с спать. Эх,  матшефа  нет!  Сейчас  самая  для  него
запарка была бы.


   Завтра, как по заказу, встретило их  плотной  облачностью  и  моросящим
дождем. Было немного холодно, но никто даже и  не  подумал  надеть  плащи.
Дождь был их союзником. Не все куаферы знали, что именно несет этот дождь,
но догадывались и на небо поглядывали с надеждой.
   На рассвете Федер связался с домом Аугусто. Ему  сказали,  что  Аугусто
спит, но просил передать, что сожалеет о случившемся и признает свою вину.
Позже он лично принесет официальные  извинения,  пока  же  просит  считать
случившееся ужасным недоразумением.
   Работа ревизионной комиссии началась через два часа.  Аугусто  встретил
Федера в меру скорбным выражением лица, начал какие-то  соболезнования  по
поводу Веры и Антона  со  своим  непременным  "дорогой  Федер",  но  Федер
холодно прервал его:
   - К делу!
   Вопреки подписанным контрактам им удалось быстро  договориться  считать
эту ревизию полноценной приемной и, в  случае  ее  положительного  исхода,
совершить финансовый расчет в тот же день.
   На нескольких бесколесках члены  комиссии,  у  каждого  из  которых,  в
соответствии со стандартными правилами  приемки,  была  электронная  карта
района с увеличением вплоть до квадратного микрона,  отправились  в  путь.
Каждый также располагал к тому времени отчетом о проборе в  пятьсот  сорок
восемь  гигабайт  -  отчетом,  подвергнутым  тщательному   интеллекторному
контролю. Предстояло им от восьми до шестидесяти восьми выборочных посадок
со взятием и анализом определяемых заказчиком проб.
   Куаферов ко времени окончания приемки  по  правилам  должен  был  ждать
полностью подготовленный к переходу вегикл, деньги и банкет. Аугусто еще с
самого начала оговорил,  что  ко  всему  прочему  он  проведет  с  Федором
переговоры о дальнейшем сотрудничестве. По протоколу  эта  встреча  должна
была состояться в доме Аугусто.
   Но все это предполагалось лишь на словах. После всего, что случилось, и
куаферы, и мамуты ждали от этого дня одного - развязки.
   Дождь, ливший с утра, был сверх всякой меры  начинен  умиротвориксом  -
причем особым, действующим на  всех,  кроме  команды  Федера.  Специальные
реагенты, поднятые по приказу командира Антоном еще с вечера, благополучно
опустились на подготовленные папоротники, вызвали  необходимые  испарения,
те, в свою очередь, напитали  собой  облака.  Одновременно  служба  ветров
сработала  таким  образом,  чтобы  дождь  над  защищенной  и  обработанной
территориями пролился, а точнее  -  проморосил  в  точно  заданное  время.
Незаметная, страшная месть началась.
   - Эй, что-здесь?! - вскричал вдруг Аугусто крайне встревоженным  тоном,
указав пальцем на  какую-то  точку  "затравочной"  зоны.  Его  интеллектор
заподозрил что-то нехорошее.
   - Где? - безмятежно спросил Федер.
   - Да вон там, вон там! Мы  так  не  договаривались,  дорогой  Федер!  Я
думал... Ну-ка, давай мы сделаем посадку!
   По информации от дежурного интеллектора куаферов Федер знал, что в  той
точке ничего такого криминального нет.  Поэтому  удивление  его  оказалось
совершенно естественным. Но это, он знал по  опыту,  часто  встречается  у
приемщиков - когда слишком велика ответственность, чудится черт-те что.
   - Что ж, сядем.
   - Нет, нет, нет! - в голосе Аугусто слышались несвойственные ему  нотки
то ли истерики, то ли паники. - Так  не  пойдет.  Сначала  я  вызову  туда
подкрепление.  Вы,  дорогой  Федер,  извините,  но  мало  ли   что.   Сами
понимаете...
   И стал  вызывать  подкрепление  испуганным,  совсем  незнакомым  Федеру
тоном.
   Федер про себя усмехнулся.
   Подкрепление -  сто  пятьдесят  бойцов  на  субкосмической  технике,  в
спецкостюмах, со спецоружием - прибыло в точку  посадки  через  пятнадцать
минут. Все это время бесколески на безопасной высоте  кружили  над  местом
посадки в полном молчании.
   Как ни странно, Аугусто был прав. То ли по недосмотру, то ли просто  по
невозможности совсем незаметно совместить двойной пробор с обычным, именно
там,  куда  указал  палец   Аугусто,   флора   чуть-чуть   отличалась   от
представленной в акте сдачи. Именно это "чуть-чуть"  дало  Федеру  понять,
что здесь сработал не столько интеллектор мамутов, сколько потрясающая  по
тонкости  интуиция  Аугусто.  По  счастью,  интуиция  не  обладает  точным
зрением. Приемщики приземлились не совсем там, где был замечен подвох.  Да
и в чем подвох состоит, они так и не поняли. А сверху на них  все  моросил
отравленный дождь.
   По прибытии подкрепления Аугусто со  своими  помощниками,  как  ищейка,
ринулся искать  криминал.  Смешно  было  смотреть,  как  они,  лихорадочно
раздвигая  мокрые  плети  кустов,  вынюхивают  невесть   что.   Одного   в
спецкомбинезоне хлестнул хвостом клегоудав,  безобидный  только  в  период
любовной тяги, но все окончилось  благополучно,  лишь  переломом  ноги.  И
спустя полчаса Аугусто начал  успокаиваться...  и  успокоился  даже  сверх
меры. Вместе со всеми, кто его сопровождал. Умиротворикс начал действовать
несколько преждевременно, что вовсе Федера не смутило.
   Когда  умиротворикс  начинает  на  вас  действовать,  первые  десять  -
пятнадцать минут вы не  чувствуете  его.  Наоборот,  вы  ощущаете  подъем,
бодрость духа, вы предельно собранны, ваши движения кажутся вам быстрыми и
точными. Однако все это вам  только  мерещится:  движения  на  самом  деле
постепенно замедляются. И Федер, заметив первые признаки умиротворения, не
смог скрыть от Аугусто мимолетной победной усмешки. И это чуть  не  стоило
жизни ему и многим его куаферам.
   Аугусто, все время бывший настороже, предполагал начать  резню  раньше,
чем  мог  рассчитывать  противник,  -  не  после  того,  как  его  люди  и
интеллекторы убедятся, что пробор в порядке, а до  того,  сразу  же  после
первой, в крайнем случае второй посадки.
   Федер вместе  со  своим  матшефом  и  его  многомудрыми  интеллекторами
слишком были уверены, что Аугусто, человек по  натуре  крайне  осторожный,
недоверчивый и обстоятельный, вряд ли положится на свою интуицию и еще  до
полной приемки заключит,  что  с  пробором  все  хорошо,  а  потому  можно
развязать себе руки. Они не учли этого странного козыря в руках Аугусто  -
его непредсказуемости.
   Аугусто, человек умный, хорошо знал, что ни один  пробор  не  обходится
без  недочетов,  главное,  чтобы   они   не   могли   принести   серьезных
неприятностей. Он был убежден,  что  с  удалением  недочетов,  если  такие
обнаружатся, он прекрасно справится сам - и был, в сущности, прав, но  для
режима обычного, а не двойного пробора. А еще он запланировал проверить по
реакции Федера на приемку, не приготовил  ли  тот  каких-нибудь  серьезных
ловушек на Ямайке, которые могут сработать много времени спустя.
   Реакция Федера оказалась странной. С одной стороны, легкое  недоумение.
Это значило, что ловушки нет и Федер не  понимает,  что  такого  странного
Аугусто нашел. Но промелькнуло во взгляде Федера  и  тщательно  скрываемое
замешательство. Будь Аугусто хоть чуть менее  внимателен,  он  бы  его  не
заметил. А замешательство, тревога могли  значить  только  одно  -  куафер
что-то замышляет. И надо было понять, насколько это серьезно.
   А  затем  Федер  позволил  себе  легкую   победную   усмешку.   Аугусто
запаниковал,  решил,  что  ловушка  вот-вот  сработает,  и  дал  сигнал  к
нападению.
   На том приемка и закончилась.  Мамуты  принялись  вынимать  оружие,  но
делали это как-то очень задумчиво. Один, сунув руку за пазуху,  вдруг  сел
на землю и принялся стаскивать ботинки.  Другой  начал  напевать.  Третий,
бессмысленно улыбаясь, стал приговаривать: "А вот кого я сейчас испепелю?!
А вот кому я сейчас бо-бо сделаю?! А, ребятки?"
   Сам Аугусто быстро перестал соображать, что происходит. Он с сожалением
сказал:
   - Все-таки не надо  вас  убивать.  Потому  что,  -  тут  он  безуспешно
попытался поднять вверх указательный палец, -  это  нехорошо!  А  мне  так
нравится Федер, я так хорошо с ним разговаривал. Федер, ты где?
   Федер ни разу не  видел,  как  умиротворикс  реагирует  на  человека  в
агрессивном  состоянии,  и  поначалу  даже  оторопел.   Мамуты   двигались
медленно, с  большой  грацией.  Можно  было  подумать,  что  они  танцуют.
Присюсюкивая, напевая, умильно улыбаясь,  все  больше  и  больше  замедляя
движения, все сильней склоняясь к  земле,  с  необыкновенной  нежностью  в
конце концов к ней приникая.
   Он ухмыльнулся, еще не осознав, что находился в секунде от смерти.
   - Надо же. Как бы не простудились парнишки. Дождь все-таки. А им  спать
на мокром часов двадцать. Если не больше.
   Та же картина наблюдалась и в защищенной зоне.  Продуманная,  тщательно
подготовленная резня так и  не  началась.  То  ли  в  дожде  над  поселком
концентрация умиротворикса была выше, то ли никто  из  мамутов  сигнала  к
атаке не услышал. Вскоре все они мирно спали, полностью готовые к бою.
   Куаферы,    к    умиротвориксу    нечувствительные,    быстро    начали
эвакуироваться. Продукты, оружие, одежда, личные вещи - все это  было  уже
по большей части упаковано. Оставалось все, включая  ценное  оборудование,
погрузить, законсервировать содержимое  вивариев.  Над  уснувшим  поселком
забегали бесколески.
   Скоро вернулся Федер с сопровождавшими его куаферами. Победного вида  у
командира не было и в помине, он был деловит, собран, в нем, как и во всех
куаферах, сейчас только тихо напевало облегчение: "Удалось!"
   Отдав необходимые приказы, напомнив об Антоне и  Вере,  он  бросился  к
интеллекторам. Но те уже и сами знали, что им делать - ведь весь план  ими
и разрабатывался. Все эвакуационные процедуры они знали досконально.
   - Извини, Федер, - сказал дежурный интеллектор. - Чуть не сорвалось.
   - Да, - буркнул он. - Что со "стрекозами"?
   Он еще возился в интеллекторной, когда ему сообщили:
   - Антона привезли. Выйдешь?
   Федер кивнул и вышел.
   Перед гексхузе  в  молчании  толпились  куаферы.  На  импровизированных
носилках лежало то немногое,  что  осталось  от  их  матшефа.  Куаферы,  к
проявлению чувств не склонные, сейчас явно ждали от Федера каких-то  слов.
Федер почувствовал их настроение и хотя за секунду до  того  никаких  слов
произносить не собирался, все же сказал:
   - Прощай, Антон. Прощай, милый. Глупо как-то получилось, честное слово.
Но, может быть, ты всех нас спас  своей  смертью,  -  помолчав,  он  вдруг
хмыкнул и добавил понятное ему одному: -  Любил  ее...  Надо  же!  Останки
запаять в гроб. Когда вернемся, здесь  похороним  со  всеми  почестями.  В
конце концов, он на Ямайке и за Ямайку умер.
   Куаферы ждали еще чего-то, но Федер громко хлопнул в ладоши:
   - Время! Время!
   Вся эвакуация под бдительным контролем  дежурного  робота-интеллектора,
поставленного на специальную бесколеску, заняла не больше полутора часов.
   Как и  обещал  Аугусто,  вегикл,  отведенный  для  них,  был  полностью
подготовлен  к  старту.  Он  стоял,  растопырив  крылья,  среди  вольготно
разлегшихся мамутов.
   - Его не берем! - так Федер решил еще загодя. - Берем командирский.  Он
самый быстрый, самый вместительный и лучше всех вооружен.
   Подлетев  к  командирскому,  дежурный  робот  подключился  к  какому-то
разъему на днище. Минуты через две сообщил - все нормально,  можно  начать
погрузку.
   На самом деле было еще не все нормально, и Федер об этом  знал.  Как  и
все  прочие  вегиклы  мамутов,  этот  был   начинен   хорошо   запрятанной
взрывчаткой. Интеллекторная разведка, проведенная Антоном, давно  доложила
об этом сюрпризе,  приготовленном  Аугусто  на  случай  своего  поражения.
Взрывчатку следовало найти, но розыски надо было вести так, чтобы  зря  не
волновать команду.  Кому  охота  после  всего  лететь  на  бомбе,  готовой
взорваться в любую секунду.
   Робот хорошо знал этот тип  вегикла,  хорошо  понимал  логику  минеров,
давно просчитал  наиболее  вероятные  варианты,  поэтому  многопалубность,
лабиринты коридоров его не смущали. Он юркнул в распахнутый люк и деловито
помчался по давно намеченному маршруту, минуя  одни  двери,  заглядывая  в
другие. Куаферы еще и погрузку не закончили, как  он  уже  сообщил  Федеру
откуда-то из отсеков пилотажа:
   - Есть! Вариант "утепленная стена". Приступаю к отключению.
   По правилам следовало бы погрузку остановить, но Федер не хотел  терять
времени, да и верил он роботу - интеллектору.
   - Приступай! Всем куаферам занять места в командирском!
   Через пятнадцать минут,  давя  спящих  мамутов,  вегикл  пробежался  по
ровному, как скварковый срез,  полю  и  с  торжествующим  визгом  взмыл  в
обложенное темными тучами небо.


   Через два с половиной часа они уже подходили к точке встречи с  Соленым
Уго. Точка эта находилась  на  расстоянии  двух  коротеньких  переходов  -
"дрожаний", как называли их  в  дальнем  космофлоте,  -  которые,  однако,
забросили их в глушь, ни с каких сторон не просматриваемую. Уго, в  юности
несколько лет якшавшийся с контрабандистами, знал  массу  таких  местечек,
знал, как находить новые, и хвастался, что ни  один  космополовец  никогда
его не найдет, пусть даже рядом скользнет, боком чиркнет.
   Над ним посмеивались, но в общем верили - и сейчас  он  свои  заявления
прекраснейшим образом оправдал.
   - Ох, парни, как же  я  соскучился  по  нормальной  человеческой  речи!
Федер, хорошо кончилось? - послышался в динамиках  его  голос,  искаженный
помехами.
   - Хорошо. Ты где? Не вижу тебя.
   - Да вот он я. Вращаюсь вокруг осколочка, треугольного!
   Вегиклы состыковались, вновь забегали грузовые тележки.
   -  Быстрей,  быстрей,  парни,  времени  совсем  в  обрез,  -  отчего-то
заторопил всех Федер. - Уго, кончай трепаться, где урожай?
   Соленый Уго,  окруженный  приятелями,  что-то  рассказывал,  размахивая
руками, кивал головой, сиял блаженной улыбкой  -  даже  тогда,  когда  ему
поведали в двух словах о Вере и Антоне. Но, услышав про  урожай,  деловито
сморщил брови.
   - Ну да, конечно. Парни, вас ждет приятная встреча!  Все  в  порядке  с
урожаем, командир. Ждет, собран, упакован и бантиком перевязан.
   Он привел командира и десятерых куаферов в физкультурный зал.
   - Б-р-рр! Ну и холодище у тебя зд...
   Куаферы от неожиданности замерли, полезли за оружием. Они увидели,  что
зал переполнен людьми. Одни расслабленно сидели вдоль стен, другие  лежали
ровными рядами.
   - О Боже, что это?
   - Знакомьтесь, парни! Это вторая смена! - радостно гаркнул Уго.
   - Кто они? Что с ними? Почему лежат...
   - Да вы вглядитесь, олухи! Вы глазки-то разуйте  и  посмотрите.  Может,
кого знакомого встретите?
   - О Господи! Ни хрена себе шуточки! У тебя с головкой-то все в порядке?
Да за такие вещи...
   Ибо это были сами они - вся куаферская команда в полном составе.
   Федер с Антоном сидели  отдельно,  прислонясь  к  какому-то  тренажеру:
Федер хмурился и смотрел злобно, а матшеф скалился в  зловещей  ухмылке  и
почему-то держал в  руках  примитивную  гитару,  на  которой,  при  полном
отсутствии музыкального слуха, играть никогда не умел. Сам же Соленый  Уго
возвышался над всем собранием, распятый на  шведской  стенке.  Он,  как  и
Антон, скалился и совсем не напоминал Христа.
   - Что за шутки, Уго? Это на тебя одиночество так действует?
   - Нет, - весело отвечал Уго. - Это у меня такой приказ от Федера был. Я
вас целый месяц выращивал, водичками разными поливал.
   Бо-бо, самый тихий, самый сильный и  самый  тупой  из  куаферов,  подал
голос:
   - А они что, живые у тебя? Кто ж тогда я? Я или вон тот?
   - Бо-бо, ну ты что, в самом деле? Какие они живые? Как  бы  я  смог  их
сделать живыми, да и зачем?
   - А зачем тогда? На память, что ли?
   - На память. Долгую и добрую, - ответил Уго.
   Но разговор был прерван Федером.
   - На первый взгляд все нормально. Делал интеллекторную проверку  их  на
сходство?
   - Да, командир, - кивнул Соленый Уго. - У меня был  всего-навсего  один
интеллектор, совсем, бедняга, запарился, проверяя. Все в норме, можешь сам
посмотреть.
   - Некогда. У нас буквально минуты. - Федер  немного  преувеличивал,  но
времени действительно оставалось не так уж много.  -  Всех  перетащить  на
командирский вегикл, рассадить, разложить, как положено. И быстро!  Антона
здесь оставить. И сжечь. Он бы такому памятнику не обрадовался.
   Что-то вспомнив, он торопливо прошел по рядам копий и остановился перед
дубль-Верой.
   - Черт, плохо, что у этой Веры лицо целое. Синяков ей наставить нельзя?
Рот порвать?
   Соленого Уго от такой деловитости Федера малость передернуло. Он тут же
перестал улыбаться, посмотрел на расфранченную Веру.
   - Порвать-то можно. А насчет синяков  ничего  не  выйдет.  Все-таки  не
живая. А порвать, что ж...
   -  Нельзя,  значит,  нельзя.  Значит,  так  -  порвать   рот   и   ноги
переломать...
   - А кто этим займется? - спросил Уго.
   - Ладно.  Я  ее  видел  лучше  всех.  Я  сам  этим  займусь.  Остальных
немедленно перетащить на командирский. Да не стойте же вы, ч-черт! Времени
нет!
   И  с  каменным  лицом  Федер  склонился   над   точной   копией   своей
возлюбленной. Он долго сидел на корточках,  неподвижно  на  нее  глядя.  В
метре от него, неестественно улыбаясь, в первый и  последний  раз  в  этом
мире играл на гитаре матшеф Антон.
   Вокруг трудились куаферы; время  от  времени  они  сдавленно  хихикали,
натыкаясь на свою копию ("Это что, я правда такой?") -  почему-то  каждому
хотелось оттащить в командирский в первую очередь самого себя.
   - А ведь я и впрямь тебя  почти  похоронил,  -  чуть  слышно  прошептал
Федер, решительно вздохнул и взял Веру за ноги. Бренькнула гитара - Антона
потащили сжигать.


   Тем временем на Ямайке погода сходила с ума. Примерно через  час  после
старта  командирского  вегикла   над   поселком,   над   всей   защищенной
территорией, над затравочной зоной хлынул дождь, которого Ямайка не видела
уже с тысячу лет.
   Это был ледяной ливень с ветром, постоянно  меняющим  направление.  Вся
живность попряталась по укрытиям,  одни  только  мамуты  сладко  улыбались
своим сказочным цветным снам. По ушам их бил оглушительный гром,  рядом  с
ними били в землю и в деревья такие страшные электроразряды, что  их  даже
как-то неудобно сравнивать с милой уютной молнией; и сумасшедше выл ветер.
   Ветер срывал с деревьев листву, валил их наземь. Почти все  папоротники
со своей хилой корневой системой были вырваны из почвы и умчались  в  свое
последнее далекое путешествие. Внутренние стороны их листьев  освободились
от  заряда  еще  вчера  и  сегодня  были  абсолютно  безопасны.   Впрочем,
опасность, даже когда они скрытно ее несли, касалась только тех, чью кровь
Федер несколько месяцев назад взял для анализа. Так начался  "Холокаст"  -
казнь, назначенная Федером для Аугусто с  его  мамутами,  казнь  долгая  и
мучительная, куда более страшная, чем взрыв вегикла в открытом космосе.



24

   Аугусто очнулся от холода, сырости и дикой головной боли. Он  лежал  на
спине, широко раскинув руки, и в глаза ему било яркое солнце. Его трясло.
   Сначала он подумал, что случайно заснул на пляже у себя на  родине,  на
планете Ла-Пломба, а  папа  с  мамой  не  стали  его  будить.  Он  захотел
досадливо выругаться, но губы не слушались. Это привело его в  чувство,  и
он сразу вспомнил, где находится. "Неужели паралич?" -  испуганно  подумал
он.
   Но нет. Он попробовал пошевелить руками - получилось, хотя и с  трудом.
Под спиной  было  мокро  и  омерзительно  захлюпало,  когда  он  попытался
приподняться, обдало вонью. Он почувствовал, что лежит в какой-то луже,  и
поднял голову. Вокруг копошились просыпающиеся мамуты. Собрав все силы, он
поднялся. Голова просто раскалывалась.
   Так он стоял, пошатываясь, добрых десять минут и пытался прийти в себя.
С самодовольством он подумал, что очнулся и сумел встать раньше всех.
   - Эй вы, остолопы! Долго еще будете ползать в этой гря