ко. Он здесь?
   - Нет. Пробирается к западному кордону.
   - Хоть здесь не подвел. Ладно. С  ним  потом.  Выключай  свою  технику.
Сейчас  у  нас  будут  гости.  Слышите,  куаферы?  -   воскликнул   Федер,
отключившись от мемо. - Сейчас у нас будут гости!  Встречать  вежливо.  Мы
ничего не знаем, ничего не замышляли, мы - слышите, что я вам говорю? - мы
не одобряем поведения своего коллеги, совершившего зверское  убийство.  Мы
сожалеем, что убийца успел покинуть лагерь. Мы - скажите, если  спросят  -
будем его искать.
   Тут спросили у Федора - грубо и недоверчиво:
   - А кто это сделал?
   - Соленый Уго.
   Мамуты тем временем успели окружить  гексхузе  -  к  удивлению  Федера,
весьма профессионально. Хотя они вроде и стояли в  открытую,  Федер  знал,
что при первом же выстреле из здания мамуты  перегруппируются  и  окажутся
далеко не так уязвимы.
   - Вот, учитесь, куаферы. Перед вами не охотники,  но  бойцы,  -  сказал
Федер и вернулся в интеллекторную, примыкавшую к гексхузе.
   Кто-то что-то презрительно пробормотал.
   Ожидание надолго не затянулось. Очень скоро прибыла штурмовая команда в
специальных костюмах, рассчитанных на пули, уничтожающие лучи  скварков  и
мощные взрывы. Десятка три устрашающего  вида  фигур  рассекли  оцепление,
быстро подошли к гексхузе и вошли внутрь, не  заметив  двери.  Внутри  они
рассредоточились для охраны и обыска, а восемь бойцов направились прямо  к
интеллекторной. Не говоря ни слова, они сорвали дверь, не говоря ни слова,
схватили Федера за ноги и поволокли вон.
   Его по пути не били, на него как бы  и  вообще  не  обращали  внимания,
просто волокли за ноги, как было приказано. Следом за ними  шли  несколько
"родственниц" с оружием наготове.
   Ситуация  для  Федера  была  не  только  болезненной,  но  и  предельно
унизительной. Он к тому же не успел, точнее, просто забыл нацепить на себя
что-нибудь защитное, даже наплечники остались в  кресле  рядом  с  креслом
Антона. У него с собой была только всякая мелочь,  с  которой  куаферы  не
расстаются подчас просто в  силу  привычки  -  они  верят,  что  кое-какие
куаферские  приспособления  могут  пригодиться  им  не  только  во   время
экспедиций.
   "Позорище! - думал Федер. - На глазах у  всех  подчиненных!  Как  после
этого они смогут мне доверять?"
   Его проволокли  по  лестнице  наверх,  в  кабинет  Аугусто.  Он  каждую
ступеньку просчитал головой. Ему пришлось  сильно  постараться,  чтобы  не
разбить физиономию. "Даже в такой ситуации шеф  пробора  обязан  сохранить
лицо", - вяло и неостроумно пошутил он про себя.
   Бросили его в кабинете на пол, как мешок, но  он  не  был  мешком.  Они
немножко рано поставили на Федере крест. Если Аугусто после убийства Игоря
П. был свиреп, как никогда в жизни, то боевая озлобленность Федера, даже в
микродозах не переносящего унижений, не  поддавалась  никаким  сравнениям.
Ему выть хотелось от ярости, океаны крови не смогли бы в  тот  момент  его
успокоить. Непонятно даже, как у него силы-то нашлись взять себя  в  руки,
чтобы начать действовать.
   Как только его ноги оказались свободны, он вывернулся кошкой и вскочил,
одновременно резким движением раскинув руки в стороны. Откуда ни  возьмись
появившиеся в его руках "черные  иглы",  одно  из  специальных  куаферских
средств, вонзились в животы пленивших его мамутов и выпустили  яд.  Мамуты
повалились на пол в болевом шоке.
   Голосом,  который  даже  самому  Федеру  знаком  не  был,  он   сказал,
уставившись в переносье Благородного Аугусто:
   - Я, наверное, должен поблагодарить за приглашение?
   Аугусто был просто ошеломлен увиденным.  Человек  весьма  импульсивный,
он,  только  что  мечтавший  разорвать  Федера  на  клочки,  мгновенно   и
совершенно искренне сменил гнев на восторг.
   - Я думаю, - благожелательно сказал он, - что и за транспорт тоже. -  И
хохотнул. Тоже благожелательно. - Хорошо вы их. Не помрут, надеюсь? А то в
свете сегодняшних...
   - Не помрут.  Я,  правда,  еле  сдержался,  чтобы  не  прикончить  этих
подонков. Минут через пять придут в норму.
   Мамуты, с искаженными лицами, в муках корчились на  полу.  По  их  виду
совсем нельзя было сказать, что даже через полчаса они оклемаются.
   - Чай, кофе, жербу? - почему-то с лукавым видом спросил Аугусто.
   - Какого черта.
   Федер сказал это таким тоном, будто  имел  в  виду  четвертый  напиток,
самим Аугусто не перечисленный. Он чуть не добавил в конце "пожалуйста".
   Они немного поиграли в гляделки, и Аугусто посерьезнел.
   -  Дорогой  мой,  но  зверски  убили  моего  близкого  помощника.   Мои
подчиненные крайне возмущены. Они на грани  непослушания.  И  я  имею  все
основания полагать, что здесь не обошлось без...
   - Это Уго, - перебил его Федер. -  Соленый  Уго,  вы  знаете.  Которому
вышибли глаза. Он теперь в бегах.
   - За глаза, выходит, отомстил. И убежал, чтобы не навлечь на вас месть.
Разумно.
   - Но почему так унизительно, за ноги? - все еще кипя от гнева,  спросил
Федер. - Это же мелко, не стоит вас.
   - Меня ничто не стоит! - тут же похолодев тоном, монументально возразил
Аугусто, но спустя паузу опомнился и продолжил обычным голосом: - Обо  мне
довольно. Перейдем к сегодняшним проблемам. Как  вы,  надеюсь,  понимаете,
дорогой Федер, я крайне, просто жизненно заинтересован  в  благополучии  и
добром здравии вас и вашей команды. Беда в том, что я  не  знаю,  как  при
сложившихся  обстоятельствах  можно  этого  добиться.  Я  тоже  человек  и
признаюсь вам, что еще пару минут назад хотел, пусть даже  во  вред  себе,
устроить всем вам очень неприятную казнь. Я и вызывал-то вас, чтобы начать
с командира. Показательно.
   Федер усмехнулся.
   - Но вы же умный человек, Аугусто! Вы бы не стали...
   - Да что ж это такое?! - уже весело возмутился Аугусто. - Опять вы меня
дураком в глаза называете! Да еще так вежливо, ну просто не устоять.
   Федер вздохнул.
   Дальше  пошел  у  них  очень  серьезный,   очень   напряженный,   очень
необходимый, но абсолютно пустой разговор. Сводился  он  к  чисто  детской
перебранке, обычно предшествующей замирению, потому что дома за  синяки  и
поколотить могут. Спорили о том, кто начал первым, кто достоин  и  кто  не
достоин доверия - такие, словом, не слишком дипломатичные прения сторон. С
чувством взаимного неудовлетворения они договорились о  статус-кво.  Федер
пообещал хороший пробор и повиновение, а Благородный Аугусто заверил  его,
что успокоит мамутов. И проводил все тем же  свирепым  взглядом  в  спину.
Федер, уходя, тоже улыбался как-то уж очень криво.



13

   Совпадения бывают не только в книгах.  Иногда  начинает  казаться,  что
судьба, в виде некоего вполне разумного  существа,  регулирующего  события
нашей жизни,  вполне  реально  существует  и,  судя  по  поступкам,  имеет
профессию из шоу-бизнеса - что-нибудь по режиссерско-постановочной  части.
Автор уверен,  что  если  бы  появилась  возможность  рассчитать  реальные
вероятности  тех  или  иных  совпадений,  то  и  дело  преследующих   нас,
последовательно загоняя в безумный тупик  или,  наоборот,  последовательно
оттуда извлекая, то получилось бы, что совпадения эти невероятны  в  самой
последней степени. "Минус гугол!" - как говорил один мой приятель,  что  в
переводе   с   его   математического   языка   означало   высшую   степень
невероятности.
   Все это говорится к тому, что на Ямайке в момент, к которому  относится
данный повествовательный эпизод, тоже произошло маловероятное, а с  другой
стороны, вполне закономерное совпадение. Совпали два события. Если б  одно
хоть на час опередило другое, то того, другого, просто бы не было.  Вполне
возможно, что при некотором стечении обстоятельств вообще не о чем было бы
тогда говорить. Ну а  так  они  произошли  практически  одновременно,  что
позволяет автору совместить их в одной главе.
   Одно из них произошло с Федором.
   Он понял, что на выходе из резиденции Аугусто с  ним  произойдет  нечто
серьезное. У Федера было сильно развито чутье на опасность  -  собственно,
как у всех куаферов, имеющих за плечами хотя бы  один  пробор.  Ему  вдруг
страшно не захотелось выходить наружу, это чувство было  сродни  трусости,
но Федер ему доверял.
   Отворив дверь  и  оставив  за  спиной  злобно  посверкивающего  глазами
охранника, он внимательно осмотрелся. Он прекрасно знал, что не мамуты,  а
несдержанность своих представляет сейчас  для  него  большую  опасность  и
вроде  бы  следовало  поторопиться  их  успокоить,  а  не  стоять  тут   и
осматриваться.  Перед  резиденцией  Аугусто,  освещенные   окнами,   росли
ацидоплатаны. Прежде их было больше, но мамуты, опасаясь покушений,  очень
сильно их проредили. Они тем самым доказали, что не знакомы даже с  самыми
элементарными куаферскими возможностями - хороший куафер останется невидим
даже в пустыне. Не прячась, между  прочим,  в  песок.  Но  Федер  все-таки
огляделся. И пожалел о наплечниках.
   - Куаферы, - пробормотал он  себе  под  нос.  -  Вот  уж  действительно
идиоты.
   В дверях он остановился буквально на секунду. Сразу бежать было  нельзя
- нападавший не должен был заметить его настороженность. Еще он  почуял  -
один целится, другой, не очень скрываясь, бежит сюда, но  он  еще  далеко.
Еще он успел подумать - кто это, черт возьми, так шумно бежит?
   Федер действовал инстинктивно и знал, что действует правильно. Он  даже
обрадовался, когда услышал оклик:
   - Эй, Федер!
   И тут он резко метнулся в  сторону.  Там,  где  он  только  что  стоял,
просвистел диск. Усекновение главы задумали мне, гады!
   Это был Дональд. Федер мог бы и раньше догадаться, что именно  Дональд,
что больше некому. Мог бы почувствовать уже тогда, когда тот пришел к нему
поговорить. Но не догадался, принял как нормальное  состояние  посетившего
его ночью куафера.
   Дональду трудно далось решение убить Федера. Жребий - он жребий и есть,
тут  ничего  не  скажешь.  Выпало,  значит,  следует  выполнять  -   таков
куаферский кодекс. А нравится тебе тот жребий или с души от него воротит -
кому до этого дело? Ты куафер, ты должен. Черт бы побрал совсем эти долги!
   Дональд, в общем, не испытывал к Федору особенной  ненависти.  Конечно,
вместе со всеми он возмущался его предательством. Конечно, самым искренним
образом злился. Ничего себе, Федер - и вдруг стакнулся с бандитами. И  это
бы еще ладно, мало ли с кем в жизни приходится  договариваться,  но,  мать
твою, не за счет же своих друзей, это уж немножечко  чересчур!  Однако  не
совсем до конца верил Дональд в то, что Федер, в прошлом его кумир,  таким
дешевым образом скурвился.
   Словом, как только выпал жребий, Дональд очень серьезно стал готовиться
к покушению. Одного Дональд так и не понял - за каким чертом он вдруг,  ни
с того ни с сего, среди ночи поперся к своей будущей жертве с разговорами?
Он потом решил - мол, испытать себя. Сможет ли  он  поднять  на  командира
руку.
   Федер подтвердил его худшие подозрения - он вилял глазами, слушал, мало
вникая, а потом и вообще прогнал на середине слова. Но, по  сути,  Дональд
ночным визитом ничего для себя не добился. С одной  стороны,  укрепился  в
своем возмущении Федоровым предательством, с другой - вроде как  недопонял
чего-то, вроде как почуял возможную ошибку в оценке ситуации.
   Как бы то ни было, жребий надо было оправдывать, и Дональд, не  слишком
обращая внимание на шум, поднятый вокруг убийства  мамута,  начал  плотную
слежку за Федером.
   Что было совсем не так просто. Федер  слыл  хорошим  разведчиком.  Даже
ничего не подозревая о готовящемся  покушении,  он  был  бдителен,  ни  на
секунду не расслаблялся, и будь на  месте  Дональда  не  куафер,  тот  уже
тысячу раз был бы раскрыт.
   Был бы раскрыт, наверное, и сам Дональд, но здесь ему помогло  то,  что
Федер  в  тот  день  почти  не  покидал   интеллекторную.   Следить   было
исключительно удобно. А потом туда ворвались  мамуты,  выволокли  за  ноги
Федера. Дональд озверел от  такого  обращения  с  командиром  и,  забыв  о
покушении, чуть было не кинулся Федеру на подмогу.
   Использовав перископическое зрение, Дональд увидел, что разговор  между
Аугусто и Федером протекает вполне миролюбиво  и  еще  сильнее  озверел  -
теперь уже на Федера - и приготовился к убийству.
   Дональд хорошо понимал,  что  способ  убийства,  избранный  им,  особой
надежностью не отличается. В качестве оружия он выбрал  диск.  Можно  было
бы,  конечно,  остановиться  на  безотказном,  стопроцентном  скварке,  но
скварк, по мнению Дональда, не подходил по чисто  моральным  соображениям.
Федера следовало не убить, но казнить, и диск, отсекающий голову, подходил
здесь как нельзя  лучше.  С  диском  получалась  казнь  по  всем  канонам.
Интересно, что, как и Федер, в момент покушения  Дональд  вспомнил  те  же
слова - "усекновение главы".
   Когда Федер появился в двери, Дональд сразу понял, что раскрыт.  Он  не
знал, каким образом шеф понял это, он  только  знал,  что  сейчас  времени
терять больше нельзя. Он размахнулся, включил  большим  пальцем  диск,  но
Федер задержался в дверях. И тут Дональд, прекрасно понимая, что совершает
чудовищную ошибку, позвал его.
   Диск сам вылетел из рук Дональда, точно вылетел, как на тренировках. Но
дальше случилось что-то совеем не то.
   Федер исчез. Диск просвистел и  впился  в  стену  -  и  тут  же  что-то
болезненно ткнуло Дональда в живот, сбило с ног. И лицо Федера нависло над
ним. Кто-то приблизился, тяжело дыша, и крикнул голосом Веры:
   - Федер, берегись! Покушение!
   Федер парализовал Дональда черной иглой и встал.
   - Спасибо, Верочка, уже все в порядке.
   Вера  Додекс,  полузабытая  возлюбленная  командира  пробора   Антанаса
Федера, кинулась ему на грудь, навзрыд повторила:
   - Покушение, Федер!
   - Спасибо, милая, спасибо тебе! Как же здорово, что ты появилась.
   - Федер! Они... тебя... Что ж ты делаешь?
   - Иди домой, милая. У меня тут еще дела.
   Паралич был очень  коротким.  Дональд,  уже  пару  раз  прежде  имевший
подобное удовольствие, сжал зубы, встречая многоколющую боль,  возвещающую
окончание действия черной иглы.
   - Так. Пойдем. Хватит, - сказал Дональду Федер. - Мне это уже  надоело.
Пора разбираться всерьез.
   И-дернул его за руку, поднимая.
   Второе же  событие,  совпавшее  по  времени  с  первым,  происходило  в
интеллекторной. И оно было очень ожидаемым. Интеллектор  наконец  вычислил
аугустовых информаторов.
   Это оказалось очень просто. Шпионы выдали себя так очевидно,  как  если
бы публично сознались сами.
   И способ их общения с резиденцией Аугусто оказался  настолько  простым,
что Антон устыдился своей недогадливости. Центральный  интеллектор,  очень
много о своем интеллекте понимающий,  тоже  должен  был  бы  почувствовать
стыд, если, конечно,  он  такие  вещи  мог  чувствовать.  Просто  затмение
какое-то нашло - не догадаться, что  для  передачи  сообщений  информаторы
Аугусто использовали "стрекоз".
   Мери-Мо, за которым во все фасетки следило несколько десятков "стрекоз"
Антона, беспокойно огляделся,  отыскал  укромное  местечко,  для  верности
отвернулся к стене, поднял к губам  правую  ладонь,  как  будто  выкусывая
занозу, и словно бы в задумчивости тихо произнес:
   - Оба убийства совершил Соленый Уго. Он сейчас в бегах. Парни волнуются
за него и немножко злятся, потому что он им какие-то планы сорвал. Так мне
показалось, хотя какие планы, я не знаю.
   Бамбалак Джентрей, вот уж где  предательство  вызвало  потом  удивление
Федера, действовал осмотрительнее. Он сообщил примерно ту же информацию  о
Соленом Уго, чуть склонив голову к правому плечу. Добавил также, что, судя
по не очень ясным намекам, на Федера будто бы готовится покушение.  Ни  от
кого он не прятался, и со стороны можно было подумать, что человек  просто
разговаривает в задумчивости сам с  собой.  Остатки  сомнений  насчет  его
кандидатуры развеялись у интеллектора  окончательно,  когда  Бамбалак,  не
иначе как сдуру и  от  усталости,  совершил  чудовищную  ошибку,  завершив
сообщение тихими, но вполне отчетливыми словами:
   - Конец связи.
   Третьим выявленным агентом  Аугусто  оказался  Малыш  Чаттога.  На  что
конкретно купил его Благородный Аугусто, так и осталось  невыясненным,  но
парень, судя по всему,  свое  предательство  сильно  переживал.  Возможно,
именно этим объяснялось его внезапное увлечение наркомузыкой.
   Он передал сообщение, когда остался один в комнате. Он ничего такого ко
рту не подносил, не делал никаких таинственных телодвижении  -  он  просто
подошел к окну и громко сказал:
   - Ну вот что. Я. Ровным счетом. Ничего. Не знаю. Мне  нечего  сообщить.
Можете что угодно делать, но мне нечего сообщить. Неужели непонятно?
   Еще два выявленных интеллектором информатора почти ничего не знали,  да
и знать не могли. Это были новички в команде, причем  новички,  работающие
не в связке с командой. Один - механик по бесколескам по имени Густав  фон
Густофф - был по  природе  человеком  исключительно  нелюдимым.  Время  от
времени  к  нему  заходили  коррект-куаферы  просто  поболтать,  но  он  в
разговоры с ними вступал неохотно и остужал их  желание  общения  надменно
выпяченным подбородком.
   - У меня ничего, - сказал он, мрачно глядя в  пространство.  -  Они  со
мной на такие темы не разговаривают. Совсем ничего.
   И коротко выругался.
   Столько же информации получил Аугусто  и  от  составителя  микрокультур
Бенедикта бен Аштрахана. Тот был еще короче:
   - Отстаньте. Будет что, сообщу.
   Больше, по мнению  интеллектора,  куаферов-информаторов  у  Аугусто  не
было. Этот вывод косвенно  подтверждался  обрывком  фразы,  долетевшей  до
одной из "стрекоз", наблюдающих в резиденции Аугусто:
   - ...все пятеро. Надо как-то их...
   К своему великому сожалению, интеллектор не смог  сразу  передать  свои
выводы Антону -  два  слоноподобных  мамута  заняли  интеллекторную  и  не
сводили с  Антона  глаз.  Интеллектор,  хотя  и  не  имел  на  то  никаких
специальный указаний, своим умом дошел до того, что информацию Антону надо
будет сообщить только тогда, когда мамуты уйдут. Ждать  пришлось  недолго.
Оба мемо мамутов отрывисто пропищали, те достали их из карманов и поднесли
к ушам, синхронно кивнули, синхронно рявкнули:  "Ладно!",  развернулись  к
выходу и утопали прочь.
   Интеллектор тут же сказал:
   - Срочная информация по информаторам!
   Другой интеллектор, дежурный по оперативной обстановке, в тот же момент
заявил, что у него тоже срочная информация. Насчет покушения на Федера.
   - Какого еще покушения?! - растерянно переспросил Антон.  Он  никак  не
мог уразуметь, как это на  человека,  которого  грубо  уволокли  за  ноги,
пленили,  можно  еще  устроить  покушение.  -  Ты,  наверное,   ошибся   с
терминологией...
   -  Я  никогда  не  ошибаюсь  с  терминологией,  -  оскорбленно   заявил
интеллектор. - Если я говорю, что покушение, то, значит, покушение. Да что
вы, в самом деле, не знаете, что у меня с терминологией все в порядке?
   Антон, конечно, знал.
   - Вот я и смотрю, что вроде не  должен  ошибаться,  а  ошибаешься.  Как
после этого я могу тебе  доверять?  Ты  сам  подумай  -  эти...  в  общем,
мамуты... они схватили Федера за ноги и силой оттащили куда-то.
   - Не куда-то, а в резиденцию...
   - Да? Тем более. Они там в резиденции что угодно могут с ним сотворить.
Они могут бить его, пытать, могут даже убить, хотя не думаю, что до такого
дойдет, но это уже не будет называться покушением. Покушение - это другое.
Это когда...
   - Пора на свалку, - горько  заключил  интеллектор.  -  Мне  собственный
матшеф азы читает. Я уже не знаю ничего про покушения, вот так-то. Я будто
хоть слово одно ему  про  мамутов  сказал.  Отпустили  его  мамуты.  Перед
покушением непосредственно. Теперь понятна терминология?
   - Нет, но ты должен... - по инерции продолжил было Антон, пока до  него
не дошел смысл только что сказанного. - Отпустили? А затем покуси