-- То есть у нас новоселье? -- уточнил я.
     -- Ха-ха! То ли  еще будет! -- Он открыл узенькую  боковую дверь. -- Здесь
санузел.  Совмещенный. Ванной  нет, но душ имеется. Ничего, ребятки,  будете
паиньками, заживете по-человечески...
     Мне стоило трудов утаить усмешку.
     Между  тем Алина,  подойдя  к  окну,  отдернула тяжелую  гардину.  Окно
выходило на зады участка и было забрано прочной решеткой.
     --  А  по  двору  можно  погулять?  --  поинтересовался  я.  --  Местность
уединенная,  в доме полно охраны...  Притом не дурак же  я, чтобы сбегать  с
этим гнусным заморским ошейником!
     --   Остынь,  приятель!   Сказано:  всему  свое  время.  Он   достал  из
холодильника  бутылку  марочного коньяка, а из серванта  --  три  хрустальных
бокала.
     --  Давайте   обмоем   удачу!   Эх,   завидую  вам:  молодые,  красивые,
свободные... А у меня каждая секунда на счету. Кручусь, как та  белка...  Да
еще ты, гипнотизер, с твоим упрямством, столько времени отнял!
     --  Позволю себе,  однако, заметить,  --  тонко  ввернул я,  -- что  вы не
слишком огорчены сегодняшней потерей времени.
     -- Ха-ха! -- залился тот булькающим смехом. -- А ты, приятель, не лезешь в
карман  за словом, а? Ну, будем! -- Он выпил, вернее, влил в себя, не глотая,
содержимое бокала, затем глянул  на часы:  -- О,  мне пора! Через пять  минут
отчаливаю. Говори, гипнотизер, что делать с твоей ассистенткой...
     Еще по дороге у  меня сложился новый план, диаметрально противоположный
тому, который я нашептывал Алине на ушко в кабинете "большого человека".
     --  Для  начала  неплохо  бы  пообедать.  Алина  останется  со  мной.  В
дальнейшем  можно  обойтись  без  ее отлучек,  если вы  выполните  одну  мою
просьбу.
     -- Говори, пока я добрый.
     -- Нельзя ли убрать подальше Макса? Он раздражает и меня, и Алину, а это
отнимает часть энергии.
     --  Макса? Пожалуйста! Считай,  его  уже здесь  нет.  -- В голосе  Кителя
проскользнуло  пренебрежение,  из  чего  я  заключил, что хозяин  невысокого
мнения о своем холуе.
     С души свалилась огромная булыга.
     -- Захотите пообедать или чего другого, нажмите вот эту  кнопку. Человек
все принесет. Но  помни, гипнотизер, тебе  ни в коем разе  переступать порог
нельзя. Иначе... -- Он провел рукой по горлу.
     Едва за Кителем защелкнулся замок, как Алина прильнула ко мне.
     -- Миленький, а как же Мамалыгин?
     -- Забудь о нем.
     Да, я  решил отказаться  от помощи Мамалыгина. Зачем  она, если биополе
восстановилось?  Выкручусь  сам.  Окажу  Кителю  еще  пару  услуг,  подобных
сегодняшней, он воспылает ко мне доверием, станет уступчивее и снимет с меня
ненавистный  обруч.  А  уж тогда  я  что-нибудь придумаю.  Макса  рядом нет,
остальные  менее опасны.  Я вернусь к  прежней жизни  и сохраню  свое реноме
перед инопланетянами,  ибо они так и не узнают об  этом постыдном инциденте.
Даже  здорово, что  Алина не  застала старика! Сама судьба  позаботилась  об
этом.
     Алина  не  стала  утомлять  меня расспросами.  Похоже, она беспредельно
уверовала в мою силу.
     -- Миленький, я так соскучилась! Люби меня сейчас! Пойдем под душ!
     Тут  и  мною  овладело  острое,  почти   звериное  желание.  Опасность,
подслушивание, обруч теперь не казались препятствиями к акту любви, напротив
-- соблазнительной приправой,  которой я еще не пробовал  и которая разжигала
аппетит.
     В  несколько  приемов избавившись от  одежды, мы буквально вломились  в
тесную кабину и здесь набросились друг на  друга с такой неистовостью, что я
и впрямь потерял голову.
     Около девяти нежданно пожаловал Китель.
     -- Решил поужинать вместе с вами, голуби.
     Молчаливый служка быстро накрыл на стол.
     Ужин подали  отменный: свиные  отбивные величиной с  подошву, картофель
фри, соус из шампиньонов, не было недостатка и в холодных закусках.
     Китель цвел. Видимо,  бумага, подписанная Петром Поликарповичем, сулила
ему неслыханный доход.
     Он  выпил полбутылки коньяку,  и  у него  развязался язык. Мы  услышали
немало любопытных историй из жизни  торговой мафии, хлесткие  характеристики
отцов города. Кстати, как литератор могу засвидетельствовать: рассказчик  он
был отменный.
     -- Держитесь за папу Кителя, голубки, -- то и дело повторял он. -- Со мной
не пропадете.  Пристрою  вас  к  стоящему делу.  Хватит фокусами заниматься.
Помяните мое  слово:  лет через  десять-пятнадцать эта  система лопнет,  вот
тогда-то мы, настоящие  купцы,  развернемся во  всю  силу.  Не  нужно  будет
таиться да кланяться всякой шушере. Этот Петр Поликарпович  сам  будет ждать
меня под  дверью как собачонка. В открытую  заживем! На выходные -- в  Париж,
зимой -- в  жаркие  страны... Это тебе  не в "Волне" щи  хлебать! -- Он слегка
похлопал Алину по плечу. -- Все от вас зависит, голубки,  только от вас. Иные
ждут  крупного везения -- болваны! Умный человек сам организует свое везение.
Кем я был в твоем возрасте? -- Он ткнул меня пальцем в грудь. --  А никем! Но,
по счастью, встретился  мне человек, который открыл передо мной всю мудрость
жизни и повел  за  собой.  А сейчас я сам хозяин! А  вот ты, Вадька,  никто.
Мудило!  Не обижайся уж.  Служи мне честно, и я выведу тебя в  люди.  Далеко
можешь пойти!
     Пользуясь его настроением, я закинул удочку:
     -- Константин Петрович, нельзя ли снять обруч? Спать мешает.
     Он развел руками:
     -- Не могу, приятель! Хотел бы, да не могу. Тебе же хуже выйдет. Потерпи
малость. Недолго уже осталось.
     -- Сколько это -- недолго?
     -- От тебя зависит. Может, завтра и  снимем...  Он  поднялся, пыхтя  как
паровоз:
     --  Ладно, голуби, отдыхайте. Запасайтесь энергией. Значит, встречаемся,
как договорились... Бывайте!
     ...Всю  ночь Алина  не  давала мне  сомкнуть  глаз. Начав  с  душа,  мы
перебрались  на  диван,  с  него  на  стол,  оттуда -- на  подоконник...  Она
проявляла такую неистощимость и ненасытность,  словно  предчувствовала,  что
это наша последняя ночь. Что ж, в определенном смысле она оказалась права...
Впрочем, не буду забегать вперед.
     * * *
     И вот мы  готовимся к новой  поездке. Действующие  лица  те  же,  кроме
Макса.
     В центре  двора мы  с Алиной совершаем  безобидный и бесполезный ритуал
"передачи энергии".  Садимся в машины. Опять повязки, езда,  смачные реплики
Кителя...
     Очередной   нашей  жертвой   стал  начальник  железнодорожной  станции,
который,  как  выяснилось, недооценивал  Кителя и  не  выделял  ему  нужного
количества  вагонов.  Это  был  расплывшийся, но  все еще  могучий  мужчина,
похожий  на  борца,  покинувшего  арену,  но  хранящего ей верность.  Черная
железнодорожная форма едва сходилась на его животе.
     Китель запретил мне "поцелуи", и все же, будучи в озорном настроении, я
решил похохмить.
     Во время  доверительной  беседы начальник  то  и  дело сдувал со своего
кителя пылинки, оглаживал  его  и поминутно  повторял:  "Ха-а-роший  китель!
Ха-ароший! Ах,  какой  у нас  славный  кителек!" Именно  с  такой интонацией
владельцы собак и кошек гладят своих любимцев.
     Бумага тем  не  менее была  подписана.  Однако Китель  смотрел  на меня
как-то странно. Неужто обиделся?
     Пожалуй, я перегнул палку. К чему эти эскапады? Хоть прощения проси.
     Мы вернулись к машинам.
     Некоторое время Китель сидел молча, затем сказал, не оборачиваясь:
     -- Выйдите все, кроме гипнотизера.
     Водитель Нечитайло --  широколицый  улыбчивый мужичок в кожанке -- и  мой
охранник Серый --  долговязый парень  с  челочкой "под Кителя" -- оставили нас
одних.
     Я ожидал упреков.
     Но Китель сказал совсем другое:
     --  Молодец! Все было нормально. Но по-моему, энергии сейчас ты потратил
негусто? Думаю, еще на разок осталось?
     Желая его умаслить, я кивнул:
     -- Да.
     -- Вот и хорошо...
     Он надолго задумался, затем проговорил с расстановкой:
     -- Вижу, залучать друзей ты умеешь. Два больших человека меня  полюбили.
Есть еще парочка кандидатур, но думаю, с ними потерпит. А теперь пришла пора
заняться врагами.
     -- Они  вас тоже полюбят, -- с наивной беспечностью заверил я. --  От всей
души и от чистого сердца.
     -- Враг не может полюбить, -- отчеканил Китель, -- Врага надо уничтожить.
     У меня  мурашки пробежали по  коже. Только сейчас до меня дошло, что он
загодя приготовил ловушку и я попал в нее, как кролик.
     -- Я покажу тебе одного человека, -- продолжал Китель, буравя меня острым
взглядом. -- Он должен отбросить копыта. Сегодня.
     -- Лучше давайте я сделаю из него вашего друга! -- взмолился я.
     -- В задницу таких друзей!
     -- Но зачем вам брать грех на душу?! Китель хрипло рассмеялся:
     -- На мне греха не будет. Грех ляжет на тебя. Ведь это ты  замочишь его.
-- От так крепко взял меня за грудки, что рубашка затрещала по швам. -- Да-да!
-- продолжал он  свистящим полушепотом. -- Я  хочу, чтобы  его кровь  была  на
тебе. Это повяжет  нас крепче любой бомбы.  Вот тогда-то мы и снимем  обруч.
Тогда он уже не понадобится. -- Он как клещ  вцепился в мое плечо.  -- У  тебя
будет  все:  деньги, власть,  девчонки... Я  же говорил  вчера: приближаются
новые времена. А я редко  ошибаюсь.  Ты -- способный парень, но  без  царя  в
голове, ты не имеешь цели в жизни. Я дам  тебе цель. Мы  нужны друг другу. Я
буду твоим поводырем, а ты -- моим орудием. Мы  скрепим наш союз кровью, и он
будет нерушим.  Не переживай! Работы не много  -- моих врагов  всего трое. Но
все они -- твои.
     Я вырвался из его рук и забился в дальний угол.
     -- Я ошибся! Во мне больше нет энергии!
     Китель, перегнувшись,  схватил  меня за  шкирку  одной  рукой и с силой
притянул к себе. Его глаза излучали бесовский огонь.
     --  А  ты все  же  надеешься  обвести меня вокруг пальца!  Я вижу.  Чую!
Играешь с огнем, приятель! Улизнуть  не удастся! Ты --  мой. Навсегда. Понял?
Не хочешь уговорами,  заставлю силой. Ты  замочишь этого ублюдка сегодня же,
сейчас,  клянусь  хлебом,  а  я приготовлю кой-какие  документики и спрячу в
надежное место.  Будешь дальше хитрить да кобениться -- документики пойдут по
назначению,  лягут на милицейские столы.  А там  свои гении,  их гипнозом не
прошибешь. Так-то, приятель! Не хочешь  со мной, я тебя сломаю -- для науки --
руками государства.  Дошло?! Покуда я тебе не верю ни на грош,  ни на кончик
пальца, ни на волосок, понял? Я поверю только после первой крови.
     Какой  же  я  олух!  Упустил  последний  шанс,  решив  выкрутиться  без
содействия Мамалыгина. И вот -- расплата.
     -- Слушай внимательно, -- сощурившись, продолжал Китель. --  Я не случайно
отослал своих. Об этом пока знают двое: ты и я. Не будешь ослом,  никто и не
догадается.  Дело  совсем простое... -- Он  посмотрел на часы.  -- Ровно через
тридцать четыре минуты  этот  хрен поедет  к своей шалаве. У него  такая  же
молочная "Волга". Номер я тебе назову. Знаешь перекресток возле центрального
рынка? Там  постоянно гоняют рефрижераторы. Тебе надо проделать  примерно то
же  самое,  что  ты вытворил с "Жигулями" Макса. Небольшой  поворот  руля, и
"волжанка" аккуратно  влетает под рефрижератор. Может, управление  отказало.
Или. тормоза подвели. Ну, чего молчишь?
     -- Я не могу... -- пролепетал я. -- У меня не получится...
     -- Получится, да еще  как! -- уверенно заявил он. -- Не трусь, гипнотизер!
Хочешь,  сделаю маленькую  поблажку?  Поедем  туда  на одной машине. Возьмем
только твою бабу и Серого, нельзя же совсем без охраны...
     -- Я не могу... -- Меня словно заклинило.
     -- Хватит  дурака валять! Думаешь, я тебя  на невинную овечку натравляю?
Да  это  подлец, каких  поискать! -- Он  снова глянул  на  часы.  --  Осталось
тридцать две минуты, а ехать нам четверть часа,  да еще запас нужен. Некогда
рассусоливать!  В путь! И попробуй только сдрейфить! До ужина не доживешь! --
Он высунулся в окошко и заорал: -- Нечитайло!
     Тотчас подбежал водитель в кожанке.
     -- Тащи сюда бабу и Серого! Едем! Через минуту весь экипаж был в сборе.
     -- К Центральному рынку! -- скомандовал Китель.
     "Волга" с ревом сорвалась с места.
     Вот  так  и  бывает:  когда  нужно принять важное  решение, времени  на
раздумья нет.
     Что мне делать?
     Выполнить приказ мафиози -- значит навсегда остаться в его власти. Отказ
равносилен лишению головы.
     Я  готов был выбрать  второе. Лучше мгновенная  смерть, чем пожизненное
рабство.
     Стоп!
     У меня все же есть шанс. Крохотный, призрачный, но есть.
     По дороге к рынку мы  будем проезжать неподалеку от дома-башни,  и если
Мамалыгин уже  вернулся... Я  смогу продержать Кителя десять  минут  в  зоне
действия своего биополя. Что будет дальше -- не хотелось думать.
     Ну! Сейчас или никогда!
     Я нашел руку Алины и крепко сжал ее. Она ответила мне чутким пожатием.
     Пора!
     Я сконцентрировал волю.
     Тотчас Китель повернулся к водителю:
     -- Давай направо!
     -- Чего? -- обомлел тот.
     -- Направо!
     -- Вы же сказали  -- Центральный рынок... -- с обиженной гримасой напомнил
Нечитайло.
     -- Я сказал -- проспект Космонавтов! -- рявкнул зав-базой.
     --  Выходит,  я не  расслышал, -- пробурчал водитель. -- Не  то поехал  бы
другой  дорогой.  Тут  же  одностороннее  движение,  сами  видите. А  теперь
придется делать крюк.
     -- Да хоть петлю!  Хватит болтать!  -- рассвирепел Китель.  -- Делай,  что
тебе сказано!
     -- Всегда я у вас виноват... -- не сдавался настырный Нечитайло.
     -- Заткнись!
     Я ни на миг не ослаблял контроля над сознанием Кителя.
     Вот наконец и дом-башня.
     -- Тормози у подъезда! -- приказал Китель. "Волга" замерла у обочины.
     --  Мы зайдем ненадолго к одному хмырю, -- лениво бросил Китель.  -- Ждите
здесь.
     Подъезд, лифт, двенадцатый этаж, площадка.
     Мое биополе работало уже более пяти минут.
     Я позвонил.
     Ну, судьба!
     За дверью стояла тишина. Текли  томительные секунды. Я не убирал пальца
с  кнопки, понимая, что проиграл. Удача против меня. Еще три-четыре минуты --
вот все, что мне оставалось. В какой это сказке персонаж чувствовал, что его
голова отделяется от туловища?
     И тут дверь бесшумно распахнулась.
     За  порогом  стоял Мамалыгин --  в  банном  махровом халате  и резиновых
шлепанцах,  с  мокрыми  прядками  волос. Глаза  за  толстыми  линзами  очков
выражали высшую степень удивления.
     Я  покачнулся. Силы оставляли меня, но  боковым зрением я  все же успел
заметить, как  безучастный  доселе  Китель  опрометью  бросился к  лестнице.
Должно быть, мое биополе снова исчезло.
     Хуже всего, что Мамалыгин не видел Кителя.
     По стеночке я медленно сполз на пол, шепча:
     -- Верните его... Иначе я погиб...
     Очнувшись,  я  обнаружил,  что  лежу   на  кожаном  диване  в  кабинете
Мамалыгина,  напротив -- в кресле -- с осоловелым видом сидит Китель, а хозяин
озабоченно расхаживает вокруг письменного стола.
     -- Что случилось, Вадим?
     --  Обруч... --  Я  быстро распутал  шейный  платок, обнажив  ненавистный
ошейник. -- Это бомба... может взорваться в любую секунду... Я погиб!
     --   Спокойно!  --   Мамалыгин  достал  откуда-то   серебристый  предмет,
напоминающий  утолщенный карандаш,  и провел  им по  обручу.  Тот  сразу  же
обуглился,  хотя никакого  жара не было  и в помине. Мамалыгин переломил его
легко, как сухарь, и бросил обломки на стол.
     -- Как он оказался на тебе?
     Сбивчиво,  перескакивая с пятого на  десятое, я  поведал о случившемся.
Разумеется,  без постыдных для меня подробностей. Дескать, на меня напали  в
темноте, оглушили, а затем, надев этот обруч, принялись шантажировать.
     Мамалыгин слушал внимательно, но наводящих вопросов не задавал.
     --   Понятно...   --   Выдвинув  ящик   стола,  он  достал   обыкновенный
электрический фонарик и, отрегулировав какой-то рычажок на корпусе, направил
невидимый луч на лоб дремлющего Кителя.
     -- Ты знаешь этого человека? -- поинтересовался он.
     -- Это главарь шайки похитителей, -- обтекаемо ответил я.
     -- Это некто Когтев Константин  Петрович,  по  прозвищу  Китель, --  тихо
поправил Мамалыгин, впрочем, безо всякого стремления уличить меня во лжи.  --
Один  из  четырех  крупных  подпольных  воротил города. На  будущее старайся
избегать с ним конфликтов. -- Он продолжал обводить голову того фонариком.
     -- Что вы делаете? -- спросил я.
     -- Блокирую память. Когда он очнется, то забудет все, связанное с тобой.
Кстати, вы пришли сюда вдвоем?
     -- Нет, у подъезда стоит машина, в ней еще трое.
     -- Они участвуют в этой истории?
     -- Да.
     -- Ну-ка, пошли... -- Мамалыгин двинулся к балкону.
     Я  поплелся следом, подумав внезапно о том, что сейчас навсегда исчезну
из памяти Алины. Я вспомнил ее ласки, горячее  тело,  восторженный взгляд...
На миг  захотелось  упросить Мамалыгина  не вмешиваться в  память  Алины. Но
малодушие взяло верх. Зачем мне женщина,  видевшая мой позор?  И  многого ли
стоят  ее  слова  о любви? Должно быть,  она говорит их каждому  либо  через
одного. А  ко мне она приклеилась с  единственной целью: поживиться. Все это
фальшь. Город битком набит подобными Алинами. У нас с ней  было две  хорошие
ночи, и довольно. Прощай, Алина! Извини, но ты -- не мой идеал.
     Мамалыгин перегнулся через перила, подзывая меня к себе:
     -- Эта?
     -- Она самая. Молочная "Волга".
     Хмыкнув, он навел на машину луч фонарика.
     Через минуту мы вернулись в комнату.
     Китель по-прежнему сидел в кресле в позе истукана.
     Мамалыгин распростер перед  его лицом ладони, совершая плавные, как  бы
охватывающие движения, и резко опустил руки.
     Китель  тотчас  встрепенулся и  уставился на  нас  как  баран  на новые
ворота. Моя персона не вызвала у него никакого интереса.
     -- Где я? -- недоуменно спросил он. -- Кто вы такие?
     --  Случайные  попутчики, -- мягко пояснил Мамалыгин. -- Вы  поднимались в
лифте  и  лишились сознания.  Пришлось оказать посильную помощь. Как вы себя
сейчас чувствуете? Вам нужно носить  с собой валидол. В вашем возрасте шутки
с сердцем плохи.
     --  Точно.  -- Тот помассировал  грудь.  -- И  вправду  --  отпустило.  Ну,
спасибо! Это управление железной дороги?
     -- Вовсе даже нет. Жилой дом на проспекте Космонавтов.
     -- Ни хрена себе! -- присвистнул Китель. -- А какого черта я здесь делаю?
     -- О том, вероятно, нужно спросить у вас. Китель потер свой бычий лоб.
     --  Что значит текучка! Скоро  собственное имя забудешь.  -- Он достал из
верхнего кармана  пиджака  визитную  карточку и  протянул ее  Мамалыгину.  --
Позвоните  в  ближайшие  дни,  я вас  отблагодарю...  Когтев  умеет  помнить
хорошее! -- К нему вернулась привычная самоуверенность.
     --  Весьма вам  признательны,  -- вежливо  кивнул  Мамалыгин.  --  Найдете
дорогу?
     --  Это я-то?!  Еще бы!  Он встал  и,  громко  ступая, вышел.  Мамалыгин
проводил его до дверей и вернулся в кабинет.
     Я  невольно напрягся,  ожидая дотошных  расспросов,  а затем и  крепкой
взбучки, возможно, даже изгнания из рая.
     Но и намека на недовольство не было в его взгляде. Наоборот, он смотрел
сочувственно.
     --  Ты все-таки пострадал... Не переживай.  Сейчас восстановим твое ухо.
Даже шрама не останется.
     Он извлек  из ящика стола еще один компактный чудо-аппарат,  похожий на
небольшую резиновую грушу.
     Легкое  жужжание,  приятное покалывание  в  мочке  и -- ранки  будто  не
бывало. Мое ухо приобрело первоначальную природную форму.
     Я не уставал дивиться богатству необычного арсенала Мамалыгина. Вот кто
поистине всемогущий человек!
     -- Среди твоих похитителей, чью память мы еще не заблокировали, остались
опасные люди? -- спросил он.
     Я сразу же вспомнил Макса  и того второго, неизвестного мне "железного"
человека. Беда в том, что я его не знал.
     -- К сожалению, да, -- вздохнул я. -- По ме