.  Он  почти  все  свое  время  проводит  на  Внутренних
Границах, хотя  дом у  него на  Кванте IX. Он никогда не говорит о своей
профессии, но  по намекам  и  обрывкам  сведений,  которые  мне  удалось
собрать,  я   заключил,  что  он  охотник  за  беглецами,  причем  очень
удачливый.
     - Если  он богат  и не зарабатывает на жизнь живописью, тогда зачем
же он дал вам этот портрет для продажи? - поинтересовался я.
     - Насколько я понял, несколько месяцев назад она его бросила.
     - И  он так убит горем, что не хочет оставлять в доме напоминания о
ней?
     - Или так взбешен.
 Я внимательно всмотрелся в лицо на картине.
     - Он говорил, почему она ушла от него, или куда?
 Хит покачал головой.
     - Я  почти не  знаю этого человека, Леонардо. - Он еще раз взглянул
на картину и с сомнением спросил: - Вы действительно думаете, что мистер
Аберкромби захочет купить эту картину?
     - Он захочет.
     - У этого человека совсем нет вкуса.
     - Он собирает ее портреты, - сказал я.
     - И хочет собрать все?
     - Хотел бы.
     - А что тут трудного? - спросил Хит. - В конце концов, ей не дашь и
тридцати пяти. Сколько художников могли ее писать?
     - Больше,  чем вы  думаете, -  ответил я.  - Люди  изображают ее на
портретах и в скульптуре уже восемь тысяч лет.
     - Наверное, шаблонное лицо.
     - Вы когда-нибудь видели такое? - спросил я.
 Он еще раз изучающе посмотрел на портрет и покачал головой.
     - Ни разу, - признался он.
     - Маллаки говорил о ней?
     - По-вашему, мы старые друзья? - взмолился Хит. - Я его видел всего
два раза. Он сказал мне только, что встретил ее где-то на границе.
     - Сколько времени они пробыли вместе?
 Он пожал плечами.
     - Кто знает.
     - Я думаю, мне надо поговорить с Маллаки, - сказал я.
     - Зачем?
     - Чтобы выяснить, действительно ли она существует.
     - Я же сказал вам: она была его любовницей.
     - Но вы ее никогда не видели.
     - Это верно.
     - Знаете ли вы кого-нибудь, кто ее видел? - спросил я.
     - Нет.
     - Может быть, он лгал.
     - Какой смысл ему врать? - спросил Хит.
     - Я заметил, что люди часто лгут без всякого смысла, - заметил я.
     - Тоже  верно, -  дружелюбно согласился Хит. - Но какое вам дело до
того, существовала она или нет?
     - Ее  портреты возникали на всем протяжении человеческой истории, и
часто как  изображения мифической  героини. Если  ее не существует, если
своими словами  Маллаки  хотел  сказать,  что  в  силу  своей  профессии
поклоняется богине войны или смерти, тогда у него должен был быть какой-
то источник  вдохновения, с  которого он  писал портрет.  И если  я  его
найду, то постараюсь купить для Малькольма Аберкромби.
     - И  он приобретет его, не глядя? - спросил Хит. - Он действительно
так ею увлечен?
     - Да.
 На лице Хита появилось хищное выражение.
     - У  меня такое  впечатление, что  из всего  этого  можно  получить
приличную прибыль.
     - Вы уже получаете из этого прибыль, - подсказал я.
 Он одарил меня еще одной обезоруживающей улыбкой.
     - Да, конечно, получаю.
     - Где сейчас Серджио Маллаки? - спросил я.
     - Надеюсь,  что на  Кванте IX, - сказал Хит. - Позвольте, я позвоню
по видеофону нашему общему приятелю и точно выясню.
 И он вышел из комнаты. Ожидая его, я несколько минут перелистывал книги
в  кожаных  переплетах  на  плавающем  столике.  Две  оказались  разными
изданиями Библии,  а третья - перевод Танбликста, великого канфоритского
поэта. Его я и читал, когда Хит вернулся.
     - Не  везет, -  объявил он.  - Маллаки на одном из миров Внутренней
Границы, по имени Ахерон.
     - Я не знаком с ним.
     -  Я   тоже.  Но   осмелюсь  предположить,   что  это  на  редкость
малоприятная планета.
     - Почему?
     - Потому что Ахерон означает "Ад".
     - Вы можете найти его координаты?
     - Думаю, что не стоит, - сказал Хит.
     - Почему вы так говорите?
     - Потому  что Маллаки  должен был  две недели  назад  вернуться  на
Шарлемань, - сказал он и замолчал. Потом добавил:
     - Учитывая его профессию, это может означать, что он мертв.
     - Понятно, - протянул я.
     - Вы потемнели, - заметил Хит.
     - Цвет отражает мое разочарование.
     - Сдаваться  еще рано,  - сказал  Хит. - Я буду каждый день звонить
моему приятелю.  Вполне возможно,  что  он  появится  до  того,  как  вы
вернетесь на Дальний Лондон.
 Взгляд его упал на книгу в моих руках.
     - Вас интересуют стихи? - спросил он.
     - Меня интересуют книги, - ответил я.
     - Красивые  штуки, -  согласился он.  - Жуткий  анахронизм, однако.
Можно было  бы  держать  всю  библиотеку  Океаны  в  пузырьковом  модуле
размером в два раза меньше книги, которую вы держите.
     - Без сомнения, - согласился я.
     - Но все же иметь их у себя приятно - если позволяют средства.
     - Меня удивило, что у вас два экземпляра Библии, - заметил я.
     - Да? Почему же?
     - Я  не хотел вас обидеть, - сказал я, формулируя свое замечание на
Дипломатическом Диалекте, - но вас трудно представить штудирующим кодекс
моральных принципов своей расы.
 Прозвучал веселый смешок.
     - Я их не читаю. Я их просто собираю.
     - Вы ответили на мой вопрос.
     -  У   вас  это   здорово  получается,  Леонардо,  -  сказал  он  с
восхищением.
     - Что?
     - Всадить  словесный кинжал  мне между  ребер, и  все это  в  вашей
скромной, вкрадчивой манере.
     - Уверяю вас, что...
     - Избавьте  меня от  уверений, -  прервал он. - Когда я обижусь, то
сам скажу.
 Я промолчал.
     - Расскажите  мне еще  об этой  Черной Леди,  - попросил  он, когда
пауза затянулась. - У нее есть имя?
     - Понятия не имею, - ответил я. - Я думал, что вы знаете.
 Он покачал головой.
     - Маллаки упоминал о ней всего один раз, и сказал только, что она -
его любовница.
 Он задумался.
     - Интересно, как она попала на все картины Аберкромби?
     - Я  не знаю,  - сказал я. - Первоначально я предполагал, что она -
воплощение мифической героини, но эта теория опровергнута.
 Хит состроил гримасу.
     - Мы  говорим о ней так, будто ее никогда не существовало, а я знаю
точно, что меньше года назад она была жива.
     - Это  не соответствует  истине, -  сказал я.  - Вы  никогда ее  не
видели. Вы знаете только, что Маллаки заявил, что она его любовница.
     - С  какой стати он будет мне врать? - настаивал Хит. - Она меня не
интересует.
     - Но  если Маллаки  говорил правду,  почему она изображена на более
чем тридцати  произведениях искусства,  первому из  которых почти восемь
тысяч лет? - упирался я.
     - Откуда мне знать? - раздраженно ответил он. - Совпадение?
     - Вы действительно верите в такие совпадения?
     - Нет,  - признался  он. -  Но я  верю, что  должно быть логическое
объяснение, хотя мы его пока не нашли. Может быть...
 В этот момент нас прервал тонкий прерывистый звуковой сигнал.
     - Что это? - спросил я, вздрогнув.
 Хит уже был на ногах.
     - Это Джеймс. Сообщает, что мы здесь уже не одни.
     - Полиция? - спросил я.
 Он кивнул.
     - Боюсь, что нам пора уходить, и довольно спешно.
     - Но  почему? -  спросил  я.  -  Если  вы,  как  говорите,  законно
приобрели картину Маллаки, вам нечего скрывать.
 Мое замечание его, кажется, рассмешило.
     -  Только  в  этой  комнате  на  виду  три  книги  и  более  дюжины
инопланетных скульптур, которые надо прятать - и вы еще не видели, что у
меня в спальне.
 Он грустно окинул взглядом свои сокровища.
     - Не думаю, что успею собрать их и взять с собой. А жаль.
 И решительно направился к двери.
     - Ну что ж, - сказал он. - Идемте.
     - Почему  бы вам  просто не  переодеться  и  изменить  личность?  -
спросил я.
     - Потому  что грим  и костюм  в квартире на шестом этаже, - ответил
он. - Скорей, Леонардо.
     - Мне нечего бояться полиции, - ответил я.
     - Вы хотите встретиться с Маллаки, не так ли?
     - Вы же говорите, что он может быть уже мертв.
     - Но может быть и жив.
     - Тогда я сам найду его в свое время, - заявил я. - Полицейские мне
не враги, а друзья.
     - Не  зарекайтесь, -  сказал Хит.  - Вам  будет  не  так-то  просто
объяснить, почему  инопланетянин один  находится в  квартире с крадеными
вещами.
 Он усмехнулся.
     - Они даже могут принять вас за вора.
 Наверное, он  увидел мой  ужас, потому  что  продолжал  настаивать  еще
убедительнее:
     - В  самом лучшем  случае они  подумают, что вы связаны с этим, и к
несчастью, система  охраны подтвердит:  я представил  вас, как  делового
партнера, а вы не возражали.
     - Ни одного бъйорнна до сих пор не арестовывали! Я навлеку позор на
Дом Крстхъонн!
     - Тогда прекратите заламывать руки, и идемте со мной.
     - Но они узнают, что я здесь был, даже если мы сбежим!
     - Ну и что? - сказал он. - Тай Чонг поручила вам проверить картину.
Она все объяснит полиции.
     - Картина! - воскликнул я. - Нельзя уходить без картины. Она - цель
моего приезда на Шарлемань.
     - Ладно,  - спокойно  сказал он.  - Берите  картину. У нас еще есть
минута или  две, прежде  чем полицейские  пройдут через систему охраны и
разберутся, каким лифтом спускаться.
 Я бросился к картине и потащил ее к двери.
     - А теперь - за мной, - приказал он.
 Он вышел  в коридор  и быстро  зашагал к служебному лифту. Мне пришлось
перейти на шаркающий бег, чтобы не отставать от него, но двадцать секунд
спустя мы уже поднимались в лифте мимо первого этажа.
     - Куда мы идем? - спросил я.
     - В  другую квартиру,  - объяснил  он.  -  Будет  не  очень  удобно
протащить картину мимо полицейских, так что временно мы ее оставим там.
     - А что мы будем делать потом?
     - Не волнуйтесь так, Леонардо.
 Мы  вышли  из  лифта  на  шестом  этаже,  прошли  в  конец  коридора  и
остановились у  двери. Хит  некоторое время  ее осматривал,  потом пошел
мимо, к лестничной клетке.
     - В чем дело?
     - Полицейские в квартире.
     - Как вы узнали?
     - Когда  я ухожу,  то всегда  вставляю в щель между дверью и стеной
кусочек черной  ленты, примерно  в дюйм.  Если  дверь  открывают,  лента
выпадает.
     - А не могли ее вынуть уборщики?
     - Хотите рискнуть? - спросил он.
     - Нет, - признался я.
     - И я не хочу.
     - Что  же нам  делать, друг  Валентин? -  взмолился я,  переходя на
диалект Дружбы и Симпатии больше от страха, чем по разумной причине.
     - Ну  что ж,  - сказал он. - Хотя я всегда восхищался видеогероями,
которые прыгают  по городским крышам, как коты, я сильно сомневаюсь, что
смогу  повторить  их  подвиги,  а  потому  предлагаю  положиться  не  на
ловкость, а на сообразительность.
 И он задумался.
     - На  крыше есть  гелиопорт, но  это слишком  очевидно. И у черного
хода наверняка поставили людей.
     - Пожалуйста, скорее! - торопил его я.
     - Непосредственной опасности нет, - ответил он. - Они просто решат,
что меня нет в городе, и станут следить за входом в здание.
     - Система охраны сообщит им, что вы здесь! - воскликнул я.
     - А ведь сообщит, - кивнул он удивленно. - Я совсем о ней забыл.
 Он повернулся ко мне с веселым выражением.
     - Знаете, Леонардо, у вас задатки неординарного беглеца.
     - Пожалуйста! - взмолился я.
     - Значит,  так. Вверх  нельзя, вниз  тоже. Думаю,  лучший способ  -
брать наглостью. За мной.
 Мы спустились на один пролет и вышли на пятый этаж.
     - А теперь что? - нервно спросил я.
     - А теперь мы спокойно выйдем через парадные двери, - ответил он.
     - Будьте же серьезны!
     - Я абсолютно серьезен.
     - Но  они знают,  что я  бъйорнн! -  взвился я.  - Они  будут  меня
искать!
 Он усмехнулся.
     - Но  они не  знают, на что похожи бъйорнны. Если они видели одного
из вас  раньше, в  чем я  лично сомневаюсь,  то искать  будут зеленого в
черный горошек. Поверьте, для них вы - просто еще один инопланетянин.
 Открылась двери  лифта. Хит  подошел,  заглянул  в  пустую  кабину,  но
заходить не стал.
     - Я  так и  знал, что  вы шутите, - сказал я, почувствовав огромное
облегчение.
     - Вовсе нет, - ответил он. - Я просто жду заполненный лифт.
     - Почему?
     - Потому  что тогда  мы будем  в  группе,  спускающейся  с  верхних
этажей, а полицейские ищут двоих, поднимающихся из подвала.
     - И вы надеетесь этим их провести? - недоверчиво спросил я.
 В это  время на нашем этаже остановился лифт с пассажирами, и у меня не
осталось выбора, как только последовать за ним в кабину.
 От ужаса  мой цвет  стал на несколько оттенков ярче, и когда мы вышли в
холл, я  почувствовал, что со своей картиной чудовищно бросаюсь в глаза.
Хит завел  разговор с  каким-то пожилым  джентльменом, и продолжал с ним
беседовать, когда  мы поравнялись  с тремя полицейскими у входа. Он даже
мило улыбнулся  одному из  них; к  моему крайнему изумлению, полицейский
кивнул в ответ и больше не обращал на нас внимания.
 Выйдя из  здания, группа  разделилась, мы  присоединились  к  четверым,
которые свернули  влево -  в противоположную  сторону от того места, где
моллютеец ждал нас в автомобиле Хита, и движущаяся дорожка унесла нас из
поля зрения  полиции. Тогда Хит вынул из кармана маленький коммуникатор,
дал сигнал моллютейцу, и через минуту его машина подкатила к нам.
     - Отличная работа, Джеймс, - заметил Хит, когда мы сели в машину. -
Отвези-ка нас, наверное, в космопорт.
     - А оттуда? - спросил я. Сердце в груди билось часто-часто.
     - Пройдет несколько часов, прежде чем полицейские поймут, как легко
мы их провели, и вот тогда они очень обидятся. Я думаю, в этот печальный
момент нам следует оказаться где-нибудь подальше - а если так, то почему
бы нам не отправиться на поиски Серджио Маллаки?
 Он откинулся на сиденье и ухмыльнулся.
     - Следующая остановка - Ад!

                                   10

 Первое, что  я почувствовал  - полное  окоченение. Все онемело, суставы
казались застывшими,  даже пошевелить  пальцем стоило  немыслимых усилий
воли.
 Чувства  возвращались  постепенно,  потом  пришел  голод:  нестерпимый,
неутолимый, всепоглощающий.
 И наконец,  свет. Он  ударил по  векам, и  глаза заслезились,  не успев
открыться. Я попытался вытереть слезы со щек, но руки еще не сгибались и
не слушались.
 Вдруг в сознание ворвался голос издалека:
     - С возвращением! Надеюсь, вы хорошо выспались?
 Я попытался  спросить, где  я, но губы не подчинялись приказам мысли, и
получилось что-то совершенно невнятное.
     - Старайтесь пока не говорить, - произнес голос, и я понял, что это
Валентин Хит. - Вы все еще просыпаетесь. Через две-три минуты с вами все
будет в порядке.
 Я с  усилием открыл один глаз и попытался посмотреть на него, но зрачок
был расширен до пр