штилем,   предвестником
прохладного ночного ветра, накапливающегося сейчас среди низких холмов
и колоссальных зданий гигантского планедрома.
     Полвека назад остров Сан-Паулу служил главной базой, куда со всех
концов Земли огромные планелеты доставляли бесчисленные грузы  "ЭПРА".
Отсюда они шли нескончаемым потоком на дно Атлантического океана,  где
круглые сутки не прекращалась работа строителей.
     Замерла жизнь дна.  Погасли ослепительные прожекторы, создававшие
на поверхности океана ясно видимую в  темные  ночи  тысячекилометровую
светящуюся  полосу.  В подводном мраке застыли на века огромные трубы,
поддерживающие и питающие коллекторные плиты,  неустанно подогревающие
"печку"   Европы  -  Гольфстрим.  И  остров  Сан-Паулу,  с  городом  и
планедромом,  выстроенными   той   же   "ЭПРА",   остался   памятником
грандиозному делу, осуществленному людьми.
     Замер остров,   превратившись   в   обычный   населенный   пункт,
заброшенный   на   самую   середину  беспредельного  океана.  Рейсовые
планелеты  изредка  оживляли  своим   появлением   исполинский   порт,
рассчитанный  на  прием  сотен  воздушных  лайнеров.  Скучно  и мертво
окружали его просторные здания, в которых никто не жил.
     Бывший в  течение  четверти  века  центром  внимания  всей земли,
остров снова превратился в ничего не значивший клочок суши.
     Но не надолго.
     Ученые точно установили,  что Сан-Паулу является частью Атлантиды
и  что  гора,  вершиной  которой  он  был,  возвышалась  именно на том
острове,  на котором была расположена  страна  Моора,  родина  Рени  -
пришедшего к современным людям атланта.
     И интерес к острову вспыхнул с новой силой...
     Два человека торопились.
     - Меня беспокоит,  когда Рени не возвращается  слишком  долго,  -
сказал Тиллак.
     - Он любит одиночество,  - отозвался Ким.  - А  что  именно  тебя
тревожит?
     Ученый ничего не ответил.
     Ким не повторил вопроса.  В сущности,  он и не нуждался в ответе,
хорошо зная опасения не Тиллака, а всего населения Земли.
     Поведение Рени внушало тревогу...
     Прошло несколько месяцев после  памятного  дня,  когда  открылась
дверь цилиндра и четверо людей,  пробывших в нем двенадцать тысяч лет,
закончили поражающее воображение путешествие по времени.
     Четверо вступили в новую, вторую жизнь!
     Все, что их окружало,  было незнакомо и чуждо им.  Но  если  трем
пришельцам  жизнь  современной Земли могла чем-то напоминать их первую
жизнь,  то для атланта Рени в ней не было ничего,  хотя  бы  отдаленно
напоминающего прошлое.
     Ничего! Ни одной черты?
     Родиной пришельцев была их планета. И родина ждала их.
     Родиной Рени была страна Моора. И ее не существовало.
     Трое пришельцев были предками современных жвановцев,  и на родной
планете могли жить их прямые потомки.
     Рени не  мог  найти на Земле ни одного человека,  близкого ему по
крови.
     Атлант был один!
     На пороге камеры пришельцев  встретили  их  братья.  Рени  увидел
чужих.  Сознание,  сформировавшееся  в рабовладельческом обществе,  не
могло сразу воспринять понятие о единстве человечества.
     Современный мир  не  пугал  Рени.  Подобно своим спутникам,  он с
интересом, без тени страха, всматривался в незнакомую ему жизнь, но ни
разу не задал ни одного вопроса.
     И одно только это настораживало!
     Жвановцы опасались  "страха настоящего".  Его но было у Рени.  Но
было другое,  с  каждым  днем  становившееся  отчетливее  и  яснее,  -
отчужденность!
     В умственном отношении атлант не вызывал опасений. Было очевидно,
что  он  может  освоиться в новой среде,  занять свое место в обществе
новых современников.
     Весь вопрос  был  в  том,  сможет  ли  Рени преодолеть внутренний
кризис,  почувствовать в окружающих людях своих братьев,  полюбить  их
так, как они полюбили его. Сумеет ли он забыть прошлое.
     Пока что отчужденность не уменьшалась, а увеличивалась.
     Пришельцы покинули Землю,  и Рени не выразил желания сопровождать
их.  Это можно было расценить как любовь к Земле,  но Тиллак, которому
было  поручено  наблюдение за психикой атланта,  заявил,  что поступок
Рени объясняется проще и опаснее -  равнодушием.  Ему  были  одинаково
чужды и Земля и планета жвановцев.
     - Кризис обостряется и становится глубже, - сказал Тиллак.
     Оставшись один, Рени вынужден был заговорить. И оказалось, что он
достаточно хорошо владеет древнерусским языком, чтобы быть понятым.
     И первое, что он сказал, был вопрос - может ли он переселиться на
территорию своей родины, жить там, где находилась страна Моора?
     Пришельцы признались,  что  так  и  не  решились  сообщить Рени о
гибели его родины, о чем они догадывались по тому факту, что оказались
в резервной камере.
     Вопрос Рени поставил близких к нему людей в очень затруднительное
положение.  Сказать  правду - означало во много раз уменьшить шансы на
быстрое "излечение" Рени,  означало усилить переживаемый им кризис. Не
сказать  - еще хуже!  Рени не смог бы понять,  почему ему отказывают в
его естественном желании почувствовать под ногами родную почву.
     Но отвечать было надо. И Рени сказали полуправду:
     - Твоя родина опустилась в воду. От нее остался небольшой остров.
Если ты хочешь, то можешь жить там.
     И Рени,   сопровождаемый   Тиллаком,    ученым-специалистом    по
славянским языкам,  и Кимом, к которому почему-то чувствовал симпатию,
оказался на Сан-Паулу.
     Какое впечатление  произвело на него полное отсутствие чего бы то
ни было напоминающего  прежнее,  осталось  неизвестным.  Он  ничем  не
выразил своих чувств.
     С утра до вечера,  не обращая внимания на  палящий  зной,  бродил
атлант по берегу океана,  в одиночестве,  отказываясь от общества даже
Кима.  И  каждый  день  трое  "опекунов"  с   трепетом   ожидали   его
возвращения.
     Кризис мог закончиться двояко.  Либо Рени его преодолеет, и тогда
все пойдет естественным путем,  либо... Но люди Земли боялись и думать
о том, что может тогда произойти.
     - Самоубийство не исключено, - сказал Тиллак...
     Солнце опустилось совсем низко.  Еще немного,  и оно скроется  за
линией   горизонта.  Тропическая  ночь  окутает  остров  непроницаемым
мраком. Как тогда найти Рени?
     Где он? Почему сегодня не пришел в обычное время?
     Даже всегда хладнокровный Ким начал волноваться.
     - Вот он! - облегченно вздохнул Тиллак.
     На конце узкого мыса застыла бронзово-красная статуя. Голова Рени
была   низко   опущена,  и  во  всей  его  фигуре,  в  позе,  во  всем
чувствовалась безысходная печаль.
     О чем он думал, глядя на волны, поглотившие его родину?
     Какое решение он принял?

     Человек и его время неразделимы!
     Ни в  прошлом,  ни в будущем человек не может быть счастлив.  Его
счастье - в настоящем,  каково бы оно ни было.  В том, с чем он связан
бесчисленными  нитями  с  момента  рождения,  в  том,  что  создало  и
сформировало его сознание и восприятие окружающего мира.
     И вне  этого  мира  для  человека  нет  и не может быть подлинной
жизни.
     Разум человека живет в среде, которой он создан.
     И эта среда для него единственная!
          КОНЕЦ