ним.
     - Я забыл сейчас, - говорил Геза, - что убитый был моим братом. Я
помню только,  что он был моим властелином,  верховным жрецом,  первым
человеком в стране, после Роза и Боры...
     Братья переглянулись,    очень    довольные   таким   проявлением
покорности Гезы. Этого они не ожидали.
     - ...Я  помню сейчас только то,  что Ден был молод,  что он долго
еще мог жить.  Презренный и низкий раб  заставил  его  умереть  прежде
времени.  Душа  Дена требует от меня сурового наказания его убийце.  Я
решил...
     Геза надолго  замолчал,  не  столько  потому,  что этого требовал
обычай,  но главным образом оттого,  что волнение душило  его.  Он  не
решался опустить глаза и посмотреть на Рени,  а, как и прежде, смотрел
прямо перед, собой.
     - Я решил,  - повторил он.  - Убийца будет похоронен раньше Дена.
Его опустят в могилу  живым,  снабдят  водой  и  пищей.  Чтобы  он  не
задохнулся,  в  его  могилу будет проникать воздух.  Сверху мы положим
тело Дена.  В темноте и холоде своей могилы убийца долго  будет  ждать
смерти.  У  него  будет  время вспоминать свое преступление и жалеть о
нем. Будет так!
     Приговор произвел потрясающее впечатление. Такая утонченная пытка
никогда не применялась.  Заживо похороненный человек мог прожить целую
луну.
     Жрецы и  воины  приблизились  к  Рени.  Он  встал  сам.  Жестокий
приговор, казалось, нисколько не повлиял на его спокойствие.
     - Благодарю тебя! - сказал он, обращаясь к Гезе.
     Дерзость осужденного вызвала гневный ропот в толпе жрецов.
     Рени гордо вскинул голову.  Он хорошо знал,  что никто ничего ему
не сделает.  Что можно сделать человеку, приговоренному к такой казни?
Впервые в жизни Рени был абсолютно  свободен,  недаром  сняли  с  него
обруч раба.
     - Я  умру,  благословляя  твое  имя,  -  продолжал  он  с   явной
насмешкой.  -  Ты  мудр  и справедлив.  Моя душа придет к тебе,  когда
покинет тело.
     - Позволь заткнуть ему рот,  - прошептал жрец, наклонившись к уху
Гезы.
     Верховный жрец   ответил   гневным  взглядом.  Жрец  помешал  ему
прислушиваться к словам Рени, тайный смысл которых понимал он один.
     - Не  трогай!  -  ответил  Геза  сквозь зубы.  - Он хочет вызвать
легкую смерть. Пусть говорит.
     - Я буду говорить,  - сказал Рени,  услышав эти слова. - О нет, я
не ищу легкой смерти.  Я доволен твоим приговором,  великий судья!  Ты
выполнил мое тайное желание.  Мне будет хорошо под телом твоего брата.
Оно охранит меня от злых духов.  Но не думай,  что меня ожидают долгие
мучения.  Я  перестану  дышать  воздухом,  которым ты великодушно меня
обеспечил, через три дня. И умру, радуясь, что обманул твои ожидания.
     - Уведите   его!   -   сказал   Геза,  словно  ему  надоели  речи
преступника.
     Рени сказал все, что Геза хотел знать.
     Роз удивился,  что  Рени  ни  словом  не   обмолвился   о   своей
невиновности. Смутные подозрения проснулись в нем.
     - Проверь,  - шепотом приказал  он  Добу,  -  нет  ли  из  могилы
подземного хода.
     - Его не может там быть, мой господин. За рытьем могилы наблюдали
три жреца. Все делалось открыто.
     - Исполняй то, что тебе приказано, - сердито сказал Роз.
     Геза заметил и понял весь этот разговор. Он усмехнулся. Пусть Роз
проверяет.  Его посланный ничего не  увидит,  что  могло  бы  раскрыть
замысел Рени.
     Между тем  жрецы  расчищали  широкий  проход  к   могиле.   Народ
теснился, уступая им дорогу.
     Началось шествие к месту казни.
     Впереди воины  вели  Рени.  За  ними  медленно  шел  Геза.  Затем
следовали Роз, Бора и Лана. Замыкала шествие толпа жрецов.
     Народ перенес  свое  внимание  на властителей,  которых ему редко
приходилось видеть так  близко.  Раздалось  несколько  криков  зажатых
толпой людей.
     Опасаясь, как бы не смяли высоких особ, воины окружили их. Сквозь
ряды протиснулся Доб и тихо сказал Розу:
     - Все в порядке, мой господин. Могила выложена камнями. Из нее не
выскользнет и змея.
     Роз успокоился.  Видимо, Геза поверил в виновность Рени. А если и
не поверил, то смирился и делает вид, что верит.
     Могила была очень глубока.  В самом низу она, действительно, была
укреплена камнями, чтобы земля не осыпалась и не завалила ее. Тяжелая,
из толстых досок, крышка лежала возле.
     Геза внимательно посмотрел на нее. Выдержит ли?
     Такой же взгляд бросил на крышку и Рени.  Очевидно, он решил, что
крышка надежна, потому что громко сказал, ни к кому не обращаясь:
     - У меня нет надежды умереть раньше, чем я сам захочу.
     Хладнокровие осужденного нравилось зрителям.  Раздалось несколько
одобрительных возгласов.
     Геза понял,  что  эти  слова  адресованы  ему,  и  теплое чувство
благодарности наполнило его.  Рени в своем ужасном положении  думал  о
спокойствии друга.
     Ведь если крышка не выдержит, Рени будет раздавлен!
     Воины опустили в могилу длинную лестницу.
     - Ты проверил надежность трубы?  - тихо  спросил  Геза  у  жреца,
наблюдавшего за приготовлением могилы.  - Я не хочу,  чтобы преступник
задохнулся.
     - Она надежна, господин, - ответил жрец.
     - Куда она выведена?
     - Как ты приказал, в беседку, чтобы ее случайно не засыпало.
     Геза кивнул головой.  Кто мог догадаться о действительной причине
его тревоги!..
     - Проследи, чтобы крышку хорошо укрепили.
     - Я сделаю это, господин. Преступник проживет долго, - "успокоил"
жрец.
     Рени остановился  у  верхней ступени.  Словно прощаясь с землей и
небом,  он медленно обвел взглядом все,  что его окружало. Он старался
как  можно  лучше  сыграть свою роль,  дабы ни малейшего подозрения не
могло возникнуть ни у кого.
     - Иди! - Геза заставил себя произнести это слово, только напрягши
всю силу воли.
     Точно поняв  наконец,  что его ожидает,  Рени стоял тяжело дыша и
низко опустив голову.
     Один из воинов слегка тронул его острием копья.
     - Иди же, - прошептал он, - или нам придется столкнуть тебя.
     В голосе солдата было волнение.
     Человек не может смотреть на казнь спокойно.
     Наступила глубокая тишина. Толпа затаила дыхание.
     Тряхнув головой,  Рени  быстро  спустился  по  лестнице,  которую
тотчас же убрали.
     Каменное ложе имело достаточно  большие  размеры,  чтобы  он  мог
свободно  двигаться  лежа.  Стояли два сосуда с водой и блюдо с грудой
лепешек. Этой пищи могло хватить дней на пятнадцать.
     Рени постарался запомнить, пока был свет, расположение камней. Не
ошибся ли Геза? Правильно ли указал он место могилы?..
     Из отверстия  трубы  тянуло  свежим воздухом.  С этой стороны все
было в порядке.
     Рени лег,   повернувшись   головой   в  нужном  ему  направлении.
Подземный ход, о существовании которого знали только он и Геза, должен
проходить  недалеко,  но все же в достаточном отдалении,  чтобы его не
обнаружили рабы, рывшие могилу.
     А если Геза ошибся?!
     Впервые Рени почувствовал страх.  До сих  пор  он  ни  в  чем  не
сомневался, не думая о подробностях своего плана.
     Крышка медленно опускалась...  Рени закрыл глаза, чтобы не видеть
ее приближения.
     Черная мгла скрыла от него весь мир...
     Как только  крышка опустилась,  лестница снова была установлена и
по ней спустился жрец, чтобы проверить, правильно ли она легла.
     Потом крышку забросали землей на глубину обычной могилы.
     Можно было приступить к обряду похорон Дена.
     Обряд продолжался еще дольше и был еще торжественнее,  чем казнь.
Ритуал,  легший на его плечи,  казался Гезе невыносимо медленным.  Все
его мысли были там,  в глубине могилы, где лежал Рени. Страх и тревога
терзали верховного жреца,  величаво исполнявшего свои  обязанности  на
глазах всех.
     Грубо набальзамированное тело брата не произвело на Гезу никакого
впечатления,  -  он его просто не замечал.  Но обычай заставлял играть
роль,  и Геза в момент  опускания  тела  снял  с  себя  золотую  цепь,
превращаясь из верховного жреца в родственника покойного.  Он разорвал
одежды и посыпал голову землей в знак скорби.  Для всех было очевидно,
что он заплакал, хотя из его глаз не выкатилась ни одна слезинка.
     Жрецы обязаны пунктуально соблюдать обычаи,  и Геза соблюдал  их,
думая о Рени.
     Когда наконец церемония окончилась,  все разошлись и Геза остался
один,   он   долго   сидел   опустошенный,   раздавленный  несчастьем,
свалившимся на него.  Он исполнял желание Рени,  не думая о  том,  что
будет  дальше,  теперь  он осознал в полной мере,  что потерял брата и
друга навсегда.  Рени останется жив,  - это прекрасно! Но ему придется
скрыться  из  страны  и никогда в нее не возвращаться.  Он,  Геза,  не
увидит его никогда!
     Что он  будет делать среди чужих людей,  не имея ни одного друга?
Долгая жизнь с ненавистной ему теперь Ланой ужасала Гезу.
     Огромные трудности   ожидали  его  с  Рени.  Как  сделать,  чтобы
вышедший из могилы не попался никому на глаза?  Как скрыть бегство его
из страны?  Записка, переданная Рени из темницы, ничего не говорила об
этом.  Не получится ли так, что Рени сразу же будет схвачен? Тогда его
вторично постигнет казнь, а сам Геза потеряет все, может быть и жизнь.
Роз и жрецы не простят такого обмана.
     Смерть не пугала Гезу.  Но жизнь была ему нужна,  чтобы отомстить
Розу. Жизнь и сан верховного жреца.
     Из задумчивости его вывел приход раба.
     - Что тебе нужно? - спросил Геза.
     - Тебя хочет видеть какой-то человек, господин.
     - Кто он?
     - Он назвал себя Даиром.
     - Хорошо, введи его.
     Даир вошел. Это был глубокий старик, много лет назад поселившийся
в стране Моора.  Никто не знал причин, побудивших его покинуть родину.
Он жил одиноко и считался богатым.
     - Ты пришел за наградой? - спросил Геза.
     - Я ее получил,  господин.  Я пришел по другому делу.  Будь добр,
удали раба.
     Геза сделал знак рукой.
     - Мы одни,  - сказал он.  - Говори, что привело тебя в вечер моей
скорби?
     - Прости меня,  господин.  Но то,  что я хочу сказать,  важно для
тебя.
     - Я тебя слушаю.
     - Тело   твоего   брата,  -  понизив  голос  сказал  Дайр,  -  не
бальзамировано.  Я только придал ему вид,  который должно  иметь  тело
после этой операции. И то с большим трудом.
     Геза был так удивлен, что забыл притвориться гневным. Признание в
обмане было опасно для Даира. Что же побудило его сделать это? Уличить
его теперь уже никто не мог.
     - Ты не умеешь этого делать? - спросил он насмешливо.
     - Умею,   господин.   Но   тело   твоего   брата   нельзя    было
бальзамировать.
     Внезапно Геза все понял.  Безумец,  как  мог  он  забыть!  Теперь
великую тайну Дена знает этот старик.
     Тайна, о которой знает третий человек, это уже не тайна.
     - Да,  -  сказал Геза,  - об этом я забыл в своем горе.  Ты прав,
старик.  Благодарю тебя за то,  что  ты  не  разгласил  великую  тайну
милости богов к моему брату.
     Чуть заметная усмешка тронула губы Даира. Но как ни мимолетна она
была, Геза заметил ее.
     - Я никому ничего не сказал.  - Даир поклонился.  -  И  никто  не
узнает, если ты, господин, будешь щедр к своему рабу.
     - Ты хочешь продать мне свое молчание?
     - Мне нужен корабль, чтобы вернуться на родину. Я хочу умереть на
родной земле. Слишком долго я жил здесь.
     - Разве у тебя нет средств?
     - Увы, нет, господин.
     - Хорошо,  -  сказал  Геза,  - ты получишь корабль,  Но если тебе
дорога жизнь, молчи!
     - Я буду нем, как могила, господин.
     - Приди ко мне через три дня.
     - Твой раб повинуется тебе.
     Даир с поклоном удалился.
     Как только  он  скрылся  за дверью,  Геза вскочил.  Настало время
воспользоваться властью,  бывшей в его руках.  Как хорошо,  что он  не
успел еще назначить себе преемника на посту первого жреца храма Моора.
Он может достигнуть нужной ему цели,  не посвящая  никого  в  страшную
тайну.
     Вошедшему на его свисток рабу Геза приказал  позвать  жреца,  имя
которого назвал.
     - Быстрее!
     Раб бросился со всех ног.
     Жрец явился без промедления.  Это был один из тех, кто приводил в
исполнение тайные приговоры храма.
     Невозмутимый, готовый на все,  суровый,  как  сама  смерть,  жрец
низко поклонился.
     - Ты знаешь человека по имени Даир? - спросил Геза?
     - Знаю, господин. Это бальзамировщик.
     - Даир проник в одну из тайн нашего храма.
     Эти слова  сами  по  себе  сказали жрецу все,  что ему нужно было
знать. Но с внешним смирением он сказал:
     - Приказывай, господин.
     - Даир должен умереть не позднее наступления утра.
     - Он умрет через два часа, господин.
     Ни малейшего удивления не вызвал у жреца приговор, вынесенный без
суда.
     Так было всегда.  Первый судья храма Моора  знает,  кто  и  когда
должен умереть.
     Жрец поклонился и вышел,  чтобы,  не  рассуждая,  выполнить  волю
властелина.
     Одной загадочной смертью в городе станет больше, только и всего!

ПРОЩАНИЕ

     Время тянулось томительно.  Геза знал,  со слов Рени,  что увидит
его через три дня.  Видимо,  этот срок Рени считал необходимым,  чтобы
проделать  выход  из  могилы  в  подземный  ход,  ведший   к   тайнику
пришельцев.
     Тревога и нетерпение гнали Гезу в беседку.  Он проводил в ней все
свободное время. Могила Дена была рядом, и все принимали это за скорбь
брата по брату.
     Но взгляд  Гезы  был  устремлен не на могилу,  а на едва заметное
отверстие трубы,  случайно оказавшееся почти рядом  с  замаскированным
люком. Хорошо, что никто его не заметил!
     Геза понимал,  что его спасла случайность, что в своей тревоге за
судьбу Рени он допустил ряд ошибок.
     Но теперь ошибки уже недопустимы. Выход Рени на поверхность земли
надо подготовить так тщательно, чтобы исключить возможность провала.
     Чем больше Геза думал об этом, тем сильнее была его тревога.
     Куда и как спрятать Рени?
     Геза не принадлежал бы к правящей касте,  если бы не знал, что за
всем,  что  происходит  в домах высших сановников,  внимательно следят
глаза Роза.  Он знал о Добе и его роли старшего шпиона при властелине.
Он  знал,  что  у  него  в доме есть рабы,  выполняющие указания Доба.
Появись в доме "воскресший" Рени - Роз тотчас же узнает об этом.
     Все эти препятствия казались Гезе непреодолимыми. Он остро ощущал
невозможность посоветоваться с самим Рени.
     В конце концов Геза решил ждать,  ничего не предпринимая, пока не
увидится с Рени и не получит его указания.  Несколько дней Рени вполне
может провести в подземном ходе, не показываясь наверху.
     На второй день,  сидя в беседке, Геза внезапно подумал о том, что
труба,  ведущая в могилу,  может служить не только для подачи воздуха:
через нее должно быть слышно,  что происходит там,  под землей. А если
это так, то с Рени можно вести разговор.
     Геза внимательно огляделся.  Как будто никого!  Но все же  он  не
решился проверить свою мысль днем. Незаметно для него кто-нибудь может
увидеть странное поведение верховного  жреца,  и  этот  человек  может
оказаться как раз шпионом Доба.
     Глухой ночью Геза снова пришел в беседку.  Мысль,  что Рени спит,
не пришла ему в голову. Ведь там, в могиле, нет ни дня, ни ночи.
     Было темно,  небо скрывали густые облака, и Геза не опасался, что
его  могут  увидеть.  Он  проскользнул  в угол беседки и приник ухом к
отверстию.
     Тишина!
     Холодный пот выступил на  лбу  Гезы.  Страшная  мысль,  что  Рени
задохнулся,  пронзила  его  мозг.  Жрецы  были внимательны,  но работу
производили не они,  а рабы -  товарищи  Рени.  Могло  случиться,  что
кто-нибудь  из  них,  жалея  Рени,  сделал так,  чтобы труба перестала
пропускать воздух и этим ускорила смерть заживо погребенного.
     Геза приблизил губы к отверстию и позвал:
     - Рени!
     Полная тишина!
     - Рени, ты меня слышишь?
     Ни звука в ответ. Холодом смерти веяло из отверстия трубы.
     Геза провел рукой по  влажному  лбу.  Тонкий  слух  Рени  не  мог
отказать ему.  Рени должен был услышать голос.  Что же делать? Разрыть
могилу? Невозможно!
     Не думая  о том,  что он собирается делать,  весь во власти одной
мысли - спасти Рени,  если он еще жив,  Геза нащупал и  поднял  крышку
люка.
     Сходить за факелом? Нельзя, могут увидеть.
     Он спустился  в  подземный  ход.  Влажной сыростью дышали близкие
стены. Руки скользили по комьям земли. Геза осторожно шел вперед. Где,
в  каком  месте  этот ход примыкает к могиле,  он не знал.  Место было
указано приблизительно, по косвенным признакам.
     Неожиданно Геза  на  что-то наткнулся.  Наклонившись,  он нащупал
рукой обнаженное плечо человека. Плечо было холодным.
     Человек, лежавший на земле,  пошевелился.  Геза почувствовал, что
тело приняло сидячее положение. И тотчас же раздался голос Рени:
     - Кто здесь?
     Геза чуть не задохнулся от радости. Комок подступил к горлу, и он
не смог сразу ответить.
     Мрак был непроницаем.  Геза не видел, но каким-то шестым чувством
понял,  что Рени сейчас бросится на него.  Ведь он не знал,  кто перед
ним, и мог заподозрить все, что угодно.
     - Рени! - выдавил из себя Геза. - Милый Ренн! Это я.
     Две руки коснулись его лица.  В следующую секунду Геза оказался в
объятиях друга.  Он содрогнулся,  почувствовав, как слабы эти объятия.
Куда делась могучая сила его брата?
     - Милый Рени! Ты выбрался. Ты жив!
     - Еще вчера,  - ответил Рени,  - а может быть и сегодня. Я спутал
время в этой темноте. Что сейчас, день или ночь?
     - Ночь.
     - Зачем ты пришел сюда?
     - Я хотел говорить с тобой через трубу.  Но ты не  ответил,  и  я
испугался.
     - Геза!
     Снова объятие в кромешной тьме.
     - Ты должен уйти отсюда. Кто-нибудь может прийти из храма.
     - Никто не придет. Ты очень мучился?
     - Я очень ослабел,  - ответил Рени своим обычным голосом.  - Твое
правосудие сурово.
     - Я сам мучился, милый Рени.
     - Я знаю.  Но ты,  Геза, хорошо вел себя во время суда и казни. Я
доволен тобою, мой брат.
     Впервые Рени назвал Гезу братом.  Раньше он всегда называл его по
имени. Геза понял, чем вызвано это слово. Рени больше не был рабом. Он
был свободен, как может быть свободен умерший.
     - Да,  - сказал он, - я твой брат, Рени. И этот брат сделает все,
что ты ему прикажешь.
     - А что ты сам думал делать?
     - Не знаю,  Рени.  Я ничего не мог придумать.  Я ждал завтрашнего
дня, вернее ночи, чтобы решать вместе.
     - Я уже решил, - сказал Рени.
     - Что ты решил?
     Вместо ответа Рени заговорил о другом:
     - Ты хорошо рассчитал,  Геза.  Могила оказалась  совсем  рядом  с
подземным  ходом.  Я  легко  проник  сюда.  Мне показалось,  что здесь
теплее, чем там. Но теперь...
     Геза вспомнил  ощущение  холода  от  плеча  Рени.  Ведь  он почти
обнажен,  на нем только набедренная повязка.  Сняв с себя  плащ,  Геза
ощупью накинул его на плечи Рени.
     - Спасибо! Мне кажется, что я болен, Геза.
     - Болен!
     Непредвиденное осложнение  привело  Гезу   в   полное   отчаяние.
Больного немыслимо оставить здесь!
     - Что же теперь делать?
     - Может быть, мне это только кажется, - сказал Рени. - Я продрог.
Теперь мне гораздо лучше в твоем плаще.
     - Где спрятать тебя?
     - Там.
     Геза не видел, куда указывает Рени, но легко догадался.
     - В тайнике?!
     - Больше негде.  Спрятать меня необходимо,  уйти некуда.  Наверху
мне нельзя появляться, пока обо мне не забудут.
     - Не можешь же ты провести там несколько лет.
     - А сколько лет, по-твоему, нужно, чтобы обо мне забыли?
     - Много, Рени.
     - Но сколько?
     - Не знаю. Рабы долго не забудут тебя.
     - Ты еще не понял моего плана, Геза, - неожиданно сказал Рени.
     - Я думал, что понял все.
     - Нет,  не все.  Ты понял и осуществил первую его часть.  Но  она
бесцельна без второй. Ты помнишь рассказ Дена?
     - Какой рассказ?
     - О том, как Ден проник в подземный ход и открыл дверь тайника.