Кто же берет плату с гостей! Сена у нас много, лошадь найдется.
Ступайте за мной!
     Он повернулся  и  пошел  вперед  своей  скользящей  походкой,  за
которой с изумлением наблюдали воины Гемибека.
     Расстояние между   ними  увеличивалось.  Не  оглядываясь,  Чеслав
уходил все дальше и дальше. У Гемибека возникло подозрение.
     Поверил ли  этот  человек?  А  если  он  понял  нехитрую уловку и
намеренно хочет оторваться от отряда,  уйти вперед, предупредить своих
и устроить засаду Гемибеку?..
     - Окликни его! - приказал он Джелалю.
     Молодой нукер издал протяжный крик.  Проводник не обернулся.  Как
раз в этот момент он ступил  на  пласт  снега,  и  скорость  его  хода
заметно увеличилась.
     Джелаль схватился за лук.  Но могучая  фигура  уже  скрывалась  в
туманной дымке и сгущающихся сумерках вечера.
     - Иблис вмешался в это дело, - прошептал Гемибек.
     Но он  понимал,  что  Иблис  тут ни при чем,  что он сам допустил
ошибку. Следовало набросить аркан на плечи проводнику.
     Что же теперь делать?
     Следы лыж ясно отпечатались на прошлогодней траве, а кое-где и на
снегу.  Следовать  за  проводником  было  нетрудно,  даже  не видя его
самого.
     Гемибек решился.  Чеслав сказал,  что в поселении мало домов,  и,
следовательно,  мало людей. Воины Гемибека справятся, если их встретит
засада. Кроме того, ничего другого и не оставалось в их положении.
     Из тумана уже ясно проступала темная стена леса...

БЕГЛЕЦЫ

     - Любава-а-а!
     Звонкий девичий голос звучит глухо в промозглом воздухе. Даже эхо
не откликается.
     "Интересно, -  думает Лада,  - почему в морозный день звуки летят
далеко, а когда сыро, их плохо слышно?"
     Она любит задавать себе такие вопросы,  на которые никто не может
ответить. В природе очень много непонятного.
     Лада пожимает плечами,  всматриваясь в ближайшие кусты на опушке,
не  мелькнет  ли  цветастый  платок  сестры.  Куда  делась   несносная
девчонка?  Убежала с самого утра и не возвращается. Мать беспокоится и
послала старшую дочь на поиски  младшей.  Но  где  искать  Любаву?  Не
блуждать же наугад по всему лесу!
     - Любавка-а-а! Отец вернулся-а-а!
     Это ложь,  отец еще не пришел, но Лада хорошо знает, что, услышав
такое известие,  сестра обязательно откликнется или прибежит. Отца она
боится.
     Ни звука в ответ.
     Где же   она?   Любава   могла  уйти  только  в  лес.  Размокшая,
превратившаяся в вязкое болото,  степь стала непроходима.  Любаве  там
нечего делать.
     В этом году весна выдалась на редкость мокрой.  Каждый день  либо
дождь, либо туман. Ни одного ясного дня. И солнца давно не видно.
     - Любава-а-а!
     Ну что будешь делать!
     Лада не особенно беспокоится за  сестру.  Любава  сама  вернется.
Походит по лесу и вернется. Заблудиться она не может, - каждое дерево,
каждый куст знакомы ей с детства. Но мать велела найти. Как вернуться,
не выполнив наказа!
     Лада не  боится  матери,  но  не  хочет  ее   волновать.   Долгое
отсутствие  младшей дочери всегда беспокоит Бориславу.  Мать опасается
того единственного зверя,  который обитает в этом лесу,  невдалеке  от
поселка,  хотя всем известно, что зверь так стар, что сам боится людей
и прячется от них. Лада как-то видела его несколько лет тому назад, но
видела мельком, медведь сразу исчез. Он и тогда был очень стар.
     Зверь еще жив,  его следы видели  прошлой  осенью.  Но  сам  отец
неоднократно говорил, что медведь не опасен. А отец лучший охотник.
     Старого медведя никто не трогает.  Пусть доживает свой  век.  Тем
более, он здесь один, и люди считают, что своим долголетием (его видел
совсем старым еще дед Лады) медведь обязан Поляне.
     Даже мысленно  Лада  произносит это слово как бы с большой буквы.
Поляна священна для всех живущих возле этого леса.  Там живет бог, там
находится его странное загадочное жилище. Старикам повезло, когда они,
много лет назад,  остановились на этом месте и  основали  поселок,  не
подозревая,  что судьба привела их туда,  где поселился сам Перун. Это
большая удача!
     Все уверены, что близость Поляны охраняет их от набегов половцев,
которые ни разу не  появлялись  здесь.  Правда,  отец  посмеивается  и
говорит, что причина другая, что половцев полонили воины Чагониза.
     Уж не на Поляну ли убежала Любава?
     Весной там появляется много душистых белых цветов,  которые любят
собирать дети поселка.
     Лада нерешительно  направляется к лесу.  Ей не хочется туда идти,
но,  если сестра действительно  на  Поляне,  она  не  может  на  таком
расстоянии услышать зова.
     На плечах Лады  материнский  платок,  но  все  же  ей  холодно  и
пронизывает  сырость.  Небо грозит дождем каждую минуту.  Удивительно,
что за весь день не упало ни капли.
     Лада тоскливо думает о доме. Там ярко пылает огонь в печи, там не
тепло,  как  всегда,  а  жарко.  Мать  печет  и  варит  к  завтрашнему
празднику. Во всех избах поселка происходит то же самое. Дым валит изо
всех труб.
     Праздник весны!
     Каждый год в их поселок приходят все окрестные жители. Потому что
Поляна  ближе всего именно отсюда.  А праздник весны связан с Поляной.
Люди идут просить у Перуна удачи в полевых работах и хорошего  урожая.
И бог никогда не отказывает.  Старики говорят,  что никогда и нигде не
видели,  чтобы земля так щедро давала  людям  свои  дары.  Это  ли  не
доказательство благодетельного влияния близости Поляны!
     Правда, отец Лады и здесь имеет  свое  мнение.  Он  говорит,  что
причина хороших урожаев в том,  что сама земля здесь более плодородна,
чем на севере.
     Старики прощают  отцу  его  речи.  Они  любят  и  уважают его как
лучшего работника поселка,  лучшего охотника и мастера  на  все  руки.
Авторитет  отца  стоит высоко не только в поселке,  но и далеко вокруг
него.
     Даже внешность отца вызывает почтение. Он самый сильный человек в
этом краю и напоминает  былинного  витязя.  Он  единственный  человек,
побывавший  далеко  на  востоке  в  стране половцев.  Пять лет томился
Чеслав в плену и сумел вернуться на родину.  Старики не помнят  такого
случая,  чтобы захваченный половцами возвращался.  Видимо, богатырская
сила помогла Чеславу.
     В памяти  Лады праздник весны всегда озарен солнцем.  Никогда она
не видела весну в таком  неприглядном  виде.  Мать  рассказывает,  что
семнадцать  лет  тому  назад  была  такая  же,  но Лада не может этого
помнить: ее тогда еще не было на свете.
     Влажная полутьма   смыкается  вокруг  девушки.  Огромные  деревья
старого леса обступают ее со всех сторон.  Здесь  кричать  бесполезно,
звуки тают в лесу даже в самый ясный день.
     - Любава-а-а!
     Лада все  же  пытается  звать  сестру.  Ей  так не хочется идти в
глубину леса!  Утоптанная тропинка размокла,  и ноги вязнут в ней.  На
маленьких поршнях, сработанных отцом, налипают комья тяжелой грязи.
     Лес молчит.
     Лада очень   любит   младшую  сестренку,  но  решает  обязательно
рассказать все отцу,  когда он вернется. Пусть Любавка получит хорошую
трепку.  Что  это в самом деле!  В такую погоду убегать в лес,  вместо
того чтобы помочь матери и старшей сестре. Мало того - оторвать сестру
от работы и заставить наугад блуждать по лесу.
     - Любава-а-а! Отец вернулся-а-а!
     Голос Лады звучит уже гневно.
     И вдруг она видит сестру.  Маленькая фигурка десятилетней девочки
мчится ей навстречу.  Любава бежит,  не разбирая дороги. На голове нет
платка,  и длинные косы бьются за ее спиной. На глазах удивленной Лады
девочка   несколько  раз  падает,  стремительно  поднимается  и  снова
устремляется вперед  изо  всех  сил.  Лада  видит  искаженное  лицо  и
застывшие глаза, в которых стоит страх.
     В чем дело? Что могло так напугать ее?
     Еще в  трехлетнем  возрасте  Любава сломала ногу.  Кость срослась
неровно,  и девочка сильно хромает. Бегать ей трудно. И вот сейчас она
бежит сломя голову, ничего не видя впереди.
     Лада убеждается в этом,  когда Любава проносится мимо нее. Но она
успевает поймать сестру за край платья.
     Любава дрожит всем телом. Широко открытый рот готов издать вопль,
но не раздается ни звука. Спазма страха сдавливает горло ребенка.
     Лада поднимает сестру на руки, ласково гладит ее голову, стараясь
успокоить.  Может  быть,  старый медведь вылез уже из берлоги и Любава
встретилась с ним? Нет, она не могла так испугаться, она много слышала
про безобидного зверя. Что-то другое испугало ее, но что?
     - Успокойся!  - ласково говорит Лада.  - Ну,  успокойся же!  Тебя
никто не тронет.  Никого нет, мы одни. Я отнесу тебя домой. Успокойся,
девочка!
     Но Любава дрожит все сильнее.  Она смотрит на Ладу и,  видимо, не
узнает сестру.  Голубые глаза кажутся темными на белом, как мел, лице.
Даже губы совсем побелели.
     Лада сама пугается. Она робко оглядывается, ожидая увидеть что-то
ужасное.  Но лес пустынен,  как всегда.  Никого нет,  ни человека,  ни
зверя.
     - Где ты была?
     Любава не отвечает, - видимо, она не может говорить. Ее глаза все
еще сохраняют жутко застывшее выражение.
     Лада решительно направляется к дому.  Но время от времени все  же
невольно оглядывается. Все спокойно, их никто не преследует. В обычном
лесном шуме не слышно посторонних звуков.
     Идти трудно,  но  Лада  уверенно  держит сестру на одной руке,  а
другой все время гладит ее по  голове  и  плечам.  Лада  вся  в  отца,
высокая, сильная.
     Сгущаются тени вечера.  Впереди одно за другим  желтоватым  огнем
загораются окошки изб.
     Поселок рядом с лесом,  почти на опушке.  Избушка Чеслава в самой
середине.
     Войдя в поселок,  Лада видит необычное  зрелище.  Возле  их  избы
столпилось  много  народа.  Люди  окружили группу незнакомых всадников
человек в двадцать.
     Кто это?.. Половцы?!
     Но испуг длится недолго. Лада замечает мощную фигуру отца и сразу
успокаивается. Отец вернулся, - значит, бояться нечего.
     Она подходит ближе,  и  люди  поспешно  расступаются  перед  ней,
удивленные и встревоженные.  Отец бросается ей навстречу.  На крыльцо,
испуганная и простоволосая, выбегает мать.
     Лада передает  сестру  на  руки  отцу  и коротко рассказывает обо
всем.
     Причитая и   всхлипывая,  мать  уносит  Любаву  в  избу.  Девочка
перестала дрожать,  но пережитый страх еще таится в ее широко открытых
глазах. И она все еще не может произнести ни слова.
     Лада осматривается.
     Нет, это  не  половцы!  По  рассказам  стариков  Лада знает,  как
выглядят извечные враги ее родины.  У этих  и  лица  и  одежда  -  все
другое...
     Поселок, где родилась и выросла Лада,  основан  недавно.  Старики
еще  помнят  время,  когда  они  жили  у  самого Киева,  помнят распад
Киевского государства на несколько  независимых  княжеств.  Стало  еще
тяжелей.  Раздоры  и  междоусобицы не давали спокойно вести хозяйство.
Земледельцы мерли от  систематических  неурожаев.  Невыносимо  трудной
стала  жизнь.  Смерды  толпами  убегали  на северо-восток в леса около
Волжского бассейна,  где не так чувствовалось княжеское притеснение  и
половецкие набеги.
     Группа беглецов,  в которую входил дед Лады,  не дошла до  Волги.
Голод  заставил  остановиться  недалеко  от  Дона.  Здесь  было еще не
безопасно,  но дальше  не  пошли.  Киев  был  сравнительно  близко,  и
опасность появления княжеских слуг вечно висела над головой.  И только
тогда,  когда князь Андрей Боголюбский разорил  Киев  и  перенес  свою
столицу на север,  в город Владимир, стало легче. До Владимира далеко,
и княжеская рука не достанет до придонской степи. Зажили спокойно.
     В первые годы очень боялись половцев. И действительно, половецкие
отряды неоднократно появлялись в степях.  Но  притаившиеся  на  опушке
леса  поселки  ни  разу  не были замечены ими.  А потом половцы совсем
исчезли и не появлялись нигде. Ходили слухи, что на них самих напали и
полонили  воины  Чагониза.  А потом появился исчезнувший пять лет тому
назад отец Лады и подтвердил правдивость этих слухов.
     С тех пор половцев никто не видел.
     Не появлялись  и  княжеские  слуги.  Три  поселка,  расположенные
недалеко друг от друга,  у самого леса,  жили,  не зная ничьей власти,
независимо и спокойно. Каждым из них управлял выборный староста.
     Появились и переплелись родственные связи.  Полевые работы велись
совместно,  стада и табуны были общими, люди поклонялись одному богу и
праздник весны, единственный в году, справляли в одном поселке.
     И знахарь был один.  Он молился Перуну за всех и следил, чтобы на
Поляну  аккуратно носили дары.  Он же был врачевателем болезней и ран,
иногда получаемых на охоте. Старика уважали.
     Кто первый обнаружил в лесу обиталище Перуна,  теперь уже забыли.
Возможно, что человек этот уже умер. Но в том, что странное сооружение
является жилищем бога, никто не сомневался.
     Действительно, странным был этот "дом". Из чего он сделан - никто
не мог понять.  Как будто металл,  но такого металла еще не видели. Во
всяком случае это было не железо.
     В густых  зарослях  стоял  круглый  "дом"  с  плоской крышей.  Ни
дверей, ни окон в нем не было. Внутри он был пустым, что явствовало из
глухого звука, которым отвечали стены на удар железной палицей.
     Тогдашний знахарь объявил его жилищем Перуна и установил на крыше
самого бога,  взятого с собой при бегстве из Киева.  И с тех пор место
это стало священным.
     Деревья вырубили  и удалили из земли даже их корни,  чтобы они не
могли  вырасти  снова.  Перун  стоял  на  поляне,  окруженной  кольцом
поваленных стволов.  Когда деревянная фигура бога под действием дождей
и снега прогнила и рассыпалась,  знахарь установил новую. Такая замена
производилась несколько раз,  и люди постепенно стали считать богом не
эту фигуру,  а самый "дом",  на котором она стояла.  Здесь сказывалось
влияние  медленно,  но настойчиво распространявшегося христианства.  В
сознании людей "бог" и его изображение разделились,  тогда как  раньше
сделанная человеком фигура бога считалась им самим.
     Годы не оказывали на "дом" никакого  видимого  действия.  Он  был
таким же,  каким его впервые увидели,  - блестящим, как новенький, без
малейшего следа ржавчины.
     Это пугало,  как все, что непонятно уму. Все предметы портятся от
частых дождей  и  таяния  снега.  Металлические  предметы  покрываются
ржавчиной.  "Дом"  был несокрушим.  Ничто не могло повредить ему.  Был
случай,  когда юный храбрец ударил по стене мечом.  Даже  царапины  не
нашли, а дамасский клинок сломался от силы удара.
     Никто, кроме бога,  не мог построить себе такого жилища.  В  этом
никак нельзя было сомневаться.
     И люди радовались,  что случай привел их к этому месту,  что  они
жили именно здесь, под защитой Поляны, как привыкли называть вырубку.
     Все верили,  что именно Поляне они обязаны тем,  что  половцы  не
обнаружили  поселка,  что  ни разу не появлялись княжеские слуги,  что
жизнь течет спокойно и по-своему счастливо.

ЧТО ВИДЕЛА ЛЮБАВА

     Медведь был  голоден  и  зол.  Неопрятная,   свалявшаяся   шерсть
покрывала  его  впалые бока.  Желудок был пуст и настоятельно требовал
пищи. Медведь только что вылез из берлоги после зимней спячки.
     На земле  властно  царила  торжествующая  весна.  Избавившись  от
тяжелого груза снега,  деревья  расправляли  ветви,  покрытые  еще  не
раскрывшимися  почками.  Всюду  бежали  ручейки.  Почва  была мокрой и
вязкой, медвежьи лапы погружались в нее глубоко.
     Низко опущенный  нос  зверя  втягивал в себя прошлогодние запахи,
которые указывали ему путь к месту,  где за  много  прошедших  лет  он
привык находить обильную пищу.
     Каждый год совершал медведь этот путь и каждый год,  каждую весну
находил  одно  и  то  же.  Изменений не происходило.  Разве что дорогу
пересекало новое, упавшее за зиму, дерево.
     Инстинкт заставлял  зверя  принюхиваться.  Но  бояться  ему  было
нечего.
     Он забрел  в  этот  лес  давно,  когда  почувствовал  приближение
смерти,  ушел от сородичей,  чтобы  острые  и  злые  зубы  молодых  не
разорвали его старую шкуру.
     Но смерть почему-то не  приходила,  и  старик  продолжал  жить  в
одиночестве, привыкнув к нему год за годом.
     В ближайших  окрестностях  его  берлоги  и  того  места,  где  он
питался, вообще не было никаких зверей, кроме него самого. Их отогнало
присутствие здесь большого числа неприятно пахнувших двуногих существ.
     Старику очень  повезло,  но  он  не  сознавал причин,  по которым
регулярно находил на одном и том же месте запасы плодов, ягод и сосуды
с  душистым  медом.  Он питался этими запасами,  не думая,  откуда они
взялись. И постепенно отвык самостоятельно находить пищу.
     Двуногие существа   были   ему   неприятны,   но  он  не  уходил,
удерживаемый на этом месте легкостью, с какой пища ему доставалась.
     Путь от берлоги был долог, а при слабости медведя казался ему еще
дольше.
     Но вот  наконец  и  хорошо  знакомая  поляна.  Сваленные  деревья
окружали ее сплошным кольцом.  В середине  тускло  блестел  непонятный
предмет,  пугавший  медведя  в  первые  годы,  но  постепенно  ставший
привычным,  и,  как знал зверь,  совершенно безопасный.  Сверху на нем
стоял  другой  предмет,  не  блестевший  и  формой  своей напоминавший
медведю внешний вид неприятных ему двуногих.
     Маленькие слезящиеся глазки,  наполовину прикрытые бурыми космами
шерсти,  уже различали знакомые сосуды,  и влажный нос чуял аппетитный
запах меда. Спазма голода сдавила желудок медведя.
     Он занес переднюю лапу,  чтобы привычно перебраться через  завал,
но внезапно остановился и весь напрягся.
     Незнакомый запах коснулся его ноздрей.
     Он был  не  похож на известные ему запахи двуногих и четвероногих
зверей,  в которых он  научился  хорошо  разбираться  за  свою  долгую
медвежью  жизнь.  И  в  то  же  время это был несомненный запах живого
существа.
     Медведь стоял  неподвижно.  Голод  гнал  его вперед,  страх перед
неизвестным удерживал на месте.
     Пока он  раздумывал,  как  ему  поступить  в таком непредвиденном
случае, в странном предмете, стоявшем на середине поляны, образовалось
отверстие и появился двуногий зверь, совсем не похожий на тех, которых
медведь видел раньше.
     Знакомые медведю  двуногие  были темны - этот светел и казался на
фоне леса бело-голубым пятном.
     Ничего подобного  никогда  еще  не  приходилось  видеть старому и
опытному зверю.
     Страх пересилил голод. Медведь сделал движение повернуть обратно.
     И в этот  момент  он  почувствовал  на  себе  взгляд  незнакомого
существа.
     Если бы звери  могли  рассуждать,  сопоставлять  и  анализировать
события,  обладали  бы  логическим  мышлением,  то медведь,  вероятно,
немало удивился  своему  собственному  поведению.  Вместо  того  чтобы
скрыться  в  спасительной чаще,  что властно приказывал ему врожденный
инстинкт, он перелез через завал и направился к тому месту, где стояло
двуногое,   непонятное  и  безусловно  враждебное  существо,  избегать
соседства с которым повелевал ему опыт бесчисленного числа предков.
     Что-то сильнее  инстинкта  и  опыта  заставило  его поступить так
неосторожно.
     Двуногое спокойно   ожидало   его  приближения  и  не  выказывало
никакого страха перед властелином леса.
     Медведь не мог знать,  что это существо видит подобного ему зверя
первый раз в жизни и "позвало" его только для того,  чтобы рассмотреть
лучше.
     Скованный неизвестной  силой,  не  испытывая  даже  естественного
страха,   медведь   покорно  подошел  к  ногам  двуногого  существа  и
остановился,  забыв о сосудах и своем голоде.  Он стоял и ждал, сам не
зная, чего он ждет.
     Двуногое повернуло голову,  но не издало ни звука.  И тотчас  же,
словно  услышав  неслышный  призыв,  из того же тускло поблескивающего
предмета вышло еще четверо таких же существ,  вернее  трое  таких  же.
Четвертый   был   несколько   иным,   не   бело-голубой,  а  ч