овека.
     И еще  они  испытывали угрызения совести,  сознавая,  что обрекли
Рени на такие же испытания, какие ожидают в будущем их самих.
     Молодые ученые хорошо понимали разницу между собой и Рени. Если в
той отдаленной эпохе,  к которой они  стремились,  они  четверо  могли
оказаться на месте, то совсем иным будет там положение Рени.
     Пришельцы не хотели быть "анахронизмом",  и им было очень  тяжело
думать, что такая судьба ожидает их молодого товарища.
     И как только  они  его  увидели,  как  только  поняли,  что  этот
человек,  которого  они  считали давно умершим,  присоединился к ним и
останется с ними до конца,  все четверо одновременно подумали  о  том,
что  на них легла моральная обязанность подготовить Рени к появлению в
мире будущего.
     "Остановку" можно  было  продлить  на  столько  времени,  сколько
понадобится.  Это уже не играло большой роли.  А они четверо были  еще
достаточно молоды, чтобы не торопиться.
     Им было хорошо известно,  что человеческий мозг (о том,  что люди
Земли  в  этом  отношении  ничем от них не отличаются,  они уже знали)
обладает замечательным свойством - он однотипен  во  всех  эпохах,  не
слишком удаленных друг от друга.  Человек всегда способен воспринять и
усвоить всю сумму знаний последующих веков,  до которых еще  не  дошла
наука   его   времени.   В  этом  смысле  мозг  обладает  колоссальной
перспективой.
     Они считали,  что им повезло в том,  что именно Рени,  обладавший
наиболее развитым умом  своей  эпохи,  стал  их  товарищем.  Пришельцы
успели  хорошо  его узнать за время,  проведенное в доме Дена.  Но они
знали,  что дело не в качестве мозга,  а в том,  насколько  "наполнен"
этот мозг.
     Не сговариваясь,  каждый из четырех решил  заняться  образованием
Рени.
     По существу,  они собирались только  продолжить  то,  что  начали
тысячи лет тому назад.
     И вот обстановка, встретившая их, угрожала нарушить и этот план.
     Пришлось всерьез    задуматься   над   продолжением   пути,   над
сокращением "остановки" до минимума.  В этом случае  Рени  окажется  в
будущем совершенно неподготовленным, так как в самой камере, когда она
находилась в действии, времени не существовало.
     В конце  концов  пришельцы  решили  до  последней  возможности не
уходить, сделать все, чтобы остаться в этой эпохе на нужное им время.
     Вот почему  найденный  на  второй день после присоединения Рени к
пришельцам платок Любавы обрадовал и возбудил надежду.
     Сосуды с  медом также были замечены только на второй день.  Более
суток пришельцы и Рени оставались голодными. Произошло это потому, что
пришельцы  не  могли  думать  ни о чем,  кроме спасения разума Рени от
грозившего ему безумия.
     Им удалось  спасти  его  только  потому,  что к своим объяснениям
пришельцы присоединили волевое внушение и даже два раза усыпляли  Рени
на  короткое  время,  когда  видели,  что  смятение его ума становится
угрожающим.
     Только наутро  следующего  дня Рени наконец успокоился настолько,
что смог если не понять,  то поверить невероятному факту, что, войдя в
камеру,  закопанную в саду Дена, и пробыв в ней, по его восприятию, не
более нескольких часов, он вышел из той же камеры через тысячи лет и в
совершенно другом месте.
     Было вполне очевидно,  что,  если бы не  прошлые  беседы  Рени  с
пришельцами,  оставившие  в  его  душе  безграничную  веру  в  разум и
могущество пришельцев,  им не удалось бы его спасти и Рени сошел бы  с
ума  от нестерпимого ужаса,  увидев за дверью камеры густой лес вместо
знакомого сада.
     Такое превращение было для него абсолютно непонятным, несмотря на
все объяснения,  которые он выслушал.  Но пришельцы были убеждены, что
после  серии уроков,  которые они решили дать Рени,  он способен будет
понять.
     Из осторожности   они   ни  словом  не  упомянули  о  катастрофе,
уничтожившей  или  повредившей  первую  камеру,  так  как  были  почти
уверены,  что эта катастрофа не пощадила и самую родину Рени.  До поры
до времени было лучше, чтобы он этого не знал.
     Приступ ужаса и отчаяния миновал скорее, чем можно было думать, и
вечером следующего дня Рени вышел из камеры,  как человек,  перенесший
тяжелую и опасную болезнь, но уже совершенно здоровый.
     Он знал и чувствовал, что второй раз стал другим человеком, что в
его жизни наступил третий период.  Первый продолжался от рождения и до
знакомства с пришельцами, второй начался после этого знакомства. И вот
теперь  он опять внутренне переродился,  вступил в новую полосу жизни,
и, что бы ни случилось с ним дальше, ничто и никогда не вызовет больше
такого тяжелого кризиса.
     Четверо его  друзей  также  видели  и  понимали,  что  между  тем
человеком,  которого они знали в стране Моора,  и Рени сегодняшним нет
ничего общего.
     И сознание этого превращения радовало их.
     С большим  интересом  выслушали  они  рассказ  Рени  о  событиях,
происшедших после их ухода и заставивших его последовать за ними, хотя
он и не собирался этого делать,  не имея ни малейшего представления  о
том, куда вошел, чтобы "переждать" время.
     Пришельцы воспользовались этим рассказом,  чтобы дать Рени первый
урок.  И с огромным облегчением убедились,  что он понял их достаточно
хорошо,  а следовательно, их план образования Рени не утопия, а вполне
реальная возможность.
     Нужно только время,  желание и готовность самого Рени,  в которых
нельзя было сомневаться, проделать огромный труд.
     Труд не пугал Рени,  но хватит ли времени?  Судьба дала ему таких
учителей,  каких никогда не могла дать его эпоха. Все зависело от него
самого.
     Так же,  как пришельцы,  Рени мечтал о том,  чтобы им не пришлось
"уйти" раньше времени,  чтобы "остановка" дала возможность его друзьям
осуществить свой план.
     Сперва казалось,  что  этого  не  случится.  Но  вот   неожиданно
попавший   в  их  руки  платок  изменил  положение.  Стало  ясно,  что
поблизости есть люди,  и притом гораздо более развитые  и  культурные,
чем они думали.
     Этих людей надо было найти, и как можно скорее.
     Небольшое количество  меда,  разумеется,  не  могло насытить пять
человек.  Пассивно ожидать,  пока неизвестные жители леса явятся сами,
было нельзя, - это могло случиться не скоро.
     На родине Рени пришельцы видели людей разного типа и цвета  кожи.
Они уже знали, что на Земле, в отличие от их родины, люди неодинаковы.
Кого они встретят здесь?
     Сами они  резко  отличались  от  земных рас.  И понимали,  что их
внезапное появление может вызвать страх,  "Не так давно" они убедились
в  этом,  когда  Геза  убежал от них в ужасе.  А он был одним из самых
образованных людей своего времени. Не повторится ли такая история?
     Присутствие Рени в этом отношении было очень полезно. Ведь он был
земным человеком,  и такие,  как он,  должны были быть хорошо известны
всем людям планеты.  Кроме того,  пришельцы надеялись, что память о их
первом появлении не изгладилась,  что на Земле помнят о них и знают их
внешний вид.
     Они сделали все,  чтобы о них помнили.  Многое рассказали, многое
показали с помощью шара и, наконец, оставили людям самый шар.
     Правда, надежда на то, что новые знания, оставленные ими, помогут
людям  Земли  быстрее  идти вперед,  как будто рухнула.  Оба человека,
которым они дали эти знания, быстро ушли из жизни. Один умер, а второй
находился здесь, с ними. Но шар должен был сохраниться, - ни время, ни
случайности не могли повредить ему,  не только  что  уничтожить.  А  с
шаром должно было сохраниться и воспоминание о тех, кто его оставил.
     Шансы, что их "узнают", были. И они надеялись, что вторая встреча
с земными людьми произойдет иначе, чем первая.
     Она произошла раньше, чем они думали.
     Словно ожидая  их  выхода,  у  самой двери стоял человек.  Он был
очень высок,  совсем не похож внешностью на Рени,  другого цвета кожи,
одетый не так,  как одевались современники Рени. Нижняя часть его лица
была покрыта волосами.
     Это была какая-то другая, а возможно, и новая порода людей.

"СЛУГИ ПЕРУНА"

     Чеслав не   уходил  потому,  что  верил  рассказу  дочери  и  сам
убедился,  что внутри жилища Перуна кто-то находится.  Кроме того,  он
боялся,  что  люди воспримут его уход как проявление трусости.  Играло
роль и простое любопытство.
     Он стоял и ждал.
     Он не мог понять,  откуда явились эти люди и как  они  умудрились
забраться  внутрь  "дома",  но нимало не сомневался,  что имеет дело с
обыкновенными людьми, скорее всего с какими-нибудь новыми беглецами.
     Оставалось непонятным,   почему  медведь  не  испугался  людей  и
подошел к ним так близко.
     Но ведь и сами люди не испугались зверя,  не попытались его убить
и даже оставили медведю половину жертвенного меда.
     Странно!
     Чеслав ждал,  надеясь,  что дверь  откроется,  -  и  все  же  она
открылась неожиданно для него.
     Усилием воли он заставил себя остаться на месте,  не  сделать  ни
одного шага назад.
     Первым вышел человек в черном плаще.  Его лицо, руки и босые ноги
были красного цвета с золотистым оттенком. Черные волосы спускались до
плеч.  Ростом он был немного ниже Чеслава,  а  черты  лица  напоминали
греческую   статую,  которую  Чеслав  видел  в  Самарканде.  Они  были
удивительно правильны и красивы.
     При первом взгляде на незнакомца Чеслав понял,  что это, конечно,
не беглец и вообще человек неизвестного ему народа.
     Но все же он не испугался.
     Страх поднялся в его душе минутой позже, когда вслед за первым из
"дома" вышли еще четверо.
     Это были те, кого Любава назвала "бело-голубыми".
     И они действительно были голубыми и белыми. Но если голубой цвет,
как и предполагал Чеслав, относился к одежде, то белый...
     Возможно, что  он  забыл бы в эту минуту свои опасения показаться
трусом и не столько ушел,  сколько убежал бы  со  всех  ног,  если  бы
волнение не лишило его способности двигаться.
     Плотно облегающая одежда скрывала тело,  но  лицо,  кисти  рук  и
совершенно голый череп четырех существ были не бледны,  а именно белы,
как только что выпавший снег.
     Неудивительно, что   десятилетняя  девочка  испугалась  насмерть,
увидев таких страшилищ!  Чеслав почувствовал, как его сердце судорожно
забилось, а ужас тошнотным комком сдавил горло.
     И вдруг он услышал слова, произнесенные на чистом русском языке:
     - Не бойся нас.  Мы такие же люди,  как ты,  только принадлежим к
другому народу. Как и вы, мы дети Солнца и ваши братья. Мы не причиним
вам никакого зла.
     В тот  момент  Чеслав  не  заметил  и  не  мог  заметить  никаких
странностей в звуках этого голоса. Но то, что люди говорили по-русски,
сразу успокоило его. Страх исчез, сменившись безграничным удивлением.
     "Дети Солнца"!  Он  слышал о народе,  который поклоняется Солнцу,
почитает его,  как бога.  Их страна называлась Египтом.  Но как  могли
жители  этой  страны  оказаться здесь,  если даже в Хорезме никогда не
видели живого египтянина,  а только знали об этом народе?  И  как  мог
египтянин знать русский язык?
     Чеслав проглотил комок, застрявший в горле, и хрипло спросил:
     - Откуда вы?
     Ответ он получил не сразу.
     Пришельцы обменялись   несколькими  фразами,  которых  Чеслав  не
слышал.
     Всем четырем   стало   совершенно  ясно,  что  их  надежды  снова
оказались ложными. Этот человек никогда не слышал о них, не знает о их
первом  появлении  на  Земле.  Если  бы  на их планете появились вдруг
существа,  не похожие на них самих,  то  любой,  увидевший  их,  сразу
подумал  бы  о  пришельцах с другой планеты.  Это было бы естественной
мыслью,  потому что ничего  другого  подумать  было  нельзя.  Но  этот
человек так не подумал. Значит, он даже не подозревает о существовании
иных планет.  А это означало,  что все сказанное  ими  Дену  бесследно
забылось.  Но крайней мере здесь,  в стране,  где они оказались. А раз
так,  имеет ли смысл называть себя  обитателями  другой  планеты?  Что
может  дать  такое  признание,  если  наука  еще не дошла до понимания
Вселенной и до идеи множественности обитаемых миров? Очевидно, ничего,
кроме  лишних  и  нежелательных  осложнений.  Пришельцы  помнили урок,
который они получили в эпоху  Рени,  когда  правда  привела  только  к
всеобщему страху перед ними.  Такую ошибку повторять нельзя,  если они
хотят остаться здесь на продолжительное  время.  И  во  всяком  случае
этого  нельзя делать до тех пор,  пока не станет ясен уровень развития
науки этой эпохи.
     - Ты  понял  правильно,  - ответил Чеславу пришелец.  - Мы из той
страны, где поклоняются Солнцу.
     - Но как вы очутились здесь?
     Голос Чеслава звучал уже вполне спокойно.  Он не обратил внимание
на  более чем странное обстоятельство,  что "египтянин" ответил на его
первый вопрос так,  как если бы услышал  мысль  Чеслава.  Он  думал  о
другом, и странность ответа ускользнула от его сознания.
     Бояться было явно нечего.  "Слуги Перуна",  как сразу же прозвали
неизвестных  людей женщины поселка,  ясно сказали,  кто они такие.  Их
пятеро, и у них нет оружия. Угрозы они не представляют...
     Вопрос лесного   жителя  поставил  пришельцев  в  затруднительное
положение. Они считали, что открывать тайну своего появления еще рано.
Как же ответить?
     Оставалось одно - не отвечать совсем.
     Они так и поступили.
     - Где ты живешь? - спросил пришелец вместо ответа.
     - Тут,  недалече,  - ответил Чеслав и,  указав на цилиндр,  задал
новый вопрос: - Давно вы здесь?
     Снова вопрос  был прост и естествен,  и снова на него нечего было
ответить.
     Пришельцы чувствовали, что взятая ими линия поведения неверна.
     - Мы пришли издалека,  - сказал пришелец, делая последнюю попытку
уклониться  от  прямого  ответа.  -  Мы  голодны и хотим просить вас о
гостеприимстве.
     - Гостям всегда рады.
     Только сейчас Чеслав начал замечать странность  этого  разговора.
Он  внезапно  обратил  внимание  на  то,  что  губы его собеседника не
шевелятся.
     Как же он говорит?
     До сих пор казалось,  что слова  произносятся  громко,  а  теперь
начало   мерещиться,   что   кругом   тишина,  нарушаемая  только  его
собственным голосом.
     Но ведь он слышит, что ему говорят!
     Он смотрел на того,  кто  стоял  прямо  перед  нам.  Может  быть,
говорит кто-нибудь другой?
     Чеслав перевел взгляд на Рени.  Из всех пятерых этот был наиболее
понятен.  Его лицо странно красиво, но обычно и не вызывает удивления,
если не считать  цвета  кожи.  Чеслав  встречал  людей  с  коричневой,
желтой,  черной  кожей.  Красный цвет не поражал его так,  как поражал
белый у четырех товарищей этого человека.
     Почету между ними такая огромная разница?  Видимо, этот, в черном
плаще, не египтянин.
     Чеслав заметил,  что получил ответ только на один, первый вопрос.
Но врожденная деликатность удержала его  от  настойчивости.  Не  хотят
отвечать - их дело.
     Он обратился к Рени:
     - А ты тоже из Египта?
     Рени понял, что вопрос задан ему, но он не знал языка, на котором
говорил этот человек, и не мог ответить. За него ответил пришелец:
     - Он пришел с нами, но принадлежит к другому народу.
     Теперь уже  не  оставалось  никаких сомнений:  люди с белой кожей
говорили не раскрывая рта. Чеслав наблюдал за всеми.
     Чего только не встретишь на свете!
     Если бы пришельцы говорили вслух,  Чеслав безусловно  обратил  бы
внимание  на  непривычные  обороты  их речи и отдельные незнакомые ему
слова,  но он воспринимал фразы в привычной ему форме, и ему казалось,
что "египтяне" (может быть, только один из них) хорошо владеют обычным
русским языком.
     Эти люди просят гостеприимства и говорят, что голодны. Кто бы они
ни были, отказать им нельзя. Обычаи требовали пригласить их в поселок.
Но Чеслава смущала мысль,  как встретят таких гостей,  как отнесутся к
их необычайному виду.  Он понимал,  что если не боится сам,  то только
потому,   что   привык   встречать   на  своем  жизненном  пути  самых
разнообразных людей.  Он не был суеверен и не верил ни в  бога,  ни  в
черта.  Но остальные могли перепугаться не меньше Любавы. Ведь даже он
в первый момент все-таки испугался.
     Смущало его и то, что в поселке находятся воины Гемибека.
     Из затруднительного положения Чеслава вывели сами пришельцы.
     Они поняли все,  о чем он думал. И, обменявшись мнениями, решили,
что иного выхода у них нет.
     - Не бойся,  - сказал один из пришельцев. - Мы никому не причиним
никакого вреда, и никто нас не испугается.
     И Чеслав не только не заметил, что египтянин снова ответил на его
мысли,  но и сразу уверился,  что все его опасения  ложны.  Он  просто
забыл то, о чем только что думал.
     Пришельцы не считали это насилием.  Они поступили так потому, что
не  хотели своим появлением причинить кому бы то ни было хоть малейший
вред.  А мысли Чеслава поведали им,  что кто-то их видел и заболел  от
страха.  Пришельцы  никогда не простили бы себе,  если бы их появление
лишило кого-либо разума.
     - Кто был тут вчера? - спросил пришелец.
     Чеслав улыбнулся.
     - То моя доня, - ответил он. - Любавка.
     - Она здорова?
     - Маленько занедужила. Со страху, - пояснил Чеслав.
     - Она будет совсем здорова,  - сказал пришелец,  - как только  мы
придем в твой дом.
     Рени вернулся в камеру и вынес платок.
     - Вот, - сказал пришелец, - возьми. Любавка обронила его вчера.
     Чеслав машинально взял платок.
     - Вы смыслите в лекарском деле? - спросил он.
     - Да, мы хорошие врачи.
     Слово "врачи" прозвучало в мозгу Чеслава, как "знахари".
     - У нас пять человек недужных, - сказал он.
     - Все будут здоровы.
     Пришельцы обрадовались,  что смогут чем-то отплатить за ту  пищу,
которую получат.
     - У тебя шрам на лине. Если хочешь, его не будет, хоть сейчас.
     Чеслав невольно притронулся к щеке:
     - Не будет?
     - Не останется никакого следа.
     - Ты умеешь заговаривать раны?
     Пришелец ответил утвердительно, хотя и не понял всей фразы.
     Удивление и любопытство были так велики,  что Чеслав,  не  думая,
согласился.
     - Делай! - сказал он решительно.
     Если белый  человек  говорит  правду,  то эти люди могут принести
много пользы и их появление настоящее счастье.  В соседних  поселениях
много больных и раненных на охоте.  Есть и калеки.  Сумасшедшая мысль,
что эти люди могут вылечить ногу Любавы,  сразу  же  пришла  в  голову
Чеслава. Увечье младшей дочери всегда его огорчало, и именно потому он
так легко согласился на непонятный ему опыт.
     - Делай!
     Он ничего  не  заметил  и  не  почувствовал.  Мгновенная   потеря
сознания  и такое же мгновенное "пробуждение" не оставили ни малейшего
воспоминания,  и ему казалось,  что никто  даже  не  пошевельнулся,  а
обещанное лечение еще не началось.
     - Делай! - повторил он еще раз.
     - Уже сделано, - улыбнулся пришелец. - Ощупай свое лицо.
     Вот когда Чеслав испугался по-настоящему.
     Но еще  больше был испуган тот,  кто видел всю эту сцену и слышал
каждое слово пришельцев. Джелаль не мог рассмотреть на расстоянии, чем
кончилось  странное  "лечение",  но  почему-то  был уверен - белолицый
человек выполнил свое обещание.  Это могло  быть  только  колдовством.
Перед ним волшебники из восточных сказок - джинны!
     И Джелаль  бросился  бежать.  У  него  хватило  присутствия  духа
отползти в сторону и подняться на ноги только тогда,  когда его уже не
могли увидеть с поляны.
     Со всех  ног  он кинулся в поселок,  торопясь рассказать Гемибеку
обо всем,  что видел и слышал.  И еще о том,  что Чеслав обманул, - он
знает  их  язык,  он  говорил  с  удивительными  незнакомцами на языке
монголов.
     Правда, Джелаль не слышал его голоса,  до него почему-то доходили
только слова собеседников Чеслава, но факт разговора был несомненен.
     Молодой нукер  Гемибека  не  сомневался,  что  такой  обман