о же время для каждого из  нас  смертельно
важно придумать контрход на возможное нападение. И, стало быть, кто-то  из
нас кого-то уничтожит, вопреки даже собственной воле.  Скорее  всего,  мне
думается,  что  я.  У  вас  действительно  не   слишком   много   реальных
возможностей противостоять  целой  армии  хорошо  натренированных,  хорошо
обученных бойцов.
   - Не бойцов - убийц.
   - Милый мой,  дорогой  Федер.  Вы  все-таки  усматриваете  между  этими
словами какую-то разницу?



20

   Мамуты похитили Веру Додекс за десять дней до  приемки  пробора.  Федер
ничего подобного не ожидал. Интеллектор и тот такого развития  событий  не
предусматривал в своих расчетах.
   Воистину человек для интеллектора  непознаваем.  Есть  очень  много  на
свете труднопознаваемых вещей, и человек  в  этом  смысле  -  венец  всего
сущего. По крайней мере для интеллектора. Тот может просчитать практически
любое мыслимое событие с участием любого разумного  количества  компонент.
Термин  "разумное"   очень   удобен   -   определяется   он   техническими
возможностями того  или  иного  интеллекторного  комплекса,  но  вообще-то
настолько всеобъемлющ, что трудно представить  себе  ситуацию,  которая  в
этот спектр не входит. Однако человек, даже  один,  всегда  останется  для
него фактором высшей непредсказуемости и сводит предсказания  интеллектора
лишь к очень слабовероятным прогнозам.
   Конечно, Федер представлял себе, что Аугусто предпримет  какие-то  меры
против  возможного  куаферского  мятежа.  Казалось,  были  просчитаны  все
варианты сколько-нибудь вероятных действий Аугусто; просчитан был, кстати,
и вариант похищения Веры,  но  вероятность  этого  события  представлялась
интеллектору настолько незначительной, что он даже не включил его в список
версий, весьма, к слову, обширный. Оправдание было обычным и таким, что не
придерешься - за короткое время интеллектору  помимо  основной  работы  по
пробору нужно было  просчитать  чертову  уйму  самых  идиотских  возможных
реакций взбудораженного Аугусто и соответственно действий огромного  числа
его сторонников.
   - Если бы ты только намекнул  мне  на  такую  возможность,  железка  ты
твердокаменная! - бушевал впоследствии Федер. - Да я бы уж точно,  даже  и
при нулевой вероятности, что-нибудь предпринял!
   - Увы! - сокрушенно сетовал интеллектор,  про  себя  думая,  что  такую
версию сам бы Федер пусть и учитывал.
   - Дьявол их  разбери!  -  бормотал  униженный,  оскорбленный  в  лучших
чувствах матшеф Антон.
   Когда интеллекторы ошибались, их ошибки  он  по  праву  считал  своими,
поэтому чувство вины было у него в крови и всегда  готово  к  немедленному
применению. Хотя ошибки, надо  признать,  у  его  интеллекторов  случались
редко. Может быть, здесь следует сказать "тем более" вместо "хотя"?
   Удивительно то, что незадолго до похищения  Веры  Антон  даже  упрекнул
Федера в том, что тот стал мало уделять времени своей возлюбленной.
   Почему он так сказал, можно было  только  гадать.  В  последние  недели
Федер изредка появлялся в домике  Веры  лишь  в  вечернее  время  ямайских
суток, длившихся сорок четыре стандартных часа.
   Антон считал, что Федер плохо обращается с Верой - взял ее зачем-то  на
пробор и забыл. Федер считал, что с ним плохо обращается Вера. Ни  он,  ни
она, похоже, не знали, как себя вести в данной обстановке.
   С самой юности Федер постановил для себя,  что  он  не  понимает  слова
"любовь". Жить с таким  непониманием  было  вполне  удобно.  Можно  любить
звезды, можно любить смотреть на  огонь,  можно  любить  родителей,  можно
любить женщину, можно любить своих детей - и  все  это  совершенно  разные
чувства. Но в случае с Верой все было иначе. После первой  же  встречи  он
постоянно о ней думал, хотя совсем не боготворил, даже считал  зазнавшейся
пустышкой. А на то, что тянуло его к ней, злился. Засыпая  в  одиночестве,
представлял себе ее волосы,  ее  походку,  ее  глаза,  у  него  проснулась
отличная осязательная память -  он  помнил  каждую  складку  ее  тела.  Он
действительно любил ее и не мог понять,  почему  она  так  часто  на  него
злится.
   Первым обнаружил исчезновение Веры сам Федер. Видимо,  специально  было
так подгадано, что Веру похитили буквально минут за десять до его обычного
визита. Он шел не спеша к ее домику и уже готовился к привычному разговору
с ней, состоящему из длительных пауз между холодными репликами, предвкушал
обычный, хотя с каждым разом все более трудно достигаемый  взрыв  взаимной
страсти, объятия, шумное дыхание, торопливое сбрасывание  одежд,  забвение
всех прошлых и будущих ссор...
   Дверь открылась при его приближении, он  молча  вошел,  кашлянул  перед
входом в гостиную, где она обычно коротала время со  стеклами  или  нарко,
вошел... и увидел пустоту с попорченным, отброшенным в сторону креслом.  И
тогда дом вежливо сказал:
   - А Веры сегодня нет.
   Он все понял с самой первой секунды, но сам себе  не  поверил  и  глупо
спросил:
   - Ничего не передавала?
   А потом он начал лихорадочно действовать. Федер заорал, созывая  своих,
готовый плюнуть на все планы, думая лишь о том, как освободить Веру.
   Суперсвязь почему-то не  сработала,  слава  Богу,  услышал  его  только
Антон, прибежал к дому Веры. Через несколько минут  они  оба  уже  были  в
интеллекторной. Федер задал вопрос машине  о  своей  пропаже.  Интеллектор
подумал и дал на экран изображение Веры.
   - Информация от обычных "стрекоз", - раздалось сообщение.
   Вера полулежала в кресле в углу знакомой  комнаты,  но  Федер  поначалу
никак не мог узнать это помещение. Вера выглядела  расстроенной,  но  была
определенно жива.
   - Где это? - спросил Федер.
   - Дом Аугусто, -  ответил  интеллектор  и  повторил:  -  Информация  от
обычных "стрекоз".
   И тут тренькнул телефон. Федер автоматически ответил:
   - Да!
   - Вы, кажется, уже  поняли,  что  Вера  у  меня?  -  вкрадчиво  спросил
Аугусто. - По-моему, нам есть о чем поговорить. Зайдите-ка!
   -  Да-да,  конечно,  сейчас!  -  крикнул  Федер,  огляделся  в  панике,
страдальчески взглянул на Антона, рванулся к выходу.
   - Подождите, Федер!
   - Ну что еще?
   - Ничего не изменится, если вы придете к нему на  полчаса  позже.  Надо
разобраться сначала. Хотя бы приблизительно. Да и успокоиться вам надо,  а
то такого натворите...
   - А пошел ты...
   - Нет, прежде давайте подумаем.
   Одной из привлекательных черт Федера было то, что он чрезвычайно быстро
поддавался разумным доводам. Стоя у двери,  он  подумал  немного,  кивнул,
прошел обратно в комнату и уселся на диван.
   - Ну? Что ты предлагаешь?
   - Сначала бы почистить местечко надо, - выразительно сказал Антон.
   - Чисть.
   Антон порылся в своих многочисленных ящиках и наконец  извлек  на  свет
темно-коричневую палочку с шаровым утолщением на одном из концов. Это была
собранная им самолично так называемая "погудка".
   Использование погудки предусмотрено самой схемой "стрекоз", причем всех
конструкций. Вещь это не то чтобы особенно секретная, но в настоящее время
напрочь забытая. Это довольно простой прибор, экстренно  отключающий  всех
"стрекоз", попавших в поле его действия.
   Погудки нигде не производятся. Но когда Федеру понадобилась  защита  от
шпионажа, Антон с помощью своих интеллекторов раскопал архивные базы и там
нашел профессиональную схему погудки со  всеми  необходимыми  пояснениями.
Собрать ее уже было парой пустяков. Это было очередной  маленькой  победой
над Аугусто, не имевшим таких приборов.
   Антон включил погудку, шарик на ее торце слабо засветился, потом потух,
и еле слышным, искаженным голосом произнес:
   - Четырнадцать.
   Мамуты-техники, припавшие к экранам в штабе Аугусто, зачертыхались.
   - Что это он за херовину такую включил? Ослепил их, что ли?
   - Ослепил не ослепил... Тебе-то какая разница? -  озабоченно  проворчал
второй мамут. - Десятник все равно морды начистит нам, а не ему. А у  меня
сегодня свидание с одной амазоночкой, черт их всех дери...
   Между тем Антон, оказавшийся  в  роли  человека,  указывающего  Федеру,
пресек очередную попытку  командира  вскочить  и  бежать  сломя  голову  к
Аугусто и спросил:
   - Давайте не нервничать и подумаем вместе, зачем Аугусто это сделал?
   - Он сволочь, он гадина, он не человек, вот зачем он это сделал!
   В это время один из интеллекторов вызвал Антона  на  связь,  и  тот  не
прореагировал.
   - Он, дрянь такая последняя, чуть  не  в  любви  мне  признавался...  -
продолжал причитать обезумевший от горя Федер.
   - Он ваш враг!
   - Господи, какой же я идиот, нужно было ее срочно  отослать  отсюда!  Я
его сейчас убью!
   - И всех наших погубите.
   - Все равно я его убью! Немедленно!
   Такого шока Федер не испытывал никогда, он даже и сам не понимал, что с
ним происходит.
   - Все нутро трясет, Антон, все нутро! Я заболел, что ли?..
   Отвлекшись на несколько секунд, Антон что-то забормотал интеллектору.
   - Послушайте, все очень просто, -  сказал  после  этого  матшеф,  точно
чему-то обрадовавшись.  -  Даже  непонятно,  как  мы  могли  до  этого  не
додуматься. Аугусто боится, что вы его опередите. Что вы что-то такое - он
не знает что - сделаете и вдруг одолеете его. Он  боится  вас,  Федер.  Он
страшно вас боится, и в этом тоже наш шанс. Он захватил Веру для торга.
   - Господи, но почему Веру?! Я о ней и вспоминал-то не очень. Нашел тоже
рычаг, сволочь.
   - Вы ее просто любите, и Аугусто это знает.
   - Да. Наверное, - совсем опустил голову Федер.
   - Идите к нему. Торгуйтесь. Бушуйте. Возмущайтесь. Но только  протяните
время. Мы что-нибудь придумаем.
   - Кто это "мы"? Ты с ума сошел? Ты собираешься об этом раззвонить  всем
и каждому?
   - Мы - это я и мои интеллекторы.
   - Ох, сволочь, гадина паразитская! Я сейчас с этим подонком побеседую!
   Пьяно мотая головой, Федер встал с дивана и поплелся к выходу.


   В доме  Аугусто  его  уже  ждали.  Два  холодных,  как  космос,  мамута
торжественно провели  его  наверх.  Федер  поднимался,  сжав  зубы  и  еле
сдерживая желание перескакивать через ступеньки. "Я хочу видеть,  как  они
умирают!" - неожиданно для себя рявкнул он переполошенному Антону,  выходя
из интеллекторной. Антон что-то крикнул ему вслед в том смысле, что ничего
еще не готово, что рано, что может не получиться, Федер не разобрал, да  и
не собирался вслушиваться. "Я хочу видеть, как они умирают!"
   Командир куаферов и сам прекрасно понимал, что это только взрыв эмоций.
Но он, может быть, первый раз в  жизни  был  настолько  разъярен  и  хотел
именно того, о чем говорил. "Я хочу видеть, как они умирают".
   Фактически он имел в виду одного Аугусто, ибо мамутов как  одушевленных
существ он не воспринимал.  Но  тех,  кто  исполнял  приказы  Благородного
Аугусто, - тех он тоже хотел увидеть в предсмертных корчах.
   Дверь в кабинет бесшумно открылась. Аугусто сидел за мраморным  рабочим
столом, абсолютно пустым, сложив перед собой руки с нервно  переплетенными
пальцами, с напряженным выражением лица.
   - Здравствуйте, Федер! Сядьте, пожалуйста.
   - Вы что, с ума сошли? За каким чертом вы похитили Веру?  Она-то  здесь
при чем?
   - Сядьте, пожалуйста.
   - Пожалуйста! Чего вы хотите? Неужели вы думаете, что...
   - В полной безопасности ваша Вера. Небольшой  психологический  шок,  но
это пройдет.
   - Вы отдаете себе...
   - Нам надо поговорить.
   Федер сел так резко, словно пытался проломить кресло,  но  только  ушиб
копчик, в ярости этого не заметив.
   - Ну?
   - Вера у меня, и сегодня это моя гарантия.
   - Не понимаю. Гарантия чего?
   - Гарантия того, что вы не начнете бунт куаферов  против  меня  и  моей
армии. В  противном  случае  ваша  возлюбленная  умрет  очень  мучительной
смертью.
   - Но я не собираюсь подбивать своих куаферов на бунт против вас. Вы  же
сами понимаете, что это безумие.
   - Понимаю, но не знаю наверняка, что у  вас  на  уме.  Я  буду  с  вами
откровенен,  дорогой  Федер.  Дело  касается  не   чего-нибудь,   а   моей
собственной жизни. Я не первый раз попадаю в опасную ситуацию, каждый  раз
выходил из опасных ситуаций живым, намерен выйти живым и на этот раз.
   - Господи, да при чем тут...
   - Я, видите ли, дорогой Федер, очень себя люблю. И очень  дорожу  своей
жизнью. Могу вам совершенно искренне  признаться,  что  другого  выхода  в
данной ситуации, кроме вашего уничтожения вместе со всей вашей командой, я
в  настоящей  ситуации  просто  не  вижу.  Постойте,   помолчите!   -   Он
предостерегающе поднял руку, белый рукав до локтя сполз. - Посмотрите  мне
в глаза, Федер.
   Помолчав, тот ответил:
   - Ладно, смотрю.
   - Мы так часто, так подолгу, так порой откровенно  с  вами  беседовали,
что вы уже достаточно узнали меня и поняли, что я  плохой  актер.  Давайте
будем абсолютно откровенными  друг  с  другом  и  тогда  мы  сможем  найти
взаимоприемлемый выход.
   - Для этого сначала надо отпустить Веру. Никаких разговоров  без  этого
условия  просто  и  быть  не  может.  Она  не  участвует.  Вы   понимаете?
Она-не-участвует!
   Аугусто усмехнулся - слабо и как бы нехотя.
   -  Вы  прекрасно  понимаете,  что  участвует,  раз   она   может   быть
использована в качестве фактора давления. С этим ясно.  Неясно  с  другим.
Что вы собирались против меня предпринять? Мне это интересно.
   - Этот разговор мы уже вели. Сейчас разговор о Вере, -  каменно  сказал
Федер, начиная наконец понимать резоны Аугусто.
   Аугусто снова слабо улыбнулся.
   - Этот разговор, дорогой  Федер,  мы  вели  в  других  обстоятельствах.
Сейчас Вера у меня.
   - И поэтому вы думаете, что такой факт  снимает  барьеры,  сдерживающие
мою откровенность?
   -  Ваша  беда,  дорогой  Федер,  -  и  это  беда  всех   мне   знакомых
провинциалов, - состоит в том, что, когда  вы  хотите  говорить  умно,  вы
начинаете говорить сложно. А это не одно и то же.
   Федер нетерпеливо потряс головой:
   - К делу!
   Он не любил, когда его называли провинциалом.
   - Но я вас понял. - Аугусто несколько картинно вздохнул. - Ну что ж. Я,
в общем, и не  настаиваю.  Не  хотите  -  не  говорите.  Мне  просто  было
интересно, что вы собирались против меня предпринять. Но на самом деле это
не так уж важно. Главное, что вы теперь этого не предпримете.
   - Не вижу логики, - соврал Федер.
   Совершенно непонятно почему он начал успокаиваться. Шок проходил.
   - Помилуйте! Я ведь что думал. Я думал -  нет,  просто  уверен  был,  и
сейчас тоже уверен, - что у вас в загашнике какой-то  козырь.  Не  уверен,
что большой, потому что против такой  армии,  как  у  меня,  может  помочь
только очень большой козырь.  Найти  такого  козыря,  какой  вы  могли  бы
использовать, я не смог. Умники мои штатные - да вы  знаете,  наверное,  и
такие есть  у  меня,  с  метровыми  лысинами  -  тоже  ничего  путного  не
обнаружили. Но вы могли  придумать  что-нибудь  простое  и  эффективное  -
например, убить меня. Хотя меня хорошо охраняют.  И  все  же  есть  у  вас
что-то! - Аугусто сорвался на крик. - Есть! Мне поэтому страшно, Федер,  я
поэтому нервничаю, я не могу понять, что там такое вы замыслили со  своими
куаферами. Уж слишком спокойно ведут себя перед лицом смерти ваши люди.
   - Даже если мы что-то и замыслили, - осторожно сказал Федер,  -  мы  не
действуем такими  отвратительными  методами,  как  вы.  Но,  как  говорили
русские, - понять, но не простить.
   Аугусто скорчил гримасу, точно надкусил что-то кислое.
   - А не пошли бы вы, Федер, к  черту  с  вашей  нравственностью.  У  вас
простая задача. Я требую откровенности в обмен на жизнь Веры.
   - Я все-таки попробую взять вас логикой, - спокойно  возразил  Федер  и
даже улыбнулся. - Есть два варианта: я что-то  против  вас  замышляю  и  я
ничего против вас замыслить не могу. Я хочу, чтобы вы поверили во  второй,
но вы упорно настаиваете на первом. Так вот, предположим, я что-то  против
вас замышляю, то это я и исполню, и тогда, каковы бы ни были  мои  к  Вере
чувства, я вынужден буду ею пожертвовать, ибо, сдавшись и не начав  против
вас того, что  якобы  против  вас  замышлено,  я  проигрываю  и  неизбежно
погибаю. Вы можете  многое,  но  вы  не  можете  дать  мне  гарантий  моей
собственной безопасности и безопасности Веры,  я  уж  не  говорю  о  своей
команде. Если же принять второй вариант, то есть тот,  по  которому  я  не
имею против вас козырей, то в таком случае Вера  из  заложницы  становится
просто вашей гостьей, с которой ничего не может случиться. Ибо, случись  с
ней что-нибудь, я тут же выкину свой козырь.
   - Которого у вас якобы нет.
   - Которого у меня нет без всякого якобы, но  вы-то  в  это  не  верите!
Таким образом, я убежден, что Вера находится сейчас в полной безопасности,
большей даже, чем если бы она сидела у себя дома,  потому  что  вы  о  ней
вынуждены изо всех сил заботиться.
   - Вы оптимист, - вежливо улыбнулся Аугусто.
   - Я реалист.  Так  что  зря  вы  рассчитывали  спровоцировать  меня  на
что-либо необдуманное. Страх, конечно, хороший советчик, я понимаю...
   Аугусто улыбнулся так, что можно  было  поверить  -  зубов  у  него  не
тридцать два, а по меньшей мере штук восемьдесят.
   Все это было Федеру очень странно. Он, еще с  минуту  назад  охваченный
всеразрушающей  яростью  невиданной   силы,   вдруг   ощутил   совершенное
успокоение. Он как бы сам поверил своим словам. Именно  как  бы.  "Шок?  -
подумал он. - Да нет, не  похоже.  Уверенность  в  собственных  силах?  Не
знаю".
   Еще ему было странно, что он так быстро добился  того,  что  задумал  в
спешке, в  состоянии  растерянности,  -  вывести  Аугусто  из  себя.  Того
буквально  взорвало  от  последних  слов  Федера,   словно   все   нервное
напряжение, владевшее Федором, вдруг с последними словами перешло к нему.
   Лицо его посерело, губы, все еще разведенные  в  торжествующем  оскале,
сморщились, словно у старика, глаза сузились  в  щелочки,  сквозь  которые
посверкивал лед, руки превратились в клешни. Федер просто  не  знал,  хотя
интуитивно мог понять без труда, что с самого детства Аугусто не переносил
насмешек. В десять лет  был  толстым  и  вынужден  был  очень  убедительно
доказывать кулаками своим одноклассникам, что полнота - это признак силы.
   Без всякого страха перед вспышкой Аугусто - причем необычной вспышкой -
Федер встал.
   - Вынужден откланяться. Дела с пробором. Много, знаете ли, недоделанных
заключительных штрихов - очень необходимых. К приемке хотелось бы  все  по
высшему разряду. Если Веру сейчас не отпустите, а я так понимаю... словом,
передайте ей от меня привет. Скажите ей, что я  ее  люблю.  Это  ей  будет
приятным сюрпризом и поддержит...
   Аугусто улыбнулся еще шире и с такой силой грохнул  кулаком  по  столу,
что Федер испуганно отскочил.
   Еле контролируя дыхание, Аугусто вышел из-за стола, вплотную подошел  к
Федеру.
   - Обязательно передам. Но только мне бы... ммм... не хотелось... я  еще
не закончил нашу беседу, дорогой Федер. Мне еще кое-что надо вам  сказать.
Ваша приверженность к логике - она умиляет. И... сейчас, пожалуйста...  и,
вероятно, поэтому вы не учитываете вариантов, при которых...  при  которых
хоть кто-нибудь из действующих лиц - например,  я  -  может  повести  себя
нелогично.
   - Это невозможно, - холодно бросил Федер,  отворачиваясь  к  откуда  ни
возьмись  возникшим  мамутам-телохранителям.  -  Логика  этого  просто  не
допускает.
   - В качестве  примера,  -  уже  в  спину  Федеру  прошипел  Аугусто,  -
например, такое. Я, как заказчик, требую, чтобы приемка  состоялась  не...
Через сколько там? Десять дней?.. Не через десять дней, а завтра.
   - В качестве заказчика, - не поворачиваясь, отчеканил Федер,  -  вы  на
это не имеете права.
   - Ага... да... это верно. Однако в качестве  заказчика...  вам  следует
изучить наш с вами контракт еще раз... в качестве заказчика я  имею  право
на не помню сколько, но на  несколько  дополнительных  э